***
Двуликий отмокал в ванне и любовался видом на Готэм через огромные окна своего пентхауса. Там, снаружи, хмурилось небо, выли сирены, кипела преступность и тщетно надрывалась полиция — все как всегда. В этот вечер он не ждал гостей и планировал после отправиться спать. Но если живешь в Готэме, то надо быть готовым к тому, что не все пойдет по плану, а также не исключать возможность визита незваных гостей. Последние делились на два типа: те, которым Двуликий не был рад, и те, которые могли задержаться в его постели на всю ночь. Селина в поле зрения появилась незаметно. В своей манере она ступала бесшумно и грациозно — не подкрадывалась специально, просто иначе кошка двигаться не могла. А он, как обычно, понятия не имел, как ей из раза в раз удавалось пробираться в дом, несмотря на камеры и постоянно укрепляемую охрану по периметру, такую, что никакая летучая мышь не проскочит. Очевидно, кошка была ловчее крысы. Под его пристальным взглядом Селина принялась стягивать чуть запылившийся кошачий костюм, затем и белье. Для этого дела ей не нужно было принимать какие-то специальные позы: раздеваться у нее всегда выходило исключительно красиво. Бросив одежду на пол и встряхнув волосами, Селина подошла к ванне. Лицо ее было совершенно спокойным. Двуликий даже не успел спросить, чего понадобилось ее драной шкурке в его царской обители, как она по-собственнически невозмутимо, точно у себя дома, забралась в воду и уселась напротив, благо, ванна была достаточно просторной, чтобы вместить их обоих. Двуликому только и оставалось, что раздвинуть согнутые в коленях ноги, являя миру уже стоящий в знак приветствия член. И вот так всегда! Кошка ходила, где хотела. Делала, что хотела. Брала, что и кого хотела. И никто ей был не указ. А Двуликий с Харви вечно разрывались между «Давай придушим эту сучку» и «Давай попросим, чтобы она придушила нас». Ему, конечно, нравилось смотреть, как она себя вылизывала, но если Кошка решила принять ванну вместе с ним — кто он такой, чтобы ее останавливать? Она никак не прокомментировала ни свои намерения, ни его эрекцию, и он, все еще немного шокированный бесцеремонным вторжением в личное пространство, тоже молчал. Но и без слов всем все было понятно. Они обменялись красноречивыми взглядами. Селина закинула правую ногу на бортик и коснулась его обожженного кислотой плеча. Двуликий, взявшись за пальцы (кошачьи подушечки) ее ступни, начал их массировать. Она не сводила с него глаз: два огромных-преогромных сверкающих драгоценных камня. Гипнотических магнита. Если Кошка поймала твой взгляд, то ты в ловушке, пока она первая не разорвет зрительный контакт, и тогда можно будет выдохнуть с облегчением. Ее взгляд мурашками проникал под кожу Харви, просачивался сквозь изъеденную плоть Двуликого, ввинчивался в самое нутро, разрывая мышцы, и заставлял кровь приливать к особо уязвимой к кошачьим атакам части тела. После его обращения из Харви в Двуликого, на него никто не смотрел так долго (и уж тем более не трахал взглядом), обычно все косились украдкой и за считанные секунды накладывали в штаны, стоило ему перехватить их взгляд. Он подумал, что Селина одна из немногих, кому не противно смотреть на его рожу, не говоря уже об остальном, и за это он ей благодарен; прикинул, каким сочным будет секс сегодня; вспомнил пикантные картинки пятнадцатилетней давности. И сказал то, что вертелось на языке с самого появления Селины: — Я тут на днях фильм смотрел интересный. — И о чем он был? — Про девочку-кошку. — Любопытно, продолжай. Ему в член уперлась нога, жестко накрыв пальцами головку. — Ее шлепал по заднице какой-то мужик, подозрительно похожий на нашего доблестного комиссара полиции. А еще там был, не поверишь, юный Бэтмэн. — Надеюсь, тебе понравилось. — Селина не растерялась, только прищурила густо подведенные глаза. И стала упорнее наглаживать его пах. Двуликий одобрительно качнул головой: — Досмотрел до конца и добавил в избранное. — И так как Селина явно не спешила делиться подробностями своего темного прошлого, он спросил спустя паузу: — Что это было? Она закатила глаза. — Харви, ты последний человек в Готэме, перед кем я захочу объясняться. — Не называй меня так. И все же мне интересно: что это было? Простое любопытство, я не собираюсь тебя судить. Кроме того, мне правда понравилось. Два раза пересматривал, — улыбнулся он здоровой половиной лица. — Ладно. На что, по-твоему, это было похоже? — На необычную встречу людей, которые, казалось бы, на нее не способны. Хрен с ним, с Джимбо. Но Брюс Уэйн? Я скорее поверю, что он трахнул Джокера, чем снялся в порно, да еще и залил это в интернет. Селина усмехнулась. — Ты прав, это был не Брюс. Не представляю, с чего ты взял, что это он. — Не может быть, чтобы я ошибся, — уверенно, хоть и с ноткой разочарования, протянул Двуликий, хмурясь и качая головой. На самом деле он понятия не имел, кем был тот парень, Двуликий мог лишь догадываться. В то время Селина общалась с Брюсом и была свидетелем убийства Уэйнов — это раз. Два: вероятность, что избирательный в общении поборник морали Джеймс Гордон оказался бы в постели с каким-то левым парнем сомнительного возраста, была крайне маловероятна. — Ты же сам не веришь, что он мог в таком участвовать. — Тогда кто это? — Ты его не знаешь. — Лживая кошка. Селина надавила на член так, что Двуликий зашипел. — Еще вопросы? — спросила она, холодно глядя из-под полуопущенных век. От приятного давления и невозмутимого, слегка надменного взгляда по телу разливалась дрожь. Если Селина будет так пытать на каждый вопрос, то Двуликий завалит ее ими. — Да, пожалуйста, — прохрипел он. — Кто это был и как до этого дошло? Чья была идея? Какая связь с Судом Сов? Расскажи мне. Взамен можешь делать со мной все, что захочешь. Эту ночь. Закрепляя договор, он поднес к губам Селинину ступню, которую все это время наглаживал, и поцеловал пальцы — в трех местах и ласково, как мог, с его-то увечьем. В этот момент он жалел лишь об одном: что губы у него только на здоровой половине лица, то есть Харви. Иногда раздражала невозможность сделать в постели что-то без помощи этого идиота. — И еще одно, — сказала Селина. — Если в ближайшее время обнаружишь пропажу из своего сейфа, то не будешь меня искать. Двуликий замешкался. — Я… — Хм? — Она вздернула бровь, и он понял, что выстоять против нее — шансов нет. Ее меркантильность не знала границ и стала неотъемлемой частью флирта. Оставалось только смириться. — Не буду, — пробубнил Двуликий. — Что ж… Ловлю на слове. — И все здесь присутствующие знали, что слово свое он не сдержит. Если Кошка что-то сопрет, то он непременно вернет свое, плюс проценты, плюс расплата телом. Селина смягчилась: взгляд потеплел, по губам скользнула озорная улыбка. Она легонько толкнула его стопой в грудь, поджала ноги и, ловко развернувшись, пересела к нему спиной вплотную. И томно заурчала. В ответ он довольно зарычал ей в шею. Не без помощи Селины его левая рука оказалась у нее на груди, правая — между ее ног, где было тепло и скользко. — А сам ты над этим не думал? — Думал. — О, он много об этом думал! — И что надумал? Прекратив вылизывать ее кожу, он задумчиво выдохнул: — Ну... — Прикусил Селину за ухо, отчего та дернулась, выпустив в него коготки, и зашептал: — Вы с Брюсом встречались. Оба юные, страстные, в голове полно идей, знаю, как это бывает. Вам захотелось чего-то особенного. — Он говорил медленно, растягивая слова и делая паузы. Мял грудь, зажимая пальцами твердые соски, и гладил набухающий клитор. Селина громко вздыхала, терлась об него задом и обнимала за шею. — И тут на горизонте появляется Гордон — старший, опытный, красивый. Брюс ему доверял, в какой-то мере даже восхищался. Тебе же он просто нравился. Судя по видео, даже очень нравился. Хрен знает, как Брюс не лопнул от ревности. Меня бы, честно, пополам разорвало. Последнюю фразу Двуликий горячо прошептал в самое кошачье ухо, после чего запустил пальцы внутрь Селины — в мягкое и шелковое, в место более горячее, чем вода в ванне. Двуликий успел соскучиться по ней и уже видел в ней свой член. — Занятная теория, — промурлыкала Селина, выгибаясь навстречу проникающим в нее пальцам. — Мне нравится. Обернувшись, высунула язык и мазнула кончиком по его губам. Оценив приглашение, Двуликий раскрыл рот, и они влажно сплелись языками — целоваться у него выходило только так. Точнее, жадно лизаться, как бульдог роняя слюну через левую половину лица. Но Селину все устраивало. К тому же она, увлекшись процессом, закрыла глаза и напирала вперед, касаясь губами его неприкрытых кожей зубов, что только больше заводило. Двуликий нетерпеливо толкался в нее пальцами, растрахивая в кипяток, чтобы с пальцев слезла кожа, как от кислоты; второй рукой стискивал, оттягивал и выкручивал соски Селины, стонущей ему в рот. Харви мысленно попросил быть с ней менее грубым, и они оба притормозили, хотя сдерживаться было сложно, так сложно. В голове по кругу носились картинки, где они с Харви делали с ней все, что делали на видео Гордон и Уэйн. Под ее грязное мяуканье они макали в нее пальцы и шлепали по заду, пока одна ягодица не покраснеет в тон левой стороне лица Двуликого; давали отсосать, ласково гладя по волосам и поощрительно почесывая за ушком; потом то бешено, то нежно трахали, доводя ее до оргазма, а на десерт устроили с помощью вибратора двойное удовольствие (Двуликий непременно сзади!) и чувствовали на спине впившиеся в кожу кошачьи когти. А потом спустили Селине на лицо — часть она проглотила, часть смазала сжатой в лапку ладонью. Не то чтобы все это было в новинку, но после порно эти фантазии не давали покоя и страшно возбуждали. Смертельно хотелось усадить Селину на член, но было еще рано. Оторвавшись от его языка, Селина облизала губы и, смотря в глаза — заглядывая в самую душу, — спросила: — Что именно тебе понравилось в фильме? Двуликий клацнул зубами у самых ее губ, желая втянуть обратно в поцелуй, а то от внезапной разлуки аж язык заныл. И бросил на автомате не совсем честное: — Все. Не совсем честное потому, что ему хоть и понравилось, действительно, все, были и особо любимые моменты. Пауза в ответе выдала его — Селина, естественно, не поверила. — Так не бывает, — возразила она. Чмокнув в губы-зубы, добавила, как читая мысли: — Что-то определенно запомнилось. Что-то, что тебе захотелось повторить. Двуликий ухмыльнулся. Намек Селины не мог не радовать. — Расскажу, когда ответишь на мои вопросы. — Как скажешь. — Отвернувшись, она откинула голову на его левое плечо. Ему польстило, что именно на левое. Двуликому вообще было по душе, когда Селина склонялась к его левой стороне в любом деле, особенно в сексе. Перестав терзать ее грудь, он обнял Селину левой рукой. Вытащил из нее пальцы и сосредоточился на внешних ласках, нежных и неторопливых, чтобы не отвлекать от рассказа, но стимулировать на интересные подробности. Хорошо потрахаться они еще успеют, а чтобы было приятнее, надо выяснить о порно все. Он зарылся носом в кудрявые волосы, вдохнул их сладкий аромат и приготовился слушать. — Давай, я готов к откровениям. — Как я уже сказала, это был не Брюс Уэйн. Это был клон Брюса Уэйна. — Настроение пошутить, да? Будь я Джокером, я бы оценил. Внимание, внимание, предложение действует только сегодня: два Бэтмена по цене одного! Чего ж тогда тройничок не с ними обоими? — Я серьезно, Харв, — рассмеялась Селина. — Думаешь, я в это поверю? — Двуликий поцеловал ее в шею, чуть прикусив кожу. Так-то было не важно, что за мальчик ее трахал, но подразнить скрытную, вечно окруженную тайнами и норовящую обмануть всех вокруг Кошку — как же тут удержаться? — Ты уже определись, во что ты поверишь: в то, что это Брюс, который, как ты говоришь, ни за что не стал бы трахаться на камеру, или в то, что это клон Брюса. — Двойные стандарты — это моя природа, если ты не забыла. Расскажи подробнее, и я решу, какая версия мне нравится больше. — Хорошо. Его звали… Черт, как его звали-то? Пять что-то там… В общем, набор цифр и на конце буква. Но мы звали его просто Файв. Парень был наивный, глупый, мечтательный, велся на любую чушь, что ему вливали в уши, быстро и ярко влюблялся, и сильно капризничал, если у него отнимали игрушки. Зато быстро обучался, в этом его плюс. И сильный был, как хрен знает кто. Суд Сов его… — Ага, вот мы и добрались до Суда Сов! Двуликому прилетел добротный шлепок по плечу. — Не перебивай, — прошипела Селина. — Так вот, он оказался у Суда Сов, и те для своих целей надрессировали его так, что он стал неотличим от Брюса буквально во всем, но внутри это был совершенно другой человек. Если его вообще можно назвать человеком: его вырастили в лабораториях под Аркхемом, он же буквально из пробирки. — Понятно. Ну и как вы…? Ну… ты поняла. — Ах да. Он пытался меня убить. С такого заявления Двуликий аж подавился, и по левой стороне челюсти потекли слюни. Он сам не понял, что его удивило больше: слова Селины или то, что в ее голосе звенело холодное равнодушие. — И после этого вы трахались? — Да. — Поверить не могу, ты спала с таким плохим парнем… — насмешливо протянул он, качая головой. — Начинаю узнавать Селину Кайл! Она пожала плечами. — Ну да. — Повернула голову, похлопала длинными-длинными ресницами, сверкнув из-под них малахитом зрачков, и игриво погладила его подбородок. — Чем сейчас, по-твоему, я занимаюсь? И улыбнулась. Взгляд при этом у нее стал веселый, теплый, солнечный такой. Когда она так смотрела на них, внутри Двуликого с Харви просыпался детский восторг, который оба успешно прятали за свирепой мордой. — Если этот клон и правда существует, со мной он не сравнится. — Двуликий самодовольно осклабился. — Сколько раз он пытался тебя убить? Один? Всего один раз?! — М-м-м, у него это почти получилось, — лениво промурлыкала Селина. Потянулась сладко, красиво прогнув спину. Он так залюбовался ее изгибами, каплями пота на гладкой коже, что забыл ответить, и она, плюхнувшись обратно на его грудь, продолжила: — В отличие от одного парня, ты его наверняка знаешь: у него еще половина лица обгоревшая. Поехавший слегка, любит монетку подбрасывать. Представляешь, он даже в постели ее кидает! Едва не дрочит на свой затертый доллар, больной садист. Зато красавчик, и член ничего такой. Только вот, сколько ни пытается меня прикончить, у него все никак не получается. Неудачник! Селина говорила и говорила, и от ее комплиментов в обертке из сарказма улыбка Двуликого становилась все шире и шире. — Мы с Харви обещаем исправиться. Заведя руку за спину, Селина мстительно сжала его член. — Слушать дальше будешь? — Конечно, конечно, — торопливо отозвался он, сам едва не мурлыча. Слушать Селину он был готов бесконечно. При том условии, что в конце этой бесконечности ждал приятный для него и его члена бонус. — Когда я пыталась убить его в ответ, он сбежал. А когда вернулся, то стал заламывать руки и извиняться, клясться в вечной любви и все такое. Конечно, на всю эту чепуху я не купилась. После всего доверять ему было как-то сложновато, понимаешь. Плюс эмоции и чувства у него были слишком поверхностные, чтобы в них действительно верить, даже если он сам в них слепо верил и отстаивал с пеной у рта. — Селина вздохнула. — Но с Брюсом у меня тогда были не лучшие отношения, он как раз лишался девственности с какими-то девками, шляясь по клубам и напиваясь в говно. Так что… как-то так. Тогда я от скуки зависала с Гордоном… На фразе «я от скуки зависала с Гордоном» Двуликий сглотнул. — …и подумала: «Почему бы и нет?». Привела к нему парня, типа, посмотрим, что Джим скажет. К тому времени Суд Сов натворил в Готэме дел, серьезных дел, ну, помнишь распыление красного вируса, когда весь город горел и люди с ума сходили? — Ого. Это их рук дело, что ли? — Ага. — Охренеть. — Точнее, кучки гребаных ниндзя, стоящих за Судом Сов, в общем, не суть. Прежде чем она продолжила, Двуликий поинтересовался: — Что вообще такое этот Суд Сов? Ты их когда-нибудь видела? — Не-а. Какой-то очередной кружок придурков, возомнивших, что в их руках судьба Готэма. Ну, эти, которые: «Этот город прогнил! Надо очистить его от скверны!». Только очень древний кружок. — А почему видео так называется? — Да просто так. — В смысле просто так? — Их тогда всех перерезали, и мы решили поглумиться. — Хм. — Шучу. Ну, отчасти. — Селина качнула головой. — Нам просто надо было скрыть лица, и мы вспомнили Суд Сов: они же там все анонимные были и на собраниях сидели в масках. Мы раздобыли похожие, и вот. Так что и название, и маски — первое, что пришло в голову, не более того, тут никакого подтекста, серьезно. Просто шутка. Кто был в курсе, тот, думаю, оценил. — Ясно. И что там дальше с этим клоном? — Так вот, Суд Сов хоть и безвременно прекратил свое существование, он успел Гордона сильно выбесить. Очень сильно выбесить! Так что Джим на Файва порычал, поугрожал, за воротник потряс, чуть лицо ему не разбил и разбил бы, будь в этом смысл: Файв не чувствовал боли, прям вот совсем. А потом они как-то быстро поладили, даже странно. Короче, Файв не был хорошим мальчиком, и на самом деле у меня не было ни единой причины с ним связываться (он меня так-то, на секундочку, из окна вытолкнул), но мы с Джимом, вроде как, взялись за его перевоспитание и даже в чем-то преуспели, пока он снова не покинул Готэм. С тех пор мы его не видели. Двуликий задумчиво нахмурился. Что-то из ее рассказа точно было правдой, что-то походило на правду, а что-то казалось полным бредом даже по меркам Готэма, а в этом городе встречалось всякое дерьмо. То есть, Селина хотела сказать, что где-то там, рискуя в любой момент завалиться в Готэм, бродила усовершенствованная копия самого Брюса Уэйна, сильная, как «хрен знает кто», и не чувствующая боли?.. Не то чтобы это было поводом для беспокойства, ведь клон все-таки не Бэтмен, но все же мнда. Зато охотно верилось, что Селина могла с совершенно серьезным видом сочинить все на ходу просто шутки ради, а потом через какое-то время признаться, что это был развод. Она обожала водить за нос. Хитрить, обманывать, вертеть хвостом — в этом вся она, и пока другие засматривались на ее задницу, она прямо у них под носом обчищала их сейфы. К сожалению, Двуликий был из этих неудачников. К счастью, Селина его хорошо трахала, так что он мог честно сказать: «Да, она была в моем сейфе. Зато я был в ее заднице». Стоило бы подбросить монетку для вынесения окончательного вердикта, но той под рукой не было, а жаль. Почесывая затылок, он хмыкнул: — Ерунда какая-то. Так не хочешь признаваться, что это был Брюс? В чем смысл? — Какой же ты зануда, Харв, — фыркнула Селина, плеснула в него водой и, вероятно, успев заскучать, схватилась за его пальцы, наглаживающие ее внизу. Двуликий не дурак, и намек понял — под ее руководством заработал активнее. — То просишь вывалить подробности, то говоришь, что я все придумываю. Хотя чего еще ожидать от человека, называющего себя Двуликий? — Я не хотел верить, что в порно был Брюс, но твой рассказ про клона звучит еще более сказочно, чем участие Бэтмена в гэнг-бэнге с криминальной верхушкой Готэма. — Не хочешь верить, так не верь. Тебе-то какое дело вообще, кто конкретно это был? С кем я сплю сейчас, тебя что-то так не заботит. Она была права. Но прошлое на то и прошлое, что оно туманное, а Селина там раскрылась с новой стороны, как и Гордон и, возможно, Брюс, поэтому именно события прошлого Двуликому охренеть как интересны. Тайна создания впечатлившего его порно интриговала до колом стоящего члена, который со знанием дела душила Селина, чем мешала Двуликому связно думать. — Ладно, допустим, ты говоришь правду. А что там с Гордоном? — Что там с Гордоном ему прям до дрожи не терпелось выяснить, настолько повседневный образ комиссара отличался от того, что Двуликий имел честь видеть в интернете, да еще и подрочить на это. — И кто инициатор вашего тройничкового безобразия? — Я. А что? Мне только стукнуло восемнадцать, хотелось экспериментов. Он до скрежета сцепил зубы. Зажмурился. Уткнулся носом в ее левый висок, глубоко вдохнул ее запах и с усмешкой простонал на ухо, почти прорычал: — Какая же ты испорченная. — Скребя кожу зубами, прильнул языком к всегда открытой для его ласк шее Селины. — Бесстыжая блудливая кошка. Я в тебе не сомневался. Схватив покрепче ее между ног, он вновь устремил пальцы через скользкие складки прямиком в пекло, которое ему не хотелось покидать примерно никогда. Селина зашипела и, вильнув бедрами, сама насадилась на его пальцы, пуская их еще глубже, чем прежде. — А ты как думал? Гордон бы не предложил это ни под какими грибами, а клон вообще не знал, что так можно было: что есть какой-то такой сайт и что можно снимать секс, а потом туда выкладывать. Он такой просто: «Зачем?..» Впрочем, долго уговаривать их не пришлось. Сценарий писали в одной постели. Двуликий удивился, но не настолько, чтобы отрываться от поцелуев и работы рукой. — То есть, вы и перед этим вместе спали? Но еще он с удивлением отметил, что и без того зудящее любопытство заскребло грудную клетку с новой силой. — Ну, естественно! Мысли о хоумвидео, знаешь, с потолка не падают. Э, возьму-ка я двойника своего бывшего, добавлю знакомого взрослого мужика, который просто мимо проходил, сниму на камеру, как они имеют меня во все щели, и выложу в интернет. А чего нет-то?! Прекрасная идея! — Осторожно, я начинаю ревновать… — Как это мило с твоей стороны. Двуликий усмехнулся, хотя он завелся так, что было уже не до шуток. А Селина? Как она текла, как она задыхалась, как дрожала в его руках! Как мурлыкала и терлась об него, задрав хвост. Она давно была готова и просила дать ей. Поставить бы Селину на колени, войти в нее резко да надавить на затылок, чтобы малость хлебнула воды, потому что помойся, киса, а то больно грязный у тебя рот, рассказываешь такие вещи и даже не краснеешь, плохая, плохая кошечка… Но если сейчас так поступить или закинуть ее коленями на края ванны, обхватить нависшую сверху Селину за бедра, уткнуться ей между ног и, захлебываясь, жадно вылизывать пока язык не отнимется, то разговор утечет в иное русло и закончится бессвязными стонами, а главная тайна так и останется нераскрытой. Что же делать? Аргх, им срочно нужна монета! Они же разрываются от выбора… Собрав мысли в кучу и передернув плечами, Двуликий деликатно освободил член от цепкой кошачьей хватки и сжал Селинину ладонь в своей. Допрос сам себя не закончит, а если Селина будет продолжать в том же духе, то ничем хорошим это не обернется. На счастье, она не стала возражать и окончательно расслабилась в его объятиях. То есть, ослабила защиту, и теперь из нее можно было вытянуть любую информацию и добиться признания. Она вот как на десерт Джимбо оставила. — Так что там с Гордоном? — напомнил он вкрадчивым тоном. Для верности нажал на волшебную кнопку клитора, и Селина отозвалась тихим мурчащим стоном. — Ты сказала, что зависала с ним от скуки. Как ты вообще с ним спать начала? — Элементарно, Ватсон. У меня гормоны рвали крышу, а он тогда еще не был женат. У него был этот, «сложный период», — Селина изобразила жестом кавычки. — Он трахал все, что движется. Серьезно говорю. Достаточно было подойти, чуть оголить грудь, и не успеешь оглянуться, как его палец внутри тебя. Вел он себя странно, конечно, может, от вируса отходил, не знаю, но это было давно, так что не важно. Какое-то время мы потрахались, потом разбежались. Ничего серьезного, не подумай. Обычные встречи без обязательств. — И как он, хорош? Тебе нравилось? — Конечно, ей нравилось, но он хотел услышать это от нее лично. — А что, хочешь, чтобы он и тебя трахнул? — Может, и хочу. Уверен, наш комиссар к любому делу подходит ответственно и с полной отдачей. — Ха-ха, — саркастично протянула Селина. — Да, Харв, мне нравилось. Если тебе так важно это знать. Двуликий удовлетворенно промычал: — Спасибо, это то, что я хотел услышать. Развернувшись к нему лицом, она обвила его бедра ногами и сказала с улыбкой: — Тебе бы тоже понравилось. Он хотел было спросить: «На что это ты намекаешь?», но Селина снова прижалась к нему губами и обеими руками вцепилась в член, отчего все мысли вылетели из головы. Застряло только непрошенное: «Да, наверное, мне бы понравилось». Развивать эту мысль не было ни сил, ни желания, вместо того Двуликий сосредоточился на Селине. Она широко лизнула его (Харви) губы. Он (Двуликий) прикусил ее за нижнюю губу, оттянул и под ласкающий слух стон бесцеремонно затолкал язык ей в рот. Наконец-то они закончили болтать и стали работать языками иначе. И как же было приятно прижимать ее к себе, чувствуя грудь с закаменевшими сосками; сгрести в кулак ее волосы на затылке, целовать все глубже и яростнее, не давая ей дышать, и знать, что от жара ее щек сгорает и вторая половина его лица; скользить ладонью по кошачьей спине — по лопаткам, позвоночнику — к ее приподнятым бедрам, чтобы погладить их, крепко сжать зад и, намекая и дразня, точно так же, как его дразнили ее руки, провести раз-другой между ног; зачерпнув смазки, толкнуться средним пальцем в ложбинку между ягодицами, ловя еще один задушенный стон. Пора, пора было заняться кисой основательно, сколько можно терпеть? Не тут-то было. Потому как Селина, разорвав поцелуй, выдала провокационный, слишком сложный для его мутного сознания вопрос: — Ну, ты узнал все, что хотел? — Да, пожалуй... — Чувствуя, как умирает от острой необходимости оказаться в Селине, Двуликий еще раз воскресил в памяти сцены из порно. Прикусил нижнюю губу. Резко вдохнул от волны мурашек. Возненавидел себя и Харви заодно. — Нет. Расскажи еще что-нибудь. Интересное. Подробности съемок, может, м? — Уверен, что хочешь еще поболтать, а не трахнуть меня? — протянула она с игривой издевкой в тоне. И сжала член у головки так, что Двуликий натурально увидел звезды и не сдержал стона. — Вот за то, что ты сейчас сделала, — прошипел он, — я всю ночь буду из тебя шерсть выдирать. — Мне так страшно. — Расскажи мне. Пожалуйста. Ну, кончит он от ее рассказов, что с того? Он не настолько стар, чтобы второй раз не поднялось. — Ну, открою тебе небольшой секретик… — Оставив член в покое, Селина закинула руки Двуликому на плечи и обняла за шею. — На самом деле мы все страшно смущались. Теперь она была так близко, что он ловил ее дыхание и разрывался, не зная куда смотреть: в глаза, от которых и так хрен оторвешься, или на губы, не менее соблазнительные, которые чисто инстинктивно тянуло заткнуть если не своим ртом, то чем-нибудь еще. — Маски спасли от полной катастрофы. У всех это был первый опыт, я секс на камеру имею в виду. — Она говорила тягуче-медленно, и ее голос ощущался так остро, будто она перебирала коготками струны нервов, расплавляя их. Или впилась клыками в шею и маленькими глотками высасывала кровь. — Больше всех смущался Джим. Последнюю фразу Селина прошептала на правое ухо, спалив кожу жаром дыхания. Двуликий задрожал не то от того, что представил смущенное лицо Джима без маски, не то от того, что спины коснулись когти и прочертили полосы меж лопаток. — Да он там чуть не отключился от ужаса. — Селина хихикнула. И правда куснула за шею, смазав короткую боль поцелуем, а Двуликий сжал ее бока, боясь улететь… куда-то. — Но это было даже забавно: делает он какие-то вещи, весь такой серьезный, полный стремления идти до конца, а в глазах чистая паника. Без рук на члене сделалось одиноко. Как прочитав его мысли, Селина крепче обняла бедрами, прижалась вплотную и стала тереться об него, почти насаживаясь, дразня, дразня, дразня… — Планировалось, что он тоже спустит мне на лицо, но фокуса не вышло. Двуликий сглотнул и закатил глаза, растворяясь в ощущениях. Рука Селины перебирала его волосы, другая — распарывала кожу на спине. Селина говорила, целуя в ухо Харви, а он, Двуликий (Харви?), сжимал ее зад, жалея, что из-за воды не сможет как следует отшлепать. Они гладили все ее тело, скользили между ее бедер, почти входили в нее, раскрытую, горячую, мокрую. Ну же, Селина, присаживайся, не стесняйся. И это все было той еще пыткой. — Он потом признался… А она все не умолкала, бесстыдно и похотливо рассказывая, как трахалась с, чтоб его, Джимом Гордоном, и — о, боги! — как же ему нравилось ее слушать! Но как она еще была способна связно говорить? Она же вся извелась от желания. — …что от волнения ему было сложно кончить. Но это же я, я могу помочь, сам знаешь. Двуликий зарычал, вспомнив, как кончал Джим — с загнанным видом, как конь после бешеных скачек спустил ей внутрь без резинки (наверняка промок насквозь в этом своем костюмчике). Это потом уже ей на лицо сдрочнул клон. Если это был клон. — А вот с Файвом, наоборот, никаких проблем не было. Помяни дьявола… — Ну, кроме того, что он слишком сильный, из-за чего ему приходилось сдерживаться, чтобы не причинить боль. Похоже, о существовании клона она и впрямь не шутила. Что ж, почему Селина раскрыла ему, Двуликому, такую вообще-то серьезную тайну, он поразмышляет позже. А пока… — А так он… — Она замолчала, потому как Двуликий без предупреждения вскинул ее выше, придерживая за талию, и уткнулся лицом в грудь. И наконец-то смачно шлепнул обеими руками по выпирающей из воды заднице, подняв тучу брызг. Селина дернулась, выгнулась, глубоко вдохнула. Крепче вцепилась ему в волосы и, к радости Двуликого, продолжила уже не таким спокойным тоном, как прежде, а очень даже сбивчивым: — Был девственник как девственник, и никаких… вкусовых пристрастий. Совсем, как… чистый лист. — Дыхание ее участилось, стало откровенно рваным, язык заплетался, разрывая фразы, но она все еще держалась. Двигала бедрами, касаясь лишь головки члена. И дрожала-дрожала-дрожала, сочилась возбуждением. — Зато стоять у него могло… двадцать четыре на семь, без шуток. Было такое чувство, что… он держал свой член одной силой мысли, хотя… сам не знал, как это у него получалось. Я такого вообще никогда не видела. В голосе ее было такое искреннее восхищение, что Двуликого аж зависть кольнула. Не то чтобы он нуждался в вечной эрекции, но держать член в боевой готовности хотя бы ночь напролет — было бы неплохо. — Ну и так как Файв был… самым невинным… девственником на свете (что ни покажи, что ни сделай — его все радовало), выяснилось, что… ему одинаково нравятся как женщины, так и мужчины. Гордон тоже попал под раздачу. Услышав невероятное, Двуликий мигом оборвал поочередное облизывание Селининых сосков. — Джимбо? — Переспросил с такой скоростью, что сам удивился. Отупело захлопал единственным веком. — Ну да. Джим, как обычно, мялся неловко, но как входил во вкус, так быстро затыкался. Дело было, скорее, в лице Брюса Уэйна, а не в еще одном члене. Ой, Харви, только не говори, что ты не знал. Внутри Двуликого, кажется, что-то перевернулось. Целый мир. В сознании двоилось и сбоило. Ни он сам, ни Харви не могли дать ответ на вопрос, что именно их так встревожило. Видимо, пауза затянулось, потому как Селина, дернув за волосы, задрала его голову и посмотрела прямо в глаза. Даже тереться об него прекратила. — Ты серьезно не знал?! — выпалила она с не меньшим шоком, чем он переваривал новость. — Почему я вообще должен интересоваться такими вещами? — Не знаю, вы, вроде как, неплохо общались одно время. — Это Дент общался. — Не драматизируй. — Она снова накрыла его лицо грудью и продолжила ластиться. Он поймал зубами призывно торчащий сосок. — Кстати, говорят, у него что-то с Пингвином было. — У кого? — Зарываясь носом в мягкое, Двуликий распускал руки и уже нихрена не соображал. — У Гордона. — Хм. Он только успел подумать, при чем тут Пингвин вообще, каким местом в их диалог вклинился этот жирный коротышка? — и тут все встало на свои места. Двуликий даже вернул себе способность связно изъясняться, пусть и уткнувшись в сиськи, отчего его речь больше походила на задушенное мычание: — Я бы хотел удивиться, но не зря же от одного упоминания о Гордоне у Пингвина глаз дергается. Как говорится, это многое объясняет. — Но этот треп о Гордоне и его мальчиках пора было прекращать. Серьезно. — Ладно, проехали. Меньше всего мне сейчас хочется думать о Гордоне, когда ты… Двуликого встряхнуло. Раздался унизительный в своей громкости и длине стон, который оглушенный Двуликий расслышал далеко не сразу. И только потому, что в комнате не было других мужчин, он сообразил, что этот стон принадлежал ему. Значит, эта коварная ушасто-хвостатая тварь, воспользовавшись тем, что он ничего не видит, незаметно подкралась к его, ничего не подозревающему, члену, и схватила так резко, что Двуликий излился рекой смазки и от неожиданности едва не кончил! Злобно сцепив зубы, он пытался отдышаться. — Да? — ехидно хмыкнула Селина. Явно нарывалась на неприятности. — А мне показалось, тебе нравится. — Заткнись. — Ты заставь меня, грубиян. Два раза просить Двуликого не надо было. Он вообще славился мастерством затыкания чужих ртов. И вот сейчас Селине очень бы подошел кляп (на ее милой мордашке тот смотрелся просто изумительно), но чтобы усмирить ее, хватило вцепиться в бедра, приставить к промежности член, примериться, раздвигая складки, и усадить Кошку туда, где ей положено сидеть — сидеть и мурчать, в любовном экстазе задирая хвост. В воде почти не чувствовался ее вес, будто они зависли в вакууме, зато давление внутри Селины от длительного воздержания было в два раза приятней. Да и, кроме того, из остывающей водички нырнуть в теплую, уютную, тесную пульсирующую вагину — само по себе бесподобно. Прикрыв глаза, Селина опустила руки ему на плечи и без всякого сопротивления тут же начала плавно двигать бедрами, раскачивая волны. Да, киса, именно так, сжимай меня сильнее. Бродячая. Дикая. Опасная. Сильная. Бесстрашная. Красивая. Гибкая. Невероятно сексуальная. Неизвестно, где и в чьей еще постели ночующая (ну, неизвестно, кроме Бэтмена, само собой, ведь о том, что эти двое спят, весь Готэм в курсе), но приходящая к нему, Двуликому, добровольно, хотя они не друзья и даже не союзники. Если бы Двуликий умел любить, он бы сказал, что влюблен. Девки за деньги, от страха ходящие под себя и делающие все, что скажут, лишь бы монета не выпала на «пушка в вагину и — выстрел» — это ведь совсем не то. Селина продолжала к ним ходить, что бы они ни делали с ней, как бы ни трахали: нежно, иногда позволяя командовать собой, или грубо, до боли, душа ее крики и размазывая по ее щекам слезы. Селену заводил адреналин, вся ее кошачья жизнь была пропитана острыми ощущениями, а непредсказуемый парень с монеткой в руках — живое воплощение риска. А еще Селина снялась в порно, отдавшись двум парням сразу. Двуликий не мог ее судить, мог только ею восхищаться. Вот она — выгибалась на его члене, крепко и горячо сдавливая. Выпускала когти и драла клыками кожу, пока он обнимал ее и дрожал от прикосновений; ведь на самом деле, черт возьми, он обожал просыпаться по утрам исполосованным в мясо, и был бы рад, сдери с него Кошка остаток шкуры Харви. Он обожал выбивать из нее стоны вперемежку с мольбами, глядя на ее раскрасневшееся лицо. Обожал умолять ее, задыхаясь, едва не теряя сознание от кайфа, когда она, сев ему на лицо, игралась с его членом. Обожал, как она смотрела мутным от желания взглядом, как открывала кошачью пасть и высовывала язык, давая поцеловать или сунуть в нее пальцы, заставляя ее давиться слюной и заходиться в судорожном кашле. Обожал в ней все кошачье. Обожал все, чем они занимались. Но кое-что они все-таки не делали. — Как насчет того, чтобы снять вторую часть? — спросил он, вытаскивая изо рта Селины пальцы. Мечтательно протянул, уже видя все как наяву: — Я тебя свяжу, сделаю с тобой что-нибудь интересное. Ты красиво помяукаешь. Это найдет Джимбо и приятно проведет время. Он же по-любому порнуху смотрит. — Может быть. — Она лукаво улыбнулась. Ее губы блестели от слюны. — Ну вот, а говоришь, что не хочешь думать о Гордоне. — Да не хочу я о нем думать, ты меня вынуждаешь! — Ого! — вскинула брови Селина. Прикусила все еще блестящие губы, игриво сверкнула глазами. — Мне пора ревновать или еще рано? Опять эти ее подколки! Двуликий уже пожалел, что открыл рот. — Спросим у монеты. Но… — Он задумался, решая, имеет ли такая фантазия право на то, чтобы ее озвучить, и право на существование вообще: — …скажем, трахнуть тебя вместе с Джимом я бы не отказался. Селина активнее заработала бедрами, беря глубже. Смахнула набок гриву кудрей, и Двуликий инстинктивно запустил в них пальцы. Задергался ей навстречу резче, но все еще натужно из-за гребаной воды, замедляющей движения. Она мурлыкнула ему в губы: — Можем позвонить ему прямо сейчас. — Поцелуй. — Процентов девяносто девять, что… — Еще один. — …Его девочки развлекаются друг с другом. Без него. — И еще один, глубокий, напрочь сносивший крышу, потому что Селина великолепно целовалась, потому что Селина оценила его дерзкую идею и потому что с Гордоном, наверняка, в самом деле, было бы неплохо. — Джиму все равно делать нечего. — Если ты серьезно, то я серьезно жалею, что он не согласится. Может быть, давно, лет пятнадцать назад, когда он еще не был Двуликим, когда он был смазливым прокурором Харви Дентом… Уж тогда бы они Селине устроили. Входя в нее по очереди, соревновались бы, с кем из них она кончит. Да хоть на этом самом полу. — Хочу тебя на полу, — прорычал он. Вода страшно надоела. Хотелось быстрее и жестче. Хотелось, вставляя Селине, представлять, что рядом Гордон. — Другая твоя часть хочет меня в ванне. — Черт. Селина слишком хорошо его знала. — Монетка? — Да. — Двуликий кивнул и указал на полку: — Она там. Можешь принести? Расставаться очень не хотелось, но было необходимо. Всего лишь на пару секунд. И чем лишний раз вскакивать самому, он хотя бы на зад Селины полюбуется. — Потерпи. Сегодня я веду, не забыл? Так во-о-от, возвращаясь к твоему обещанию... Двуликий напряг растекающийся лавой мозг, вспоминая, чего он там успел наобещать за вечер. Селина склонилась к его уху, провела ладонью по шее. Прошептала едва слышно, вызывая раскат мурашек: — Расскажи, что тебе больше всего понравилось. Он вздохнул, закатив глаза. Помолчать им сегодня, видимо, не судьба. Но озвучить свои мысли, держа Селину на члене — это ведь именно то, чего он хотел, верно? — Хорошо. Когда Джим…***
Видео называлось «Суд Сов 2». Внезапно выскочило в поиске. Двуликий смотрел на название. На Двуликого с обложки смотрели два знакомых парня. Пока рука сама тянулась к кнопке запуска, Двуликий сокрушался: как же он умудрился так облажаться, не спросив Селину, а не повторяла ли она свои шалости на камеру? А ведь она наверняка ждала этого вопроса, намекала, подталкивала. Но сама ничего не сказала, даже когда он заикнулся о съемке продолжения с участием их двоих! Вот же коварная кошка, чтоб ее под хвост… Попадись только ему в руки, и ее жалобное мяуканье будет слышно на весь Готэм! Вдруг этих совиных роликов миллион?! И не только совиных. Коря себя и Харви всеми мыслимыми и немыслимыми матерными конструкциями, Двуликий злобно уставился в экран, где, однако, без участия Селины (пока что?), все в тех же костюмах и масках лизались Джим Гордон и клон Брюса Уэйна. Целовались весьма откровенно, медленно и со вкусом, как обычно сосутся в порно, а Гордон наглаживал клона между ног — у того торчал уже будь здоров, как у коня, брюки вот-вот по швам разойдутся. Двуликий озадаченно хмыкнул, Харви за ним повторил. Им обоим стало как-то не по себе. Селина в кадре появляться не спешила, хотя, судя по легкой тряске камеры, в комнате она все-таки присутствовала и была за оператора. Тем временем Гордон оставил в покое искусанные едва не до крови губы клона, опустился перед ним на колени, еще немного помял стояк через ткань, расстегнул ремень, молнию, приспустил белье и взял в рот. И тут Двуликий осознал, что именно он смотрел. Будущий комиссар полиции Джеймс Гордон стоял на коленях со сведенными за спиной руками и держал за щекой приличной длины хер, сверкая из-под маски ярко-синими глазами. Весь такой слегка помятый, взлохмаченный, с распахнутым пиджаком, расстегнутым воротником рубахи, ослабленным галстуком. Хлюпая голодной слюной, бодро и решительно минетил мужика! Да с таким энтузиазмом, что от просмотра было не оторваться. Сердце Двуликого панически застучало, по виску сползла капля пота. Забыв, как дышать, он на автомате обхватил себя за стремительно твердеющий пульсирующий член. Раз уж встало, деваться некуда — придется смотреть, смотреть очень внимательно и дрочить. А потом Гордон достал и свой член: средний, толстый, рельефно обвитый венами, с выпирающей из складок блестящей от смазки головкой — член как член. Двуликий сглотнул, видя тот вблизи снова, и крепче сжал собственный. Мазнул языком по пересохшим губам Харви. Что же Гордон собрался делать? Продолжая насасывать, Джим неторопливо гладил себя. Потом дал подержаться за свой член клону. Потом, нацепив резинку, засадил ему стоя. Джим Гордон с усердием таранил восторженно задыхающегося под ним клона Брюса Уэйна (парнишка определенно счастливчик, если, трахаясь в зад, чувствовал только кайф и ни капли боли). А Двуликий смотрел — на это и на много других интересных вещей после, которые во всех горячих подробностях засняла камера. Смотрел жадно, не отрывая глаз и едва успевая менять руки на «пульте управления». И досмотрел до конца, хотя Селина в кадре так и не появилась. И добавил в избранное. Потому что, почему бы и нет? В конце концов, первую часть «Суда Сов» на самом-то деле он пересматривал не только ради юной Селины…