Ценный груз

      – Вероятно, произошла какая-то ошибка, – нервно пробормотал Гувэй, когда они вместе с Дэмином и его мечником залезли в повозку, – Нет, нет. Я уверен, что это ошибка       – Ошибка, о которой ты не знал? – рассержено уточнил Дэмин, – разве тебя не назначили главным в Ведомстве Безопасности? Как ты мог ничего не знать об этом решении?       – Отец поставил меня на эту должность, но многое по-прежнему происходит без моего ведома.       Мингли хмыкнул. Он всем своим видом показывал, что не доверяет этому человеку и более того, не питает к нему никакой симпатии. Пусть для остальных Гувэй выглядел как весельчак и наивный парень, но демону совсем так не казалось. Он чувствовал то, чего не замечали другие. За переживаниями Гувэя по поводу судьбы членов семьи Дэмина, за легкостью нрава и простотой взглядов Мингли явственно ощущал ложь.       – Я обязательно разберусь во всем, – Гувэй положил Дэмину ладонь на плечо и добросердечно улыбнулся, – сегодня же пойду к своему отцу с этим вопросом.       – Нет, – коротко отрезал Дэмин, – я сам немедленно отправлюсь к нему.       – Ты не знаешь моего отца, – Гувэй сжал пальцы на плече друга, – позволь мне самому все решить. В конце концов, мы же не чужие люди, – он постарался приободрить Дэмина теплой улыбкой.       Мингли недобро сощурил глаза и положил ладонь на рукоять меча.       – Твой мечник довольно нервный для человека, которому необходимо сохранять хладнокровие, – отшутился Гувэй, видя недружелюбный взгляд Мингли и его напряженную позу.       Их взгляды встретились, и мечнику даже не потребовалось использовать свои таланты, чтобы ощутить ледяной холод, прячущийся в глубине карих глаз Гувэя. Демон знал таких, как этот человек. Притворство, ложь, приправленная сладостью речей, наигранная глупость и беззащитность. Все это не ново для мира тех существ, среди которых вырос Мингли.       – Я просто глуп, – излишне резко ответил демон, – и не совсем понимаю, стоит ли мне во благо сохранности чести и жизни моего господина, отрезать вам сейчас руки?       Напряжение зазвенело натянутой струной, и Дэмин непонимающее посмотрел на своего мечника. Он молча вопрошал того, в своем ли он уме и что на него нашло. Спасением от нарастающего неудобства стал смех Гувэя. Он хлопнул ладонями по своим коленям и откинулся на спинку сиденья.       – Я слышал, что твой мечник обладает дерзким и суровым нравом, – сын градоначальника начал сглаживать углы, – и так как мы друзья, то прощаю ему подобную непочтительность. Давай лучше вернемся к нашему разговору. – Он говорил исключительно с Дэмином, игнорируя присутствие Мингли, словно тот был лишь частью внутреннего декора повозки. – Мой отец очень вспыльчивый человек и бывает довольно грубым. Думаю, что если я лично обращусь к нему, то недоразумение уладится быстрее.       – Нет, – тихо повторил свой отказ Дэмин и покачал головой, – как старший сын Каведы, я обязан сам разбираться в делах семьи. Я благодарен тебе за стремление помочь, но если я запрусь в своем поместье, как мышь, и буду лишь смиренно ожидать, пока другие люди решают за меня проблемы моей семьи, то достоин ли я быть преемником своего отца? – Он постучал по деревянной стене повозки и обратился к извозчику: – в Ведомство Безопасности.       Разговор утих, и Дэмин погрузился в собственные переживания. Вся эта ситуация казалась ему абсурдной. Его отец никак не мог быть причастен к какому-то ни было преступлению. Другие люди могли бы усомниться в его добродетели, списав на то, что каждый человек однажды сталкивается с трудным выбором и не все пути ведут к праведности. Достаточно вспомнить капитана. А ведь у чиновников соблазнов горазды больше. Пусть моряк не смог найти иного выхода и предал свои же ценности, но его отец не такой человек.       Дэмин бросил короткий взгляд на Мингли. Он ощутил, что в нем зародилось недовольство, адресованное мечнику. Если бы не этот демон, ему бы не пришлось сомневаться в собственном отце. Если бы не все его провокационные вопросы, если бы не соглашение о совместном проведении расследований, если бы не те зерна, что Мингли сеял в душе Дэмина, порождая нерешительность, странные раздумья и колебания. Если бы это существо не подтачивало его идеалы и твердую веру в единую систему справедливости, то не пришлось бы сейчас чувствовать подозрение к родному отцу и брату. Действительно ли они непричастны? Дэмину казалось, что только одним этим размышлением он предает собственную семью.       Мысль о Джане заставила волноваться еще больше. Он надеялся, что вспыльчивость брата не приведет к ухудшению ситуации. Ведь тот может сказать лишнего или оскорбить градоначальника. А что еще хуже, если разговор коснется безопасности правителя, – ведь все, что делает Ведомство, направлено прежде всего на его защиту, – Джан может вменить своему владыке трусость. Его брат неоднократно говорил о подобном. Он считал, что не будь правитель столь излишне осторожен в отношении Тивии, то не пришлось бы военным такое долгое время умирать от скуки на границе и терпеть наглые выходки тивийцев на собственной территории.       Дэмину захотелось обхватить голову руками и завыть. Слишком уж явственно он видел картину, описывающую, как Джан сквернословит и попирает все существующие ведомства, их начальников и самого Правителя Синторы.       Мысли становились лишь мрачнее, а чувство безнадежности – сильнее.       Из пучины мучительных переживаний его вывел болезненный удар по колену. Мингли сделал вид, что его нога случайно дернулась из-за неровности дороги, и столкновение было непреднамеренным. Понять, так ли это было на самом деле, или демон тем самым пытался выдернуть своего господина из излишних переживаний, не представлялось возможным. Слишком уж непроницаемым было выражение его лица.       Дэмин отодвинул в сторону дощатую створку окна и окинул взглядом улицу. Они уже почти добрались до серых каменных стен Ведомства Безопасности. Один лишь вид этого строения наводил на многих горожан ужас. Самое темное пятно среди архитектурного разнообразия города. Огромные каменные блоки складывались в не приступную гряду, окружавшую сердцевину, состоящую из не менее мрачных построек.       Центральный вход украшали массивные ворота с единственной красивой деталью комплекса – дверью для тех, кто входил в Ведомство по собственной воле. Она была украшена резным козырьком и имела закругляющуюся к концу ручку. На этом излишества и роскошь данного заведения заканчивались.       Ведомство принимало посетителей круглосуточно. Прошения и заявление о преступлениях оформлялись через центральный вход. Ночью тут часто рыдали женщины, подвергавшиеся преступным действиям, или кричали мужчины, возмущенные тем, что никто не намерен сразу же кидаться сломя голову и ловить преступника, на которого они указывали. Днем же часто толпились люди, желающие возмездия своим обидчикам или не согласные с решением суда по поводу заключенных здесь друзей, возлюбленных или родственников.       Для тех же, кто преступил черту закона, предназначались отдельные двери. Их называли Дверьми Позора или Последним Чертогом. Через них проводили тех, кто уже получил решение суда о наказании, казни или заключении. Сюда же приводили сразу тех, чья вина была столь очевидна, что не требовала разбирательств. Люди, перешагнувшие этот порог, осознавали, что их уже не спасут даже боги.       «Прошел ли мой отец сквозь центральные ворота? – вдруг задумался Дэмин, – или его, как подлого и ничтожного преступника, провели сквозь Двери Позора? Если это так, то как же ему было тяжело принять такое бесчестие?»       Он хотел было поинтересоваться об этом у Гувэя, но передумал, понимая, что тот сам вряд ли знает всех подробностей.       Повозка остановилась, дожидаясь, когда перед ней раскроют ворота Ведомства. Колеса зашелестели по серой и невзрачной гальке, которой был устлан внутренний двор. Их тут же остановили вооруженные стражи, велев немедленно выйти и представиться.       Синторцы никогда не могли похвастаться славой веселого и улыбающегося народа. Жители других провинцией часто сравнивали их лица с молчаливыми каменными истуканами. В отличие от Тивии, люди здесь предпочитали не сотрясать лишний раз воздух словами или смехом. Но по сравнению с лицами вооруженных надзирателей Ведомства, другие синотрцы казались пухлощекими и счастливыми младенцами.       Работающие здесь люди будто бы заглянули в чертоги Диликтоса и насмотрелись такой жути, что отныне их глаза не выражали ровным счетом ничего, кроме презрения и злобы. Ничто в них не поменялось, даже когда стражи увидели, что в повозке находится Гувэй – сын градоначальника и назначенный глава Ведомства Безопасности. Казалось, что для этих слуг правопорядка все люди – ничтожное и пустое место. Какой же ужас охватывал тех, кто оказывался на другой стороне двора, куда вела Дверь Позора? Сам Дэмин никогда там не был, как, впрочем, и внутри самого Ведомства, но слышал, как там проводят оглашения наказания или пытки, требующиеся для раскрытия дел.       Как может Гувэй, кого отец назначил на службу в таком месте быть столь душевным и лучезарным человеком?       – Нам туда, – словно прочитав мысли Дэмина Гувэй улыбнулся, осветив этот мрачный двор дружелюбием и теплотой.       Они двинулись вперед, пересекая огромную внутреннюю территорию Ведомства, окруженную вооруженными людьми. Дэмин понимал, что он здесь не в роли преступника, но отчего-то ощущал себя именно таковым. И только Мингли казался ему гармонично вписывающимся в ряды суровых лиц стражей. Демон шел так непринужденно что, казалось, даже смущал хранителей порядка, привыкших к взволнованным или испуганным лицам посетителей.       «Кто знает, каких чудовищ в своей жизни он видел, – мелькнула мысль в голове молодого судьи, – возможно, даже эти надзиратели для него, что мыши для кота. Реальны ли и вправду все те жуткие монстры из легенд и детских страшилок? Ведь если существует Мингли, то, может быть, напрасно синторцы позабыли своих богов?»       Дэмин заметил тень улыбки на губах мечника. Вероятно, тот ощутил страх своего господина или, что хуже, понял его мысли.       Гувэй провел их внутрь огромного здания, сквозь коридоры, покрытые плотными коврами, которые поглощали любые звуки шагов. После дневного света внутри казалось излишне темно и неуютно. Создавалось ли такое ощущение намеренно или у Дэмина лишь взыгралось воображение? Он все не прекращал думать о своем отце и брате. О том, как они, возможно, шли теми же коридорами и как их охватывали чувства неизвестности и ужаса перед предстоящими обвинениями. Могло ли быть им страшно или только Дэмин проявлял такую позорную слабость?       Наконец их путь завершился перед дверями, предположительно ведущими в общую залу.       – Подожди здесь, – звонкий голос Гувэя казался инородным для столь гнетущего места, – я распоряжусь известить отца. Хочешь, чтобы я был рядом с тобой, когда он позовет?       – Благодарю, но не стоит. Думаю, что мы справимся, – этой фразой Дэмин неосознанно поставил своего мечника на один уровень с собой. Когда беда стучится в твой дом, хочется чувствовать, что ты все еще не один стоишь по ту сторону баррикад.       – Мой отец строг и вспыльчив, – повторил Гувэй и улыбнулся, – но он не демон. С ним можно найти общий язык.       Сын градоначальника дружески похлопал Дэмина по плечу и удалился, бросив короткий, ледяной взгляд на Мингли, словно желая выжечь тому сердце. Демон еле заметно, неуважительно помахал Гувэю в след рукой, выражая свое безразличие к запугиванию и статусу этого господина.       Что ему до каких-то людских званий? Если бы Мингли пожелал, то изрубил бы на мелкие дольки сына градоначальника прямо здесь и сейчас. И ни один из этих стражей не успел бы даже схватиться за меч. Но демон не хотел так быстро заканчивать начатую игру. К тому же это, наверное, расстроило бы Дэмина, и тот год бы читал морали, дулся и припоминал столь недостойный поступок. Или вновь вспомнил о желании избавиться от него. Глупый молодой господин считал, что чароплеты способны их разлучить! Конечно, магия людей, основанная на крови – грозное орудие, но эти глупцы утеряли такой пласт знаний, что не стоит переживать об их способности разрезать нить клятвы. Скорее сам Диликтос проснется ото сна и вручит Мингли грамоту за старания проучить людской род, чем чароплет из самой прославленной Академии семи провинций додумается, что кровь способна на нечто большее, чем творить иллюзии, управлять стихиями и вживлять силу в предметы.       Интересно, на что могла бы быть способна кровь его господина, решись тот стать чароплетом?       Дэмин думал, что градоначальник нарочно заставит их долго ждать. Так часто поступали с нежеланными гостями или теми, кто явно намеревался принести с собой неприятности. Но подобного не произошло. Это означало, по крайней мере, что отношения между их семьями не нарушены, и, возможно, господин Данци не считает его отца преступником. Впрочем, те, кто знали Каведу лично, никогда бы в такое не поверили. Дэмин ощутил надежду и веру в то, что сможет сейчас разрешить возникшую ситуацию и она не приведет к огласке такого позорного обвинения.       За дверьми, которые для них распахнули стражи, и в самом деле находилась пространная комната для приема посетителей. Она явно предназначалась исключительно для обеспеченных и знатных гостей. Может быть, здесь также принимали друзей семьи.       «Это хороший знак», – подумал молодой судья.       Деревянные полы цвета меди сверкали своей чистотой и придавали помещению домашнего уюта. Что было неожиданностью после всего увиденного в Ведомстве. Длинный стол, накрытый тонкой полосой ткани, стоял подле одной из стен. Его окружали небольшие скамьи на низких ножках, поверх которых лежали мягкие на вид подушки. В Синторе невысокую мебель можно было найти только в определенных заведениях и местах в доме. Обычно она предназначалась для гостей, друзей и людей, которые были приглашены на пиршество. На таких лавочках удобно сидеть в любой позе, нарушая строгий этикет застолья. Когда человек отдыхает, ему дозволялось не следить за осанкой, положением рук или ног. К тому же с такой небольшой высоты не так больно падать. А с выпившим гостем могло приключиться и такое. Максимум, что он получит, если не удержится на скамье – это испуг и ушиб. И хозяину заведения или главе дома не придется отвечать за случайную смерть или серьезную травму.       Чуть поодаль, в глубине комнаты, располагалась деревянная круглая арка. Она делила помещение на гостевую зону и зону для решения важных вопросов. Именно там, в самой глубине залы, на высоком и красиво украшенном стуле сидел градоначальник. Его тяжелый и цепкий взгляд можно было ощутить уже с порога. Вероятно, Гувэй пошел в мать, ибо сомнительно было представить, что его отец вообще способен на смех и улыбку.       Дэмин проследовал к концу комнаты, остановившись на почтительном расстоянии от господина Данци, и совершил низкий поклон. Его взгляд невольно скосился в сторону Мингли, в надежде, что мечник не забыл, как следует себя вести. Тот повторил за Дэмином, хотя нашлись бы те, кто расценил поклон недостаточно низким и излишне резким.       Градоначальник сделал жест рукой, дозволяя начать разговор.       – Достопочтенный господин Данци, – начал Дэмин, – мне пришло сообщение о том, что моего отца и брата было велено арестовать. Вы, безусловно, уже в курсе это. Я прибыл сюда, дабы понять, как такое могло случиться, и уверен, что это ошибка. Мой отец и брат…       – Ошибка? – прогремел голос градоначальника, – не считаешь же ты, что мое Ведомство столь глупо, что хватает людей, не удостоверившись в их виновности?       Дэмин мысленно выругал себя за неверно построенное предложение, которое можно было расценить как укор в сторону деятельности Ведомства. Он не имел возможности подготовиться к разговору заранее и оттого нервничал еще сильнее. За последнее время ему слишком часто стало везти на ситуации, к которым просто невозможно предварительно подготовиться.       – Безусловно, это не так, – Дэмин поклонился, – прошу меня простить. Я хотел лишь сказать, что уверен в том, что мой отец и брат не могут быть причастны к преступным действиям.       – Я бы и сам не поверил, – чуть смягчил тон градоначальник, – все-таки я знаю Каведу уже много лет. Но ошибки тут нет.       Дэмин ждал, когда Дэнци прояснит ситуацию, но тот не спешил с этим.       – В чем их обвиняют? – прямо спросил Дэмин.       – В содействии предателям нашей провинции.       Дэмину хотелось усмехнуться и выкрикнуть, что это совсем уж абсурд. Его отец и предательство? Это как не тающий лед в кипятке для чая. Просто невозможно.       – Тогда это явно ошибка. Мой отец никогда бы не пошел на такое злодеяние, и вы это знаете. Может быть, ваше следствие нарочно ввели в заблуждение? Может быть, кто-то целенаправленно обманул вас? Где сейчас мой отец и брат? Их забрали сюда? Но каковы улики? Если это простые подозрения, – Дэмин старался не увеличивать темпа своего повествования, но эмоции брали вверх, – а я уверен, что они именно таковые, то на каком основании моего отца и брата поместили сюда? Разве не должно им быть сейчас в поместье и ждать начала рассмотрения дела? Вы же понимаете, что это унизительно для такой семьи, как наша.       – Мое Ведомство не ошибается, ¬– медленно отчеканивая каждое слово повторил градоначальник, – согласно полученному мной рапорту у нас есть веские основания задержать их и привести сюда.       – Как член семьи и наследник своего рода я имею право знать, что это за основания.       – Имеешь, – градоначальник потянулся к бумагам, что лежали подле него, – но ты же не просил ознакомиться с ними, а сразу начал заявлять о том, что мое Ведомство халатно ведет свою деятельность. Не ожидал таких поспешных выводов от Дэмина Каведы. Все люди вокруг утверждают, что ты рассудителен и расчетлив, – он замолчал и пытливо всматривался в глаза молодого судьи, прежде чем продолжил: – но, видимо, верно говорят в народе: молва как сель по весне. Много шума и грязи и мало чистой воды.       Дэмин снова поклонился. Разговор совсем ушел не в то русло, куда следовало. Но разве градоначальник не понимал, что любой человек, окажись он в такой же ситуации, что и Дэмин, будет желать только одного – прояснить произошедшие и постараться не спустись всех собак на тех, кто посмел оскорбить имя семьи? Просто не может быть такого, чтобы Данци, входивший в круг общения его отца, мог так просто допустить его арест.       – Мы расследовали дело, которые нам перешло от тебя, – продолжил градоначальник, – искали стражника, пропустившего джонку в тот вечер. Удивительным образом этот человек просто пропал. Мои люди сбились с ног, выискивая, куда же он делся. Честно говоря, я готов был уже списать его со счетов. Не редкость, когда продажных служащих убивают после совершения сделки. Но чудесным образом мы смогли найти этого стражника. И по какой-то совсем непонятной причине он находился в камере для сумасшедших и бездомных, – его брови опустились, делая взгляд еще более тяжелым. Градоначальник молчал, и в этом молчании был вкус подозрений в адрес Дэмина, – когда мы привели этого бедолагу в чувство, то он нам поведал, что пропустил джонку, так как ему предоставили весомое подтверждение на разрешение: судейскую подвеску. Удивительно, не правда ли? – градоначальник снова испытующе посмотрел на Дэмина, – якобы к нему пришел служащий суда, передал подвеску и велел пропустить судно. А что еще более интересно, так это то, что джонка эта была полна краденого оружия из воинской части Синторы и направлялась прямиков в Тивию. – Он сделал незначительную паузу, прежде чем продолжить. – Если мне не изменяет память, то твой брат как раз из рядов военных и служит в крепости на границе с этой провинцией?       – Это не может быть делом рук моего отца и брата, – удивление от услышанного сменилось злостью в сердце Дэмина.       – Если не они, то кто? Тогда, может быть, мне и тебя арестовать? – злобно усмехнулся градоначальник.       – Господин Данци, прошу вас пересмотреть вынесенное решение, это ошибка, – Дэмин низко поклонился, – заявления какого-то человека это недостаточный повод арестовывать и приводить сюда моих родственников. Мало ли кто и что говорит. Вам, должно быть хорошо известно, как хитры те, кто желает зла другому.       Данци поднялся со стула. Пусть ему и было уже за сорок, но тело его по-прежнему крепко и готово к любому сражению. К тому же боги наделили его высоким ростом и тяжелой челюстью. Вид градоначальника полностью соответствовал тому заведению, в которым он ведал. В отличие от Гувэя.       – Ты самонадеянный, напыщенный сосунок! – взревел голос Данци, – смеешь мне указывать, что делать, и обвинять в том, что мои люди – никчемные служащие? Если бы не твой отец, ты бы даже порога судейской залы мизинцем левой ноги не коснулся. Таковы законы, и я их соблюдаю! А ты возомнил себе, что умнее старших и мудрее людей кто писал их? Считаешь, что я не имею права заключать под стражу твоих родственников? Кем ты себя возомнил и что ты можешь сделать против законов нашей провинции? Неужели считаешь, что призрачная слава, что гремит о тебе среди голодранцев и бедняков, дает тебе силу и власть?       Чем громче становился голос градоначальника, тем больше Дэмину казалось, будто стены помещения увеличивались, а он сам уменьшался. У этого господина и в самом деле скверный характер и полное нежелание пойти навстречу семье Каведы. Дэмин неоднократно видел, как судьи, не питавшее приязни к обвиняемому, начинали ссылаться на законы и отказывались рассматривать ситуацию с других углов. Но почему так поступает Данци? Разве он не друг его отца?       – Что это твой мечник намеревается сделать? – гнев в голосе градоначальника смешался со смятением.       Дэмин все это время стоял, низко склонившись в поклоне, принимая брань и обвинения в свой адрес, совсем позабыв про своего мечника. Услышав вопрос Данци, он заволновался, что Мингли может сейчас непочтительно стоять, выпрямив спину, или нагло смотреть в глаза. Эта мысль заставила Дэмина резко повернуться в сторону демона. Тот успел за это время медленно выдвинуть одну ногу вперед и положить на рукоять меча руку. Его глаза действительно смотрели нагло и с вызовом прямо на градоначальника. А все его тело было собрано и напряжено, как струна... Дэмин вскинул брови от изумления. Он округлил глаза и одними губами прошептал:       –Ты, твою мать, рехнулся?       Мингли не сразу понял, что это было не восхищение или приказ о нападении, а сквернословный призыв прекратить подобные действия. Но почему? Разве этот старый и отвоевавший свое господин не нарывался на схватку? Разве не полагалось поставить на место это орущую разъяренную дылду? Неужели позволительно сносить оскорбления и пустые обвинения?       – Мой мечник участвовал в битвах и повредил голову, – тут же нашел, как объяснить подобное Дэмин, – прошу простить меня и его. Он всегда так реагирует на крики.       Градоначальник, на удивление молодого судьи, прокашлялся и успокоился. В какой-то мере он даже с уважением взглянул на сумасбродство Мингли.       – Боевые травмы – наше клеймо, – неожиданно одобрительно сказал Данци, – то, что ты принял такого человека на службу, зная о его недостатке, говорит о тебе, как о том, кто помнит, что следует уважать воинов Синторы.       Дэмин уже утомился удивляться за сегодня. Судьба будто смеялась над ним и разыгрывала странные карты.       – Я не унизил твоего отца и брата, – продолжил Данци, – я приказал провести их через центральные ворота и разместить в лучшей комнате. Хотел сообщить тебе об этом, чтобы ты не волновался, но твой нрав оказался слишком буйным.       Мингли еле сдержался, чтобы не засмеяться. О Дэмине можно было сказать, что угодно, но только не про наличие пламенной натуры.       – Помоги моему сыну распутать это дело, – приказным тоном заключил градоначальник, – и тем самым очисти имя своей семьи. Дело требуется закрыть как можно быстрее. Иначе не сносить ни регалий, ни головы. Ты меня понял?       – Да, господин, – ответил Дэмин.