Первое апреля – генералу не верю

      Тигнари надломленно стонет и его дрожащие руки–ноги наконец сдаются, и, с последним вскриком удовольствия, он плашмя валится на кровать, падая лицом в подушку.       Сайно над ним тяжело дышит и учтиво выходит из разгорячённого, растраханного нутра Тигнари, додрачивая себе на шикарный вид любимого валука шуна, с вздёрнутыми бёдрами, мышцы которых влажно блестят от пота, с покрасневшими от шлепков ягодицами и блядски растянутой дыркой.       – Давай, любимый. – Тигнари с прижатыми к голове ушами хрипло шепчет, оборачиваясь на него через плечо.       Сайно краснеет от ласкового обращения и сразу после низко стонет, кончая Тигнари на спину. Белёсые ленты жидкости украшают кипенную кожу, а Тигнари под ним игриво–лениво мурлычет, наслаждаясь послеоргазменной негой и ощущая потёки тёплой жидкости на своей спине.       Пушистый хвост довольно виляет между ними, щекотно поглаживая Сайно по животу, который присаживается на постель позади Тигнари и притихает. Сам Тигнари расслабляется, кажется, почти тая и растекаясь по кровати, как мороженое на солнце, довольный и сексуально насытившийся.       Сквозь липкую пелену удовольствия Тигнари слышит родной голос, зовущий его по имени.       – …Тигнари?       – М–м? – Тигнари мычит–мурлычет, медленно и слабо ударяя хвостом по постели.       – У тебя спина белая.       …       До Тигнари доходит не сразу.       Сначала он пропускает сказанное мимо ушей. Потом понимает, что это была какая-то известно–избитая первоапрельская шутка. Вспоминает, что сегодня на календаре было то самое число.       Заходит ещё дальше и связывает прозвучавшую шутку с тем, что Сайно кончил ему на спину.       – Сайно, чёрт побери!       – Ты что, боишься? – усмехается Тигнари, проскальзывая в свой домишко и весело взмахивая хвостом.       – … – Сайно с сомнением оглядывает помещение на наличие вещей, которые бы могли выдать намерение Тигнари, что с невиданным довольством и самоуверенностью, взбудораженный, потащил Сайно в свой дом, как только сегодняшние дела были наконец сделаны, а остаток дня можно было смело посвятить друг другу, с елейно–милым «мне нужно тебе кое-что показать, любимый». – Нет. Я просто насторожен.       Тигнари глухо мычит в ответ, целомудренно кивая. Он кладёт ладони Сайно на плечи и подводит того к зеркалу лицом.       – Постой так, пока я ищу это кое-что, хорошо? Только не подглядывай.       Ослушаться не получается: Сайно понятия не имеет, к чему идёт разговор, но расстраивать Тигнари тем, что что-то пойдёт не так, не хочется.       Через зеркало он наблюдает за тем, как Тигнари наклоняется перед кроватью и вытаскивает из-под неё какую-то коробочку. Сайно невольно заглядывается на его как никогда кстати поднятый кверху зад.       – Я знаю, куда ты смотришь, – цыкает Тигнари и (к сожалению) выпрямляется, подходя к Сайно, – но ладно.       Содержимое коробочки он прячет в своих руках, и вместо привычных перчаток Сайно обнаруживает обнажённые тонкие ладони, с острыми когтями и очаровательно мягкими розовыми подушечками на них, которые махаматра так любит расцеловывать в порывах нежности, заставляя Тигнари хихикать.       – Сайно, ты же у меня тот ещё шутник, м? – Тигнари, потираясь щекой, опускает голову генералу на плечо и переглядывается с ним через зеркало. Сайно не успевает ответить, когда валука шуна улыбается, скаля резцы, и продолжает, – шутникам положен клоунский нос.       Светлые брови в удивлении взмывают вверх, когда перед его лицом оказывается ярко–красный кляп. Тигнари натянул ремешки в стороны, «примеряя» кляп на нос генерала махаматры (на Сайно–путешественника, сказал бы тот), и усмехается растерянному виду любимого.       Сайно открывает рот, чтобы сказать что-то, но Тигнари просто ловко пользуется моментом и затыкает его кляпом, сразу же скрепляя ремешки сзади, аккуратно обходясь со светлыми волосами, и генералу удаётся только что-то неловко промычать.       Доигрался, получается…       – Никаких шуток во время секса. – Неверяще вздыхает Тигнари, наслаждаясь своим счастьем. Он встаёт перед Сайно и чмокает его в скулу, под ремешком, подталкивая в сторону кровати. – Ну же, любимый.       Сайно нещадно краснеет и не знает, куда себя деть, поэтому просто слушается Тигнари, поддаваясь ему, как скульптура скульптору. Уперевшись икрами в кровать, он сначала просто садится, но Тигнари давит на его плечи и побуждает полноценно лечь на их постель. Сам валука шуна, не стесняясь, разом стягивает с себя штаны – Тигнари, оказывается, даже не решил надевать бельё в этот раз. Сайно снова влюбляется в его ненарочную порочность – и шустро избавляется от верха.       Даже с кляпом во рту, Сайно выразительно (насколько это возможно в его ситуации) смотрит на уже крепко вставший член Тигнари.       – Что? – Почти обиженно реагирует на его взгляд валука шука, скрещивая руки на груди и жалуясь: – Видишь, какие эмоции у меня вызывает мысль о сексе без твоих шуток. Сам виноват.       Ситуацию для Тигнари, конечно, накаляет вид безропотного генерала махаматры полулежащего на их кровати и готового к любой инициативе любимого валука шуна. А у этого особенно ушастого валука шуна есть ещё пара пунктов на сегодня.       Тигнари удобно устраивается на Сайно верхом, провоцирующе потираясь задом о его член. Смуглые ладони тут же опускаются на плюшевые, жемчужные бёдра и впиваются в кожу пальцами.       Одобрительный тихий стон срывается с персиковых губ Тигнари, который пересиливает себя и отстраняется от прикосновений Сайно, стекая по его ногам ниже. Острым коготком поддевает пояс чёрных шорт, слегка оцарапав мускулистый живот, и с привычной лёгкостью избавляет Сайно от низа, уже давно не заморачиваясь из-за его побрякушек на поясе. Чья бы корова мычала, как бы.       Перед взглядом Тигнари оказывается член Сайно, такой большой даже в полурасслабленном состоянии. Валука шуна голодно облизывается, сплёвывает на свою ладонь и обхватывает его длину, сразу начиная вводить ею вверх–вниз.       Сайно глухо, едва слышно стонет, но до превосходных ушей Тигнари доходит всё.       Тигнари наклоняется и трётся о тёплый член в своей ладони щекой, урчит, как довольный кот, и жмурится. Кончик пушистого хвоста игриво подрагивает. Потираясь щекой, другой, размазывая по своему лицу предэякулят, валука шуна побуждает Сайно опустить руки ему на тёмную макушку, задев ушки, и наставительно надавить.       Тигнари решает немного поддаться и наконец-то открывает свой рот для члена Сайно. Обхватывая его своей ладонью, Тигнари высовывает розовый шершавый язык и двигает ладонью так, чтобы пошлёпать тяжёлым членом по своему языку. Изводя и Сайно, и себя, Тигнари упрямо не берёт член в рот и всё равно не убирает языка, из-за чего по нему начинает стекать слюна. Валука шуна только слизывает проступившую из уретры каплю предэякулята и снова пошлёпывает головкой члена по своему языку и губам, наслаждаясь абсолютным развратом.       Чёрт возьми, Сайно задыхается от картины Тигнари, с испачканными в смазке щеками и губами, со слюной, обильно стекающей с его розового язычка, с полуприкрытыми поблёскивающими глазами.       – Мм–       – О? Ты хочешь что-то сказать? – Тигнари усмехается, и ощущение горячего выдоха на своём члене заставляет Сайно зажмуриться на секунду. – Как жаль, что я не понимаю. – Деланно–жалостно вздыхая, Тигнари ведёт по члену указательным пальцем и, достигая головки, опасно опускает острый коготок прямо на щель.       Сайно тут же мычит с широко раскрытыми глазами с плещущимся «ты не сделаешь этого» в красных радужках.       – Просто шучу. – Очаровательно улыбается Тигнари и чмокает головку сайновского члена, сразу после обхватывая её губами и посасывая.       Дрянная лиса.       И Тигнари входит во вкус, наслаждается своим делом больше, чем поеданием самого вкусного блюда во всём Сумеру: довольно и соблазнительно стонет, ощущая всю тяжесть члена в своём рту, втягивает щёки, стараясь со всем своим лисьим очарованием, медленно вводит член всё глубже в свой горячий рот.       Сайно выпускает тяжёлый стон, впиваясь пальцами в простыню под собой. Одна его сторона кричит о том, чтобы собрать волосы валука шуна в кулак, наставительно направить, а затем отодрать узкую глотку; другая, та, которой Сайно привычно отдаётся в присутствии Тигнари, чтобы забыть о надоевших привычках, отпустить обязанности, просто почувствовать себя контролируемым кем-то, велит не мешать Тигнари делать то, что он хочет, и с раболепием принимать каждое действо любимого валука шуна.       Большие мохнатые уши будто позволяют Тигнари слышать чужие мысли, и фенек щедро одаривает Сайно, заглатывая член до конца и плотно сжимая узкую глотку. Он немного давится и сбивается с дыхания, неравномерно вдыхая через нос, но не отстраняется, а Сайно и возразить не может (и не хочет). Приноровившись, Тигнари начинает активно двигать головой вверх–вниз, иногда давая себе отдохнуть: выпускает член изо рта и просто лижет–лижет, усердно, как леденец, и причмокивает.       По понятным причинам Тигнари не может заправить волосы за ухо, и сейчас они мешаются, постоянно спадая на лицо, так что Сайно участливо и нежно опускает руку на покрытую румянцем скулу, придерживая шелковистые локоны. От такого проявления ласки лисица довольно урчит с членом во рту, побуждая Сайно вздрогнуть и выругаться – но получается опять только промычать в кляп.       Тигнари ворошится, зачем-то надевая на одну руку перчатку, надёжно пряча свои коготки. Вопросительная мысль улетучивается из головы Сайно за мгновение, ведь очень кстати фенек вновь трётся щекой о член и строит генералу глазки, хлопая густыми ресницами.       Такой очаровательно–хищный, угловатый и мягкий, извращённый всей своей непорочностью – Тигнари, целиком и полностью состоящий из противоречий, как очень интересной формы кусок пазла вклинивается в мысли Сайно – нет, не вклинивается, по–хозяйски занимает тёплое местечко и устраивается, укладывая хвостик на коленки.       Сайно, правда, может размышлять о том, какой Тигнари прекрасный, вечно, но уже в следующую секунду удаётся думать только о том, как Тигнари прекрасно сосёт член.       Негромкий щелчок, характерный для открытия какой-то вещи, также не задерживает внимание Сайно дольше, чем на короткий миг, пока он чувствует тёплую, узкую глотку вокруг своего члена. А потом палец внутри себя.       Сайно даже хнычет, то ли поражённо, то ли удовлетворённо от непривычного ощущения – между ними двумя всегда принимал Тигнари, потому что просто один раз так получилось, а затем они не передумывали. По правде говоря, генерал бы ни за что не посмел отказать валука шуна, если бы тот однажды предложил поменяться – просто из-за того, что это Тигнари. Его любимейший и дражайший Тигнари.       Который сейчас хитро–хитро улыбается и щурит глаза, втягивая щёки на члене, и, пользуясь этим, вводит палец до конца. Легко – Тигнари не пощадил смазки.       Вот такой вот, с переливчатыми большими глазами, поблёскивающими озорством, с румяными щеками и чуть припухшими мокрыми губами, растянутыми вокруг члена, даже в таком положении умудряющийся доминирующе давить на Сайно, Тигнари до невозможности сексуален, и ооохх–       Сайно весь вздрагивает, и кляп приглушает его почти–вскрик, искажённый удовольствием – Тигнари умело и быстро находит простату (чёрт подери этого биолога. Именно подери), массирует её.       Тигнари умел, и, начитавшийся своих книжек об анатомии, гладит простату наперво с правой стороны, потихоньку распаляя генерала и заставляя его бёдра мелко дрожать, затем с левой, более чувствительной, и Сайно, слишком уничижительно для человека, носящего статус генерала, ноет в кляп, распадаясь под манипуляциями Тигнари на песчинки.       Когда смуглые бёдра дрожат более явно, а крепкий пресс напрягается, Тигнари как напоследок сглатывает с членом во рту, заставляя Сайно давиться воздухом (не только же Тигнари давиться членом, верно? И он тоже так думает), и отстраняется, бережно убирая палец.       Сайно ударяется затылком о подушку и разочарованно воет в кляп, по инерции толкнувшись бёдрами в воздух, хотя хотелось в уже далёкий от него мокрый рот. Тигнари, несмотря на бразды управления в своих когтистых руках, выглядит достаточно запыхавшимся для того, чтобы можно было подумать, что его крайне любезно трахнули в рот – даже мелкие солёные слезы замерли на его длинных ресницах.       Розовый язычок шустро скользит по персиковым губам, слизывая всю размазанную по ним смазку, а её остатки, смешанные со слюной и сейчас обильно стекающие с острого подбородка, Тигнари утирает запястьем.       Сайно устремляет на него свои очи с застывшей в них раболепной мольбой, и Тигнари, переведя дыхание, урчит:       – Генерал махаматра та–ак хорош, когда подчиняется, – валука шуна на четвереньках подползает ближе к лицу Сайно, склоняясь над ним, – когда просит.       Истекающий и горячий ствол Сайно мучительно упирается Тигнари в подтянутое бедро. Тигнари, с девственной невинностью помахивая пушистым хвостом, садится сначала Сайно на низ живота, и стоящий член упирается ему прямо меж ягодиц (Сайно готов скулить), а потом направляет его своей когтистой ладонью (он, оказывается, успел уже избавиться от перчатки) и насаживается, сразу и до основания.       Тигнари садится на член резко – Сайно на долю секунды пугается, но вместе с тем, как в лисицу легко скользнул член, осознаёт, что Тигнари хорошо растянул себя заранее – с громким шлепком, от которого они как по команде оба стонут – валука шуна, изломив спину, стонет как всегда громко, не щадя свои голосовые связки; генерал с огромным облегчением, в довесок наконец-то добравшись руками до желанных бёдер и сжав их до красных пятен.       Внутри Тигнари пиздецки горячо. Лисица хрипло скулит, трётся и суетится – фенек каждый раз наслаждается тем, какой же Сайно, Боже, большой и переполняющий его внутри. Тигнари выгибается и опускает ладонь на низ своего живота, ощущая небольшую выпуклость от члена генерала, и почти полоумно ноет от этого.       Сайно не лучше – доведённый до края и не получивший желаемого, он невероятно распалён и хочет уже было толкнуться в сжимающий его жар, как Тигнари капризно мыкает и прижимает его к постели, напрягая сильные бёдра.       Да пропади всё пропадом...       Тигнари привыкает ещё немного, на пробу поднимается–опускается пару раз на члене, а потом приноравливается и, хрипло постанывая, почти воя, начинает скакать на внушающей длине. Сайно же дозволено только сжимать его бёдра, подниматься руками к талии, оттуда стекать к низу живота, чтобы надавить на него – Тигнари восторженно всё-таки воет, в экстазе тупя взгляд. И глухо стонать в кляп, от которого уже весь подбородок Сайно мокрый из-за стёкшей слюны. Челюсть едва ощутимо сводит.       Бледные, с острыми локтями руки заходят за спину, где Тигнари сжимает свои ягодицы и разводит их, седлая Сайно – которому остаётся только воображать о картине кипенно–белых упругих ягодиц, растраханной дырке, дрожащей вокруг его члена – ещё более яростно.       Тигнари чувствует, как низ живота ощутимо теплеет – он, любящий быстро и много, уже не выдерживает такой стимуляции вкупе с захватывающей ситуацией, и жмурится–жмурится, сбито скачет и хрипло ноет, когда плотно опускается на член, останавливаясь, и срывается на дрожь. Тигнари кончает бурно, вкрикивает и хнычет, переживая оргазм, который украшает живот Сайно белыми брызгами спермы.       Тигнари со стоном выдыхает и едва фокусирует взгляд: под ним Сайно, которому до оргазма осталось совсем–совсем немного, покорно сгорающий в мучительном ожидании, сильно, до следов от ногтей сжимающий его плюшевые бёдра, тяжело дышащий, а внутри его горячий член. И Тигнари, превозмогая себя, напрягает бёдра и продолжает скачку на члене, которая выбивает из него жалобное поскуливание. Это всё лисица компенсирует, царапая грудь Сайно из-за сверхстимуляции (о, генерал только за).       Затраханный, вспотевший и растрёпанный Тигнари, жар и узость его нутра, ощущение упругой кожи под руками, горящие царапины на своей груди – Сайно в накатившем удовольствии закатывает глаза и жалобно стонет в кляп, наконец содрогаясь и изливаясь в жаждущего этого Тигнари.       Силы исчерпаны у обоих. Тигнари только подрагивающими руками прикасается к волосам Сайно – тот, схватив невербальный намёк, приподнимает голову – и, цепляя коготком застёжку, избавляет генерала от кляпа.       Теперича челюсть сводит ощутимее, и Сайно разминает её, открывая–закрывая рот. Тигнари хихикает и опускается на него сверху, не брезгуя липкой жидкости между ними и приближаясь к его лицу своим, как-то по–лисьи вылизывает его подбородок от стекавшей слюны, покусывает и урчит.       – Тигн…, – Сайно прочищает горло, чтобы голос перестал быть сиплым, – Тигнари.       – Ага… – Лениво воркует лисица, потираясь своей щекой о его. Разомлевший, он наслаждается теплом члена, всё ещё внутри него, жаром спермы, почти не вытекающей из него из-за плотно растянутой на члене дырки.       Тигнари устраивается поудобнее и уже начинает сопеть, уткнувшись носом Сайно в шею и её же щекоча примявшимися ушами. Сам Сайно гладит его по спине, обнимает, решает оставить проживание произошедшего на потом и засыпает тоже.       Тигнари просыпается, когда тепло солнечного луча оседает на его веках, заставив пожмуриться и поворошиться, устраиваясь поудобнее, однако тут же он ойкает – из-за его суеты член внутри него сместился и иначе надавил на чувствительные внутренности.       – Сайно, Сайно. – Тигнари тормошит генерала за плечо, но встречаясь с ним взглядами, понимает, что Сайно уже проснулся раньше.       – Нежного пробуждения.       Большие, красивые глаза картинно закатываются, и Тигнари приподнимается.       – Помыться нужно. А! За что?!       Сайно, секунду назад звонко шлёпнувший Тигнари по ягодице, хмыкает:       – За всё хорошее. – Он мягко сжимает бёдра Тигнари, замечая на них проявляющиеся синяки (которые он обязательно потом нежно–нежно расцелует), и, приподнимая, помогает ему слезть с члена.       Пушистый хвост за спиной радостно виляет, когда Тигнари чувствует вытекающую из него жидкость и тепло на бёдрах.       – Влюбляюсь в такого восторженного тебя каждый раз заново. – Бормочет Сайно, выдерживая искрящееся озорство в любимых глазах. – Пошли скорее, отнесу тебя в купальню, пока на постель не натекло.