За открытой дверью

— Раз вы такая продуманная организация, с чего вам нужна помощь? — скептически сказал Мэлимор. — Мы полагали, что из-за своих амбиций ты с нами свяжешься и поможешь. — Ох, но как же… Стоит посмотреть в глаза Мэлимора, и становится ясно — он в стадии готовности. Любая зацепка, хоть немного вяжущаяся с картиной мира, воспринимается за чистую монету. У него очень хорошо разборчив язык тела. Я чувствую, как могу манипулировать им. Не представляю, как этот доверчивый старик смог дослужиться до придворного мага, у него нет ни капли проницательности. Сейчас он в такой доверительной позе, все кивает и кивает, такой легко внушительный… Может он меня обманывает? Вдруг его покерфэйс на совершенно ином уровне, и он на шаг впереди меня? Вдруг он дурит меня, пока я дурю его, когда он хотел задурить меня, когда я дурил принцессу? — Мэлимор, мне интересно, как именно ты хотел использовать двойника Томира? — Я хотел защитить принцессу и свой титул. — Как именно? — Вы же и сами знаете, что я сделал, разве не так? — Я хочу услышать это от тебя! — я прикрикнул и схватил его одной рукой за мантию. Кажется я вживаюсь в роль. — Если не будет Томира, принцем станет Нейл Фарион — нельзя допустить этого. Ни он, ни настоящий Томир недостойны принцессы, и оба хотят сместить меня. Я хочу доказать, что придворным магом Мэлимором нельзя помыкать! Понятно, с двойником куда проще — что сказал, то и делает. Защита принцессы и титула придворного мага — все, что он хочет. Мэлимором можно пользоваться. Фарионы, сколько раз я слышал эту фамилию. Это вроде тот же род, под которым Мира. Ладно, мы заговорились, меня ждет «семья». — Итак, мне нужна любая информация, способная помочь на встрече, начиная от имен семьи и вопросов, которые мне могут задать, заканчивая правилами этикета и предложениями, как не раскрыться… — … У меня есть пиастра Томира, там хранятся фрагменты памяти и навыков. Почему так хорошо все складывается? Я не вижу подвоха, но он точно есть. Начиная с помощи Грумерта, отца Миры, мотивы которого до сих пор не ясны, продолжая пропажей реального принца и заканчивая его пиастрой, все складывается так, будто… толкает сюжет… Если бы это была книга, меня окружали «чеховские ружья» и «рояли в кустах». Может я просто многого не знаю, попав в «середину истории», мне стоит разобраться с этим позже. Но спросить я все же должен. — У вас хранятся пиастры на всю королевскую семью? — Нет, я забрал пиастру принца перед тем как… отдать его Нейлу Фариону, этому ублюдку! Так вот в чем дело… Полагаю у них была сделка, или его шантажировали. — Можешь сейчас установить пиастру на меня? — У вас не зажили рубцы. Менять свежую пиастру запрещено, должно пройти хотя бы пару месяцев, иначе высок риск отвержения и смерти. — Что можно сделать? — … Я могу переплавить пиастру Томира в руну памяти, заодно сплавлю с руной речи. Но обратный процесс невозможен. Пиастра на вас может нести лишь две руны, да и то слабых. Совсем дешевая. Сойдет, у меня все равно ничего нет, да и не собираюсь я здесь задерживаться, мне нужно к водопаду. Где водопад знает лишь Мира, значит я должен ее найти. Раз она под родом Фарионов, которым «меня» сдали, то все немного обостряется. Не знаю, возможен ли торг в этой ситуации, скорее мне придется ее выкрасть… Но это потом, решаем проблемы по мере поступления. Я повернулся к Мэлимору: — Сколько времени займет переплавка в руну? — Двадцать минут, ваша руна речи не нужна, на ней все равно нет языка господ… Хм, аристократы пользуются своим языком. Напоминает русское дворянство, которые использовали французский для общения. Мэлимор ушел, и его место заняли десяток служанок… К моменту возвращения Мэлимора я уже готовый стоял у зеркала. Какой красивый парень напротив, настоящий принц, не могу оторвать взгляд: каштановые волосы чуть ниже плеч завязаны в хвост, белоснежная рубашка, пиджак и брюки цвета ультрамарин с вышитыми золотом цветами, на поясе с левой стороны висит изогнутый кинжал в ножнах из белой кости… Мэлимор протянул мне золотую руну с алыми крапинками. Полагаю пиастра принца была из золота, а руна речи — красная. Я взял у него руну и оторвал свою маленькую. Ох, какая боль, я даже пошатнулся. Ощущение, что из головы высасывает часть сознания. Через пару секунд я снова разучился говорить на местном языке, не помнил ни занятий по книгам, ни лица эльфа. Если бы до этого не размышлял об этих уроках, даже не вспомнил, что они были. Кстати сегодняшние воспоминания никуда не делись, я до сих пор помню диалоги, но ощущение, что я сам нес белиберду. Интересно, может это имела ввиду Мира, говоря про остаточные способности — прожитое тобой ведь никуда не девается. Пора надевать обновку, я приложил золотую руну к пиастре. В один миг все побелело, и я погрузился сразу в два видения. Первое: чтение книг. Второе: парень, так похожий на меня, стоит перед зеркалом. Он действительно копия! Томир рассматривает золотую пиастру, и в следующий момент к нему подходит Катерия, обнимает за плечи и целует, а я… а он замирает на месте, как если бы это поразило его до глубины души. Я также отреагировал в первый раз, полагаю для нее это послужило как еще одно доказательство. Она хихикнула и спросила: — Как тебе новая пиастра, Томи? — Замечательный подарок. Спасибо, Кэти. Но… как-то непривычно, словно я предал Ноков. — Теперь ты мой муж, наследник престола, Томир Вилдерс. Негоже принцу носить старую родовую пиастру. — Да, ты права… Затем следующие и следующие отрывки памяти проносились по сознанию. Я останавливался на каждом и в то же время пролистывал как альбом: ужины с королевской семьей, занятия по фехтованию, встречи с родом Ноков, ночи с Кэти, бумажная волокита, поездки по королевствам в качестве посла, обсуждения планов на развитие Вилдерса… Были и более сложные для восприятия: публичные казни, сражения на границах страны, подпольные интриги, измены Кэти… Позже добавилось издевки ко всем ниже статусом. Семейный род Ноков — не исключение. Я видел, как прекрасного юношу, копию меня, развращает власть наследника. Муж старшей дочери короля, выходец приближенного рода. И похоже это Катэрия изменилась в сторону принца, а не наоборот. Я помню, как она отнеслась к Мире, но Томир еще хуже. Как-то он лично отрезал руку виночерпию, который пролил вино на его одежду. И это находясь на собрании консулов в другой стране! Есть и публичные подколы Мэлимора, явно не смешные. В какой-то момент в подсобном помещении между ними произошел разговор: — Ты не можешь этого сделать! — прокричал седой старик, стукнув посохом. — Да? И кто меня остановит, ты? — Томир усмехнулся, сложив руки на груди. — Не недооценивай мою силу! Я не просто так главный маг в Вилдерсе! — Да, но ты им стал когда был молод и действительно силен. Ты ослаб, от величия Мэлимора не осталось и следа, а еще… я говорил с твоим лекарем. Это все из-за экспериментов с рунами памяти? Слабоумному старику, не способному держать разум в порядке, нет места во дворце. — Не тебе решать! Я подчиняюсь лишь королю! У тебя нет власти, Томир! — Мелимор снова стукнул посохом. — Пока нет. Я наследник, не забывай об этом. К тому же, с чего бы королю запрещать конкурс на должность придворного мага? И пусть победит сильнейший. Тебе никто не запрещает в нем участвовать, докажи свою силу! — Нет, нет, ты не можешь… — Аудиенция с королем запланирована на следующей неделе. Я предупреждаю лишь из своего благородства. Будет грустно, если тебя схватит инфаркт при объявлении. Собери пока вещи, походи по саду, придумай, как будешь развлекаться на пенсии… Через пять дней Томир отправился в очередную поездку в качестве консула, но стоило ему пересечь границы города и войти в лес, как его экипаж буквально сдуло ветром. Его карета — единственное, что не разбилось о стволы деревьев и не превратилось в фарш. Последнее, что видел принц, была тень в синей мантии, отрывающая его пиастру. Понятно, он хотел лишь сохранить свое положение, а Томира это просто забавляло. Но что интереснее — что с состоянием Мэлимора? «Не способен держать разум в порядке». В его возрасте возможна деменция, но упоминались опыты над рунами памяти, интересно… Я проснулся, лежа на кровати. Нет, это пятиместная спальня с крышей из голубой ткани. Как же богато… Возле меня сидит девушка с красными волосами в синем горничном платье с белым фартуком. На ней белые перчатки и тонкий шелковый шарф. Она склонилась надо мной и бесцеремонно трогает мою шею. Где-то я ее видел, но в голове все еще каша. Только я открыл глаза, она сказала: — Томир, почему ты здоров? — Разве похоже, что я хорошо себя чувствую? Позови Мэлимора, служанка, — вроде так обращался Томир. Девушка нахмурилась и со словами «поговорим позже» дернула за веревку, свисающую возле кровати и ушла. Какая забота! Через пару минут зашла Кэт… принцесса Катэрия. Как всегда прекрасна. Мой ангел, я не способен описать всю ее красоту. Она села рядом, взяла мою руку и обеспокоенным голосом спросила: — Дорогой, как ты себя чувствуешь? — Хорошо, Кэти… Что случилось? — Мне сказали, что ты упал в обморок, твои руки и ноги дрожали, и ты чуть не умер. Рядом с тобой был лишь Мэлимор, это он сделал? Это из-за того, что руна раньше была пиастрой или объема информации в ней? — Нет, скорее это из-за голода и слабости, я почти не ел эти дни… — Ох, седьмое небо, тебя морили голодом. Эта та девчонка виновата?! — я вижу ненависть в ее глазах, но она все равно прекрасна. — Кэти, дорогая, не нужно искать виновных… Кстати, сколько я проспал? — Пару часов. Обед уже закончился, и встреча переносится на завтра. А пока я скажу, чтобы тебя покормили. Отдыхай, Томи… Кэти спешно пошла к выходу, но вдруг замерла, стоя у двери. Я услышал щелчок, словно прокрутили ключ, Катэрия вернулась и села на кровать рядом со мной. Что она хочет сделать? Она узнала мой секрет? Где я спалился, что происходит? — Знаешь, Томи, я так скучала по тебе, — с глаз Кэти полились слезы. Через секунду она уже лежала на моей груди и рыдала. Я гладил ее золотые волосы, говорил, что все хорошо, но это никак не помогало. Я не силен в подобных делах, да и не думаю, что ей нужно успокаиваться. Бывают ситуации, когда стоит просто выплеснуть все накопившееся — Томи, ты со мной, ты единственный, кто мне нужен. Мы пытались найти тебя по зову пиастры, но на тебе ее не было, мы не чувствовали твое присутствие. Все думали, что ты… Но я верила, что мой Томи вернется, я не теряла надежды. Не покидай меня больше, Томи. Поклянись, что никогда не исчезнешь! — Кэти приподняла голову и посмотрела мне в глаза. Что мне делать? Я не хочу предавать ее, но я ведь даже не Томир. Я лишь похож на него. Она так хотела найти своего принца, что проигнорировала детали в поведении. Но если подумать, Томир тот еще придурок. Может раньше, до золотой пиастры, он и был хорошим человеком, но я видел, во что он превратился. Беспринципный, жестокий и лживый кусок дерьма. Он изменял Кэти со служанками. Как вообще можно додуматься изменять Кэти?! Она идеал! Я могу осчастливить ее, оставшись рядом и давая все, чего она пожелает. Стану идеальным мужем, могу даже перевоспитать отношение к подчиненным. Что ждет в моем мире? Ничего! Я столько лет искал родных, но так и не нашел следа. Николь никогда меня не простит за Земфира, а новая жизнь с нормальной работой… чем она лучше жизни с Кэти? Да, может это и обман, но ведь все ради нее. Что будет, если я признаюсь, что я не Томир? Это разобьет ей сердце. Я должен остаться! — Кэти, я клянусь, что никогда тебя не брошу. Она улыбнулась самой прекрасной улыбкой, возможной при заплаканных глазах. Кэти поползла к моему лицу. Я протянул руку и вытер ее слезы, провел по нежным губам. Я слышу ее дыхание, стук сердца, ощущаю тепло. Кэти закрыла глаза и наши губы коснулись… — Принц Томир, открывайте! — за дверью послышался возглас самого ужасного, подлого и противного старика. Мэлимор, ты не вовремя… В тот же миг Кэти встала с кровати, вытерла лицо и разгладила одежду. Мэлимор, я тебя не прощу! — Как я выгляжу? — спросила Кэти, обернувшись ко мне. Красное лицо, заплаканные глаза, растрепанная прическа, мятое платье… Она ангел. — Как ангел. Кэти хихикнула и сказала, что зайдет продолжить позже. Как же здорово! В дверях она встретилась с Мэлимором, оба постарались сделать вид, что ничего не было. За ним также вошли слуги с подносами. Они оставили еду возле кровати и ушли. Дверь снова закрылась на ключ. Мэлимор сел в кресло рядом с постелью: — Надеюсь развлечения со вдовой входят в планы вашей организации, — старик сложил пальцы в замок, презрительно посмотрев в мою сторону. При этих словах все мое нутро вспыхнуло. Этот дурак ничего не понимает, у нас настоящая любовь! Ему деменция мешает понять такие простые вещи! И еще кое-что… — Разве не из-за тебя, Мэлимор, она стала вдовой? — Глупый мальчишка, у меня не было выбора. Принцесса Катэрия всегда была доброй, но с появлением Томира стлала черстветь. Этот гнусный щенок очернил столь хрупкий разум. Ну что сказать, я так и думал. Томир не только пакостил Мэлимору, но и портил принцессу. — Я сделаю ее счастливой, я дам ей все, что она захочет. Я никогда не сделаю ей больно! Глаза Мэлимора распахнулись, словно тот услышал что-то невозможное. — Извините, можете сказать, что вы чувствуете к принцессе Катэрии? Сам того не поняв, я начал описывать, как люблю ее. Она лучшее, что со мной случилось за всю жизнь, я ее никогда не брошу. Это любовь на века, ее ничто не сможет разрушить. Мне нравится в ней все, она идеальна, совершенна. Я мог расписывать ее часами, но в какой-то момент меня перебил Мэлимор: — Любовь, совершенная влюбленность… — Мэлимор закрыл глаза, будто уснул, повторяя эти слова. Когда я хотел продолжить рассказ о совершенстве Кэти, он сказал, — вспомнил! Она использует мою руну сирены. — Си-сирены? — Да, маленькая лазурного цвета. Я создал ее, первую в своем роде. Позволяет влюбить в себя одного человека. Я отдал ее принцессе, когда она рассказала про измены. Затем забыл про нее, так и не сделав записи. Действительно, измены Томира прекратились за пару недель до смерти, и он стал больше времени уделять Кэти. Не думал, что это имеет смысл. Поверить не могу, что был одурманен! Но ведь если подумать, отключить сердце и включить логику, это была любовь с первого взгляда. Я закрыл глаза на все минусы, да даже сейчас я их не вижу. Если бы кто-то другой так обращался с Мирой, у меня бы это вызвало отвращение, но нет, я лишь спустил это на дурное влияние. Я даже отказался от идеи вернуться домой ради нее. Как же я был наивен… — Как обезвредить эту руну? — У меня есть противоборствующая руна, но есть проблема… — Кажется я понял, не можешь сплавить с теми, что на мне? — Нет, сплавить то могу, хоть сложность с каждым разом растет. Я первый мастер рун в Вилдерсе! — Первый мастер рун… Ведь именно про эксперименты с рунами говорил Томир? — Откуда ты знаешь?! — Мэлимор вскочил с места. — Ты мне сам дал его пиастру. — Да? Да, точно… совсем все вылетает из головы, хех, — он сел обратно и усмехнулся сам себе. — Так что-за эксперименты? — Я, Мэлимор, как придворный маг и первый мастер рун в Вилдерсе, должен развивать свое ремесло. Я изучал возможности сплавления рун памяти… в огромных количествах. Я взял руны от сотней существ, что носили их всю жизнь, немало тысячелетий получилось, хех… При испытании я погрузился в сон на неделю, и даже когда проснулся и убрал руну, мое сознание растянулось, как резина… Я ослаб разумом… Понятно, это многое объясняет. Может раньше он и был гениальным магом, но сейчас страдает от собственных исследований… — Сожалею… А что ты говорил насчет проблемы с блокировкой руны сирены? — Дело в том, что ты самый слабый носитель, которого я встречал. Не потянешь. Что-то новое, и как это понимать? — Что ты имеешь в виду, говоря о слабом носителе? — Ты чуть не умер с руной памяти Томира, а там всего два года жизни принца и один обучения языку от эльфа. Обычно такие объемы доставляют боль лишь пару секунд, но ты… ты невероятно слаб. Как тебя вообще подослали? — По внешности выбирали. — А, точно… Нельзя тебе часто менять руны, умрешь. Может это связано с моей непереносимостью психотропных веществ? Все-таки руны влияют на сознание, хм… В любом случае я и правда каждую смену руны переносил все труднее, и сейчас даже не заметил, как упал в обморок. Получается, чтобы Мэлимору установить блокирующую руну, нужно снять мою, сплавить их и поставить обратно. Что снятие, что установка будет очень болезненны для меня… — Тогда что можно сделать? — Все просто, заберите руну у принцессы. Думаю, вы справитесь. С этими словами Мэлимор ушел. Я снова один.