Welcome to Hell

      С началом экзаменов началось самое тяжёлое время. Все срывались друг на друга из-за стресса, не имели возможности нормально отдохнуть, переживали, что недостаточно подготовились. Рюджин почти не видела Йеджи. Старшая изредка спускалась, чтобы поесть, но садилась одна, быстро съедала что-то и уходила. Шин старалась поддерживать её, как могла. Пока Йеджи не велела ей «не мешать своим присутствием». Она бросила пару сообщений с извинениями после этого, но была проигнорирована и больше ничего не писала. — Бет, выходи, пожалуйста, — Рюджин уже как минимум в десятый раз просила девушку выйти. — Тара не хотела на тебя кричать.       Ещё раз постучав в дверь, она наконец услышала, как щёлкнул замок. Хмурая Бет вышла, сложив руки на груди. — Если она не хотела, почему ты говоришь это, а не она? — Грин кивнула в сторону кровати, на которой, заткнув уши наушниками, сидела не менее хмурая Тара. — Ты же знаешь Тару, Бет, — Рюджин взяла подругу за руки, вынуждая выпрямить их. — Она не любит признавать свои ошибки. — Не буду с ней разговаривать, пока не извинится! — Хорошо, — Шин вздохнула. — По крайней мере, не сиди там на холодном кафеле, простудишься. — Такая заботливая, ну почему тебе нравится Йеджи, а не я!? — шутливо спросила блондинка, слабо улыбаясь. — Заткнись! — она легонько толкнула подругу. — Кстати, слышно что-нибудь от Йеджи? — Да, она там жива вообще? — к ним подошла Энид, наблюдавшая за разговором со стороны, Рюджин лишь пожала плечами, нервно прикусив губу. — Сходишь проверить? — предложила Бет. — Она занята, — Шин вновь пожала плечами, сложив руки на груди. — Она уже второй день даже в столовую не спускается, — напомнила Энид. — Вы поссорились? — Можно и так сказать, — девушка вздохнула, бросив взгляд на дверь. — Сходи, сегодня воскресенье, и ей явно стоит отдохнуть, — Энид подтолкнула её.       Рюджин перевела взгляд на Бет, ища поддержки, но та лишь пожала плечами, мол, решай сама. Она уже давно уловила, что пытаться разобраться в отношениях подруги — гиблое дело, поэтому даже не совалась. — Возьму сначала еды, — решилась девушка, нервно улыбнулась подругам и направилась в кладовую.       Достав последнюю шоколадку из запаса и такую же последнюю пачку печенья, она плотно прикрыла дверь помещения и, немного помедлив, всё же пошла в комнату старшекурсницы. Ей всё ещё было некомфортно после того, как они закончили разговаривать в последний раз, но она подавила это чувство, понимая, что соскучилась.       Йеджи пригласила войти после первого же стука. Девушка сидела за столом, читая очередной учебник, выглядела она при этом из ряда вон плохо. Спутанные волосы, синяки вокруг покрасневших глаз, пустой взгляд, бездумно пялящийся в слова. Губы потрескались то ли от недостатка воды, то ли от частых слёз. Она даже не посмотрела на вошедшую, продолжая читать, бесшумно шевеля губами. — Йеджи, — Рюджин осторожно коснулась её плеча. — Давай попьём чай? — Я занята, Рюджин, — обессиленным голосом ответила старшая, смахивая ладонь с плеча. — Хван, тебе нужно отдохнуть, — стараясь звучать как можно спокойнее, проговорила она. — Мне нужно готовиться. — Йеджи, — вздохнув, она отобрала книгу из её рук, под возмущённым взглядом. — Осталось всего два предмета, зачем продолжать так издеваться над собой? — Потому что я почти завалила французский, я не могу позволить себе оступиться ещё раз, — грубо ответила Хван. — Верни книгу, Рюджин. — Нет, не верну, — она захлопнула учебник и кинула его на кровать. — Я волнуюсь за тебя, Йеджи, мне ведь не всё равно. — Рюджин, ты можешь просто уйти? — Нет, — твёрдо ответила младшая, присаживаясь напротив и протягивая ей шоколадку. — Я не хочу. — Йеджи, — прохныкала девушка, положив сладкое на стол. — Я не могу найти к тебе подход. — Я не просила. — Мы в отношениях, Йеджи, — напомнила Рюджин, хмурясь. — У меня нет времени, Рюджин, — отмахивалась она. — Есть, но ты тратишь его на издевательство над собой. — А на что я должна его тратить? — повысила голос девушка. — На отношения, которые в любом случае закончатся?       Рюджин вздрогнула, словно от пощёчины, удивлённо уставившись на неё. Йеджи и сама, казалось, выглядела удивлённой. Слова, вертевшиеся в голове слишком долго, всё же вырвались. И далеко не в самый подходящий момент. — Ты сейчас серьёзно? — тихо спросила Шин, боясь услышать ответ.       Йеджи молча кивнула. С шумом отодвинувшись на стуле, Рюджин встала. Она не знала, как реагировать. Не знала, что делать, что говорить. Тишина комнаты давила, топила в своей тяжести. Ей казалось, что в таких ситуациях обычно думаешь о многом. Но у неё вовсе не получалось думать. Ком в горле мешал дышать, заставляя делать слишком маленькие, частые вдохи. В груди давило, словно кто-то выкачал весь кислород и залил лёгкие бетоном. Девушка горько усмехнулась, сделав шаг в сторону. «Вот так, значит, ощущается разбитое сердце» — пронеслось в голове прежде, чем она нашла в себе силы уйти. Она остановилась лишь перед самой дверью. — Не буду тратить твоё время, — бросила через плечо и вышла, не потрудившись закрыть за собой дверь.       Ноги с трудом передвигались, унося её дальше от той, что вызывала бурю чувств внутри. Она вздрогнула, на секунду остановившись, когда дверь позади с громким стуком захлопнулась. Рюджин развернулась, задержавшись взглядом на молчаливой пустоте коридора, и сорвалась с места, почти переходя на бег, пока не оказалась в том месте, куда часто приходила, чтобы побыть одной. Холодный пол и стены встретили неприветливой тишиной, но ей было плевать. Заняв дальний угол за стиральными машинами, она опустилась на кафель, наконец давая волю слезам. А может, она и до этого уже плакала. Сложно было понять. Голова раскалывалась от мыслей, заставляющих сильнее жмурить глаза, в попытках унять никому ненужные слёзы. Глупо было вот так рыдать из-за кого-то, кого знаешь не слишком долго. Но мозг продолжал настойчиво твердить, что этих полугода более чем хватило, чтобы потерять голову в чувствах, приносящих столько эмоций. Рюджин никогда не считала себя эмоциональным человеком с тех пор, как у неё появилось собственное мнение о самой себе. Но это было до. До Англии, до Флеймвуда, до встречи с Хван Йеджи. Теперь она и не знала, каким человеком может считать себя, сидя на ледяном полу, в оглушающем одиночестве, окружённая лишь своими мыслями и болью, практически физически ощущаемой где-то в самой глубине её раненой души. — Привет, онни! — счастливо проговорила Юна, но резко изменилась в настроении, услышав тихий всхлип по другую сторону. — Рюджини-и? Что случилось?       Она и не заметила, что набрала чей-то номер, пока не услышала знакомый голос из динамика телефона. — Юна? — спросила она с надрывом, словно не признала собственную сестру. — Да, онни, это Юна, — беспокойство в её голосе невозможно было не заметить. — Я здесь. Расскажешь, что произошло?       По молчанию младшая Шин поняла, что рассказывать что-либо её сестра была не в состоянии. И воспользовалась привычной тактикой. Всегда, когда Рюджин была расстроена (и не пыталась никого убить при этом), Юна садилась рядом и рассказывала разные выдуманные истории. Про животных, людей, далёкие королевства, могучие леса или доблестных рыцарей. Она точно знала, что старшей станет легче, когда та отвлечётся, потому что после этого у неё получалось принять ситуацию спокойнее, отойдя от первоночальных эмоций, часто затуманивающих рассудок. Так было и в этот раз. Рюджин слушала очередную историю, постепенно успокаиваясь, пока совсем не перестала плакать, уставившись пустым взглядом в стену напротив. Дослушав рассказ, она наконец смогла рассказать сестре, что случилось. Юна, которая никогда не была в отношениях, возможно, не до конца понимала её, но она отлично понимала, что значит потерять близкого человека. И ей было безумно жаль сестру, которая ещё недавно счастливо рассказывала о времени, проведённом с девушкой.       Последние недели летели слишком быстро и одновременно тянулись слишком медленно. В двадцатых числах июня Рюджин оставалось лишь защитить свой проект и сдать последний экзамен. Она знала, что старший курс уже сдал свой последний, но не знала, справилась ли Йеджи. Хотя была уверена, что справилась. Йеджи просто не могла не справиться.       Хван пожалела о том, что сказала тогда в тот самый момент, когда увидела лицо Рюджин. Но она была честна в своих словах. Она действительно считала, что их отношения закончатся рано или поздно. Потому что в её мире иначе быть не могло. Потому что у них были разные пути, и каждая должна была пройти свой. Они пересеклись ненадолго, но это был всего лишь этап. Этап, который они прошли, переходя в следующий. Йеджи никому не сказала бы, что проплакала несколько ночей после последнего раза, когда разговаривала с Рюджин. Возможно, больше, чем несколько. Никто и никогда не узнал бы об этом. Кроме Джису никто и не знал, что происходило между ней и Рюджин. Чхве, разумеется, встала на сторону подруги, хоть и понимала, что то, как она поступала, только с натяжкой можно было назвать правильным.       Рюджин держалась, делала вид, что ничего не изменилось. Но каждый вечер убегала в прачечную, чтобы набрать знакомый номер и послушать ещё одну историю, рассказанную успокаивающим голосом младшей сестры. И Юна всегда находила время для этого, окутывая её заботой и пониманием. Черён присылала забавные видео, стараясь поднять настроение, а Бет крепко обнимала, показывая таким образом свою поддержку. Только эти трое знали, как на самом деле обстояли дела Шин. И Рюджин ценила их понимание больше, чем что-либо на свете.       Когда настал день сдачи проекта, она нервничала слишком сильно. В особенности из-за того, что её голос охрип от частых слёз, а руки не слушались от усталости. Она боялась, что сорвётся с ноты во время пения или случайно промахнётся мимо нужной клавиши. Вряд ли ей поставили бы «незачёт» за это, но всё же было бы неприятно вот так оступиться на том, что всегда получалось хорошо. В музыкальный зал принесли парты, поставив их в ряд напротив пианино. За ними выстроились в два ряда стульях, на которых расположились те, кто пришёл поглазеть на её успех или провал. На них уже сидели несколько ребят с её курса, все её соседки, Элеонор и ещё пара учителей, которых она не знала. Большинство стульев, к облегчению Шин, были свободны. Она терпеть не могла публичные выступления. Чувствовала себя цирковой макакой, которой в конце даже банан не дадут за старания. Рюджин с нетерпением поглядывала на дверь, теребя ткань рубашки. Часть принимающей проект комиссии всё ещё отсутствовала. За столом сидели только две женщины, которых она знала смутно, потому что никаких предметов они не вели. Не хватало её проектного руководителя и директора, которые по какой-то причине задерживались. Когда дверь распахнулась, Шин уже хотела пройти к центру, но увидела вошедшую Мегги и остановилась. Следом за ней в помещение прошла Йеджи. И Рюджин искренне не понимала, зачем та решила прийти. Хван коротко кивнула ей в знак приветствия. Это было первое их взаимодействие (если его можно было так назвать) за три прошедшие недели. Йеджи лишь изредка поглядывала на неё во время обедов, но никогда не встречалась взглядом. Рюджин выбирала держаться отстранённо. И хотя Хван сначала надеялась сохранить хотя бы дружеские отношения, к этому моменту она уже понимала, что такой исход событий невозможен между ними.       Наконец в помещение вошли те, кого все ждали, и заняли свои места. Мисс Лойд перекинулась парой фраз с сидящей рядом женщиной и кивнула Рюджин, призывая начать. Глубоко вздохнув, Шин прошла вперёд. Она оглядела зал, зацепившись глазами за рыжую голову, встретилась взглядом с Бет, одними губами пожелавшую ей удачи, и посмотрела на директора, начиная вступление. Рюджин сказала несколько предложений о сути проекта, ходе работы и всё остальное, что требовалось формально, и прошла к пианино, усаживаясь и отодвигаясь на комфортное расстояние. Пролистав в последний раз ноты (только чтобы убедиться, что точно всё помнит), она занесла руки над клавишами, собралась с духом и начала играть. С каждым касанием к гладкой поверхности Шин чувствовала всё большее напряжение. Первый куплет прошёл на её взгляд слишком плохо. Воспользовавшись проигрышем, она глянула в зал. Бет смотрела на неё грустным взглядом, и Рюджин поняла, что обязана справиться. Если не ради себя, то ради подруги, внимающей каждому слову.

Louis Tomlinson — Two of Us

— But you once told me "Don't give up, — голос стал звучать увереннее. — You can do it day by day".       Она вновь перевела взгляд на Бет, пропевая следующую строчку лично для неё. — And diamonds, they don't turn to dust or fade away.       Рюджин закрыла глаза, окончательно растворяясь в песне. Слова лились уже из души, от самого сердца, заполненного тоской по самому близкому человеку, оставившему её так рано. — So i will keep you, day and night, here until the day i die, — голос с хрипотцой идеально подходил песне, заставляя ей чувствовать себя увереннее. — I'll be living one life for the two of us.       Она не слышала и не видела того, что происходило в зале. Рюджин была в своём мире, в мире, где она могла поговорить с мамой и надеяться, что та услышит её. — Even when i'm on my own, i know i won't be alone, — ей хотелось верить, что мама знает о том, что она думает о ней. — I know you'll be looking down, swear i'm gonna make you proud. I'll be living one live for the two of us.       Она пропела следующий куплет более свободно. Напряжение, так мешавшее в самом начале, растворилось, позволяя ей полностью отдаться музыке. — We'll end just like we started, just you and me and no one else, — Рюджин понизила голос, переходя к завершающей части. — I will hold you where my heart is. One life for the two of us.       Рюджин проиграла последний аккорд, позволив своим рукам остаться на том же месте, где они остановились. Ей было страшно открыть глаза, но она всё же сделала это, с опаской глянув в зал. Щёки Бет блестели от слёз, Мегги не сильно отличалась от неё. Остальные смотрели с грустью и восхищением. Даже члены комиссии не торопились говорить, позволив боли, которая несомненно была у каждого своя, утонуть в молчании.       Им всё же пришлось вынести вердикт. И Шин получила высший балл за работу. Она была рада, что справилась с этим. И не менее рада, что смогла тронуть своей песней тех, кто её слушал. — Ты отлично справилась, — шептала Бет, поддерживающе сжимая её плечо. — Мне жаль, что вам обеим пришлось потерять матерей, — тихо проговорила Тара, приобнимая грустную Энид за плечи.       На следующий день, пришедшийся на субботу, у Рюджин не было никаких планов, кроме подготовки к экзамену по истории. Последнему для неё экзамену в этому году. Она с самого утра просидела за учебниками и своими записями, а также записями, которые взяла у других учеников, чтобы быть уверенной в полноте информации. После инцидента с Йеджи она старалась как можно сильнее занимать себя учёбой, чтобы времени на другое просто не оставалось. И когда история осталась позади, Рюджин вновь почувствовала тоску. Она скучала по Йеджи. Очень сильно скучала. По её объятиям, нежным поцелуям, часто ворчливому тону. По тому, как трепетно она держала руки Рюджин в своих, как украдкой поглаживала, думая, что никто не видит. Как тепло улыбалась каждый раз, когда их взгляды пересекались. Как рассказывала что-то из своей жизни с большим энтузиазмом, и внимательно слушала, когда наступала очередь Шин говорить. Рюджин не хватало её присутствия. Ей не хватало её любви.       Звонок телефона заставил отвлечься от мыслей, и она вышла в коридор, чтобы ответить на него, даже если ей не хотелось отвечать. Она переживала за Даэн, поэтому пообещала себе не сбрасывать звонки отца с их последнего разговора. — Здравствуй, дочь, — всё тот же голос, всё тот же неизменный тон, Рюджин хотелось послать его, но она сдержалась, молча ожидая дальнейших слов. — Директор прислала видео с песней. Ты сама написала это? — Тебе какая разница вообще? — грубо бросила Шин. — Это хорошая песня, — Рюджин нахмурилась, отец почти никогда не хвалил её. — Даэн в порядке? — спросила она, желая скорее закончить разговор. — Да, с ней и ребёнком всё хорошо, — ответил мужчина. — Тогда я сбрасываю. — Стой, — она вздохнула, вновь приложив телефон к уху. — Я не хотел, чтобы так закончилось, Рюджин.       Девушка с непониманием слушала слова отца, впервые на её памяти говорившего нечто подобное. Он никогда не признавал своих ошибок, Рюджин знала это слишком хорошо, чтобы задуматься о том, что что-то не так. — Мне жаль, что я не смог уберечь вашу маму.       Рюджин вздрогнула от упоминания матери и резко сбросила трубку, прижав телефон к груди. Ей не хотелось думать, что сподвигло отца на такие слова. И она верила в их искренность ровно настолько же, насколько верила в существование Санта Клауса. Стараясь забыть разговор, она вернулась в комнату и занялась сбором вещей.       На следующий день после экзамена Шин решила зайти к Йеджи. Если не поговорить, то хотя бы попрощаться. Потому что она знала, что в понедельник уедет большая часть учеников, те, кто успешно справились с экзаменами. И сама Рюджин была в их числе.       Она долго мялась перед знакомой дверью, не решаясь постучаться. Но даже спустя несколько минут никто не ответил. Шин знала привычку Йеджи сидеть в наушниках, поэтому уверенно открыла дверь, которая с лёгкостью поддалась. Но в комнате никого не было. Рюджин растерянно оглянулась и сглотнула. Вещей Йеджи тоже не было. Хван уехала раньше.       Всю ночь комната бодрствовала. Девочки разговаривали о жизни, обменивались планами на лето, рассказывали что-то и смеялись, пытаясь скрыть за яркими улыбками грусть от скорого расставания. Рюджин поймала себя на мысли, что не хотела уезжать. Она общалась с девушками, ставшими ей подругами, хотя ей казалось, что такое в целом невозможно. Её тяжёлый характер всегда отталкивал людей, пытавшихся заслужить расположение. Но с ними всё было иначе. Бет, Тара и Энид приняли её такой, какая она есть. Ворчали, иногда сильно злились на её выходки, но всё равно защищали, заботились и любили. Противный ком подкатил к горлу, когда Бет поблагодарила подруг за ещё один совместный год, а Рюджин за то, что позволила им стать ближе. — Мы ведь ещё увидимся, — Тара аккуратно обняла Шин, заметив её состояние. — И впереди будет целый учебный год вместе, в который нам надо будет постараться не убить друг друга. — Я пообещаю не убивать тебя, если ты пообещаешь не отбирать мой телефон по ночам! — Правила есть правила, Рюджин. — Зану-у-уда, — протянула она, опуская голову на плечо подруги. — А ты бессовестное создание! — Тара улыбнулась. — Мы столько раз из-за тебя отдувались. — Ничего, не лопнули же. — Давайте ляжем спать, — предложила Бет. — Нам завтра рано вставать.       И все согласились. Каждую ждал длинный путь до дома, кого-то чуть короче, кого-то чуть длиннее. Рюджин подумала, что точно будет скучать по таким моментам, проваливаясь в беспокойный сон.