***
…Айлин заворочалась, поморщившись от тяжести и тупой боли в голове. Она какое-то время пыталась открыть глаза, но картинка была смазанной. Хотя ей было понятно, что она не у себя в комнате. Айлин заметила какое-то движение сбоку, чей-то силуэт в светлом… — Проснулась? — раздался голос Ребекки. — Мама?.. Я плохо вижу… Что со мной? — голос осип, как будто у нее болело горло. — Полежи немного без движения. Сейчас зрение восстановится. И закрой глаза. Но не зажмуривай. Айлин выполнила рекомендации Ребекки, пытаясь лежать ровно на спине. Тонкий матрас набитый соломой был жутко неудобным. Да и подушка совсем не ощущалась. Мышцы с непривычки ныли от долгого лежания на слишком твердой поверхности. — Где я? — наконец, спросила Айлин, снова открыв глаза. Теперь фокус стал значительно лучше и она смогла рассмотреть то, что ее окружало. Небольшая комнатка с серыми каменными стенами и железной кованой дверью с окошком-решеткой отдаленно напоминала монашескую келью. У противоположной стены — небольшой узкий шкаф, деревянные стол и стул, и еще одна дверь в углу, скорее всего, душевая и уборная. Айлин с трудом повернула голову, почувствовав приступ головокружения, и увидела Ребекку, которая перебирала стопки книг, выкладывая их на низкую кафедру. Сквозь узкое окно в комнату проникали солнечные лучи, но основное освещение давали горящие в канделябре свечи. — Это место твоего временного проживания. Не могу сказать, сколько ты тут пробудешь. Зависит от того, как будет проходить твое очищение. — Звучит, как пытка. — В какой-то степени, это на нее будет похоже. — Это обязательно? — А ты сама как думаешь? Айлин хотела что-то сказать, но замерла. В голову хлынули воспоминания. Мальбонте и Чума… Их поцелуй. Она раздавила бокал! Айлин приподняла ослабевшую руку, которая была перебинтована. Потом она столкнулась с Ости… Шла по коридорам. И в аудитории ее увидели Мисселина и Геральд… А дальше — все как в тумане. Но ей почему-то не было так больно, как тогда. Вроде это вызывало неприятное чувство, но не возникало желания забиться в истерическом припадке. — Я… нормально себя чувствую. Физически не очень, но морально более ли менее… Я, наверно, перепила глифта. — У тебя случился нервный срыв на почве твоих чувств к Мальбонте, которые ты не выдерживаешь. В тебе не осталось сил. Слишком много потрясений и по сути сейчас ты страдаешь как обычный человек. В тебе пока действует сильное успокоительное, которое дала тебе накануне Мисселина. Поэтому ты ощущаешь спокойствие. Айлин удивленно посмотрела на мать, которая по-прежнему перебирала книги. — Позже тебя скорее всего будет тошнить. Ты пила алкоголь каждый день. Масса тела снижена. Плохо спала. Но это пройдет. Общаться ты ни с кем не будешь, кроме меня Геральда и Мисселины. Геральд будет тебя тренировать отдельно от остальных, а Мисселина приносить еду. Остальное время ты будешь заниматься духовными аскезами. — Как монах? — Практически. Айлин прыснула, но поджала губы, чтобы не разозлить мать. Хотя она не понимала, почему ей смешно. Наверно, это действие успокоительного. — Мам, мне… нужно выполнить задание. Брат Чумы… — Выполнишь. Но когда встанешь на ноги и перестанешь страдать. В ином случае, у тебя ничего не выйдет. Я добилась разрешения на твою изоляцию. — Ты разговаривала с Чумой?! — Пришлось. Я же не могу тебя караулить целыми днями. — И она… не спросила, что со мной? — Я думаю, она и так знает, что с тобой. Но для нее это не имеет особого значения. Ей нужно, чтобы ты выполнила задание, а ты не в состоянии. — Она ведь может отдать это задание кому-то другому. Зачем ей возиться со мной? — Затем, что ты в свое время смогла сблизиться с Мальбонте. И была единственной, кого он воспринимал. Это логично. В тебе сильно проявление человеческих чувств. Беззащитности. Будь я на ее месте, я бы тоже доверила тебе задание с Войной. — А мне казалось, что она это делает только потому, что знает о моих чувствах к Мальбонте, и хочет, чтобы я мучилась. — Не без этого. Но тут одно другому не мешает. А только дополняет, — Ребекка закончила раскладывать книги и подошла к деревянной кровати, похожей на низкий стол, на которой лежала Айлин. — Мне уже пора. Скоро тебя навестит Мисселина. Сменная одежда для тренировок и белье — в шкафу. Я собрала в твоей комнате. Средства гигиены в душевой. Остальное если что нужно, скажешь Мисселине. Она принесет. Но много тебе все равно не понадобится. Айлин, которая приподняла покрывало, рассматривая надетую на ней длинную льняную рубаху, перевела свой взгляд на Ребекку. — Мам, но я не понимаю… Зачем мне тут находиться? Я ведь провела в темнице долгое время, когда меня туда поместила Чума. У меня так совсем не будет сил. Я с ума сойду. — Ты сойдешь с ума, если не начнешь работать со своим состоянием, — строго сказала Ребекка. — Это не шутки. Я тебя не для наказания сюда поместила. И ты не в кандалах. У тебя тут скромные, но все же удобства. Тебе нужно сначала очистить организм от алкоголя. Потом с помощью правильной пищи ты наберешься сил физически, и самое главное — с помощью тренировок. А мысли твои займет пища духовная. Я тебе там оставила закладки. Будешь читать писания Света утром, днем и вечером вслух и не шевелясь. И поверь, это самое трудное среди всего остального. Потому что разум будет сопротивляться, тебя будет ломать. Но если упадешь, встанешь и начнешь снова. Айлин с трудом сглотнула. — Ты… серьезно? Я думаю, что это… не поможет. Вот успокоительное, которое дала Мисселина хорошо действует. Только слабость и сонливость мне не нравятся. — Оно очень сильное и его нельзя принимать долго. Успокоительное не даст тебе истинного успокоения. Не даст выдержки. Не даст тебе веры. Ты веришь в себя и в свои чувства. Это называется — ложная вера. И видишь, к чему это привело? — Может, это потому, что у меня больше нет силы? — У тебя ее и раньше не было. Когда ты попала в школу, чем ты пыталась справиться? Алкоголем, гулянками и непонятными отношениями с Люцифером, которого вперед тебя сюда надо бы поместить. Но я не его мать, к счастью. Мне тебя хватает. Поэтому я имею право насильно тебя изолировать, если вижу, что тебя это спасет. Иного пути у тебя нет, Айлин. И сейчас неважно, понимаешь ты это или нет. — А если Чума узнает про мое чтение писаний Света? — Нам придется рискнуть. Но вряд ли. Она увлечена Мальбонте. Как бы тебе ни было больно это слышать. Но это ее увлечение сейчас спасает нас всех. И тебя в том числе. Иногда такие жертвы необходимы. Айлин вздохнула, почувствовав приступ тупой боли в груди. — Я не хочу страдать по нему. Почему я не могу выбросить его из головы? Я думала, что умру, когда увидела их поцелуй… Хотя это невозможно. Но ощущения были очень страшные. — Когда казнили Винчесто, у меня были такие же мысли. — И… как ты справилась? — Читала писания Света несколько дней подряд. Я и раньше это делала. Когда хотела попасть в совет. Тебя поместили в одну из келий восточного закрытого крыла школы. Я все это проходила, что сейчас предстоит пройти тебе. И только благодаря этому я кажусь тебе и другим такой непоколебимой и стойкой. Саму меня очень быстро сломало. И сила духа у меня была мизерная. Я стала искать способы, чтобы это исправить. Чтобы попасть в совет, недостаточно быть умной, хорошо выглядеть и хорошо себя вести… Если ты со своими слабостями совладать не можешь, то как ты можешь вообще кем-то управлять. — Но, мама… я же не хочу в совет больше. Это не для меня. — Об этом сейчас речи и нет. Ты должна излечить свои страдания. Поначалу тебе будет хуже, предупреждаю. Но потом будет легче и легче. Ты обретешь внутреннее спокойствие, а боль не будет тебя рвать на куски. Иначе… ты не сможешь ничему и никому противостоять. Отнесись к этому серьезно. И лучше приступай сразу, как только станет лучше. Я буду к тебе приходить, как смогу. — Мама, а Винчесто… он… не вернулся из небытия ради тебя? — Постарайся поспать, — Ребекка направилась к выходу. — Мам, ну скажи! Он вернулся? Но скрывается?! Мама!.. — Айлин закашлялась, когда попыталась повысить голос. Но женщина вышла за дверь и через минуту послышался звук поворачиваемого ключа в скважине. — Что ж, Айлин… Поздравляю!.. Ты снова в заточении… — сказала она сама себе, сверля глазами потолок. Сил встать у нее особо не было. Наверно, стоит попытаться еще поспать, пока успокоительное действует…***
…Мальбонте приоткрыл глаза и увидел, как Айлин, завернутая в полотенце приближается к кровати. Он хотел вскочить, но не мог. Тело налилось свинцом, пригвоздив его к матрасу. — Ты не должна здесь быть… — произнес он, ничего не понимая. Комната находилась почти во мраке, разбавленной светом пары свечей. — Ты же приходишь в мою комнату без спроса. Вот и я решила прийти к тебе… — Айлин уселась на край кровати и соблазнительно улыбнулась, откидывая мокрые волосы назад. — Уходи. Иначе тебе будет больно, — процедил он. — Мне уже и так больно, — она наклонилась и провела ладонью по его обнаженному торсу. Мальбонте напрягся, чувствуя, как кровь забурлила в венах. — Я не хочу с тобой быть. Я сделал свой выбор. — И что? — она исподлобья взглянула на него и усмехнулась. А затем провела языком по его животу, поднимаясь выше и выше. Мальбонте облизнул пересохшие губы, чувствуя, что не может справиться. Не может противостоять этой маленькой паршивке. Выставил бы за дверь. Но его руки могли сейчас делать только одно — прикасаться к ней. Он обхватил ее за плечи и резко перевернул, пригвоздив к шелковой простыни. Айлин издевательски рассмеялась, что взбесило его еще больше. Она в открытую потешалась над ним. Над его беспомощностью. Мальбонте навис над ней, тяжело дыша и вглядываясь в голубые глаза, которые начали темнеть. Все сильнее и сильнее с каждой секундой, пока тьма не начала выливаться из них на ее лицо. От оглушительного крика Айлин у него зазвенело в ушах… …Мальбонте подскочил, сев в кровати. Сон!.. Всего лишь сон… Хоть и кошмарный. Он утер ладонью вспотевший лоб и, тяжело дыша, осмотрел спальню. Темные шторы едва заметно колыхались от ветра, свечи в канделябрах почти погасли… Раннее утро. Он едва не выругался, вспомнив, что не один. Повернув голову, Мальбонте надеялся не увидеть сейчас Чуму рядом в кровати. Но она там была. Даже спала со своей язвительной улыбкой на губах, обнимая подушку. Он хотел встать, но внезапно Чума открыла глаза. — Что случилось, милый? Решил оставить меня одну? — сонно поинтересовалась она. — Мне нужно… снять напряжение. — А со мной ты его не снимаешь разве? — Приснился дурной сон. Она усмехнулась, прищурив глаза. — Птенчик Айлин была в этом сне, полагаю? — Да, — нехотя отозвался Мальбонте. — Была. Наша связь с ней сильнее, чем я думал. И… та часть силы, которая вернулась ко мне, с непривычки выдает напоминания об этом. Но уверен, что это пройдет. — Я могла бы ускорить этот процесс. И просто устранить ее. Но, это ведь ничего не изменит? — Нет. Связь перешла вместе с силой. И Айлин нужна тебе для задания. Я справлюсь с этим. Это не сильно меня достает. Но сейчас, видимо, ее переживания перекликаются со мной. — Надеюсь ее мать поможет исправить ситуацию, потому что в этом случае я совсем не знаю, что делать. У меня очень радикальные способы решения таких задач, — засмеялась Чума. — И они тут не подходят. — Я пойду. Проветрю голову. Если хочешь, идем со мной. — Меня стали утомлять балы и все эти разговоры… Хочется поваляться в постели. Иди один. Мальбонте кивнул и откинул покрывало, но в следующую секунду Чума с силой вцепилась в его запястье, одарив недобрым взглядом. — Пойдешь навестить раненого птенца? — Нет. Хотя… надо бы посмотреть, в каком она состоянии. Я же сказал, пойдем вместе. Тебе же нравится смотреть на мучения, — Мальбонте чуть улыбнулся, но в его словах сквозил тонкий сарказм. — Нравится. Но это как любимое блюдо, которое периодически надоедает, — она притянула его ближе и приподнялась, погладив по щеке, легонько задевая кожу длинными острыми ногтями. — Не задерживайся, мой милый… Иначе я могу и приревновать. За этим последовал властный поцелуй Всадницы, а Мальбонте не стал сопротивляться, хоть сейчас и был не совсем в том состоянии для всех этих страстных прелюдий. Он шел по коридору быстрым шагом. Собрался он быстро, но Чума успела уснуть. Наверно, не стоило бы ему навещать Айлин, но придется. Он знал, что единственным местом, куда ее могли поселить, было восточное крыло школы, и там все заперто. А ключи, вероятно, у Мисселины. А если там будет и Ребекка, то она его скорее всего не впустит. Настаивать он тоже не мог, потому что понимал, что в этой ситуации для Айлин изоляция — лучшее решение… Как и для него. Даже если на время…