Небольшая вставочка от автора.
Не бейте за отсутствие ^^'
С момента на озере прошло почти два месяца и на дворе конец декабря.
Немного о анатомии осьминогов
Юмор в том что у них есть клюв. Которым они дробят кости, чишую и т.д.
До меня информация с Вики долго доходит -_-
Короче, что бы развязать драму и писать стекло, давайте представим, что при переработки огромного осьминога в человека, клюв по непонятным причинам оказался вывернут и теперь впивает в горло =^
Вот вообще не спрашивайте ._ .
______________________________________________ Очередное практическое занятие в музкружке. Не удивительно. Удивительно, что урок директор ведет. Почему? Да хороший вопрос. Академии нужен персонал, но работать в этом замызганном и крайне шатком здании никто не хочет. Вот Кракен и ведет занятия наравне с покровителями. 17:56 Вечер, на улице темно и промозгло, холодные лапы ветров забирались под одежду. Но у студентов, что стояли возле центрального фонтана в академии, это не смущает. Это те немногочисленные подростки что все еще остались в академии, завтра они все разъедутся окончательно. Компания подростков весело обсуждала планы на Рождество, многие покидали академию дабы побыть в кругу семьи, кто-то планировал собраться компанией в каком-нибудь отеле и провести вечер в компании друзей. Иво делал вид, что поддерживает идеи друзей, периодически поддакивая, предлагал свои идеи, за время в академии он примерно понимал, чем интересуются его знакомые, поэтому его идеи весьма тепло принимали. Проблема в том, что он не едет домой, он даже не поедет с друзьями в отель, у него банально нет денег. Дома Надя с мамой. Надя как обычно начнет по ушам ездить о его лишнем присутствие, мама тоже на уши присядет по поводу академии. Да и лица у Нади с мамой будут похлеще, чем у Кракен в гневе. Не любят его дома, что тут скрывать. Торчать все праздники в академии тоже не самое привлекательное занятие, провести всё рождество в компании покровителей было неким квестом на хардкоре, даже учителя разъедутся, но не покровители. Им некуда ехать, академия их дом. В это время все школы, магазины и другие здания уже сияли от различных украшений, но не их академия. Все говорили, что и украшать не будут. Мол, у академии денег нет на эти украшения, что покровителям не до украшений, что вообще-то они все будут спать в Рождество и даже поздравлять друг друга не будут. Но к всеобщему удивлению, украшать планировали. — Дети! Что вы тут делаете? По кроватям, все! Со стороны учительского корпуса показался директор. Кракен, времени прошло с его превращения не сказать что много, а ведь адаптировался, быстро выработал некий стиль в одежде, странноватый местами, но ему вроде нравится. Сегодня он был одет в некий черный пуховик с крупным меховым воротом, на голове белые пушистые наушники, вокруг шеи дополнительно намотан серый клетчатый шарф, на ногах джинсы и теплые фетровые уги серого оттенка. Малиновые кудрявые волосы разметались по пушистому вороту, путаясь с черным мехом, бледное лико казалось нежно жемчужным в отражении лунного диска, что на удивление сегодня ярко сиял, в хрустально серебряных глазах плясали рыжие огни уличных фонарей, с ощутимым недовольство директор рассматривал учеников. Нарушение комендантского часа дела непростительное. — Простите, Сэр! — В голос извинились подростки, правда вышло как-то грубо. Им было все равно на причитания директора, от того и голоса были скорее обиженными и злобными нежели виноватым. Грубое молодое поколение, обиженное на весь мир. В бледных пальцах высокого мужчины была крупная коробка с кривоватой маркерной надписью «Елочные игрушки», в ней виднелась мишура, гирлянды, различные игрушки и многочисленные муляжи подарков. — Так! Даю вам всем ровно три минуты на расход! Время пошло! Только услышав о таймере все студенты разбежались по корпусам, злить Кракена себе дороже, в гневе он страшнее самого Люцифера. Только Иво остался стоять столбом, разглядывая снежинки на малиновых кудрях директора, бессмертный придурок. Может провести Рождественскую ночь в такой компании, это не самая страшная участь. Да, первое время Кракен всё ещё вел себя как раньше, со временем поменялся тон его голоса, сменилась одежда и его манера общения. Он умел грамотно донести тему урока, умел заинтересовать, хотя с такими учениками привлечь их внимание к себе это уже невероятное достижение. На озере раньше всегда тянуло рыбьим жиром и мокрой псиной. Забавно, Кракен осьминог а тянет собакой. Хотя скорее всего так вонял многочисленный мусор, что постоянно валялся где-то на озере. А сейчас там пускай и витает запах мусора, но через это зловонье пробивался запах сирени, что росла по краям. А от директора вообще чем-либо пахнуть перестало. Серьезно, от других покровителей тянуло чем-то сладким. От Рузы — медовыми красками и свежей глиной. От Тодо — рожью и то ли шоколадом, то ли ванилью, странно он покровитель спорткружка а не какой не будь кухни. От Вилена — тянуло лесом и лавандой. От Само — дорогими приторными духами, если честно долго стоять с ней в одной комнате невозможно. Как можно терпеть эти сладкие духи с примесью роз? Хоть башкой о стену бейся. От Бесреаля — тянуло препаратами и моющими средствами. Забавно, но немного тошнило от этих примесей. А от Кракена вообще не чем не пахло. Странно… — Иво? Иво! — Э… да? — Громкий возглас вывел из транса раздумий, заставляя размытый и туманный взгляд сосредоточится на директоре. — С тобой все нормально? Ты красный весь. Коробка удачно разместилась на выключенном фонтане. Бледные, долговязые пальцы прикоснулись к розовым щекам студента, большие пальцы осторожно поглаживали алые щеки, стараясь сосредоточить студента на себе. Немного хрипловатый низкий голос директора походил на голос чревовещателя, словно гипноз, Иво признавал что этот гипноз прекрасен. Хотя периодически Кракен закашливался, развеивая эту дымку блаженства. — Я… я. Да. Все нормально, Сэр… — На тебе лица нет. Ты себя нормально чувствуешь? — Блаженный голос, с нотками беспокойства и усталости. Он всегда уставший, даже утром. От того его голос навевал блаженную нежность. — Все хорошо, Сэр… мне… мне просто нужно поспать. — «Мне просто нужно еще немного побыть с вами» Бледные, теплые пальцы быстро были убраны от лица студента, кроткая улыбка натянутая на нежно жемчужное лико во мгновение вскружило голову подростку. — Ступай. Береги себя. — Забрав коробку директор напоследок поправив вязаную шапку студента направился в корпус худкружка. Потупив взгляд в холодный истоптанный снег с минуту. Даже не смотря под ноги пианист ломанулся к себе в корпус, поскальзываясь на ступеньках. Песком посыпали, а на деле всё ещё скользко. Неудачно упав на лестнице, Иво умудрился разбить себе нос. На ледяные ступеньки заструился алый водопад. Нос обожгло болью, разливаясь теплом по лицу. Придерживая разбитый в кровь нос, студент всё же добрался до общаги. Вещи на батарею. А вот заткнутый ватой нос еще долго болел. В комнате тепло, даже жарко. Батареи работают на всю катушку, обычно в коридоре холодно, по причине хорошей продуваемости, но двери в комнаты изолированы. Окно плотно зашторено, плотная темно-малиновая ткань тяжелым водопадом струилась от потолка до самого пола, шторы были великоваты для его комнаты, от того на полу растекалось маленьким озерцом тяжелая винная ткань. Свет выключен и в комнате полный мрак, свет есть, просто включать его студент не стал. Если бы в комнате горел свет, он бы умер от стыда. Забавно. Общага пуста и это точно, Симона и Брокколи тян уехали в отель как группа «Беспечных Ездоков», дабы отдохнуть всей компанией, Владимир вроде как уехал на пару с фанатами на какой-то там фестиваль, а Костадин домой. Даже уборщик уехал. Ему некого стеснятся, в общаге пусто, даже камер тут нет. По крайне мери в комнатах, в коридоре есть пару камер, но звук писать они не могут. И при всех этих обстоятельствах. Ему невообразимо стыдно. Глупо? Возможно. Ну а попробуйте переубедить. Как можно было втрескаться в директора по самые уши?! Мало того, что Кракен сам по себе сущность дневная, он даже собственный возраст не помнит. Так и любовный интерес имеет. Покровительница Руза его дама сердца. Постоянно ей букеты дарит. Об их романе всей академии известно, да они и не особо скрываются. В новое тело директора влюбились многие студентки, Кракен своей прекрасной внешностью весьма просто затмил Владимира. Бесило ли это главного красавца школы? Ещё как. Но Владимир понимал почему в Кракена так легко все влюбились. — Он взрослый, самодостаточный и самоутвердившейся человек. Вот они и гоняются за ним. По крайней мери так утверждал блондин. Но сейчас Иво понимал, почему все девчонки академии любили директора. Жемчужная кожа, восхитительный белоснежный тон, вечно румяное и лучезарное лико, нежно коралловые ленты губ, аккуратные малиновые брови, длинные белые ресницы и невообразимо проницательный и кроткий взгляд. Теплый серебряный хрусталь глаз, в которых как на холсте отражался реальный мир. Каждый фотон света заставлял сиять эти прекрасные глаза. А волосы. Словно винные волны, что струились водопадом с его светлой головы. Монотонные пряди на солнце, словно огненные языки, приобретали нежно рыжий отлив. А в лунных лучах эти пряди походили на нежные виноградные лозы, что оплетали его лико. А одежда? Всегда одет с иголочки, всегда по-разному и всегда неповторимо. Сильно запомнился его последний образ. Белоснежная рубаха с нашивочным пушистым воротом, широкие рукава с золотыми пуговицами, на шее затянут черный клетчатый шарф, лаковые туфли на каблуке и черные облегающие брюки с широким подолом на высокой талие. Ах. А эта талия... Директор будто специально крутился перед ним, хотя как перед ним. Он сидел на первой парте в центральном ряду четка напротив доски. Кракен объясняет тему словесно, параллельно записывая краткую версию на доске. Эти нежные локоны, что струились по его плечам, этот сладкий и дурманящий голос, этот изящный изгиб талии. А этот гротескный позвоночник, спереди может и не просвечивало но сзади видно его бледную спину. Как же Вы прекрасны... Лицо заливало плавленым стеклом. Зеленые глаза нервно и рвано скользили по фигуре напротив, по статному позвоночнику, по изгибу бледной талии и чертовым бедрам. Да извращение. Да пошлость несусветная. Но тогда он не находил в этом нечего постыдного. Пальцы с силой сжимали деревянную сидушку стула. Нервно вздыхая каждый раз, когда его фигура перемещалась по классу. Постоянно переписывание темы на доске заметно сокращало размер пустого пространства этой самой доски. Иво был уверен, что хуже уже быть не может. О! Еще как может! Он высокий, высокий и худой. - Кто мне скажет в каком году Чайковский написал вторую и третью симфонию? Пока он писал этот вопрос был вынужден наклонится дабы уместить часть вопроса. Ох, черт... Хотелось повесится из-за собственной фантазии. Иво был уверен, что стал белее снега, лицо горело. Как же душно в кабинете... Как бы он не хотел заткнуть собственную фантазию, отрицать, что ему нравятся картины, что вплывали в его больным рассудке не мог. Он откровенно раздевал директора перед доской. Хотел отдаться ему на этой же чертовой парте, в этом паршивом кабинете. А может и взять его на этой парте. Эти образы. Тихая трель звонка в коридоре, весь класс быстро собрался и покинул корпус, последняя пара, вот все и разбежались. А он сидит как приклеенный. Всё ещё, пялясь на великолепную фигуру у доски, он как на зло ученика всё ещё вертелся перед доской. То мелки раскладывал, то стирал записи, то ещё что-то сделает. Вертелся спиной, подросток и без этих тело движений готов застрелится, а тут такое. - Иво. Покажи что записал за всю пару. Подросток тихо и рвано вздохнул. А что ему говорить. Он даже рук от стула оторвать не может, какая тетрадка!? Зеленые глаза уставились в стеклянное серебро напротив. Прекрасная фигура, оперившись о парту, нависла над подростком, малиновые пряди скатились по его худому плечу, этот каскад фантастических прядей отделял его нежное лико от искусственного света ламп. Как же он прекрасен. Лента коралловых губ сурова поджата, белесые ресницы прикрывали гневный блеск этих проницательных глаз. Сурово сведенные брови. Ох как же хотелось зарыться в эти горячие пряди, как же хотелось прильнуть к этой широкой белоснежной груди, как же хотелось терзать эти нежные губы. Не в силах вынести этот тягомотный взгляд, подросток сгорая со стыда, был вынужден отвернутся. Директор не спешил оставлять парня. Давал возможность оправдаться. Но подросток так и не нарушил тишину, Кракен молча выпрямившись, в последний раз смерил парня недовольным взглядом. - Буду вынужден поставить тебе неуд. Когда ты будешь пересдавать свои хвосты я не знаю. На каникулах мы не принимаем, а в следующем полугодье будет много практики, там уже не до теории будет. Иво не ответил, вслушиваясь в хрипящий от злости и простуды голос директора. Его отчитывали, а он думал как могут звучать стоны с таким голосом. Да он бездарь, но поделать с собой нечего не мог. В тот день он со злостью на себя, позабыв про собственные вещи на парте, схватил сумку, бросился к себе. Кракен что-то возразил, но на его причитания подросток уже не обратил внимания, что обращал да этого. Стыд прожигал дыру под ребрами, боль невыносимая, сравнимая с иголками, что загнали глубоко под кожу. Как стыдно и мерзко. Мерзко от самого себя, от собственных мыслей, от тех картин что рисовало воспаленное сознание. Противно и мерзко. Всё так же, всё вновь повторилось. Вновь он вынужден глотать соленые, горячие слезы, вновь он лежит на кровати в полной темноте, вновь его ладонь сжимая ткань одеяла, скользя своими пальцами по плоти в приступе отвращения к самому себе. В этот раз его осуждать некому, сегодня он может позволить себе слабость, быть откровенным. Сегодня он может быть честен хотя бы перед самим собой. - Иво. Ты тетради в аудитории забыл, Кракен просил передать тебе... Черт. О милая Брокколи тян, ты прелестная дама и хороший друг. Но иногда появляешься совсем невовремя. Что ей сказать? Прогнать? Она дама ранимая, может принять все слишком близко к сердцу. - Д..да.....с....спа....сибо... Завернувшись в одеяло по голову, подросток весьма грубо вырвал у дамы свои вещи поспешил запереться у себя. Надежда, что она не сильно обидеться на такие грубые действия. От этих тетрадок тянуло нежными приторным парфюмом, Кракен держал их у себя. Они пускай и ненадолго, но переняли его запах. Быстро завалившись обратно на кровать, ткнувшись носом в собственные тетради он продолжил грубые движения ладонями. Этот запах. Как же хотелось, чтобы он был рядом. Что бы эти руки принадлежали ему. Если бы его горячие губы прикасались к напряженной шее скользя рваной цепочкой поцелуев к его плечам. Всё так же как и в тот вечер. Но с тетрадки давно выветрился его парфюм. Только в памяти и хранился этот нежный аромат. Сейчас его не прервут, некому. В академии пусто. Эти чертовы воспоминания были как спичка на заправке. Вновь представив чужие ладони на собственном теле, подросток выплеснулся в собственную руку, громко вскрикнув. За это время он выкрикивал имя древнего покровителя невероятно много раз, с придыханием, в протяжном стоне. Он не считал сколько раз произнес его имя. Но горло к кульминации болело от постоянных рваных криков. Возможно ему стоило быть тише. Вилен как ни как мог вернутся в корпус. Зачем? Ну, тут уже явно неважно. При его виде, факт что он уже состоит в романтических отношениях отдавалось адской болью, под ребрами постоянно ныло, стоило ему только заприметить Кракена вместе с Рузой. Первое время его пробивало на слезы от этой чертовой несправедливости. А потом ревность залегла на дно его сознания. Если так подумать, Раза и Кракен милая пара. Они любят друг друга. Так почему директор ему что-то должен? Влюбился, ну так и мирись со своей любовью. Они счастливы. Прими это как факт. И не лезь... Чертовы чувства! 12:47 Не сказать что ночь выдалась жаркой и веселой. Первую половину времени он самоудовлетворялся, стараясь растянуть минуты блаженства. Вторую половину он тупо рыдал от собственных чувств. Больно и обидно. Что тут сказать. Молодая любовь она самая сильная и искрения. Каникулы начинаются сегодня. Нужно вставать и провожать ребят. Они то уедут отдыхать, а он будет страдать все праздники от неразделенной любви. Автобусная остановка, меленький снег, даже ветра нет. Уже плюс. Все покровители вышли, дабы попрощаться со своими учениками. Поздравления, преждевременные подарки, обнимашки. Немногочисленный научный кружок уже сотый раз перефоткывался, спорткружок повторно обговаривал список тренировочных упражнений, худкружок обсуждал какие пейзажи они могут нарисовать на каникулах, музкружок в сотый раз интересовался на какую почту могут отправить песню, спетую всем потоком на рождество, а великий дракружок лишь мерзко хихикал над остальными. Забавно. Он не будет участвовать лично. Но они сделали запись его партии, дабы и клавишная поддержка у песни была. Все расселись по новым автобусам, кто-то по родительским машинам. Надя села к маме в машину. Несмотря на то, что Иво стоял буквально в пяти шагах от машины, мама даже недодумала позвать его, не сел так не сел. Его проблемы. Красная машина тронулась с места, отъезжая от парковки. Оставляя покровителей и единственного ученика на остановке. Покровители его даже не заметили, моментально переключившись на обсуждение уже своих планов на это рождество. Они планировали посидеть в столовой, немного выпить, поздравить друг друга обменятся подарками, послушать радио и разойтись по комнатам. Просто и со вкусом. Отдохнут и выпьют на это полугодье, первые круги ада были пройдены, можно ликовать. Все направились в сторону учительский корпуса, слышался смех, переговоры Вилена и Тодо, периодически громкие возгласы Бесреаля, но внимательность директора выдала единственного ученика на остановке. - Иво! Почему ты все еще здесь!? Обернувшиеся покровители встали в ступор. Не удивительно. Они не ожидали, что в академии остался кто-то еще, их негодование вполне оправдано. - Я.... э..... мне некуда ехать.... - Как!? - Само воскликнула толи в шоке, толи в ужасе. Ее аметистовые глаза заблестели. Королева драмы не иначе. - А как же Надя? Она ведь твоя сестра! Она уехала с какой-то женщиной. - Да... это наша мать...но.... я не. Я не хочу домой. Мне спокойней....в академии. - Малец, Рождество принято отмечать в кругу семьи ну или друзей. Разве вы не планировали устроить вечеринку в отеле? - Тодо смотрел немного размыто, наклонившись чуть вперед, рыжие сальные пряди как конская грива скатились по его шее обвисая, вот всё то им известно. - Я не приглашён... Покровители затихли, переваривая сказанное подростком, плавно переходя на диалог между собой, постоянно поглядывая на него, решали, что делать с таким вот подарком, а делать что-то нужно. Не хотелось портить им праздник на Рождество, они хотели провести время вместе, а тут он такой нарисовался, красивой, он не отрицал, что был рад провести праздник в компании директора, но присутствие других покровителей сердце не грели, хотя это не имело такого значения. - В..все.. Все нормально. Я у себя в комнате отмечу. Не пропаду! - В быстром темпе подросток поспешил покинуть остановку, обогнув покровителей парень попятился назад, плавно развернувшись, направляясь к лестнице, его не окликнули. Раз он сказал что все нормально, зачем лишний раз донимать парня? Но его великая везучесть ему в очередной раз вышла боком. Скользкие ступеньки вновь решили познакомить его нос с теплом плитки. Вновь разбитый нос, вновь кровавый водопад. Да ему прям везёт, уже второй раз нос ломает на этой неделе. Как ещё дышит только. - Иво! Все покровители в единый голос воскликнули его имя. Первым поспешил подлететь Вилен. Как ни как он из его кружка, но видимо и покровитель музыки не шибко удачлив, подскользнувшись на пополам с учеником, ну хоть он нос не разбил, зато головой приложился неплохо. - Вилен! Тодо быстро сообразил что нужно делать. Поднимая товарища с ледяной земли, оленю повезло с крепким черепом, а вот Иво с крепким носом нет. Про водопад я не придумываю. Там лилось рекой, вся одежда в доли секунд окрасилась в бардовый, снег под ногами напоминал смертоубийство. Кракен помогал поднять Вилена. В то время как Руза и Само поднимали уже его. Дамы, поняв что с коллегой все более-менее нормально, поспешили отвести ученика в мед кабинет. Дабы остановить этот фонтан. Кракен, быстро нагнав дам, попросил их помочь зеленому покровителю, мол, он головой приложился, а тут только дамы спасти положение могут. - Вилена уже не спасти. - Кратко отрезала Руза, но все же направилась к оленю с Тодо, таща за рукав коллегу. Само, попятившись назад, направилась за подругой. Так просто переключились. Как-то странно даже, разве они не должны переживать за ученика? Хотя он не из их потоков и тогда даже не удивительно... - Идем. Тебе нужна помощь. Господь всемогущий! Он идет с ним. Вновь горят щеки, вновь стало до одури жарко, вновь хотелось льнуть к этим теплым ладоням. Остановить этот фонтан было сложно. Но вроде как удалось. Иво просто молча глотал слюни, наблюдая как белоснежные пальцы нежно и осторожно стирали кровавые подтеки с его губ и подбородка, как он осторожно раз за разом менял вату, промоченную в перекиси. Воткнув очередную вату в нос подростка директор, убедившись, что кровь больше не хлещет как из ведра на этом типа успокоился. Убирая беспорядок, что был разведён в момент оказания первой помощи директор всё же снял шарф. До этого он его не снимая носил как на улице так и в помещении, удачно вписывая его в очередной образ. Белоснежная шея открылась далеко не такой, как ее представлял ученик. А он представлял. Шея была раздутой, покрасневшей и даже виднелись какие-то алые круги где, то ближе к подбородку. Тихий кашель разрезал помещение. Кракен говорил, что просто простыл, ему все желали поскорее выздороветь, да хрипота была, но на простуду походила едва ли. - Сэр. С вами все хорошо? Хотел было осьминог ответить, как приступ кашля повторился. Заходясь кашлем в этот раз намного серьезней предыдущего, на бледную ладонь коей он прикрываю рот вылетели темно бардовые капли с ошметками. Каждый вдох вызывал спазм грудной клетки, каждое слово драло горло адской болью, с нежно коралловых губ стекали алые дорожки. Директор без попыток, что-либо объяснить направился собственный кабинет, быстро и без оглядки. Бледное тело сжималось словно в конвульсиях, он тихо хрипел, из-за рта катились багровые капли, а при каждом приступе кашля вылетали какие-то мелкие ошметки. Иво хотел помочь, позвать на помощь других покровителей, но не успел. Кракен просто ушел, если это можно так называть. Он постоянно заваливался, был вынужден прижиматься к стенам дабы не потерять равновесие. Помощь нужна и единственные, кто мог её сейчас предоставить это были покровители снаружи. Нужно только успеть их позвать... Помогите... Пожалуйста!... ...ПОМОГИТЕ!