Маленькое дождевое облако.

Уэнсдей Аддамс была силой, с которой приходилось считаться. Она могла избить трёх взрослых мужчин и не получить ни царапины. Она была мастером стрельбы из лука, фехтования, боевых искусств, взрывчатки и других навыков, которые многие сочли бы жестокими. Она считала себя невосприимчивой к глупым недугам, от которых страдали другие. Она ни разу не сломала ни одной кости, ядовитые животные шарахались от нее, и она не могла припомнить случая, чтобы когда-нибудь подхватила вирус. Даже моргание было обычной телесной слабостью, над которой она оказалась выше. Да, даже несмотря на то, что она иногда называла себя полумертвой, мысль о том, что ее тело такое же смертное, как у всех остальных, казалась настолько далекой, что ей действительно было трудно это осознать. Вот почему она была застигнута врасплох, когда почувствовала себя неважно после нескольких недель учебы в Академии Nevermore. Это началось с кашля, с ощущения, что у нее что-то застряло в горле и не проходит. Не привыкшая казаться слабой перед другими, она была смущена этим внезапным и нежелательным симптомом и изо всех сил старалась подавить его. Она задерживала дыхание на уроках, чтобы не закашляться, но с течением дней чувствовала, что ее дыхательные пути становятся все более и более раздраженными. Она не могла заснуть по ночам, так как это беспокоило ее, и хуже всего было то, что она знала, что Инид тоже не спит из-за её кашля, который она не могла скрыть от своей соседки по комнате. “Уэнсдей, ты в порядке? Может быть, тебе стоит сходить к врачу?” - Спросила Инид с ноткой беспокойства в голосе, от которого у неё закипела кровь. Уэнсдей была не тем человеком, за которого людям нужно было беспокоиться. “Со мной все в порядке!” - огрызнулась она в ответ. “Наверное, из-за той отвратительной радуги на твоей стороне комнаты у меня разгорается аллергия”. Инид, казалось, это не убедило, но после этого она промолчала. Если бы это был просто кашель, было бы гораздо легче отмахнуться от ее симптомов, но, к сожалению, это было еще не все. Она обнаружила, что у нее возникает одышка каждый раз, когда она занимается физическими упражнениями. К ее ужасу, это приводило к тому, что она отставала на уроках фехтования, так как у неё начинала кружиться голова, если она пыталась использовать всю свою силу. Она чувствовала на себе взгляд Инид, когда ей не удавалось скрыть одышку, поднимаясь и спускаясь по многочисленным школьным лестницам. Проиграть бой на мечах Бьянке Барклай было величайшим унижением, и ее уверенность в себе была на рекордно низком уровне. Вероятно, именно по этой причине она пошла наперекор практически всем своим собственным принципам и согласилась принять участие в обычном школьном соревновании, известном как Кубок По. Она была ослеплена жаждой мести и отчаянно хотела уничтожить девушку. “Ты уверена, Уэнсдей? Ты не слишком хорошо выглядишь”, - с беспокойством произнесла Инид, когда она вызвалась добровольно. Уэнздей просто смерила ее убийственным взглядом, давая понять, что о переговорах не может быть и речи. Кроме того, разве она не хотела победить? Хотя было невероятно больно признаваться в этом самой себе, Инид, вероятно, была права. Ей не следовало принимать участие в Кубке По. Она довольно быстро поняла, что переплыть озеро на лодке было довольно непросто, и, к сожалению, её глупое смертное тело не выдержало испытания. Она должна была стараться не отставать от других девушек, чтобы это не бросалось в глаза, но ее легкие отчаянно нуждались в воздухе, а грудь горела как в огне. Когда они добрались до другого берега озера, одному из них пришло время схватить флаг, чтобы вернуться на другой берег. Все еще преисполненная желания победить Бьянку.Уэнздей вызвалась добровольцем и побежала в лес. Но ее ноги налились свинцом, а голова начала кружиться от недостатка кислорода. Ей удалось дотянуться до флага, но, прислонившись для опоры к стене, она почувствовала, как в поле ее зрения появились черные точки, прежде чем все стало полностью черным, и она упала на землю. Мгновение спустя она проснулась от смеха своего заклятого врага. “Решила вздремнуть по-кошачьи?” Бьянка подразнила её, схватив флаг, принадлежащий ее собственной команде, и побежала обратно к своей команде. Уэнсдей быстро поднялась на ноги, но почувствовала, что мир снова закружился. Она сделала пару глубоких вдохов, прежде чем осторожно двинулась вперед, набирая темп, как только почувствовала уверенность, что снова не упадет в обморок. Она вернулась к лодке, что была единственной, оставшейся на берегу. Ей было стыдно смотреть в глаза своим товарищам по команде, когда она подняла флаг на борт и села. “Почему ты так долго?” - Спросила её Инид. “Ты вернулась задолго после Бьянки”. Уэнсдей не ответила, она просто сильнее погрузила весло в воду и отчаянно попыталась избавиться от этого ужасного головокружительного чувства. Победа приносила меньше удовлетворения, чем она могла себе представить. Она поняла, что кубок достался им не из-за ее собственных способностей к гребле. Без силы своих товарищей по команде у нее не было бы ни единого шанса. Уэнсдей была слабым звеном. Она никогда не была слабым звеном. Она дулась на своей кровати, когда ворвалась Инид, перешла на её половину комнаты и встала перед ее кроватью, скрестив руки на груди. “Уэнсдей", - выдохнула она. “Я только что подслушала, как Бьянка сказала, что нашла тебя без сознания на земле посреди Кубка По!” Она замолчала, как будто ждала реакции от своей соседки по комнате. Не получив её, она вместо этого сформулировала вопрос. “Ты упала в обморок?” Уэнсдей пристально посмотрела на нее. Инид выглядела испуганной, её глаза были полны беспокойства, и Уэнсдей не могла этого вынести. “Достаточно сильное желание мести может вызвать короткое замыкание в моём мозгу”, - сухо ответила она. “Я была просто ослеплена своей ненавистью”. “Перестань пытаться рационализировать это”, - сказала Инид в отчаянии. “С тобой что-то происходит уже около двух недель, тебе нужно обратиться к врачу! Что, если что-то серьезно не так?” “Единственное, что неправильно, это то, что ты прерываешь мое священное время наедине”, - выплюнула Уэнсдей. “Разве ты не видишь, что я пытаюсь медитировать”. Инид разочарованно вздохнула и развернулась на каблуках, возвращаясь на свою сторону. Уэнздей подавила кашель сгибом руки. Глупое, слабое, смертное тело. Инид снова обернулась. “По крайней мере, скажи своим родителям. Может быть, они смогут тебе помочь?” “Нет!” Уэнсдей быстро ответила. “Эти двое до умопомрачения эмоциональны. Они будут раздувать из мухи слона. Они никогда не услышат об этом, понятно?” Но замалчивание не казалось приемлемым выходом для Инид, поскольку она все больше убеждалась, что что-то не так. Она считала Уэнсдей своей подругой, хотя и знала, что другая девушка может не чувствовать того же. Она хотела доказать ей свою лояльность и уважать её желания, но в то же время: настоящий друг поставил бы благополучие своего друга превыше всего остального, верно? Вот как она рассуждала однажды днем, когда ей пришлось сделать выбор. Уэнсдей была у ульев, а Инид работала над домашним заданием в их комнате, когда услышала странный звук, доносящийся со стороны стола другой девушки. Сначала это звучало как помехи в телефоне с плохой связью, но затем из звука послышался голос. “Грозовая тучка?” Инид сидела прямо и внимательно слушала. “Ты здесь? Как поживает наша любимая маленькая огненная хлопушечка?” Это был голос отца Уэнсдей. Инид снова заглянула в свой учебник. Она должна просто игнорировать звук, пока они не повесят трубку. Это было не ее дело отвечать на чьи-либо звонки. Другой голос прозвучал на другом конце комнаты, голос матери Уэнсдей. “Мы так сильно скучаем по тебе, любимая. Ты сто лет с нами не разговаривала, просто подойди поздороваться, чтобы мы знали, что у тебя все хорошо ”. Инид слышала обожание в ее голосе и знала, что родители любили Уэнсдей так, как Инид никогда не испытывала от своей собственной семьи. Ей потребовалась всего секунда, чтобы бросить книгу на пол и пробежать через комнату, прежде чем они успели повесить трубку. Она открыла черную коробку, в которой покоился хрустальный шар, который они использовали для общения, и ее встретили двое улыбающихся незнакомцев, с которыми она так спешно виделась всего один раз когда Уэнсдей приехала. “О, привет!” Мортиша Аддамс, казалось, была рада ее видеть. “Ты Инид, верно? Я вижу, ты все еще живешь в одной комнате с нашим дождевым облачком. Надеюсь, она не доставила тебе слишком много хлопот?” “Нет, вовсе нет!” Инид быстро успокоилась. “Приятно видеть вас снова, мистер и миссис Аддамс”. “Это взаимно”, - ответила Мортиша. “Итак, куда же подевалась эта наша дочь?” - Спросил Гомес. “Клуб пчеловодов”, - ответила Инид, ее голос был слишком высоким, это звучало почти как вопрос. Она не была уверена, как заговорит о недавних проблемах со здоровьем в Уэнсдей. “Рад слышать, что она нашла новый интерес”, - просиял Гомес, в то время как Мортиша выглядела более обеспокоенной. “Ты в порядке, милая?”, - спросила она. “Ты выглядишь обеспокоенной”. “Хм...” Инид запнулась, ее голос немного дрожал. “Я просто немного… переживаю ... об Уэнсдей.” Теперь оба родителя пристально смотрели на нее, слушая то, в чем она собиралась признаться. “В последнее время она не очень хорошо себя чувствовала”, - продолжила она. “Что ты имеешь в виду?” - Спросил ее Гомес. “Ну ... она казалась очень бледной и усталой”, - выпалила Инид. Теперь, когда она начала говорить, ей не терпелось выплеснуть все это из своей груди. “У нее ужасный кашель уже больше двух недель, она кашляет всю ночь, и, кажется, ей трудно дышать. Когда она гуляет или участвует в фехтовальном поединке… просто она очень быстро устает. Она больше не лучшая в классе по фехтованию. А на днях она упала в обморок… и она думала, что никто не узнает, и она не хотела, чтобы я рассказывала вам, но я просто действительно считаю, что ей нужно сходить к врачу, потому что, похоже, ей становится хуже, а не лучше. Она будет так зла на меня, но ей следует обратиться к врачу, верно? Вы можете заставить ее обратиться к врачу?” Поняв, что сболтнула лишнее, она тяжело вздохнула и перевела взгляд с одного родителя на другого. Они оба выглядели одинаково обеспокоенными, как и она сама. “Спасибо, что рассказала нам, дорогая”, - сказала Мортиша. “Ты поступила правильно”. “Да, это совсем не похоже на нашу Уэнсдей”, - нахмурился Гомес. “Отстаёт в фехтовании… Я учу ее с тех пор, как ей исполнилось пять лет. Если ей трудно идти в ногу со временем, она, должно быть, чувствует себя действительно не в своей тарелке ”. “Я назначу ей встречу и сама приеду за ней, чтобы убедиться, что она туда доберется”, - пообещала Мортиша. “Спасибо”, - выдохнула Инид, чувствуя огромное облегчение от того, что они наконец-то узнают, в чем дело. ___________________________________________ Когда Мортиша вошла в двери Nevermore, все ученики все еще были на своих занятиях, и до обеденного перерыва оставалось несколько минут. Однако ей удалось войти в вестибюль как раз в тот момент, когда ее старая лучшая подруга, ставшая заклятым врагом, спускалась по лестнице. Директор Уимс остановилась как вкопанная, удивленная, увидев ее обычным утром вторника. “Мортиша”, - выдохнула она. “Что ты здесь делаешь? Ещё не родительские выходные.” “Я знаю”, - ответила Мортиша. “Я пришла проверить Уэнсдей. Я слышала, что ей нездоровится, и я планирую отвезти ее к врачу. “Это звучит непохоже на неё”, - сказала Ларисса. “Может быть, это один из ее коварных планов побега?” “Нет, я так не думаю”, - Мортиша покачала головой, озабоченно нахмурив брови. “Она даже не сказала мне, что больна, она не отвечала на мои звонки неделями. Это была ее соседка по комнате, которая доверилась мне. Она казалась действительно обеспокоенной.” Ларисса тоже озабоченно нахмурилась. “Как странно”, - сказала она. “Будет лучше, если ты возьмешь её с собой, она будет освобождена от занятий до конца дня. Я надеюсь, что это ничего серьезного.” “Я тоже”, - выдохнула Мортиша, слегка улыбнувшись своей бывшей подруге. Ларисса ушла как раз в тот момент, когда звонок возвестил о начале обеденного перерыва. Мортиша расположилась поближе к дверному проему, ведущему во внутренний двор, надеясь встретить Уэнсдей, когда та придет со своего занятия. Она наблюдала, как студенты начали спускаться вниз по лестнице. Она надеялась, что Инид преувеличивает, что, возможно, все не так плохо, как она пыталась представить, но как только Уэнсдей попала в поле ее зрения, она сразу поняла, что ее дочери нездоровится. Она не думала, что девушка может стать бледнее, чем обычно, но почему-то она казалась почти прозрачной. На ее щеках не было никакого румянца, и она, должно быть, потеряла несколько килограмм веса, потому что казалась такой хрупкой. Вместо ее обычной, безупречной осанки, ее плечи были опущены, а шаги казались тяжелыми, когда она заставляла свои ноги спускаться по длинной лестнице. Мортише хотелось подхватить ее на руки и немедленно привести в порядок, но, зная, что это было бы невероятно нежелательно, она осталась на своем месте, слегка улыбнувшись, когда Уэнсдей наконец заметила ее. Девушка выглядела очень удивлённой, в плохом смысле, как будто её застали за чем-то, чего она не должна была делать. Она медленно подошла и остановилась перед ней. “Мама”, - натянуто произнесла она. “Что ты здесь делаешь?”. “Любовь моя, я слышала, ты больна”, - сказала она своим певучим голосом, но с оттенком грусти, которого обычно не было. “Почему ты ничего не сказала? Ты же знаешь, что я всегда буду стараться изо всех сил, чтобы помочь тебе, верно?” Уэнсдей была очень похожа на грозовую тучу, с которой они настойчиво сравнивали ее, ее глаза метнули очень мрачный взгляд в сторону матери. “Инид”, - пробормотала она. “Это она рассказала тебе?” “Не имеет значения, как я узнала”, - тихо ответила Мортиша. “Важно то, что я явно приехала сюда вовремя. Ты выглядишь ужасно, в плохом смысле этого слова. Я записала тебя на прием к врачу и планирую отвезти тебя туда. ” “Мне не нужна твоя помощь”, - заявила Уэнсдей и направилась к внутреннему двору, но мать остановила ее, встав перед ней и положив руки ей на плечи. “Инид сказала мне, что тебе трудно успевать на уроках фехтования”. Видя, что ее дочь собирается открыть рот, она быстро продолжила: “Не ругай ее. Она заботится о тебе, что на самом деле не так уж плохо. Разве ты не хочешь вернуться к своему обычному состоянию? Я не думаю, что тебе нравится позволять твоим одноклассникам опережать тебя в твоем любимом предмете. Доктор может легко исправить это, и ты быстро придёшь в норму ”. Уэнсдей взглянула на нее, на этот раз менее агрессивно. “Мы можем остановиться и купить мексиканской еды по дороге, вместо еды из школьной столовой”, - предложила ее мать в качестве последней приманки. “И ты будешь освобождена от занятий на весь день. Директор Уимс уже согласилась.” Уэнсдей, казалось, на мгновение задумалась, прежде чем, наконец, взяла себя в руки и выпрямила спину. “Хорошо”, - пробормотала она. “Я иду с тобой, но не думай, что я забуду об этой засаде”. Мортиша просияла ей, принимая это как победу, и они вместе вышли из парадных дверей к машине, где их ждал Ларч, чтобы отвезти их к месту назначения. ___________________________________________ Чуть позже они сидели в зале ожидания больницы Святого Иосифа, примерно в 45 минутах езды от академии. Они ждали встречи с врачом общей практики, который должен был осмотреть Уэнсдей. Девушка едва откусила своё тако по дороге, и беспокойство Мортиши усилилось. В 12:55 их вызвали в кабинет, и Уэнсдей уложили на каталку. Врач попросила ее продемонстрировать свой кашель, пока она слушала её легкие с помощью стетоскопа. Затем она посветила сильным светом в горло девочки, чтобы увидеть, есть ли какие-либо признаки вирусной инфекции. “Горло выглядит немного воспаленным”, - сообщила она им. “и я слышу хрипящий шум в ваших легких, который я хотела бы изучить подробнее. Я собираюсь сделать анализ крови, а затем отправлю вас на третий этаж, чтобы сделать рентген грудной клетки. Вы согласны?” Уэнсдей кивнула. Она решила сотрудничать, насколько это было в её силах, чтобы быстрее выбраться оттуда. За анализом крови последовал ещё один период ожидания, пока они ждали очереди на рентген Уэнсдей. Ее мать пыталась завязать разговор, расспрашивая ее о ее жизни в Nevermore. Но Уэнсдей просто давала ей язвительные ответы, пока мать не замолчала, и они просто молча ждали бок о бок. Уэнсдей знала, что ее мать беспокоится за неё, но сама она не испытывала ни капли беспокойства. Единственным, что она чувствовала, было смущение из-за своей слабости и разочарование в собственном теле за то, что оно подвело её. Медсестра поприветствовала их и впустила в рентгеновский кабинет. Аппарат был прикреплен к регулируемой по высоте раме на стене, а на полу, где должен был стоять пациент, имелась разметка. Мортише выдали противорадиационный фартук, чтобы она могла оставаться в палате, пока Уэнсдей будут делать рентген, а младшую девочку заставили стоять на разметке, пока медсестра настраивала аппарат на нужную высоту. Съемка прошла очень быстро. Ей только сказали повернуться пару раз, чтобы увидеть разные ракурсы, а затем им сказали, что врач позвонит, как только снимки будут проанализированы, но вызов, скорее всего, последует на следующий день. Вскоре они снова оказались в машине по пути в Невермор, купив в аптеке сироп от кашля, который прописал доктор. “Видишь, это было не так уж плохо, не так ли?” Мортиша улыбнулась своей дочери, которая сидела напротив нее в машине. “А теперь я хочу, чтобы ты не напрягалась, пока мы не узнаем, что с тобой. Ты можешь сделать это для меня?” “Я буду поступать так, как считаю нужным”, - ответила Уэнсдей. Ее мать слегка усмехнулась от её неповиновения. Это заставило Уэнсдей снова казаться самой собой, и ей было бы неприятно это слышать, но ее мать находила ее довольно милой. Когда машина остановилась возле академии, Уэнсдей двинулась, чтобы выйти из машины. Но прежде чем она успела это сделать, мать обхватила ее щеку одной рукой. “Береги себя, любовь моя”, - сказала она. “Помни, я люблю тебя, и ты можешь позвонить мне в любое время”. Уэнсдей встретилась с ней взглядом и отстранилась от прикосновения. “До свидания, мама”, - сказала она, прежде чем выйти из машины и вернуться в школу. ___________________________________________ Мортиша ожидала, что вызов поступит на день позже, как и сказала им медсестра. Поэтому, когда телефон зазвонил всего через несколько секунд после того, как она вернулась в особняк Аддамсов, часть ее знала, еще до того, как она подняла трубку, что она вот-вот получит плохие новости. Кровь застыла у нее в жилах, когда она сняла трубку ретро-телефона, который висел на стене в их большом вестибюле. “Мортиша Аддамс”, - неуверенно ответила она. “Добрый день”, - произнес голос на другом конце линии. “Это доктор Хэммонд, звонит из больницы Святого Иосифа. Вы мать Уэнсдей Аддамс?” “Да”, - выдохнула Мортиша. “Я звоню по поводу снимков, которые она сделала сегодня”, - продолжила врач. “Что вы на них видели?” - Спросила Мортиша, прежде чем у неё было время продолжить. “Ну, мне жаль говорить вам, но есть несколько отклонений, и я хотел бы, чтобы она пришла на дополнительные анализы как можно скорее”. “Какого рода аномалии?” Мортиша почувствовала, как ее дыхание участилось. “Я обнаружил то, что выглядит как скопления в двух разных местах на снимке вашей дочери”. В этот момент рядом с ней появился Гомес с озадаченным выражением лица. Мортиша встретилась с ним взглядом и схватила его за руку, сильно сжимая ее, продолжая говорить с доктором. “Что это значит?” “Это невозможно определить по такому типу рентгеновского снимка, вот почему ей нужно пройти тщательное ПЭТ-сканирование. Одна из образований, по-видимому, представляет собой скопление увеличенных лимфатических узлов в ее груди. Это может быть нормальным следствием вирусной инфекции. Анализ крови не выявил никаких признаков инфекции, но, конечно, возможно, что у нее недавно была инфекция, и отек все еще не спал. Но главное, что вызывает беспокойство, - это образование, которое, по-видимому, давит на ее трахею, оно расположено близко к тому месту, где дыхательные пути ведут в ее левое легкое, и это, скорее всего, причина её затрудненного дыхания. Мы не будем знать, с чем имеем дело, пока не сможем провести дополнительные тесты, но это похоже на какую-то кисту или опухоль ”. Все еще держась за руку Гомеса, Мортиша пыталась сохранять спокойствие, но очень большой комок беспокойства поселился у нее в животе. Она не могла найти слов для ответа. “Я знаю, это, должно быть, очень трудно слышать”, - тихо сказал доктор Хэммонд. “Я обещаю вам, что мы сделаем все возможное, чтобы вашей девочке стало лучше”. “Спасибо”, - пробормотала Мортиша. “Как скоро вы сможете привести ее обратно?” - спросил доктор. “Можете записаться на прием на послезавтра? Ей необходимо соблюдать специальную диету, начиная за 24 часа до сканирования, поэтому, если мы назначим его на четверг, у нее будет время должным образом подготовиться. Ей также не рекомендуется есть за 6 часов до сканирования”. “Хорошо”, - быстро ответила Мортиша, зная, что Уэнсдей придется отменить свои планы, нравится ей это или нет. “Мы позаботимся о том, чтобы она была там”. “Всё будет хорошо”, - успокоил её доктор Хэммонд. “Чем быстрее мы получим ответы, тем больше у нас шансов вылечить ее. Ей 15, верно? Поэтому я передам ваш случай одному из наших детских онкологов и позабочусь о том, чтобы она попала на прием ”. После того, как они повесили трубку, тишина в доме показалась оглушительной. Мортиша знала, что Гомес ждал услышать то, что ей только что сказали, но она боялась говорить ему, так как знала, что он был бы опустошен, узнав, что происходит с их обычно таким дерзким маленьким грозовым облаком. “Доктор думает, что у нее, возможно, опухоль”, - наконец смогла вымолвить она. “Ей нужно обратиться к онкологу”. Гомес, уже поняв, что тесты показали что-то более серьезное, нервно погладил усы. Затем они безмолвно прильнули друг к другу, ища утешения в крепких объятиях. ___________________________________________ “Ты хочешь, чтобы я поговорил с ней?” - Спросил Гомес. “Нет, я не хочу слишком ее беспокоить”, - вздохнула Мортиша. “Будет лучше, если только один из нас сделает звонок”. Ей казалось неправильным звонить ей вечером и говорить что-то настолько серьезное. Но она знала, что девушке нужно выяснить это как можно скорее. Они были на приеме у онколога в 9 утра, и поэтому ей нужно было начать соблюдать предписанную врачом диету, начиная с раннего утра следующего дня. Более того, под вопросом было собственное здоровье Уэнсдей, и она заслуживала знать все, что было выяснено. Она вошла в их комнату и достала хрустальный шар, который позволил бы ей общаться со своей дочерью. Усевшись за стол, она соединила шар с Уэнсдей, и поскольку на этот раз коробка, по-видимому, была открыта, она получила более широкий обзор спальни девочки. На обратной стороне шара она могла видеть Инид, лежащую на кровати и прокручивающую что-то в своем телефоне. Слева от кадра Уэнсдей тоже лежала на своей кровати, откинувшись на бок поверх нескольких больших подушек и пару раз кашлянув, как раз перед тем, как она заметила свою мать в хрустальном шаре. “Мама”, - сказала она и сразу же села прямо, Встала на ноги и подошла, чтобы вместо этого сесть за письменный стол. “Привет, любовь моя”, - грустно улыбнулась Мортиша. Она чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, чего она не могла допустить. Она упрямо подавила их. Уэнсдей презирала, когда люди плакали, и Мортиша отчаянно нуждалась в том, чтобы на этот раз она отнеслась к ней серьезно. Она также не хотела передавать беспокойство, которое испытывала, своей дочери. Но это не означало, что это не было трудно. Когда твой ребёнок так далеко и ты знаешь что она возможно серьёзно больна, она чувствовала беспокойство в своем материнском сердце. Она хотела быть рядом с ней. “По какой причине ты снова связалась со мной?” - Спросила Уэнсдей. “Мне звонил твой врач”, - объяснила Мортиша. Затем она перешла к рассказу Уэнсдей обо всем, что сказал ей доктор. Она старалась, чтобы это не звучало слишком пугающе, и внимательно наблюдала за реакцией своей дочери, но девочку всегда было так трудно прочесть, что невозможно было сказать, что она чувствовала, услышав эти новости. “Значит, они хотят запихнуть меня в один из этих автоматов для приготовления пончиков?” это было все, что ответила девочка, когда ее мать закончила говорить. “Мне всегда было любопытно попробовать что-нибудь из них. Я приду”. Мортиша почувствовала облегчение от того, что не стала сопротивляться, но она все еще была обеспокоена тем, что Уэнсдей так сильно дистанцировалась от эмоциональной серьезности ситуации. “Ты уверена, что с тобой все в порядке, любовь моя?” - спросила она. “Я знаю, это, должно быть, страшно для тебя. Если ты беспокоишься, ты же знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, верно?” “Я не волнуюсь”, - прямо сказала Уэнсдей. “Почему я должна позволять такой контрпродуктивной эмоции управлять мной?” Мортиша вздохнула, но не смогла подавить улыбку. По крайней мере, ее дочь была самой собой. Она просто надеялась, что была напугана не больше, чем показывала. “Ну, если это так, то пусть Инид будет рядом с тобой. И если вам что-нибудь понадобится, вы можете обратиться к директору Уимс ”. Уэнсдей усмехнулась над этим, как будто это когда-нибудь могло случиться. “И помни, никаких макарон, никаких хлопьев”, - напомнила ей мать. “Тебе разрешены только белки и овощи без крахмала. Так что никакой моркови, кукурузы, фасоли… В четверг вообще никакого завтрака, помнишь? Врач сказал, что тебе нужно пить много воды, постарайся завтра выпить не менее 8 стаканов. И постарайся относиться к этому спокойно. Не забудь свой сироп от кашля, он позволит тебе хорошо выспаться ночью. Если ты начнешь чувствовать себя хуже...” “Я всё поняла!” Уэнсдей с раздражением прервала тираду своей матери. “До свидания, мама”. “Я сожалею, что хлопочу”, - ответила Мортиша. “Но я ничего не могу с этим поделать, ты же знаешь, что моя самая важная работа - присматривать за тобой. Спокойной ночи, милая, увидимся в четверг ”. Как только хрустальный шар отключился, Инид спрыгнула с кровати и бросилась к Уэнсдей. Она слышала каждое слово, сказанное её соседкой по комнате и её матерью, и ей совсем не понравилось то, что она услышала. В то время как ее подруга была спокойной и собранной, Инид была вне себя. “У тебя рак?” она выдохнула и почти протянула руку, чтобы коснуться плеча своей подруги, прежде чем вспомнила, что последняя не вступала в физический контакт. “Потенциально”, - ответила Уэнсдей и вернулась на свое место на кровати. Сердце Инид разбилось. Она стала очень сильно заботиться о Уэнсдей, и когда она подумала о возможности того, что может потерять ее, в животе у нее возникло очень неприятное ощущение. Она застыла на своем месте. Возвращаться к переписке с друзьями не казалось важным, а делать какую-либо домашнюю работу было бы невозможно после того, что она только что узнала. Она осторожно сделала пару шагов к кровати Уэнсдей. Когда девушка не протестовала, она сделала еще несколько шагов, пока внезапно не опустилась на кровать, и они не оказались лежащими бок о бок. Тогда и там она дала обещание, что не имеет значения, насколько стойкими были стены, которые выставляла Уэнсдей. Ей нужен был бы друг рядом с ней, даже если она сама так не думала, и Инид была бы этим другом. Она не смотрела на нее. Инид боялась, что ее оттолкнут, если она это сделает, поэтому она остановилась на том, чтобы смотреть в пространство, находя утешение в том, чтобы просто быть рядом с ней, даже если это было в тишине. “Я уверена, что с тобой все будет в порядке”, - в конце концов заверила она, наконец подняв глаза, чтобы встретиться взглядом со своей подругой. “Я тоже”, - ответила Уэнсдей и даже изобразила намек на улыбку. Очевидно, Инид была единственной, кто нуждался в утешении. “Хорошо”, - выдохнула она и долго смотрела в темные глаза Уэнсдей. За этими толстыми стенами, которые воздвигла ее подруга, скрывалась прекрасная душа, Инид чувствовала это с уверенностью. И она нуждалась в ней, чтобы выжить.