Idir

***

♪ Percival, Marcin Przybylowich — The nightingale

Слоистый закат назревал на краю неба, по заднему двору дома разносился лязг металла. Сокджин втянул носом летний воздух. В цветочно-травяном аромате узнавалась сахарная сладость, едва ли не медовая — пчёлы в середине лета были особенно трудолюбивы. Сокджин бросил взгляд на Чонгука. Тот, сморенный летним солнцем, сидел под навесом у поеденного жучками обеденного стола и перебирал струны новенькой лютни. Неделей ранее Намджун, выполняя очередной ведьмачий заказ, бился с грифоном и выпустил из рук меч. Первое, что попалось ему тогда для защиты, — музыкальный инструмент барда. Лютня разлетелась в щепки, и Намджуну пришлось покупать Чонгуку новую. Да и сложно было не восполнить ущерб, когда тебе под ухом четверо суток по пути в Новиград ныли о том, что впредь не на чем играть свои мелодии. Это была первая история, которую Чонгук сегодня поведал друзьям под хмурый взгляд Намджуна. Сокджин, сложив руки за спиной, посмотрел на то, как Тэхён ударил кузнечным молотом по будущему мечу. Его удар по металлу оказался слишком сильным. — Скоро превратишь лезвие в лопату. Бей мягче, сплав всё ещё податлив, — понедовольствовал Сокджин. Как-никак Тэхён был старательным подмастерьем, хотя до навыков опытного эльфа-наставника ему оставалось далеко. «Ничего, всему своё время, успеет дорасти», — успокаивал себя Сокджин, пряча длинную прядь своих светлых волос за острый кончик уха. Он поставил себе цель вырастить из юнца-эльфа искусного кузнеца, который сможет помогать с растущим количеством заказов. Даже недавно поднятые цены не уменьшили поток клиентов. Сокджин услышал лязг оружия и повернулся в сторону, где разрастался поединок. Намджун сделал резкий разворот. Его клинок пролетел над головой пригнувшегося Хосока, а сам он отскочил назад, чтобы избежать нападения в ответ. Намджун встал в защитную стойку, и когда Хосок рискнул действовать, чистыми движениями принялся отражать удары. «Бесполезно, Хо. Меняй тактику», — подумал Сокджин, наблюдая за дружеской дуэлью ведьмака и мага. Этим двоим и повод был не нужен, чтобы мечами помахать, — Намджун клинком зарабатывал себе на жизнь, а Хосок, дитя магии, извечно радовался практике с достойным противником. Хосок отступил, давая себе и Намджуну короткую передышку. Они плавно ступали по кругу и не сводили друг с друга глаз. Их рубахи пропитались потом, а притупленные лезвия отражали уходящее солнце. Оба друга были упрямцами. Первым с места сорвался Намджун, но Хосок в очередной раз увернулся, между делом ловко сменив хват рукояти на шпажный. Его удары после этого стали точнее. Хосок сдунул прядь чёрных волос со своего лба, и Сокджин недовольно склонил голову к плечу. Он подозревал, что Хосок вчера зря жаловался на недостаток времени, чтобы дойти до цирюльника и подстричься, — скорее всего, маг просто ленился. Из приоткрытого окна дома послышался громкий хлопок. Сокджин посмотрел в сторону второго этажа, из которого доносилась громкая брань. — Bloede arse! Межеумок подзаборный, я ж просил осторожней! — слышалась ругань Юнги. Видимо, его помощник Чимин что-то напутал и эксперимент с зельем Раффара Белого вновь свернул не туда. Из дома повалил чёрный дым. — Туши! Туши! «И почему моё сожительство с Юнги и Хосоком столь насыщенное?» — промелькнул извечный вопрос в голове Сокджина. — Я проверю, — сказал он собравшимся во дворе и взглянул на меч в руках Тэхёна, прежде чем уйти. — Займись дóлом.

— Солнца закат освещает страну, В поединке мужи здесь сошлись. Были как братья, но затеяв вражду Позабыли, как в дружбе клялись. Ведьмак был силён, но умом не блистал Хоть прочёл он три тысячи книг. Соперник его путь к победе искал, Но плохой с мага вышел шутник.

Напевал Чонгук. — Что за ересь ты несёшь? — во время очередного перерыва в схватке бросил ему Намджун. — Такую битву и без песни оставлять — кощунство, — ответил Чонгук. — Запечатлеть все твои битвы — дело чести, ведь я единственный, кто прекрасно слагает песни о ведьмаке!

♪ Sonya Belousova, Giona Ostenelli — Everytime you live

Сокджин скрылся в доме, и дальнейшие препирательства Намджуна и Чонгука стихли. Съехаться было идеей Юнги. Он в таверне услышал о продаже большого дома недалеко от центра Новиграда. Вроде как его спроектировал архитектор из Туссента, отчего здание сильно выделялось среди традиционных домов своими гладкими стенами и вычурной крышей. Бывший владелец-банкир разорился и дом продавал по сниженной цене. Всё бы ничего, но собственных сбережений Юнги на покупку такого жилья тогда не хватало — пусть он и искусный алхимик, но известен был только в узких кругах. Лишь недавно он обрёл большую славу, доработав зелье Белого мёда, повысив его эффективность при интоксикации. В общем, Юнги в дом влюбился, денег было мало, вот он и предложил двум друзьям примкнуть к нему и сложиться на покупку. Выгода была очевидна — и расположение дома хорошее, и покупателям понравилось бы в одном месте закупаться сразу и зельями Юнги, и оружием известного кузнеца-Сокджина, и редкими книгами и свитками, которые достать был способен один лишь Хосок. Так и жили вместе вот уже три года: на первом этаже магазин и кухня со столовой, на втором — лаборатория Юнги и его спальня, на третьем — спальни Хосока и Сокджина, а во дворе — кузница и навес со столом и стульями для дружеских посиделок. Дела каждого от такой синергии пошли в гору. Друзья друг друга дополняли, хотя частенько ссорились. Это и неудивительно — под одной крышей жили совершенно разные личности: Сокджин-эльф отличался из-за своей расы утончённостью и сдержанностью, Юнги-человек бывал весьма эмоционален, а Хосок-маг, благодаря близости к магии, по характеру занимал место кого-то среднего между ними. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Сокджин улыбнулся воспоминаниям о том, как на прошлой неделе Хосок и Юнги остро спорили о политике в Туссенте, где с недавних пор правила новая княжна. Из-за приоткрытой в лабораторию двери несло гарью, Юнги продолжал ругаться: — A d’yeabl aep arse! Туши! Сокджин вошёл в комнату, игнорируя Чимина, который собрался плеснуть воды из ведра на разгорающийся пожар на дубовой столешнице. Эльф выставил перед собой ладони, прикрывая глаза. Он сосредоточился на хаосе мира вокруг, накопил силу внутри себя и направил её на огонь, применяя заклятие. Пожар постепенно угас, запах гари рассеялся, обожжённые стеклянные колбы и стол вернулись к своему обычному виду. — Спасибо, — выдохнул Чимин. — Вот зачем полез? Так бы потушил и запомнил, что спирт имеет свойство гореть, — Юнги обратился к Сокджину, глядя при этом злобным взглядом на Чимина. Несмотря на свой низкий рост, алхимик в гневе людей порой пугал, и сейчас он был недоволен тем, что Чимин не последовал нужным пропорциям, а Сокджин помешал образовательному процессу. «Парень толковый, но рассеянный», — так Юнги за глаза обычно отзывался о Чимине. — Запах гари трудно выветрить, — ответил Сокджин, нахмурившись. Пусть он и уважал Юнги, но пожара в их общем доме терпеть не желал. — А мне нужно, чтобы этот невежда научился делать зелье, — не уступил Юнги и схватил одну из колб, тут же шипя и одёргивая руку — стекло не успело остыть. — Чёрт! Сокджин вновь вздохнул. Жизнь с алхимиком и магом была столь насыщенной, что даже его эльфийская сдержанность временами давала слабину.

***

♪ Marcin Przybylowicx, Percival Shuttenbach — Back on the path

Небо темнело, факелы освещали просторный двор. Чонгук последним покинул дом друзей, и Юнги принялся за уборку посуды. Он мыл тарелки в тазу, водрузив его на уличный стол, за которым обедал с друзьями в тёплое время года. Юнги не вникал в разговор между Хосоком и Сокджином, которые сидели рядом, и размышлял о зелье Раффара Белого. Смесь точно можно было улучшить, и главная гипотеза Юнги заключалась в том, чтобы заменить краснолюдский спирт на алкагест. Однако каждый раз, когда он экспериментировал с зельем, ему будто чего-то не хватало. Юнги постепенно склонялся к тому, что нужен ещё один компонент, но какой именно — он пока не понимал. — Юнги, — обратил на себя внимание Хосок, занимающий стул напротив. Юнги оторвал взгляд от пенистой воды и взглянул на него. Чёрная рубаха из плотной ткани была Хосоку явно мала, но что поделать, маги издревле любили подчёркивать свои тела узкой одеждой. — Я недавно читал заметки одного путешественника. — И? Сокджин, сидевший справа от Юнги, встрял в беседу и ни с того ни с сего спросил: — Помнишь, я делал тебе конус на ножке? Ты ещё просил кончик сделать округлым. — Ближе к делу, — попросил Юнги. Хосок подхватил: — В заметках было, что такое изделие на юге используют мужчины, которые любят мужеложство. Ты это для себя просил? — Хосок подался ближе к столу и поджал губы, ожидая ответ. — К чему это? Какая разница, с кем я сплю, к вам же не пристаю, — отразил вопрос Юнги. На юге и правда такой тип отношений встречался чаще, нежели в Новиграде, и Юнги в одно из своих путешествий возлёг с мужчиной, будучи открытым всему новому. Понравилось, чего таить, вот и попросил Сокджина создать ему «конусовидный фаллос», как это называли южане. Юнги новое пристрастие не скрывал, но и рассказывать о нём не стремился, а потому от вопроса, зачем ему подобный предмет, решил уйти. — Там и правда это популярно? — вновь спросил Хосок и подхватил лежавшее рядом с тазиком полотенце, чтобы протереть вымытую тарелку. — Не популярно, но некоторые практикуют. — Я правильно понимаю, что при таком типе отношений один мужчина входит членом в анус другого? — уточнил Сокджин и потянулся к Юнги, чтобы закатать ему распустившийся рукав рубахи, чтобы тот не намок в тазу. Юнги вытянул свою руку, позволяя помочь. — Да. Обычно мужчины делятся на две роли: активы, которые проникают, и пассивы, которые принимают. Но есть и универсалы, которые могут менять свою роль. — Хосок подумал, что соитие с мужчиной звучит как интересный опыт. Он спрашивал меня, и я согласился, но роль, как ты выразился, пассива, никому из нас двоих не близка, поэтому мы решили предложить поучаствовать тебе, — Сокджин даже не покраснел, произнося это. Вообще, это была их с Хосоком общая особенность — говорить об откровенном столь обыденно и легко, будто они давно познали всю жизнь. Трёклятые владельцы магии. — Я, по-вашему, пассив? Зачем вам это? — Юнги начал наяривать очередную тарелку с удвоенной силой. — А зачем конус активу? — хмыкнул Хосок и откинулся на спинку стула, скрещивая руки на груди. Юнги бросил на него злобный взгляд. «Жизнь с двумя умными личностями, — подумал он, — порой слишком тяжкое бремя». — Это простое любопытство. Мы трое любим узнавать новое о мире, а наши собственные тела — его значимая часть, — вся эльфская натура Сокджина проявилась в одной фразе. — Не хочу, — отрезал Юнги. «Ещё не хватало их дружбу соитием испортить», — буркнул он про себя. Знал, наслышан, на грабли чужого опыта ступать не хотел. — Почему? — не сдавался Хосок. — Ты, глазопялка, как себе это вообще представляешь? Мы, трое друзей, взяли и легли в одну постель? Нам как потом друг другу в глаза смотреть? — взорвался от эмоций Юнги. — А что поменяется? Мы люди умные, состоявшиеся, можем всё заранее обсудить, договориться о том, что можно делать, а что не стó‎ит. Тебя послушать, мы будто раньше голыми друг друга в банях не видели, — Хосок, ерохвость такая, любому зубы заговаривал, да только и Юнги не лыком был шит, обдурить себя ему не давал. Обычно.

♪ Marcin Przybylowicx — The hunter’s path

Юнги оставил мокрую тряпку в тазу, встряхнул руками и сел за стол, разглядывая Хосока. Тот самодовольно щурился, будто давно распознал любопытство в глазах упирающегося друга. Юнги прикрыл веки, помассировал виски и обратился к Сокджину: — Ты с ним солидарен, правильно? — Не вижу причин для беспокойства о дальнейшем сожительстве и дружбе, если мы можем заранее обсудить все детали подобного опыта. — Bloede arse, давай без занудства, — произнёс Юнги, но в ответ получил лишь равнодушное пожатие плечами. — Вы поглядите на них, спелись два существа, оседлавшие магию. — Ты всё ещё не привёл ни одного весомого аргумента, почему идея плоха, — совершенно верно указал Сокджин, что ничуть не погасило раздражение Юнги. — Мы живём вместе, но подобное способно породить романтическую привязанность. К тому же, людской разум дик и неизведан, об этом писалось ещё в «Сущности чар и иллюзий». Так что не будьте наивны. Мы не можем быть уверены в том, что для нас не будет последствий, — Юнги, взяв себя в руки, перечислил обоснования, хотя прекрасно понимал, что пусть соитие и имеет риски, воплощаются они не всегда. После опыта на юге он ведь к малознакомому мужчине не привязался сердечно. — Ты боишься последствий, которые ещё не случились и, полагаю, могут и не случиться, — заключил Сокджин. — Согласен, — Хосок не дал Юнги ответить. — Лучше скажи, любопытно ли тебе? Что думаешь о предложении, если отпустить страхи? Юнги призадумался, постепенно соглашаясь: он отвергал новое знание, страшась ещё не случившегося. Если так рассуждать, то и эксперименты с зельями — риск, их опробование на себе и других — тоже риск. Даже его предложение друзьям вместе приобрести дом было риском, ибо все они не знали наверняка, смогут ли ужиться. «Хорошо, если забыть о рисках, есть ли желание разделить ложе с друзьями?» — вёл диалог с самим собой Юнги. Как ни странно, само представление подобного с двумя мужчинами не вызывало у него омерзения. Наоборот, в нём глубоко засело любопытство узнать, каково ощущать на себе две пары рук вместо одной. Сама мысль об этом вызывала интерес сродни тому, что бывало при очередной идее алхимического эксперимента. Подобное даже возбуждало, если прислушаться к себе. Выходит, пугал лишь факт, что две роли будут отданы друзьям, которых Юнги знал уже несколько долгих лет. Да, определённо именно это вызывало замешательство: велик риск потерять дружбу. И утратить её из-за любопытства стало бы глупостью. — Мне бы хотелось попробовать, но не с вами. — Пресвятые Боги, — устало потёр лицо ладонями Хосок и глянул на Сокджина. Знал Юнги этот взгляд, им обычно просили о помощи. — Юн, ты нам доверяешь? — Это манипуляция, — Юнги покосился на сохраняющего спокойствие Сокджина. — Я знаю ответ, он положительный. И, уверен, ты согласишься, что доверие — ключевой элемент для приятного соития. Я сомневаюсь, что для тройного взаимодействия будет легко найти двух мужчин, которым ты доверяешь хоть на толику близко к тому, как нам. Не подумай, что я хочу надавить… — Уже давишь, — ощетинился. — Просто взвесь все за и против. Ты волен подумать над этим столько времени, сколько тебе понадобится, — всё же договорил Сокджин. Его выдержке позавидовал бы любой. — Хорошо. Допустим, я соглашусь, но как именно вы это себе представляете? У вас есть план? А что делать, если всё-таки один из нас или сразу несколько влюбятся? Хосок, слыша это, расплылся в победной улыбке. Юнги поторопился его осадить: — Я не согласился, а предположил теоретически.

♪ Marcin Przybylowicx, Percival Shuttenbach — Words on wind

— Хорошо-хорошо, — замахал руками Хосок, — теоретически так теоретически. У нас нет конкретного плана, но давайте начнём со страхов. Если удастся снять этот барьер, то с остальным будет проще. — Я уже озвучил, что боюсь поставить под удар нашу дружбу, — сказал Юнги. — Начнём с главного, — заговорил Сокджин и поднялся с места. — Кто-нибудь из вас влюблялся в партнёра после соития? — Нет, — в один голос ответили Хосок с Юнги. — И я нет, — пожал плечами Сокджин. Он подтянул рукава, подошёл к тазу и начал намывать остатки посуды. Юнги потребовалось немало усилий, чтобы признать: страх его рождён неуверенностью в себе. Он знал себя достаточно, чтобы признать склонность испытывать эмоции ярче, чем Хосок и Сокджин, и из-за этой эмоциональности риск влюбиться у него был выше всех. Перспектива говорить об этом вслух была крайне неприятна, но друзья пытались обсудить идею открыто, а потому Юнги сдался: — Знаете, я в себе не уверен, — он словил на себе вопросительные взгляды. — Из нас троих я наиболее эмпатичен, и именно я могу влюбиться после телесной близости. Мне также может понадобиться время, чтобы прийти в себя после. — Да, я читал, — завёл свои умности Сокджин, — что новые постельные практики могут оказать сильное влияние на внутреннее состояние обычного человека: не только повысить настроение, но и понизить его на какое-то время, а также вогнать в состояние уныния, потерянности или подарить ощущение одиночества. Поэтому я понимаю, о чём ты говоришь. За словами последовала пауза, за которую Сокджин успел домыть последнюю массивную кружку. Казалось, Хосок совсем ушёл в себя. Он задумчиво чесал затылок, глядя в сторону скрывшегося за домами солнца. Юнги же смотрел на небо, на котором ярче всего светила звезда, указывающая на север. Поговаривали, после Сопряжения сфер только небо осталось прежним. — Давай подсоблю, — поднялся из-за стола Юнги, чтобы помочь Сокджину вылить грязную воду и унести посуду. Они вместе перетащили утварь в дом и вскоре вернулись за стол. Хосок возродил обсуждение: — Нам просто нужно быть честными и понять, как позаботиться друг о друге, если кому-то станет тяжело. Сокджин подхватил: — При соитии всё просто: любой может попросить остановиться, но эмоции после — дело более сложное. Юн, если тебе станет одиноко или ты почувствуешь себя ненужным, как нам доказать тебе обратное? Юнги представил ситуацию: они провели ночь вместе, всё закончилось, а в душу пришло опустошение. «Как будет проще справиться с этим? О чём попросить друзей, чтобы это чувство не поселилось во мне надолго?» — спрашивал он себя. — Давайте после уснём все вместе. Мне будет приятно ваше физическое присутствие. — Согласен, — кивнул Хосок. — Много эмоций во время, близость, физическое тепло — потерять это сразу может быть… — он подбирал слово пару секунд, — травмирующе. Юнги успел заметить на лице Сокджина недоумение, которое тот спешно спрятал за ровным: — Если для вас это важно, то я останусь. — И я хотел бы иметь возможность поговорить с вами об этом опыте после, если мне это потребуется, — добавил Юнги. — Мы говорим всегда и обо всём, — удивился Хосок. — Только я в ответ иногда ругаюсь, ты кидаешь какую-нибудь колкость, а ты, Сокджин, хвастаешься тем, что твой ум взял верх над чувствами. Мне бы хотелось иметь возможность поговорить, как говорят на севере, по душам и без боязни натолкнуться на осуждение за любые чувства, которые испытываю, или переживания, которые одолевают. Улыбка Сокджина в ответ была несколько снисходительной, и Юнги сразу это отметил: — Именно об этом я и говорю! Басалай! Я хочу в ответ уважения, а не взгляда сверху вниз. — Ты лучший алхимик из всех мне известных и знаешь, что в людях я в первую очередь ценю ум. Естественно, я тебя уважаю, иначе не купил бы с тобой дом, — парировал Сокджин. — Ты отрицаешь, что эмоции важны, а эмоционально восприимчивый человек интуитивно лучше чувствует других людей. Все твои конфликты с клиентами обычно разрешаю именно я, — не уступал Юнги. — Но эмоции мешают оценивать вещи рационально, а это при важном выборе может привести к неверному решению. Их спор о холодном разуме и горячих чувствах был бесконечен, длился годами, и единственным, кто всегда сводил Сокджина и Юнги к компромиссу, был Хосок, что и в этот раз их одёрнул: — Вы пересели на другую телегу, вернитесь к нашей теме. Юнги, мы тебя услышали и будем открыты к нормальному, — покосился на эльфа, — диалогу после. Сокджин, у тебя есть опасения или страхи о последствиях? — Нет. — Тогда предлагаю обсудить границы, — продолжил Хосок.

♪ Marcin Przybylowicx, Percival Shuttenbach — Another round for everyone

Их переговоры, а иначе бы Юнги это не назвал, действительно пошли проще. У него самого отлегло на душе после того, как он рассказал об истинной природе своих волнений. Как минимум, он стал уверен: друзья поддержат, если это понадобится. Хосок рассказал, что не любит, когда его кусают до кровоподтёков. Сокджин же попросил не стараться подчинить себя грубыми методами или приказами — не нравилось. И только Юнги выкатил разом несколько пунктов: — Не закрывайте мне глаза, не спускайте мне в рот и, молю, в принципе не затыкайте мне рот. — Даже членом? — уточнил Хосок. С секунду подумав, Юнги ответил: — Членом можно. Все трое издали смешки. — Какие вещи вас возбуждают? — спросил Сокджин. Это был третий важный пункт их обсуждения. — Мне нравится ощущение удушения, — сходу выдал Хосок и под заинтересованными взглядами произнёс: — Что вы так смотрите? Это с юности, моя первая любовница так делала. Сдержать короткий смех у Юнги не вышло: — Наш Хосок питает тепло к своему первому соитию, кто бы мог подумать! — И кто из нас больше шуточки любит? — легкомысленно переспросил Хосок. — У всех свои фантазии, не осуждаю, — в кулак хохотнул Сокджин, следом добавив. — Я вот уже четверть века увлекаюсь связыванием своих партнёров. Для этого нужно хорошо знать анатомию тела, чтобы не пережать жизненно важные артерии и сосуды. — Я не против, — легко согласился Юнги. Прозвучало интересно, чего греха таить. — А я воздержусь, меня связывать не надо, — попросил Хосок. — Мне тоже ближе держать всё под контролем. Сокджин, нам надо понять, как разделить активную роль. — Мы с тобой отлично работали в паре во время стычки в Редании, разберёмся. Теперь настала очередь Юнги озвучить свои предпочтения, и это оказалось легко, когда друзья в своих слабостях уже признались. — Меня прельщает похвала. А, и ещё важный момент, — решил предупредить Юнги, — когда я становлюсь особенно чувствительным, то мои бёдра и ноги от прикосновений могут немного отливать голубым. — В твоём роду были наяды, верно? — припомнил Сокджин. — Это от них? — Точно не ясно, но полагаю, что да. — Интересная мутация, — задумчиво потеребил кончик уха Сокджин. — Надо понаблюдать. — Не превращай нашу идею в научный эксперимент, — понедовольствовал Хосок, скрестив руки на груди. — Это и есть эксперимент, — произнёс Сокджин. — Ты не понял меня. Я к тому, что тебе не помешает отключить свой мозг хоть немного во время нашего опыта, — надавил Хосок. — А это, друзья мои, зависит от того, смогу ли я достаточно погрузиться в мир страсти и похоти. Первый раз за вечер они громко засмеялись. Озорство в Сокджине было редким явлением, а оттого Юнги сильней ценил моменты, когда тот шутил.

♪ Percival Shuttenbach — Drink up, there is more!

Атмосфера между ними стала расслабленной, и Юнги про себя отметил, что с этими двумя подобный опыт будет самым комфортным из возможных. Сокджин был прав, когда говорил о доверии, что царило между ними на самом высоком уровне. — Нам нужен сценарий, в каком порядке действовать? — спросил Хосок, постукивая пальцами по столу. — Не будет ли это слишком предсказуемо? — поинтересовался Сокджин. «Будет», — был уверен Юнги, а потому предложил: — Давайте постараемся просто быть внимательными друг к другу и, если понадобится, озвучивать свои желания, — сказал он. — Рот нам дан, чтобы им говорить. — А как же рот — это для ублажения партнёра? Так в «Пассифлоре» говорят, — подстрекнул Хосок. — Куда без этого, — вновь улыбнулся Юнги. Ещё ни с кем из своих партнёров ему не удавалось обсудить столь тщательно детали совместной ночи. Кому-то это могло показаться занудством, но более здорового подхода к соитию Юнги представить не мог. — Так что, ты согласен? — спросил у него Сокджин. Сколько бы Юнги на него ни сокрушался, а до мелочей эльф вечно был дотошен и знал, как важно услышать окончательное решение. В конце концов, Юнги не смог бы потом обвинить друзей в том, что всё прошло без его согласия. — Да. Повисло молчание. Одно из тех, что давит. Оставался главный вопрос, и нужна была смелость, чтобы его задать. К счастью, мужества с лихвой оказалось у Хосока — главного зачинщика. Юнги слишком хорошо его знал и подозревал, что именно он чувствует больше всего ответственности за происходящее, ведь «я затеял, мне и разбираться». — Когда устроим? — задал финальный вопрос Хосок. В Юнги вдруг тоже нашлось много смелости. Или он просто боялся, что если даст себе больше времени, то вновь сдастся, а трусом перед неизведанным ему быть совсем не хотелось. От знаний не бегут. — Можем сегодня? Настроение хорошее, мы не выглядим усталыми, ни к чему откладывать, — Юнги забегал глазами с Сокджина на Хосока и обратно, всё-таки слегка нервничая. — Я не против, — уголки губ Хосока приподнялись. «Радуется, чёрт верёвочный, что втянул нас в свою авантюру», — словил себя на мысли Юнги. — Я тоже, — и даже Сокджин заулыбался. — По ваннам? — По ваннам, — поднялся на ноги Юнги и спросил его в ответ: — Нагреешь мне воды? — Конечно. — И я определённо выпью, — добавил Юнги. — У нас осталась пара бутылок Меттинского розового, — вспомнил Хосок.