***
Мэри довольно быстро определилась с выбором квартиры и спустя почти весь день, несколько звонков мистеру Хейзу и владельцам квартиры, а также пару ссор с должностными лицами мы стояли внутри двухкомнатной квартирки почти в центре города, жильё в которой вышло нам с сорокапроцентной скидкой. Мы могли бы купить её, и тогда скидка была бы чуть больше, но Мэри настояла на съёме, так что мы сошлись на том, чтобы заключить долгосрочный договор. На первый взгляд квартира выглядела совершенно невинно –современный интерьер в бежевых и синих тонах, чистейшие шторы и стены, идеально ровные стены. Везде прямые линии и всё... правильно, что ли? Для перфекционистки вроде Мэри просто идеальный вариант. Надо сказать, свою изначальную цену квартира действительно стоила. Выгодное расположение, красивый вид из окна, железные двери, ловко замаскированные под деревянные. Одним словом, действительно дорогая квартира. В одной из комнат даже был призрак-ночник. Недавняя новинка от «Фейрфакс Айрон» для спокойствия мирных обывателей. Разумеется, такая штука немало стоила, да и проводка нужна была какая-то мудрёная. И что-то мне подсказывает, проку от неё тоже было немного. Однако, в рекламах об этих нюансах, конечно, не упоминается. В этой же комнате были ставни с примесью железа и стеклом с серебристым покрытием. Поэтому именно здесь мы решили оставить на ночь Мэри и Томми. Холли, даже несмотря на мои заверения, что я справлюсь и одна, вызвалась помочь с проверкой. Чует моя задница, ночь будет длинной. Однако она пока не наступила, а значит, надо позвонить Тиму. Я быстро глянула на настенные часы в коридоре. Скоро половина пятого. На стене возле входной двери висел новый стационарный телефон. Я выудила визитку из кармана и начала набирать номер. – Да? – услышала я почти сразу. На фоне ревели двигатели машин, очень отдалённо слышались чьи-то разборки и громко играла чья-то магнитола. – Это я. – О, – голос Тима немного смягчился. – Привет, уже въехали? – Ага. Приедешь? – Не сегодня. Вечером свободные тренировки, и Триша с меня до конца первого этапа не слезет. А он уже завтра. – Значит, раньше вторника тебя не ждать, да? – Типа того, – протянул Тим, а потом рявкнул: – Эй, свали от моей машины! Да, ты!.. Чтоб тебя... Слушай, я пойду, а тот тут возле моей машины какой-то левый хер трётся... Потом созвонимся... Триш!.. Я даже не попыталась вникнуть в разговор, понимая, что это бесполезно, поэтому быстро попрощалась и повесила трубку. – Ты говорила с Тимом? – тут же нарисовался рядом Томми. – Ага, – кивнула я, возвращая телефон на базу. – Как понял? – У тебя было такое лицо, будто ты не поняла ни слова, когда вы попрощались, – хихикнул он. Я усмехнулась. – А где Мэри с Холли? – я внезапно поняла, что не слышу их разговоров о том о сём. – На кухне, – ответил Томми. – Готовят обед. Посидишь со мной? – Посидеть? Ну, давай, – неуверенно протянула я. Не то чтобы я не хотела провести время с Томми, пока была такая возможность. Просто я не знала, ни во что с ним играть, ни о чём говорить. Пока была маленькой, мы с Мэри всегда играли на улице, а потом было уже не до игр, так что я понятия не имела, что может быть интересно ребёнку в квартире и при этом не несло опасности для мебели или для самого Томми. Впрочем, проблема решилась сама собой, когда Томми вытащил из своего рюкзака альбом и цветные карандаши. – Ты любишь рисовать? – спросил он. – Я вот очень люблю. Он уселся прямо на пол, как-то очень чудно скрестив ноги, вырвал один из листов для меня и рассыпал карандаши. Я приземлилась рядом, взяла с журнального столика какую-то книгу и, подхватив первый попавшийся карандаш, начала крутить его в руках. – Что будешь рисовать? – поинтересовалась я. – Барашка Шона, – ответил он, вооружаясь черным карандашом. – Ты смотрела этот мультик? – Нет, – я покачала головой, наблюдая за вращающимся в моих пальцах синим карандашом. – Расскажешь о нём? И тут Томми, как и полагается любому ребёнку его возраста, начал увлечённо тараторить про глупого фермера и умных овец. Я невольно улыбнулась, ощутив какой-то странный прилив умиления и чувства домашнего уюта. Мне стало спокойнее, и тогда карандаш в моих руках перестал крутиться волчком. Я начала рисовать. Звук карандаша на бумаге, пыхтения Томми рядом, неровный след плохо заточенного детского карандаша создавали атмосферу эдакого домашнего уюта, и я, рассеянно выводя завитушки на листе, начала мычать под нос какой-то старый мотив. – …а потом Шон и другие овечки улетели на нём, а Битцер пытался их обратно вернуть! Всё, я закончил! – сказал он и показал неровно нарисованного чёрного барашка, сидевшего в какой-то корзине. – А у тебя что? Я показала ему своё творение. На самом деле, для меня самой было довольно интересно наблюдать за толпой синих овечек, заполонивших весь мой лист, но реакция Томми превзошла все мои ожидания. – Ого! – воскликнул он. – Как у тебя всё ровненько... Ты рисуешь гораздо круче, чем я. И чем Тим! Он мне только машины рисовал... Я неопределённо хмыкнула и протянула рисунок Томми. – Если хочешь – забирай. На память. – А можно? Спаси-и-бо! – он порывисто обнял меня и быстро вскочил, с места. – А можно я Мэри покажу? Можно? Я быстро! И со скоростью самолёта маленький вихрь исчез, топая по коридору. Я улыбнулась и разлеглась на пушистом ковре, сладко потягиваясь. Сказалась ли долгая дорога или я просто плохо спала последнее время, но я сама не заметила, как провалилась в лёгкую дрёму. Спала я, в общем и целом, не очень долго. Когда девочки закончили с готовкой, и квартира наполнилась ароматным запахом, Томми вернулся, чтобы позвать меня обедать. Или уже ужинать? Стоило мне только прийти на кухню, как желудок любезно напомнил, что я почти ничего не ела с утра. Белый овальный стол из какого-то камня просто пестрел от самых разных явств. Запечённая курица, поджаренный картофель, два вида салатов, тосты, нарезка.... Я сглотнула и изумлённо посмотрела на девочек. – Вы ограбили какой-то местный ресторанчик? – Ты лучше не спрашивай, а садись есть, – улыбнулась Мэри и подтолкнула меня к столу. – В конечном итоге, должны же мы отпраздновать новоселье. Я присвистнула, но без возражений села за своё место. Томми плюхнулся справа от меня, а Мэри, как и полагается хозяйке, заняла место во главе стола. Холли открывала бутылку вина, и когда помещение огласилось торжественным «чпоньк», разлила красную жидкость по бокалам, миновав только стакан Томми, в котором уже плескался яблочный сок. Когда всё было готово, она с изяществом принцессы села напротив меня. – Ну, за Мэри? – предложила тост Холли. – И за новоселье, – добавила Мэри. – Будем! – воскликнул Томми, чуть не расплескав сок на чистую скатерть, и все мы сделали глоток с улыбками на лицах. Кажется, это был первый раз, когда я пила вино. Конечно, будучи почти беспризорным ребёнком, мне доводилось пробовать и пиво разной паршивости, и более крепкие напитки, но вот вино – в первый раз. Оно было довольно кислым, терпким и своеобразным напитком. Но с курицей, в целом, шло хорошо. И всё же, я предпочла сегодня быть аккуратнее с вином. Я не знала, как оно на меня подействует, а если я собиралась сегодня ещё Гостей искать, то лучше мне быть трезвой. Потому, заев бокал вина приличной порцией еды, я перешла на сок, а потом начала заваривать чайник на ночь. Ближе к девяти было принято решение закругляться. Мэри пошла укладывать Томми, я начала убирать со стола. Я надеялась, что Холли поедет домой, но, разумеется, мои надежды были тщетны, и любезного предложения помощи нельзя было избежать. И вот случилось то, чего я так боялась. Мисс Совершенство рядом, мы одни, и мне некуда свалить. Хотя, впрочем, я не сделала ничего плохого. Прямо ничегошеньки. И мне нечего стыдиться. И всё же к горлу подкатил тяжёлый ком. По ощущениям, это моё сердце. – Давай я помогу, – раздалось над ухом. Я застыла. Тонкие тёмные изящные пальцы перехватили грязную тарелку в моих руках. – А то повязки намочишь. Я послушно отошла. Не могла сосредоточиться ни на одной внятной мысли. В голове был белый шум... Или рой мух. Что со мной происходит? Я поднесла руки к лицу, делая вид, будто вытираю нос, а на самом деле вдохнула запах бинтов, грязи и кожи. Отвратительная смесь, зато трезвит. Дышать стало легче. Шум утих. – Расскажешь, зачем они тебе? – голос Холли, такой нежный и приятный слуху обычно, сейчас бил по мне, как молот по наковальне. – Нет. Минутное молчание. – Ты обещала. – Не помню, чтобы обещала рассказывать тебе о каждой своей царапине, – фыркнула я. – Не обещала, – согласилась Холли, совершенно не отвлекаясь от посуды. – Но помнится, кто-то обещал объяснить мне, почему так срочно потребовалась моя помощь. И, к тому же, в тайне от всех. Она закончила с посудой, вытерла руки и обернулась ко мне. Я почувствовала жёсткий прямой взгляд, и опустила голову. Что я должна ей сказать? Весь день я думала, как избежать этого разговора, но ни разу не задумалась, а чего я, собственно, избегаю? – Ну так? – Холли сложила руки на груди. – Я слушаю. – Да нечего рассказывать, правда, – пожала плечами я. – Мэри понадобилось переехать, я давно её просила, поэтому не хотела терять время. На эмоциях накрутила себя, и тебя. Вот и всё. Я развела руками, как бы разбавляя атмосферу, но уже по выражению лица Холли поняла, что она вовсе не удовлетворена моим ответом. – Люси, ты правда думала, что я в это поверю? – в ярости зашипела она. Её брови сошлись на переносице. – Даже по телефону было слышно – ты была в панике! Нельзя так накрутить себя только из-за переезда сестры! Если у тебя проблемы... – У меня нет никаких проблем! – воскликнула я. – Просто... – Просто что? – не отставала Холли. – Что может заставить человека бежать от родного дома, как от огня. – Да много чего, – скривилась я. – Например? Я посмотрела ей в глаза. Такие большие кукольные глаза, которые смотрели с беспокойством, с искренней тревогой за меня. – Ничего, – спохватилась я. Мисс Манро сделала губки бантиком и глубоко вздохнула. – Пожалуй, я заварю ещё чая, – сказала она. – И мы обсудим. – Да нечего тут обсуждать, ясно? – всплеснула руками я. – У моей мамы сложный характер. У меня не лучше. Мы поссорились. Всё. – Люси! – воскликнула Холли. – Я хочу тебе помочь! – Но... – Не спорь, – отрезала она. – Я хочу знать, что с тобой происходит! А то, что с тобой что-то происходит – факт, потому что твоё поведение совершенно ненормально... В смысле, что необычно. Какое-то время я внимательно изучала её лицо. Не знаю, что я хотела в нём найти, но поняла, что просто так Холли не отстанет. – Ладно, – Я уселась на стул и включила чайник. – Что конкретно ты хочешь знать? – В идеале, всё, – отозвалась Холли. – А можно поконкретнее? – изогнула бровь я. – Почему Мэри решила переехать? – она склонила голову, рассматривая меня. Появилось неприятное ощущение, будто меня заманивают в ловушку, только я не могла понять, как её избежать и в какой момент капкан схлопнется. – Ей двадцать один год, – пожала плечами я. – Почему нет? – Многие в это время учатся. Я фыркнула. – Холли, – злобно усмехнулась я. – Не знаю, в каких условиях ты росла, но там, где родилась я, некоторым даже на еду не всегда хватает. Ты думаешь, от хорошей жизни я работаю с восьми лет? Ты знаешь, сколько платят младшим оперативникам в Фиттис. В других агентствах плата ещё меньше. А если ты живешь не в крупном городе, то зарабатываешь вообще сущие гроши. Представь себе жизнь, в которой я, младший оперативник в богом забытом месте, за две ночные смены получаю больше, чем взрослая женщина за три полных рабочих дня. Представила? А мы так жили. Думаешь, хоть у одной из нас могла промелькнуть мысль о получении образования? Холли притихла. Она ничего не могла сказать. В её глазах плескалось сочувствие и ужас человека, который и представить не мог, что так бывает. Меня это разозлило только сильнее, а в груди появилось до ужаса детское чувство несправедливости, нахлынувшее на меня громадной волной. Хотелось, чтобы Холли Манро, нежная принцесса из столицы, прочувствовала хотя бы каплю того, что пережила я. И меня будто прорвало. Злые слова, полные неоправданной, почти мерзкой жалости к себе лились рекой, которую я не могла остановить: – Бедность – ещё полбеды. Хуже, когда ни капли не уверен вернёшься ли домой, потому что твой босс – насквозь пропитый параноик, теряющий рассудок. Ещё хуже, когда при всём этом, теряешь желание возвращаться домой. Когда это случилось со мной, я оставила Мэри одну с матерью, находилась на работе, на улице, на помойке – где угодно, лишь бы не дома. А когда дошла до точки невозврата – бросила всё и уехала. Другие мои сёстры сбежали ещё раньше, ведь мама перешла все грани человечности ещё до моего рождения. Мэри там осталась одна. Знаешь, как сильно это на неё повлияло? Ей даже в голову не могло прийти, чтобы жить дальше. А когда эта идея всё-таки зародилась в её голове, я испугалась. Что она спасует, что она останется тут. Мама бы её загубила... К концу моего импровизированного монолога голос дрогнул, и я замолчала. Будто этого и дожидаясь, щёлкнул вскипевший чайник. Я подтянула к себе кружку, думая о том, насколько детской и жалкой была моя тирада. Что и кому я пыталась, блин доказать? Я насыпала в кружку сахар, налила заварку, добавила воды, размешала. Простые действия, монотонные. Успокаивающие. Чай вкусно пахнет. – Твоя мать настолько ужасна? – голос Холли, тихий, робкий, добрался до моего сознания будто издалека, прошедший сквозь шумные заросли спутанных мыслей. Я ответила не сразу. Мне всё ещё было стыдно и неловко. Но останавливаться было уже поздно. – Не то, чтобы ужасна, – наконец сказала я. – Она сложный человек, но... Меня не покидает мысль, что мы чего-то не знаем, понимаешь? – я сделала паузу, и Холли, видимо, захотела что-то сказать, но я её перебила. – Но что бы это ни было, это не повод оставлять Мэри там. Мерно тикали часы. Им в такт звенела ложка, которой я мешала чай. Холли заварила чая и себе. – Тогда последний вопрос, – сказала она. Я хмыкнула. Ну ещё бы. – Ну давай. – Почему ты не хочешь, чтобы об этом знали остальные? – спросила она. – К чему такая секретность? Ложка остановилась в моей кружке. Я какое-то время смотрела за исчезающей воронкой. Действительно, хороший вопрос. Меня приводила в ужас сама мысль, что о моих проблемах кто-то узнает, но я никогда не задавалась вопросом, почему она меня так пугает. – Я не хочу, чтобы знал конкретно Локвуд, – неожиданно твёрдо сказала я, ухватившись за одну из немногих мыслей, которые хотя бы имели смысл. На лице Холли отразилось недоумение. Я не спешила с ответом, пытаясь разобраться самой. Сделала глоток. – Не уверена, что он поймёт, – сказала я. – Ну, знаешь, он своих родителей потерял, а я к своим отношусь не очень, и… Я недоговорила. Мысли в моей голове становились всё тише, и я смогла сделать глубокий вдох, справившись с лёгкой тревогой. Но меня, почему-то, немного потряхивало, а раздражение, которое до этого я связывала с неприятным разговором, почему-то никуда не делось. – Боишься, что осудит? Я кивнула, поджав губы. – А руки?.. – Я же сказала!.. – Я всё равно хочу знать. Я глубоко вздохнула, собираясь с силами. Холли, неужели тебе надо знать прям всё? – Находиться там всегда трудно, – пропыхтела я. – И иногда нужно спустить пар. Холли изменилась в лице. Я поспешила добавить: – Не на человеке! – заверила я. – На дубе. Теперь она выглядела ещё более обеспокоенной. – Дай осмотреть! Я уже собралась ответить, как наконец поняла, что именно раздражало меня всё это время. Тихий звон, почти не слышимый за гулом генераторов за окном и нашей беседой, сейчас был немного более ясным, звучащий в моей голове. Слабый, едва проникающий в эту реальность, и стопроцентно призрачный звук. – Потом, – покачала я головой. – Сегодня у нас есть дела поважнее. Кажется, Холли была со мной не согласна. Но спорить не стала. Всем прекрасно известно, чем пользуются агенты во время охоты. Посеребрённый наконечник рапиры, железные цепи, греческий огонь и чай с конфетами. Плохо, что в нашем с Холли распоряжении был только последний пункт. Собственно, поэтому, сразу после того, как я сообщила напарнице о своих наблюдениях, я начала подыскивать альтернативы. Удивительно, но с серебром дело обстояло куда лучше, чем с железом. В одном из пыльных сервизов оказалась пара ножей да вилок. Конечно не самая лучшая замена, но она была. С железом было совсем грустно. И в тот момент, когда я уже собиралась с горьким сожалением натирать стальной тёркой каблуки своих ботинок, Холли притащила большую сумку, которую зачем-то взяла с собой. В ней оказались не самого лучшего вида ржавые железные цепи. – Одна из наших, – пояснила она. – Я должна была отнести их на чистку, но не успела. Думаю, это лучше, чем ничего. В качестве плена для потенциального Источника было решено использовать соляные бомбочки, которые я возила с собой. Мы их развернули и высыпали всё содержимое во вместительную пятилитровую стеклянную банку. Оставалось уповать лишь на то, что предполагаемый Источник будет не слишком большого размера. Когда всё было готово, и мы вооружились ножами, я прикрыла глаза. Сделала пару глубоких вдохов, прогоняя все мысли и настроилась на призрачный шум. Вопреки мнению многих, Слух и Зрение не так похожи. Дар Видения почти полностью зависит от владельца. Хочешь – видишь, не хочешь – закрыл глаза и не видишь. Со Слухом всё сложнее. Ты не можешь просто отключить его – технически, всё происходит в твоей голове, и никаким механическим способом голоса не заткнуть. Поэтому многие Слухачи сходят с ума ещё до того, как их Дар угасает, если в своё время их не научили разделять потусторонние звуки от живых. Именно этим я и занималась. Прогоняла через сознание, как через решето, все звуки и ощущения, тщательно отсеивая всё, кроме призрачных шумов. Эхо минувших событий пронизывало стены, пульсировало, было спокойным и теплым, лишь с тонкими, почти незаметными нотами печали. Они то мне и нужны. Я открыла глаза и приложилась к стене. Нет, не здесь. Чуть ниже. Моя рука скользнула вдоль стены, осторожно ловя Осязание. Поймала. В нос ударил лёгкий запах мяты и лекарств, и какого-то травяного чая. В голове то и дело мелькали образы, едва уловимые, откликающиеся лишь эмоциям, запахами, ощущениями. Старость. Немощность. Усталость. Мой век подходит к концу. Рядом любимые внуки, но их лица размываются, стираются. В голове каша – лишь остатки былых счастливых дней. Тяжело. И холодно, пожалуй. – Люси! – отчаянный шёпот Холли вырвал меня из видения вместе со странным звоном. Оказалось, пока я ловила грёзы дедули, успела перебраться в коридор. – Немного увлеклась, – сказала я, восстанавливая равновесие. – Ты мне вот что скажи – кто тут жил раньше? Миссис Исикава? – Нет, её отец, – мотнула головой Холли. – Долгожитель, почти до девяноста дожил. – Он тут погиб? – Нет, в больнице, после второго инсульта. Я кивнула. Значит, Источник – не останки. Они-то уж точно никак в квартиру больше попасть не смогли бы. Это существенно сужает круг поиска. В видении мелькали многие вещи, но три – чаще всего: чашка, плед и кресло-качалка. Три предмета, которые скрашивали его последние дни. Осталось только выяснить какой из них. Пойдём от обратного. Это точно не кресло – его в квартире тоже нет. И ох, как же хочется, чтобы это был плед! Искать нужную чашку среди тонны сервиза здесь – не то, чем я бы хотела заниматься всю оставшуюся ночь. – Холли, – позвала я шёпотом. – Ты не помнишь, был здесь такой старый клетчатый плед. Тонкий такой, погрызанный кем-то? Она мотнула головой. Что ж, легко не получится. Кто бы сомневался. – Значит, действуем старым проверенным методом, – вздохнула я. – Ищем, где уйдёт Гость. Судя по всему, он не очень сильный – Первый Тип, не более. Но он долго тут жил, поэтому весь дом буквально пропитан его энергией. Мы вошли в зал – именно сюда я хотела прийти под действием видения. Здесь и потусторонний шум нарастал, закладывая уши, и температура была несколько ниже – не так холодно, чтобы продрогнуть, но достаточно, чтобы побежали мурашки по плечам; на вскидку дала бы градусов двенадцать. Я поморщилась. К сожалению, в отличие от Слуха, Зрение меня иногда подводило. На Холли надеяться тоже не стоило – по меркам оперативника она уже одной ногой на пенсии. Оставался ещё один вариант. Я отвела взгляд в сторону. Вот теперь, боковым зрением я могла различить лёгкий силуэт, сгорбленный, дрожащий… слабый. – Ты его видишь? – шёпотом спросила Холли. Я кивнула. – Ты, очевидно, нет, – констатировала я факт. – Тогда я за ним слежу, ты ищешь Источник. Главное, не задень нашего Гостя. Он в призрачном кресле слева от дивана. Пьёт чай… Поищи рядом с диваном остатки пледа или чашку – чопорную такую, фарфоровую, с рисунком – три фиалки и листики. Я послежу, и, если что, прикрою. Холли кивнула, отдавая мне все серебряные вилки и ножи, что мы нашли и, вооружившись нашей самодельной призрак-банкой, отправилась на поиски Источника. А дедуля всё попивал свой чай, изредка кряхтя, да поскрипывая креслом. Заставляло задаваться вопросом, что же беднягу держит в этом мире, раз он возвращается сюда в столь слабом, неприглядном состоянии. Холли осторожно обошла диван с другой стороны, аккуратно спустилась и скрылась от моих глаз за мягкой обивкой подлокотника. Мистер Исикава тем временем размеренно качался в кресле, сдавленно кряхтя. Так я думала, по крайней мере, ибо даже несмотря сгущающуюся темноту, Гость всё ещё был невероятно слабым, и очертания расплывались в воздухе, как акварельный рисунок. Чтобы продолжать держать его в поле зрения, приходилось сильно напрягаться, пропуская через себя весь призрачный шум. Это напрягало и почти отрезало от живой реальности. Терпеть не могу работать с Первым типом. – Нашла? – спросила я. – Нет… – расстроенно отозвалась Холли. – Надо отодвинуть диван. – Ты справишься одна? – обеспокоенно спросила я, отведя взгляд, и тут же пожалела об этом. Из-за того, что я отвлеклась, образ Тени почти исчез, и мне пришлось снова проворачивать трюк с периферийным зрением. В добавок к этому, я вновь сосредоточилась на потусторонних звуках, опасно приближаясь к грани. – Не отвлекайся, – Холли была всего в паре шагов от меня, но звук её голоса доходил до меня будто издалека. – Я справлюсь. Ещё одна издержка Слуха. Иногда балансировать между двумя реальностями становится так трудно, что приходится выбирать какую-то одну. Это проблема, ведь если нырнуть слишком глубоко в потусторонние шумы, начинаешь терять реальные звуки, а значит, связь с товарищами. Благо, Холли работала с нами достаточно долго, чтобы понимать, в какой момент это происходит. Не знаю, что и как она сделала, но в какой-то момент я заметила движение слева и поняла, что Холли отодвинула диван. И судя по изменившемуся шумовому фону Гостя, Холли была на верном пути. – Кажется, ты близко, – шепнула я и отметила, как глухо я слышала собственную речь. Плохой знак. Я слегка ослабила концентрацию, пропуская в сознание немного живой реальности. Мистер Исикава тут же стал бледнее, но не пропал. Я увидела отблеск фонарика Холли и услышала её речь. Что конкретно она сказала, я не разобрала – то ли она говорила слишком тихо, то ли я слишком сосредоточена на призраке, однако я тут же почувствовала волну беспокойства, граничащего с тревожностью. Очертания призрака стали чуть отчётливее, достаточно, чтобы я увидела, как нарушился размеренный ритм кресла-качалки и как дёрнулась голова Гостя. Я тут же напряглась. – Гость реагирует, – я ограничивалась максимально короткими фразами, потому что повеяло холодом. – Давай шустрее. Призрак вдруг пошевелился, и я, напряжённая до предела, метнула в него один из ножей. Нож, разумеется, был пущен не очень умело, отлетев в итоге куда-то в угол комнаты, но нужный эффект был произведён: я задела эктоплазму, и теперь в местах разрыва она шипела и почти искрилась, превращаясь в бесформенные клубы тумана. Моя голова наполнилась долгим протяжным старческим стоном, а сам Гость, пусть не стал спокойнее, но точно отвлёкся. Особенность Теней в том, что их мало что может отвлечь от привычек. Они не так опасно сообразительны, как Спектры или Фантазмы, и нет у них той самой жажды вредить, присущей другим призракам. Однако у них также остаётся желание «жить» и привязанность к Источнику, что даёт агентам, вроде меня, предугадать их следующий шаг. Как вы, должно быть, уже догадались, я сместила фокус его внимания с безоружной Холли на себя, тем самым выигрывая напарнице время. Её копошения, сопровождающиеся беспорядочно мелькавшим фонариком, ни капельки не облегчали мне наблюдение за призраком. Тень, тем временем становилась немного плотнее – время на настенных часах приближалось к полуночи. Я кинула ещё один нож. Тот прошёл сквозь голову мистера Исикавы, разорвав её на два бесформенных, стрёмных болтающихся язычка манифестации, всё ещё сохранявших отдельные человеческие черты, но искажённые разрывом и призрачным свечением. Жуткое зрелище. Потом я услышала звон. Кажется, я что-то разбила. И вдруг всё прекратилось. Тень испарилась в воздухе. Наступила тишина, как после выключения барахлившего радио. Ну, знаете, когда после этого слышится такой странный то ли писк, то ли свист? – Готово! – голос Холли стал гораздо более ясным и нормальным в моём сознании. Она торжественно подняла банку, в которой среди соли я увидела осколок фарфоровой чашки. Забавно, но первая мысль, пришедшая мне в голову состояла в том, как же трудно будет сейчас искать ножи. Вторая – что было бы очень славно, если бы ущерб чужому имуществу, причинённый нами, не оказался слишком затратным.***
Знаете, за исключением самого здания Печей, Клеркенвелл был симпатичным, на мой взгляд, районом. Веяло от него каким-то уютом и стариной, было что-то родное в этих красивых арках и церквях. Неровный, сколотый кирпич или камень исторических домов, а также ровные фасады, недавно вновь перекрашенных более новых зданий вместе отлично сочетались, рождая совершенно новое, неповторимое ощущение, вместе с тем невероятно приятное и отчего-то знакомое. Мои поэтические рассуждения, впрочем, были приостановлены, когда на мою голову посыпался пепел сожжённых Источников. По моему лицу прошла лёгкая судорога, когда я смахнула со щеки серо-чёрный порошок. О том, сколько пепла окажется на моих волосах, когда я дойду до Печей, я старалась не думать. Хотя я была уже рядом с высокими кирпичными стенами с заострёнными металлическими шипами. Над ними были видны тонкие длинные трубы, которые напоминали мне чёрные рапиры, пронзающие серое небо где-то вверху. Я свернула на Фаррингтон-Роуд, подходя к боковому входу. Сдавать рапиру мне не приходилось, поэтому я сразу направилась к ближайшему зданию по мощёному каменной плиткой внутреннему дворику. Поднявшись по ступенькам, я прошла сквозь двери из толстого серебряного стекла, которые теперь стали открываться автоматически, как только к ним приближаешься, и оказалась в просторном помещении с жаровнями. Оглядев семь кабинок с приёмщиками, я остановила свой взор на единственном более-менее знакомом лице. Я уже пару раз встречалась с пухлой конопатой девушкой, сидевшей в кабинке номер три. Кажется, её звали Молли? Или Нэнси? Да и чёрт с ней. Нэнси-Молли не была особо разговорчивой, принимала Источники быстро и без лишних вопросов, именно это мне как раз сейчас и было нужно, поэтому я направилась к её кабинке и, оказавшись внутри, поставила на стол самодельную призрак-банку. Нэнси-Молли несколько секунд тупо смотрела на нетипичный объект, так что у меня возникла мысль о том, что ещё недавно девушка спала, и была бы весьма рада снова заснуть. Не могу её винить. – Ну и что мне писать? – спросила она с некоторым возмущением, потом вздохнула и швырнула ближе ко мне несколько бумаг. – Заполняйте сами, а? Что ж, не так плохо, как могло бы. Не хотела бы я сейчас объяснять, как, почему и чем я обезвреживала Источник. Честно, сейчас уже и не упомню, что я там понаписала, но, кажется, там не было ни слова правды. В конце концов, таких бумажек сотни, кто их будет проверять? Передав документы Нэнси-Молли, я оставила ей злосчастную банку и покинула здание. Нечего тут задерживаться дольше необходимого. В какой-то момент мне показалось, что что-то не так. То ли охранники начали коситься, то ли что-то звучало не так, как звучало обычно. Я покинула территорию с лёгким ощущением тревоги, заставлявшим идти быстрее. В этой суете, покрытой липким слоем острого волнения, я совершенно не заметила, как в меня кто-то влетел, чуть не сбив с ног. Это был довольно молодой, но достаточно крепкий констебль, который, не потрудившись даже извиниться, уже бежал по другой стороне улицы. Мысленно проводив его не самыми цензурными выражениями я уже собралась идти дальше, как заметила, что в ту же сторону идут ещё несколько полицейских, а также ребята из ДЕПИК. Все они были то ли нервными, то ли растерянными, и это не могло не настораживать. Не сумев побороть любопытство, я перешла дорогу и двинулась вслед за ними на приличном расстоянии. Хотя вряд ли они заботились о слежке, судя по их подавленному виду. Констебли зашли за угол, и я последовала их примеру, но когда я вышла в переулок, в котором, по идее, должны были находиться объекты моей слежки, вначале впала в ступор. Переулок был заполнен огромной толпой, и я уже подумала, что, возможно, ошиблась поворотом, но, прислушавшись к шуму толпы, поняла, что нет. Люди судачили о жуткой смерти, загадочных обстоятельствах и ужасном беспорядке в органах. Прибавим к этому наличие здесь ДЕПИК и получаем среднестатистическое дело агентства «Локвуд и Компания». Профессиональное любопытство требовало узнать больше, но пробираться сквозь это столпотворение совершенно не хотелось. Поэтому я подошла к одному из парней, который, казалось, тоже был очень заинтересован произошедшим, и, обратив на себя его внимание спросила, что тут произошло. – Умер кто-то, – лаконично сказал он. – Бобби ничего не говорят, но по тому как он распух, сразу понятно, что это призрак. – Тогда с чего такой интерес у всех? – недоумевала я. Парень пожал плечами и вытянул шею, пытаясь что-то разглядеть, но мой вопрос услышал какой-то пожилой мужчина, который, видимо, очень хотел поделиться, что он тут узнал. – А с того, юная леди, что трупа тут не было сегодня утром, – его тон мне до того напомнил директора школы в Шевиот Хиллс, что я невольно дёрнулась, пытаясь избежать удара тростью. Но потом, когда до меня дошёл смысл его слов, я недоумённо нахмурилась. Если это был призрак, то смерть настигла человека ночью. Но если трупа не было на улице ещё утром, то откуда же он взялся? Впрочем, не исключено, что старик что-то напутал. – А вам-то откуда это известно? – немного с издёвкой отозвался парень, к которому я обратилась изначально. – Так я живу тут, – старик махнул рукой в сторону одного из домов, между которыми они находились. – Сидел я себе спокойно, чай пил, а потом смотрю, жена моя куда-то засобиралась – она у меня любительница всякой детективщины, знаете… Чертовщина какая-то. Откуда убитому призраком тут взяться? Пытаясь узнать больше, я начала пробираться сквозь толпу, но не суждено мне было в тот день увидеть этот загадочный труп. К переулку подъехал фургон ДЕПИК из которого вылез полицейский. Ему явно не понравилось, сколько здесь собралось посторонних, потому, вытащив из фургона ещё и рупор, он оглушил ближайших к нему людей: – Просьба посторонним убраться с места преступления, пока я не поарестовывал всех к чёртовой матери! – вопил он. Некоторых он убедил, но большая часть осталась на месте, игнорируя полисмена. Я была бы в большей части, если бы вслед за ним из фургона не вылез маленький человек со шляпой-котелком. Барнс. Если я не хотела нарваться на неприятности, не стоило здесь попадаться ему на глаза. Смахнув чёлку на глаза, я быстро растворилась в толпе и покинула переулок. Может, и к лучшему, что я не стала углубляться в это дело. Ничем хорошим это обычно не заканчивалось, так что оставлю-ка я это на совесть Барнса. Себя я, конечно, в этом пыталась убедить, но в голове начали строиться теории, граничившие с фантастикой. Я с ужасом поняла, что напоминаю себе Джорджа. Остаток отпуска прошёл куда более спокойно. Холли и Мэри стали, пожалуй, даже слишком близки, поэтому ассистентка проводила очень много времени с нами. И, пускай, меня это немного раздражало, я не могла отрицать, что благодаря мисс Манро, переезд Мэри и всё с ним связанное прошли куда более безболезненно, чем могли бы. Моя губа быстро зажила, а лицо перестало напоминать Лимлиса. С руками всё было гораздо тяжелее, но бинты и тщательная регулярная промывка немного облегчали ситуацию. Холли сказала, что мне ещё повезло, что руки не сломаны, и что-то мне подсказывало, что я действительно была к этому близка. Моё самочувствие становилось лучше и в эмоциональном плане. С каждым днём напряжение, преследовавшее меня в Шевиот Хиллс, становилось всё меньше, а будущие дни перестали казаться мрачными и беспросветными. Тим приезжал пару раз, но, в основном, был занят на работе. Томми по нему скучал, но, казалось, давно привык, что брат редко находится рядом. Пока мисс Манро и моя сестра весело ворковали на темы, которые меня мало волновали, я составляла компанию маленькому Картеру. К моему удивлению, Томми рос гораздо более тихим и спокойным ребёнком, по сравнению со своими братьями. Ему нравилось читать приключенческие романы, рисовать. Это не отменяло чисто детской разговорчивости и любопытства, но Томми, в отличие от того же Тима в его возрасте, был почти ангелом. В последний свой визит Тим привёз брату новый пазл и конструктор, и Томми надолго завис, сооружая что-то удивительное из, казалось бы, несовместимых деталей. В какой-то момент я даже испугалась, не убежал ли он на улицу – так тихо было в квартире. Всё постепенно возвращалось в привычные мне нормы. Подтверждением этому служило также и то, что когда мой отпуск подошёл к концу, Мэри уже устроилась на работу, научилась ориентироваться в метро и знала, в каких магазинчиках поблизости лучше покупать еду. Моя помощь ей уже не требовалась, и я со спокойной душой возвращалась домой. В небольшой комнате на чердаке было светло. Интересные синеватые отсветы оставляла на полу новенькая, но уже немного запылившаяся призрак-банка. Вопреки всякой логике, Источник, для которого был куплен этот контейнер, стоял рядом, в тени шторы – облезлая, кое-где обугленная черепушка не самого приятного вида. Я постучала по ней ногтем, задумчиво поглядывая на соседние дома. – Люси! – донеслось снизу. – Скоро будет клиент. Вот три слова, с которых начинается мой нормальный день.