Горе малыша

- Послушай меня, зеленый карлик, - вкрадчиво проговорил никто, едва увидел перепуганного Грогу - Мы все сейчас же улетает на другую планету, цивилизованную и населенную богатыми бездельниками, вот только твой вид слишком приметен, надо бы тебя приодеть, вот, нацепи это и поскорее, корабль скоро отходит! С этими словами Нильсон кинул под ноги Грогу мешок с тряпками. Тот подхватил его и ушел в соседнюю комнату и вернулся назад уже в таком виде, в каком его не узнал бы никто из прежнего окружения. Ведь вместо обычной его бежево-палевой накидки с пушистым воротником на нем был надет темно-синий комбинезон, расшитый блестками и стянутый лентами у горла, а так же на рукавах и штанинах снизу, завязанных бантиками, он был немного великоват и немного болтался на маленьком худеньком Грогу. Софи, бывшая тут, насмешливо хмыкнула при виде этого зрелища, но хозяин был доволен. И осмотрев его пристальным взглядом, внезапно пробормотал: - Еще бы прическу сменить и совсем отлично будет, ну да это легко. После он взял электронную бритву, которой обычно пользовался Род и в одно касание сбрил с головы Грогу белый легкий пушок. Теперь она стала совершенно лысой и гладкой и в таком виде его точно не узнали бы близкие, да и дальние знакомые тоже. Прежний Грогу полностью исчез, явив миру совсем другого гуманоида. - Так, теперь же, - продолжил хозяин уже более сурово - Ты навсегда должно забыть свою прежнюю жизнь и прошлое имя. Отныне ты перестанешь существовать и будешь являться моим найденышем по имени…Мортале! Вот, так и напишем на афише - канатоходец Мортале! Отлично будет звучать. Ясно? - Ясно, - упавшим голосом пискнул Грогу. - И если только посмеешь кому пожаловаться на меня и попробовать искать родных или друзей, получишь по первое число! - грозно предупредил Нильсон - А на корабле, чтобы ни с кем не разговаривал, за первое же слово, сказанное кому-то я выбью тебе зубы и вырву язык, тогда ты точно уже ничего и никому не скажешь, мычать будешь только, как теленок нерфа. Сказав эту вдохновляющую речь, хозяин принялся собирать вещи в дорогу. Про обед он даже и не вспомнил.

***

«Знаменитый режиссер и фокусник господин Нильсон приглашает всех желающих взглянуть на выступление его неподражаемой труппы!» - гласила яркая голографическая афиша, светясь яркими красками на рекламном экране. На ней же, на красном фоне, были изображены красивые изображения людей, гуманоидов и животных в ярких нарядах. И когда все прохожие толпились возле нее и читали прейскурант на цены за место, внутри круглого здания в центре города планеты шла нескончаемая работа. На круглой арене с полом из песка были воткнуты два столба, а между ними туго натянут канат. Под ним валялись матрасы и тряпки, чтобы если вдруг артист упадет, то он не разбился насмерть. Господин Нильсон стоял возле одного столба и внимательно смотрел перед собой. Возле него стоял маленький гуманоид, едва доходивший ему до колен и смотрел на него умоляющим взором больших влажных черных глаз. Прошло только две недели с тех пор, как Грогу попал к циркачам, но уже сейчас никто не узнал бы в этом болезненно тихом, кротком запуганном ребенке прежнего своенравного шалуна и проказника Грогу. Постоянный страх расправы, тяжелые обязанности по хозяйству и наконец ужасные физические тренировки на пределе возможностей его маленького организма, которыми он занимался каждый день по полдня под присмотром хозяина окончательно сломили его волю и навсегда изменили характер. От прежнего Грогу теперь осталась одна лишь внешность, да и то сильно израненная стараниями хозяина. Всегда ярко блестевшие интересом к жизни, теперь его глаза приняли печальное и грустное выражение. А на губах, прежде зачастую недовольно надутых, играла тихая покорная улыбка. Только сейчас он стал понимать каким ужасным было его поведение дома, сколько горя и бед причинил своим ближним и окружающим, каким часто бывал злым и несправедливым, настоящим адептом Темной стороны. И каждую ночь, перед тем, как лечь спать на тощий матрас из соломы, Грогу отчаянно молил Силу простить ему былые проступки и сотворить чудо - вернуть его домой. К милому, любимому отцу, к братику, что так нежно касался его щеки маленькой ручкой, ко всем ним. Даже Кара выглядела теперь в его глазах нежным ангелом, в сравнении со злым господином Нильсоном и противными Родом с Софи. Только один Набс отчасти еще примирял его с настоящей реальностью, утешая доверительными беседами и часто угощал тем немногим, что у него было, что перепадало ему от строгого хозяина, например, кусками сахара, что были самым серьезным поощрением хозяина за хорошую работу. Но реже все с каждым днем Набс имел счастье получить нечастое и так лакомство. Слишком он был слабым и становился ото дня все слабее и почти не поднимался с матраса в свободные часы. Грогу спокойно вытерпел бы все то, что с ним сейчас происходит как наказание за прежние проделки, но только одно он никак не мог выдержать - у него плохо получались те акробатические номера, которым его пытался учить хозяин. Да, он научился готовить, наводить порядок в помещениях, но стоять на тонком канате и идти по нему Грогу просто не мог, так мешала природная неуклюжесть. Много усилий стоило хозяину, он сорвал голос от бесконечных криков, много синяков и ссадин появилось на теле Грогу, прежде, чем у него стало получаться более менее сносно. Но Нильсон добился результата и Грогу начал ходить по канату вполне уверенно, помогала Сила, а так же научился при этом делать какие-то упражнения. И завтра хозяин выпустит его первый раз на выступление с отдельным номером. И сегодня он требует от Грогу повторить номер несколько раз, а тот как назло устал и ужасно хотел спать. Если бы только можно было совсем не делать этого всего, но это было нельзя. И надо было опять лезть на столб и идти по ненавистному канату, и не дай то Сила ошибиться хоть в одном движении, плетка хозяина не простит промаха. Хорошо, что сегодня он доволен Грогу и помог ему спуститься вниз, после чего погладил по лысой голове и дав маленький кусочек сахара, отпустил на небольшой отдых. Грогу с радостью отправился в свою маленькую комнатушку, где вознамерился поспать хоть немного. Но как только услышал шум в соседнем помещении, как весь сон с него мигом слетел. Там сейчас отсыпалась от репетиции Софи и зайдя туда, Грогу увидел страшную картину. Большой жабопес, по всей вероятности открывший неплотно закрытую дверь лапой, вошел в комнату и теперь вовсю безобразничал, раскидывая вещи и наряды тви’лечки, с особой радостью слюнявя и обгрызая ее обувь. Многое уже валялось по полу в ужасно непотребном виде. Грогу бросился к мирно спавшей Софи и начал трясти ее за плечи: - Проснись! Вставай сейчас же! У тебя устроили бардак! Тви’лека села на кровати и не понимая со сна, что происходит, недоуменно смотрела вокруг себя, потом увидев то, что у нее творилось и главное виновника этого, резко вскочила и заорала не своим голосом: - Ах ты кобель вонючий! Ну держись у меня теперь! И схватив гибкий танцевальный шест, несколько раз с силой и яростью обрушила его на веселящудся от души псину. Тот сперва пронзительно заскулил и после упал на пол бездыханный, с раскроенным черепом, вокруг которого немедленно растеклась лужа почти черной, глянцевой крови. Софи замахнулась было еще раз, но Грогу повис на ее руке, не давая ударить снова. - Отвали от меня, щенок! - тряхнула она рукой, пытаясь сбросить - Дай мне проучить этого урода, другой раз не полезет сюда! И еще раз ощутимо пнула неподвижно лежащего пса и когда тот никак не отреагировал на это, девочка по-настоящему испугалась. Она металась по комнате, безумно крича: - Он умер! Он убит! Что теперь делать? Эта животина редкая и стоила дорого! Хозяин придушит меня за него! А виноват ты! - набросилась на Грогу танцорка - Пришел бы чуть раньше и ничего бы не было! Спал себе небось без задник ног, лентяище, а тут ужасы происходят! Ты его убил, ясно? Ты и никто больше! Вот так я и скажу хозяину! И пусть он убьет и тебя! Иного ты не достоин! Сказав это уже на бегу, Софи бросилась прочь из комнаты, оставив Грогу наедине с мертвым псом.