Небо знает: Секретные мемуары

      …Мальбонте не нашел Мисселину в аудитории и сразу направился в восточное крыло школы. Кованая решетка перед лестницей была открыта, и он без промедлений поднялся на несколько пролетов до коридора с кельями. Мальбонте едва успел спрятаться за кирпичным выступом стены, когда заметил, что Мисселина вышла из двери с какой-то емкостью на подносе в руках.       Он дождался, пока женщина спустится вниз, а затем быстро проскочил вперед по коридору и зашел в приоткрытую дверь кельи.       Мальбонте бегло осмотрел маленькое помещение и задержал свой взгляд на низкой деревянной кровати, на которой лежала Айлин. Даже с расстояния пары метров было видно, что вид у нее довольно плачевный. Он ощутил что-то похожее на чувство вины. Много на нее свалилось… Не имея силы и выдержки справиться с этим довольно трудно. Айлин будет его ненавидеть. Но в ненависти можно найти силу, как он считал. У него это получилось.       Мальбонте прошел на середину комнаты и заметил стопку книг у небольшой кафедры рядом с окном. Он сделал пару шагов и присмотрелся к названию той, которая лежала сверху.       Писания Света… Он знал про них. И даже немного читал, когда был заперт в башне. Наверно, Ребекка принесла их для Айлин.       Мальбонте вернулся к кровати и присмотрелся к бледному лицу Айлин. Она вроде бы не спала крепко. Или ей снилось что-то не очень хорошее. Веки подрагивали… Мальбонте протянул было руку, чтобы дотронуться до темных, местами спутавшихся волос, раскиданных на подушке, но передумал и сжал пальцы в кулак. Даже в темнице Айлин не выглядела так болезненно и изможденно.       Неужели это все из-за ее ревности?       Но, наверно, тут сработал накопительный эффект.       Айлин заворочалась и медленно моргнула глазами, увидев, как смазанный силуэт возвышается над ней.       Мисселина приходила, кормила её супом и помогала умыться, а потом… вроде ушла. И Айлин заснула.       Она попыталась сфокусировать зрение, но очертание прыгало и расползалось. Этот высокий силуэт никак не был похож на наставницу. Прищурившись, Айлин пригляделась, увидев знакомое лицо и кристальные, светлые глаза.       — Бонт? — выдохнула она и снова моргнула. Очертания приняли уже более четкий вид, но другой.       — Почти, — послышался знакомый голос, от которого ее сердце подпрыгнуло и гулко застучало. Мелькнувшая радость тут же исчезла. Айлин так и застыла, лежа на спине и глядя на Мальбонте. Либо действие успокительного начинало ослабевать, либо от его близкого нахождения оно мало помогало.       Зачем он явился?!..       Айлин тяжело задышала, начиная нервничать. От столь неожиданного появления Мальбонте ей хотелось куда-нибудь провалиться. В голову как назло полезли воспоминания о его поцелуе с Чумой…       Айлин отвернула голову, чтобы не смотреть на него.       — Решил оценить, насколько мне плохо? — тихо спросила она. Ее голос все еще был слаб.       — Ребекка сказала, что будет заниматься твоим лечением… Как твое самочувствие?       Айлин зажмурила глаза. Так бы и влепила ему пощечину! Если бы могла. Но она теперь ничего не может.       — Сейчас мне значительно лучше. Я под действием успокоительного.       — Я тебя предупреждал, — Мальбонте задержал взгляд на ее перебинтованной руке.       — Это ты мне так отомстил?.. За то, что… вызвала твою тьму? — она умудрилась произнести это с усмешкой. Скорее всего из-за действия успокоительного. Потому что где-то на задворках ее разума еще теплилось желание рыдать во все горло. И как хорошо, что у нее на это нет сил.       — Что с рукой? — недовольно спросил Мальбонте.       Айлин почувствовала себя солдатом, который получил ранение, и теперь командир его допрашивает. Эта его стальная, даже грубая, забота сейчас вызвала в ней сильную тоску по Бонту.       — Раздавила бокал. Когда увидела твой поцелуй с Чумой…       Повисло молчание. У Айлин начала затекать шея и ей пришлось повернуть голову в другую сторону.       — Можешь… подать мне воды? Так в горле пересыхает… Постоянно хочу пить.       Мальбонте отошел к столу и наполнил медный бокал из графина. Он присел на край кровати и собрался подать его Айлин, но заметил, что та пытается сесть. Он протянул руку и обхватил ладонью ее затылок, осторожно приподнимая голову, и поднес бокал к ее губам.       Айлин прикрыла глаза, глотая воду. Она старалась пить понемногу, но капли все равно стекали мимо рта.       — Ты… знал, что я видела… поцелуй? — Айлин перевела дыхание из полуприкрытых век, глядя на Мальбонте. Тот с хмурым видом принялся утирать пальцами ее подбородок. Если бы Айлин не была под успокоительным, злость от его заботливых действий обрушилась бы на него. Но вместо этого она испытывала что-то похожее на наслаждение от прикосновения сухой, чуть грубоватой кожи к ее лицу. Его действия не были нежными, но аккуратными. Как у профессионального хирурга.       — Я не был уверен, что ты смотришь. Но надеялся, — Мальбонте уложил ее голову обратно на низкую подушку.       Айлин едва не взвыла. Как можно заботиться и одновременно так ранить? Причинять боль и лечить. Так искусно мог делать только Мальбонте. Да что его винить… Она же знала, с кем была рядом столько лет.       — Будешь и дальше издеваться надо мной?       — Ты должна понять, что твои провокации обернутся против тебя.       — Это ты о той провокации, когда явился ко мне в комнату на ночь глядя и поцеловал меня, как будто видишь в последний раз? Ты хотел уйти, но не ушел! — Айлин поморщилась. От того, что она повысила голос, в голове неприятно загудело.       — Ты меня спровоцировала.       — Хорошо… Пусть будет по-твоему. Ну а Бонта зачем мне показал?       — Я уже тебе все объяснил. Хотел, как лучше для тебя в этой ситуации. Потому что ты помогла мне когда-то.       Айлин грустно усмехнулась.        — Да… А теперь ты мне помогаешь. Теперь я на месте Бонта. Девочка из башни. Ведь мне же нельзя ни с кем общаться. Только после твоей помощи я потом на куски разваливаюсь и мне ложками успокоительное вливают.       — Больше такого не будет, — уверенно отозвался Мальбонте, глядя на нее. Слабая, потерянная, сломленная… Но все равно пыталась заставить его чувствовать то, что он не хотел чувствовать. Если бы не их проклятая связь, все было бы куда проще.       — Обещаешь?       — Обещаю, — кивнул он.       — Но… ты уже меня обманул, — Айлин с вызовом посмотрела в черные глаза. — Бонт не был сном. Это было по-настоящему. Я обнаружила доказательства… — она перевела дыхание. Кровь прилила к щекам от воспоминаний о той ночи в отеле.       Мальбонте спокойно выдержал ее взгляд.       — Я… хочу понять, как ты это сделал и… для чего. Как ты смог… вызвать Бонта? И как давно знал, что можешь это делать. Из-за этого у тебя стали появляться вспышки тьмы? Воспоминания теперь тебе мешают?       Мальбонте едва заметно улыбнулся уголком губ.       — Sapere aude, Айлин…       Другого ответа и ожидать не стоило… Айлин вздохнула и серьезно посмотрела на Мальбонте.       — Не нужно ко мне приходить. Еще раз, и я расскажу Чуме. Могла бы и сейчас, но не в состоянии…       — Она и так знает, что я пошел тебя навестить.       — Знает? — Айлин не могла скрыть удивления.       — Да. И еще она знает, что я сделал свой выбор. И мне нужен рядом сильный партнер. Поэтому… твоя задача — самой меня забыть, — Мальбонте склонился ближе, а Айлин отвернула голову к стене. Ей было все сложнее выносить его близкое присутствие. — Тебе нужно думать не только о себе. И не только обо мне. Ты поняла?       Айлин скорчила физиономию, показывая своим видом, как ее разозлили эти слова. Но ничего не ответила.       — Я могу чувствовать некоторые твои желания и мысли. И наша с тобой связь тоже, хоть немного, но влияет на меня. Но разница в том, что тебе будет в сто раз больнее и хуже, чем мне.       Айлин повернула голову тут же встретившись с черными глазами. И тут же пожалела об этом. Или она так ослабла или одурела… Раньше близкое присутствие Мальбонте так не действовало на нее. Тогда что это? Ревность? Действие успокоительного? Или их связь?       Его глаза гипнотизорвали. Утаскивали в какую-то пучину, где отключался рассудок и действовали желания. Что он сказал? Что чувствует ее желания, и ей будет хуже, чем ему… Значит ли это, что Мальбонте тоже чувствует притяжение к ней? Ведь совсем недавно он не смог ей противостоять и сам набросился…       Айлин подняла ослабевшую перебинтованную руку и коснулась черных прядей его волос. Он был таким близким и таким далеким одновременно. И это смешение радости и грусти с тоской душило ее. Кололо иглами. Перед глазами снова всплыло то, как Мальбонте целует Чуму…       Айлин поморщилась.       — Я… забуду о тебе… — произнесла она отстраненно, не разрывая с ним зрительный контакт и продолжая легонько перебирать его волосы. — Но и от тебя хочу, чтобы ты помог мне в этом… И забыл меня. Делай вид, что меня нет… И я буду так же.       — Справедливо, — Мальбонте улыбнулся глазами.       — И еще… целуя Чуму — не вспоминай меня…       Мальбонте немного нахмурил свои черные брови. И чего опять она добивается?       — Я этого и так не делаю, — уж про сны с ней он умолчит.       — Не врешь?       — Нет, — его губы тронула легкая усмешка.       — Мы с тобой… как-то уже прощались давно. На крыше школы… Помнишь?       — Помню.       — И ты меня поцеловал… — Айлин провела подушечками пальцев по его щеке. — А сейчас… поцелуешь на прощание?       — Нет, — спокойно ответил он.       — Тогда… это сделаю я… — Айлин обняла его за шею и притянула к себе.       Губы Мальбонте мягко коснулись ее губ. Она шумно вдохнула носом, мысленно обрушив на себя поток разных ругательств. Айлин ненавидела себя сейчас за свою слабость перед ним. Но и не сделать этого не могла. В конце концов, Мальбонте мог оттолкнуть ее, но не стал, а целовал в ответ. Он обхватил губами ее нижнюю губу легонько сжав, отчего Айлин выгнулась ему навстречу. У нее вроде бы не было сил, но этот поцелуй подействовал как эликсир энергии, который будто влил немного жизни.       В висках застучало от знакомого запаха и ощущения прикосновений… Айлин вцепилась пальцами в его малиновый кафтан, мысленно пытаясь впитать в себя каждую частичку этого поцелуя. Он не был страстным, не был каким-то романтичным, он был именно прощальным. С нотками удовольствия и грусти…       Мальбонте наощупь нашел руку Айлин и, взяв за запястье, прижал к тонкому матрасу, проведя ладонью по ладони. Он переплел их пальцы, отрываясь от ее губ, но все еще удерживая свое лицо очень близко от лица Айлин. Та приоткрыла глаза и снова потянулась к его губам, но Мальбонте лишь усмехнулся. Он сжал ее ладонь и слегка коснувшись губами ее губ напоследок, выпрямился.       Айлин была слишком обессилена, а теперь и одурманена этим поцелуем, чтобы удержать его руку в своей. Мальбонте поднялся на ноги и, взглянув на нее, развернулся и вышел из кельи.       Она как заторможенная моргала глазами, глядя ему в след и ничего не понимая. Она дотронулась дрожащими пальцами до своих теплых губ, а другую руку сжала в кулак.       Что-то это ей напомнило… Что-то очень знакомое…       У нее вдруг перехватило дыхание.       — Нет… — простонала она. Слезы подступили к глазам. Айлин замотала головой. Sapere aude… Имей смелость пользоваться своим разумом и докопаться до истины…       Она откинула покрывало и перевернулась на бок, вскочив с кровати. Что ей особо не удалось, и она тут же повалилась назад. Но, кое-как, превозмогая слабость и шаткость, Айлин все же добралась до двери. Она ухватилась за косяк, переводя дыхание.       — Мальбонте… Стой!.. Стой… — окликнула она его. Мальбонте обернулся и тут же быстро вернулся к ней.       — Зачем ты встала? Тебе нужно лежать… — он ухватил ее за плечо, а Айлин разрыдалась. Поток слез появился словно из ниоткуда. Действие успокоительного вмиг испарилось.       — Это… был ты… Это не был Бонт… Это ты!.. Ты!.. Зачем?!.. Зачем… — Айлин начала колотить его кулаками по груди, но Мальбонте даже не дернулся. Он прижал ее к себе, что позволяло ей не свалиться на пол. Айлин плакала навзрыд от осознания и боли. От собственного бессилия. И бессилия перед ним. От того, что не хотела его терять. Не хотела отпускать. Не хотела отдавать Чуме. Не хотела ощущать это прощание.        — Я тебя ненавижу… Ненавижу… — она обхватила его обхватив руками, сотрясаясь в рыданиях. Мальбонте лишь сдержанно вздохнул, обняв ее одной рукой, а другой — погладив по голове.       — Перестань…       — Это ты перестань… — всхлипнула она. — Я не хочу верить, что это конец… Нет… Ты врал тогда, врешь и сейчас… Ты всё врешь. Зачем?!       Мальбонте отстранил Айлин от себя, но все еще удерживал одной рукой за талию. Его пальцы обхватили ее подбородок, вынуждая запрокинуть голову.       — Ты пообещала мне только что, что забудешь меня. Мы договорились, — процедил он, всматриваясь в ее глаза, полные слез. Айлин поджала губы, вздрагивая от рыданий и глядя на него.       — Не… не смогу… — выдавила она и снова расплакалась. — Не смогу… Нет…       — Оставь в покое мою дочь, Мальбонте! — голос Ребекки прогремел как гром за их спинами.       Женщина вместе с Мисселиной почти бегом приблизились к ним. Ребекка буквально вырвала из рук Мальбонте плачущую Айлин и передала ее в руки Мисселине.       — Уведи ее, пожалуйста. И дай успокоительного, — сказала она, не сводя грозного взгляда с Мальбонте.       — Мама… Мама! Нет… Отпусти меня!.. Нет!.. Не надо! — Айлин попыталась вырваться, протягивая руки к Мальбонте, чтобы он помог ей, но тот лишь с хмурым видом смотрел на нее. Мисселина, хоть и не отличилась особой физической силой, все же крепко ее держала.       — Дорогая, идем… Успокойся… Идем!.. — наставница затащила Айлин обратно в келью, захлопнув железную дверь.       Мальбонте перевел свой злой и удрученный взгляд на Ребекку:       — Позаботься о ней… И помоги.       Он развернулся и направился по коридору к лестнице.       — Конечно, я помогу ей. Это мой материнский долг. Но и тебя прошу не мешать! — сказала она ему в след. Мальбонте остановился и развернулся к ней лицом. Ребекка быстро пересекла разделявшее их расстояние.       — Зачем ты пришел? Зачем мучаешь ее?       — Ей это было нужно. Я лучше знаю и чувствую ее, чем кто либо.       — Связь действует?       Мальбонте промолчал, глядя ей в глаза.       — Я конечно понимаю, что мы все, в том числе и Айлин, вроде как, тебе обязаны… — недовольно сказала Ребекка. — Но, гнев матери — это очень страшная вещь. Когда ее ребенку делают больно. Это на инстинктивном уровне заложено. Хоть мы уже и не люди. И моя с ней связь тоже очень сильна. Я не властна над чужими чувствами, но даже если моя дочь будет ненавидеть меня, я могу найти способ, чтобы ты пострадал. Если это поможет оградить её от твоего влияния.       — Я понял тебя, Ребекка, — сдержанно ответил Мальбонте. — Но и тебе не следует забывать, что я — единственный, кто может защитить Айлин. И я — это для неё не самое страшное.       — Ей очень тяжело. Все хуже, чем ты можешь себе представить. Дай мне возможность разорвать эту связь между вами.       — Мне иногда необходимо находиться рядом, чтобы она не пострадала.       — Ты понимаешь, что она видит тебя с другой? И пока не может справиться со своими чувствами. У нее были улучшения. Я не хочу знать подробностей, но догадываюсь, что между вами что-то произошло, раз у нее случился такой срыв и она начала спиваться. И думаю, что тебе тоже стоит поработать со своей выдержкой. А то, кажется, ты сам не справляешься, прикрываясь защитой для Айлин, — Ребекка одарила Мальбонте многозначительным взглядом и направилась обратно в келью…

***

      …Мими завязала пояс на черном шелковом халате и распахнула дверь, впуская в комнату Кристофера.        — Я надеялась, что сегодня тебя вообще не увижу. Но я так расстроена из-за Айлин, что… у меня нет сил ругаться еще и с тобой, — вздохнула Мими и вернулась обратно к туалетному столику.       Кристофер захлопнул за собой дверь, молча наблюдая за девушкой.       — Я совершенно не готова морально к тренировке. Вообще бы из комнаты не выходила. Но вдруг удастся что-то разузнать… Что твой брат говорит? Он знает про изоляцию Айлин? — Мими нахмурилась, чувствуя, что Кристофер еще не сказал ей ни слова. Не принес никакого цветка. И вообще был на себя не похож.       — Что с тобой? Что-то случилось? — Мими развернулась к нему.       Кристофер как-то странно смотрел на нее… Словно готовился что-то сказать или сделать… Не успела она об этом подумать, как он подлетел к ней, сжал в охапку и попытался поцеловать, но Мими успела вовремя увернуться и его губы угодили в ее щеку. Но Кристофер не оставил эту попытку и прижал ее к себе еще сильнее. Он обхватил одной рукой ее за лицо, но Мими вывернулась и залепила ему звонкую пощечину.       — Ты совсем с катушек слетел что ли! — заорала она. Кристофер от растерянности выпустил ее из рук и схватился за пылающую щеку.       — Я думал, что нравлюсь тебе… Ты постоянно меня водила за нос, Мими… Прикалывалась… Играла… Я надеялся, что заслужил хотя бы один поцелуй.       — Ты — полный придурок, Кристофер! — Мими покраснела от злости, испепеляя его взглядом. — Не вздумай и шага сделать сейчас в мою сторону! Раздеру лицо!       — Я только хочу услышать от тебя, нравлюсь ли тебе как парень…       — Пошел ты знаешь куда!.. Ты видишь, что мне плохо! Я переживаю! А лезешь с поцелуями! Это не мужское поведение! Если я тебе дорога, ты не должен так себя вести!       — Как? Как — так?!.. Мими, я… лишь хотел немного взаимности. Хотел понять, что тоже тебе не безразличен.       — Ну после такого ты от меня никакой взаимности не увидишь теперь вообще! Убирайся вон из моей комнаты! — Мими указала рукой на дверь, злобно глядя на него. — Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать!..       Кристофер хотел что-то сказать, но быстро выбежал за дверь, держась за горевшую щеку…       …Мими все же заставила себя пойти на тренировку. Она ни с кем не разговаривала, ни на кого не смотрела. У нее было ужасное настроение, и она надеялась, что физические занятия помогут ей выпустить пар. Но, видимо, это слишком сильно выбило ее из колеи, и она даже не смогла толком пробежать нормально. Зацепилась за какую-то кочку и упала, подвернув ногу. Ади и Сэми помогли ей дойти до госпиталя.       Мими мельком видела Кристофера. И самое отвратительное, что он тоже видел, как она упала и даже не подошел. Мими расплакалась из-за всего этого. Теперь она осталась совсем одна…       В госпитале ей наложили повязку и, к счастью, травмой оказалось небольшое растяжение. Сказали, что пара дней, и все будет в порядке.       Когда Мими, немного припадая на одну ногу, вышла из помещения, где находились пациенты, то столкнулась с Астаротом. Они обменялись недружелюбными взглядами, и когда Мими хотела пойти дальше, то услышала в след:       — Все из-за тебя!.. Довольна?       Она остановилась и с недоумением развернулась к Астароту.       — Это ты мне?       — А ты еще кого-то здесь видишь?       — Если ты по поводу своего брата, то он сам виноват…       — В том, что лежит сейчас без сознания на больничной койке?       Мими растерялась, но постаралась не выдать своих эмоций:       — А что с ним случилось?       — Как будто не знаешь… — пренебрежительно фыркнул Астарот.       — Я вообще-то ногу подвернула. Мне накладывали повязку. Что я могу знать?       — Он участвовал в поединке. И его сильно ранило энергетическим шаром. Это ты его таким сделала… Что он совсем голову потерял. А теперь и здоровье.       Мими округлила глаза, с трудом сглотнув.       — Навести его хотя бы… Хоть я и против, но… прошу, — чуть ли не сквозь зубы сказал Астарот.       — Зачем просишь, если против?       — Потому что для него это важно.       — Навещу, — Мими кивнула.       — Сейчас к нему нельзя. Я жду, когда доктор скажет, насколько все серьезно.       — Тогда… я… подожду в коридоре, — Мими уже хотела развернуться, но снова взглянула на растроенного Астарота. — Можем… подождать вместе.       Он пару секунд осмысливал услышанное, а затем подошел к Мими.       — Держись за меня. Доведу тебя до скамьи.       Она не стала возражать и ухватилась за его плечо.       — Считай, что я делаю это за Кристофера. Потому что он не может.       Мими взглянула на Астарота и немного улыбнулась:       — С ним все будет хорошо…