Ценный груз

      Отдав приказ разыскать портового стражника, который помог молодой госпоже пробраться на корабль, Дэмин вознамерился лично ознакомиться с судебным делом Ляна и, наконец, зафиксировать в канцелярии, как полагается, текущее разбирательство. Он направился во внутренний двор, сокрытый от взгляда посторонних, построек и прошел через красные деревянные ворота, на которых красовалась огромная табличка «Судебное ведомство». По бокам от входа стояли позолоченные статуи чудовищ, чьи разинутые пасти, наполненные огромными и острыми клыками, обещали мучительную смерть любому, пожелавшему нарушить закон и покой славной провинции. Мингли, как ни старался не смог признать в этом скульптурном творении, ни одного ведомого ему существа.         – Что это за твари такие? – спросил демон у Дэмина, – сколько на свете живу, а таких не встречал. То ли лев с драконом спарился, то ли змей псу через задницу пролез.         Дэмин поморщился от таких грубых описаний.         – Это духи восьми добродетелей, что охраняют врата личных покоев Диликтоса.         – Скульптор сам их видел?         – Конечно, нет, – мысленно улыбнулся Дэмин столь детскому вопросу, – он изображал их согласно описаниям из древних рукописей последователей Диликтоса, чей культ давно упразднен.         – Откуда это у бога безумия и смерти стражи из рядов добродетелей? Сам бог-то в курсе, какие свинорылы его покои стерегут? И что за восемь добродетелей таких?         Дэмин резко остановился и недовольно смерил взглядом Мингли. Если бы не молниеносная реакция демона, то тот бы непременно уперся своему господину в спину, так как был вынужден идти на близком расстоянии, чтобы удерживать зонт над головой молодого судьи.         – Восемь добродетелей делают человека человеком, – Дэмин постарался вложить смысл целого писания о добродетелях в одно предложение, чтобы побыстрее закончить с этим разговором. – Разве ты совсем не обеспокоен тем делом, что мы расследуем? В данный момент оно значительно важнее любых философских рассуждений.         – Так, а если человек не соблюдает эти восемь добродетелей, – не унимался демон, – то, кто он тогда? Кем является человек, которого лишили зваться человеком?         –  Ясно же кем, – усмехнулся Дэмин, желающий поддеть своего мечника, не чтившего правил приличия и игнорирующего важные вопросы, – демоном.         – Это, знаешь ли, было оскорбительно, – Мингли вмиг стал серьезным, – вы, люди, умудряетесь при всем вашем стремлении к образованности, оскорблять своими умозаключениями других существ, а потом еще обижаетесь, почему вас все так не любят.         Дэмин удивленно вскинул бровь, не понимая, что именно так сильно обидело мечника.         – То есть, по-вашему, человек, который даже в собственном обществе считается недостойным и убогим на ум, у вас причисляется к демонам? – пояснил Мингли, – знаешь как бы мне сейчас хотелось применить одно из тех наказаний, что перечислены в вашем чудесном списке уложений на том, кто придумал такую чушь. Когда вернусь в круг своих соплеменников, непременно введу в моду называть самых никчемных и тупых демонов – людьми.         – Прости, – Дэмину действительно стало неловко. Ведь если так посудить, то сказанное им и в самом деле звучало унизительно, – я не подумал, что мог тебя ранить подобными словами. Но и ты должен понять, почему мы так говорим. Демоны всегда приносили людям неприятности.         – Сомневаюсь, что мы причиняем больше вреда человечеству, чем сами люди. Вы слишком эгоцентричны, как я уже говорил, – на губах Мингли заиграла задорная улыбка, – вот, например, ты. Идешь себе под зонтом, который я несу, закрытый от палящих лучей солнца, и даже не задумываешься о том, каково мне.         – Но я же спрашивал тебя и предупреждал об ожогах ранее! – опешил от такой претензии Дэмин,– неужели ты уже позабыл? – он испытал удивление, смешанное с возмущением, чем еще сильнее раззадорил демона.         – Это было лишь проявление холодной вежливости, – наигранно обиделся демон, – ты же не предложил пойти рядом под одним зонтом. Вероятно, побрезговал?         Дэмин переполнился возмущением и, не в силах уже скрывать свои эмоции, схватил Мингли за край рукава, призывая мечника встать подле своего плеча и, тем самым, демонстрируя, что не в его характере брезговать людьми. Для молодого судьи было неимоверно важно сохранять собственное достоинство и не порочить честь имени Каведа. Но не менее важным были и ценности иного толка, которые он впитал через книги о достойных, доблестных и верных своим идеалам людях.         – Я вовсе не брезгую твоим обществом, – немного торопливо пояснил Дэмин, продолжив путь до архива, где хранились все судебные дела, – просто у нас в Синторе есть четкие критерии того, как должны себя вести люди того или иного статуса. Например, если говорить о мечниках, то им не следует нарушать личного пространства своего господина и излишне близко стоять рядом с ним. Окружающие могут неверно истолковать то, как мы сейчас идем под одним зонтом. Так дозволительно только близким друзьям, женам или детям.         – А мечник не может быть другом своему господину?         – Конечно, может, – немного задумчиво ответил Дэмин, – но это не отменяет того факта, что он по-прежнему мечник.         – То есть для вас, людей, звание важнее дружбы?         – Опять твои провокационные вопросы, – Дэмин вздохнул, не зная, как правильнее ответить и растолковать демону, почему среди людей такие сложные отношения. К слову сказать, чем больше он общался с Мингли и размышлял над, казалось бы, его глупыми вопросами, тем больше начинал задумываться над тем, что у людей и в самом деле слишком все сложно. В такие мгновения Дэмин страшился того, что демон нарочно зарождает в нем сомнения подобного толка, дабы потом разыграть с ним злую шутку. Все же он не мог доверять Мингли.         Внутренний двор, окруженный зданиями, что служили нуждам судебной системы, был просторным, изолированным от посторонних взглядов пространством. Даже в архитектуре синторцы предпочитали следовать определенным правилам. Считалось, что любое уважаемое заведение или поместье зажиточного горожанина должно содержать в себе место для размышлений и отдыха, коим часто выступали внутренние дворы. Те, кто могли себе позволить, создавали целые сады и оранжереи.       Важной особенностью таких пространств была их обособленность. Посторонние люди не должны были нарушать покой служащих, учащихся или жильцов, чтобы те могли расслабиться и привести мысли в порядок, если требовалось. Наилучшим вариантом обустройства таких пространств считалось наличие воды, воздуха и растительности: фонтаны, пруды или даже целые озера, купол неба над головой и шелест листвы – все это призвано дарить умиротворение и придавать сил.       В этом Мингли был абсолютно согласен с людьми. Городская суета даже демона была способна вывести из себя. Находясь здесь, под кронами высоких сосен и рядом с приятным шумом фонтана, расположившегося в самом центре внутреннего двора, можно было даже забыть, в пределах какого заведения ты находишься.       «– Сейчас бы взять прохладного и сочного ягодного сока, мелко нарезанные кусочки сыра и запрятаться на лавке, что сокрыта густой зеленью кустов».       Чем больше времени Мингли проводил в мире людей, тем чаще стал замечать за собой пристрастие к простым человеческим радостям.       День клонился к вечеру, и демон, пребывающий в человеческом теле, утомился от жары и несмолкаемых голосов ответчиков на судебном слушаньи. Вид внутреннего двора притягивал своими соблазнами отбросить мирские хлопоты и насладиться отдыхом.         «– Наверное, только чувство скорой смерти движет людьми, когда они отказываются от подобных благ ради того, чтобы заниматься утомительным трудом, – размышлял Мингли».         Иных объяснений тому, почему бы сейчас не бросить расследование, отдавшись во власть тени от вечнозеленого купола сосен и прохлады от брызг фонтана, он не видел.         По обеим сторонам двери архива стояли угрюмые стражи. Раскрасневшиеся лица, обливающиеся потом, с недовольством встретили замечтавшегося демона. В такую жару даже знатные дамы предпочитали не носить на себе украшений из металла, что раскалялись на солнце. Но стража была вынуждена облачаться в одежды, состоящие из пуговиц, бляшек ремней, заклепок и застежек. Они жутко нагревались и могли даже обжечь, если к ним прикоснуться после нескольких часов пребывания под палящими лучами солнца. Такая самоотверженность и выдержка вызывали в демоне сомнения по поводу того, что человеческая раса одна из самых слабых, особенно теперь, когда ему ведомо, насколько несовершенны их тела.         Когда за ними захлопнулись двери архива, их поглотила прохлада и темнота. Глаза не сразу привыкли к тусклому освещению после яркого света дня. Мингли не раз размышлял над тем, насколько опасно такое дефектное строение глаз, коим сейчас он обладал. У демонов, подобно хищникам, все в их телах, – если таковые можно было назвать телами, – предназначалось для того, чтобы быть готовым к нападению в любой момент. Человек же на их фоне казался сущей размазней, неспособной даже приметить летящую стрелу между двух деревьев.         «– Наверное, поэтому они и живут стадом, как жвачные животные, – мысленно заключил Мингли, – у травоядных одно правило – брать количеством. Если волк хватит крайнего, то тому, кто в середине, всегда удастся спастись. Необходимо усовершенствовать это тело, пока кто-нибудь из своих же не воспользовался удачным стечением обстоятельств».         Пока Мингли предавался размышлениям, Дэмин уже успел обратиться к архивариусу с запросом по поводу дела господина Ляна. Вместе с худой на вид папкой из козьей шкуры молодому судье принесли поднос, на котором красовался серебряный кувшин и небольшая тарелка с печеньями, украшенным фиолетовыми цветками люпина. Самое удивительное, что попади такое прекрасное украшение в желудок, проблем не оберешься. Вот еще одна загадка для Мингли: красота встает превыше собственного здоровья?       Видя, что Дэмин углубился в изучение дела, демон присел напротив своего господина, аккуратно стряхнув цветки с печенья. Он знал, что когда тот погружался в чтение, то теряет всякую бдительность к окружающему его враждебному миру.         – Удивительно, как этот человек только умудрился дожить до своих лет? – терзаясь скукой Мингли разглядывал лицо молодого судьи, – достаточно просто подлить ему яду в чай, пока он трудится над этими бумажками.         Подобное неуважительное поведение со стороны мечника возмущало архивариуса, но выказать недовольство тот не смел. Всем уже было известно о невоспитанном и скверном нраве мечника Дэмина. Поэтому старик лишь иногда недовольно прокашливался и бросал гневные взгляды на Мингли, но, видя, что подобное не возымело должного эффекта, он удалился, растворившись среди рядов, заполненных папками, свертками и целыми томами чьих-то закрытых судебных разбирательств.         Дэмин разочарованно захлопнул папку и принялся жевать печенье, даже не обратив внимание на заботливо отложенные в сторону цветки люпина.         – Здесь и в самом деле написано все так, как заявлял господин Лин. Да и не удивительно, ведь, судя по записям, он сам лично там присутствовал, давая показания касательно характеристики господина Ляня. Обращаться к судье, что вел это дело, не вижу никакого смысла. Он давно уже в отставке, да и что я у него спрошу? – размышлял в слух Дэмин.       Он явно был озадачен и сбит с толку. К тому же до сих пор не решил, как верно классифицировать текущее дело. Ведь требовалось не забывать и о прошении портового грузчика. Имеет ли он право проводить одновременно два дела?         – А с какой целью ты вообще решил ознакомиться с этим решением? – Мингли высказал мысль, которая терзала и самого Дэмина.         – Чтобы лучше понять людей, которые дают мне показания? Да и картина всего услышанного никак не выстраивается в голове в единое целое.         – Ты хочешь вычислить лжеца с помощью судебного разбирательства, которое может быть ошибочным в силу подкупа свидетелей?         – С чего ты взял, что такое вообще имеет место?         – А почему бы и нет? Мы, демоны, судим проще: хочешь найти виноватого – ищи того, кто получил с этого выгоду. А для такого даже идти сюда не надо было, – демон самодовольно ухмыльнулся.         Дэмин вновь обратился к записям:         – Тут сказано, что со стороны обвиняемого выступило немало людей, готовых подтвердить его добропорядочность и честность. Но, как ты сам говорил, нужда часто делает даже благородных мужей предателями и изменниками. Поэтому господин Лян мог желать получить выгоду, и выкрал судно.         – Только выгоды он так и не получил.         – Что ты хочешь этим сказать?         – Да ровным счетом ничего. Для нашего дела это мало что проясняет. Кроме одного, – Мингли хитро сощурился, – где теперь этот господин Лян?         – В городской тюрьме, конечно же.         Мингли засветился улыбкой и откинулся на спинку стула, но смолчал, не пожелав делиться своими догадками с Дэмином.         – Послушай, если ты что-то уже знаешь или о чем-то догадываешься, то следует поделиться этим со мной.         – Но мы же ни друзья, ни напарники. Зачем мне так поступать?         – Мы связаны с тобой до моего последнего вздоха, разве не ты сам такое говорил?         Мингли повел плечами, будто вопрошая: и что с того?         – Ты же желаешь, чтобы время, проведенное подле меня, было интересным, а не казалось пыткой?          – О… – протянул демон, – ты мне угрожаешь? Или это шантаж? А может, хочешь пойти на сделку? – он явно оживился, радуясь тому, что смог обличить истинную, по его мнению, натуру молодого судьи.         – Мы могли бы просто договориться: ты помогаешь мне в делах, а я могу отвечать на твои странные вопросы.         – Ответы я и в книгах найти могу, – скучающе зевнул демон. Торговля, заключение сделок, постановка условий и все, что касалось получения выгоды, было в его природе на уровне инстинктов, и потому он ощущал себя как рыба в воде, чего нельзя было сказать про Дэмина, привыкшего действовать исключительно в рамках правил и законов.         – Но я помогу тебе познать человеческую природу. Ты же так сильно этим увлечен, – молодой судья постарался проявить хитрость.         – У меня есть в запасе сотни лет, чтобы ее познать. Как думаешь, насколько твои умозаключения мне ценны?         – Я могу даровать тебе статус, – Дэмин начал предлагать то, что по людским меркам могло бы оцениваться как величайшая благодать и подарок небес.         – Я его и купить могу, – Дэмин поморщился от подобного заявления, – дождусь только, когда место судьи займет кто-то более сговорчивый, чем ты.         – Да как мне тогда с тобой договариваться, если ты все и сам можешь? – молодой господин с негодованием отодвинул тарелку с печеньем, – мне больше нечего тебе предложить.         – Да... – Разочарованно протянул демон, – торговец из тебя так себе. Ты же имел достаточное количество времени, чтобы изучить мои интересы, или ты был зациклен только на себе? Говорю же, люди такие эгоисты. Да и почему такие скудные предложения выдвигал?         – Я же сказал, что большего у меня нет.         – А как же тело, кровь, душа? – Дэмин смерил злым взглядом Мингли, который подобно надоедливой осе начал виться вокруг него.         – Ладно, ладно, – засмеялся демон, – какие же вы, люди, жадные. На кой тебе тело и кровь на том свете? Да и когда помрешь, не все ли равно, куда душа отправится или ты надеешься, что будешь помнить прошлую жизнь? Помнят ее только души, не нашедшие покоя, а они обращаются в злобных существ.         – Вроде тебя? – не удержался Дэмин, поднимаясь из-за стола. Он развернулся в сторону архивариуса, находившегося между рядами книжных полок, дабы подозвать его к себе, и не заметил, как случайно столкнул свою нефритовую подвеску судьи. Мингли ловко перехватил ее левой рукой и протянул своему господину.         – Вроде меня, – завершил диалог демон.         Дэмин замер, удивленный услышанным. Мингли никогда не рассказывал ему о том, откуда и как появляются демоны. В сказаниях написано, что это злобные создания рождены нечестивыми мыслями богов, когда те взирали на землю и видели плоды человеческой жадности, злобы, алчности и прочих отрицательных качеств.         – Нет, отбрось эти мысли. Я не злой дух, – отмахнулся Мингли, – вот видишь, как мало ты знаешь, а еще хотел мне свои знания продать.         Они вновь очутились во внутреннем дворе, где теперь, после прохлады помещений архива, оснащенных охладительными кристаллами, казалось удушающе жарко. Видя, что Дэмин отказывается вновь вступать в диалог Мингли побоялся, что упустит хороший шанс. Он быстро шагнул вперед, опережая молодого господина, резко развернулся и встал, преграждая тому путь:         – Давай так, – серьезно сказал демон, – ты переключишь свое внимание и силы на расследование преступлений.  Сидеть в суде, конечно, забавно, но чаще утомительно. Я хочу участвовать и воочию наблюдать за грехопадением человеческих душ. А посему мы договариваемся быть напарникам и друзьями, с равными правами во время расследования. Еще я хочу этот морозильный камень в свою комнату и повышения жалования. Ах, да, для всех остальных я останусь твоим мечником, дабы нас не разлучали всякие ваши законы и правила, – уголок губ Мингли чуть дернулся вверх, зная, что последнее требование должно омрачить надежды Дэмина на освобождение от его общества.         Дэмин был поражен такими требованиями. Он ожидал услышать от Мингли какую-нибудь нелепую чушь, вроде продажи души, проведения жутких ритуалов по передаче его тела во власть демону или не менее страшных опытов над кровью, которая позволяет простым смертным обладать магией. А в итоге вышло, что требование демона было даже более человечным, чем претензии некоторых знатных особ.         – Но расследования — это шаг назад, – вслух рассудил Дэмин, – я несколько лет стремился к возможности, наконец, представлять закон в суде. Я знаю, что сейчас ты попробуешь меня убедить, что со шпиля башни земли не видно, но только находясь на самой вершине этой системы, я смогу ее изменить. Простой служащий мало что способен сделать.         – Ты серьезно считаешь, что достиг того уровня понимания проблем, когда в состоянии выносить справедливые решения? – Мингли сложил руки на груди и серьезно посмотрел на Дэмина, – Или, может, ты думаешь, что это не титул твоего отца ускорил твое восхождение по карьерной лестнице, а ты сам дошел до просветления и потому получил возможность вершить чужие судьбы? На мой взгляд, нельзя взрастить плодов, не испачкав руки в земле. Тебе бы не помешало лучше понять человеческую природу и то, как и почему совершаются преступления, прежде чем выносить решения, которые способны поломать чью-то жизнь. А самый подходящий для этого способ – самостоятельно участвовать в ходе расследования, а не сидеть на пуховой подушке в зале суда.         – Ты считаешь, что я не совсем хорошо понимаю мотивы людей, решившихся на скверные поступки?         – Не совсем хорошо? – рассмеялся демон, – Ты себе льстишь. Ты вообще не смыслишь ничего в людских сердцах, ибо голова твоя забита высокими идеалами философов, которые писали о доблестях и добродетелях, сидя в теплых домах и за чашкой горячего вина. Или ты теперь у нас судья и не желаешь опускаться до гончей, что носится по грязным улицам города за правонарушителями? К тому же, не ровен час, тебе на пятки наступит сын градоначальника.         – Последнее твое заявление совсем уж переходит все границы и теряет логику. Гувэй мне не соперник, он сын градоначальника, и его судьба понятна любому, кто хоть немного разбирается в том, как устроено общество Синторы. – Дэмина задело замечание Мингли о его некомпетентности в понимании мотивов преступников. В конце концов, ведь это именно он многие годы обучался судейскому ремеслу, рассматривал и классифицировал дела, читал трактаты знаменитый судей и дознавателей. С какой стати этот демон имеет право над ним насмехаться? Тем не менее, Дэмин умел признавать свои ошибки и недостатки. С тех пор, как появился Мингли, молодой судья открыл для себя много нового о мире чувств и страстей людских душ. Но вот то, что касалось Гувэя – звучало поистине нелепо для молодого судьи.         – И все же, – не унимался Мингли, – Гувэю было бы выгодно занять твое место. Посуди сам: он сын градоначальника, человека, кто вправе проводить судебные дела на более высоком уровне. Выше него только правитель. А сын его не при делах, потому что твой отец подсуетился и назначил на мелкие разбирательства – тебя. О тебе гремит слава, а о Гувее что? Как ему потом становиться градоначальником, если на его практике ни одного раскрытого дела?         – Градоначальник занимается не только судебными делами. На нем и тюрьма, и городская стража, и сбор налогов. Гувэю есть чем себя занять. Почему ты вообще о нем такого мнения? Если бы ты знал этого человека, то понял, что он безобиден, как муха. Я много лет учусь с ним в одной академии. Это очень добрый, открытый и компанейский господин.         Мингли нахмурил брови, но промолчал.         – Вернемся к нашей сделке. Другом быть не могу, – тон голоса Дэмина отрицал любые возражения по этому вопросу, – мы, люди, не заключаем сделки на дружбу, у нас это не так работает. Вести вместе дела в качестве напарников – согласен, – молодой судья расценил свое решение, как вынужденную меру. Тем более, в глубине души, он надеялся, что демону очень скоро надоест такая работа, – кристалл охлаждения – велю поставить, жалование повышать не буду. И так, по меркам Синторы, ты получаешь излишне много. Мечником можешь оставаться.         – Да кто же так торгуется? Ты же не приговор выносишь, мы тут пытаемся обоюдовыгодную сделку заключить, – демон сокрушенно покачал головой. –  Тогда ты обязуешься везде меня брать с собой, а не как сейчас, когда большую часть времени я сижу в твоем родовом гнезде без дела.         – Я не могу брать тебя в академию или на встречу с друзьями. А больше я особо никуда и не хожу.         – Так придумай, куда нам сходить. Я утомлен твоей скучной жизнью.         – Хватит и того, что мы будем теперь ковыряться в чужих кишках и топтать улицы грязных районов города. Ты же понимаешь, где чаще всего придется проводить расследования?         – Замечательно! – искренне обрадовался Мингли, – именно то, что я хочу.         – Так что насчет твоих догадок по этому делу? – напомнил ему Дэмин.         – О, нет, – покачал головой демон, – я пока не готов ими делиться.         – Но, – ошеломлённый отказом, только и сумел пробормотать Дэмин.         – Вот когда я был твоим слугой, ты мог мне приказать сказать. А теперь я твой напарник, и по вашим правилам – мы равны. Так что, когда решу, тогда и поведаю обо всем.         – Вот она, подлость демонской натуры, ­– тихо прошептал Дэмин, коря себя за то, что забыл, с кем имеет дело.