***
- Оливия! Прием, слышишь меня? Девушка дергается, из-за чего с переносицы слетают очки, с глухим стуком ударяясь о кипу бумаг, разбросанных на рабочем столе. Колбочки в штативе тихо звякнули, напоминая о работе. Она поднимает взгляд и натыкается на точно-такой же, серо-голубой. Выдохнув, поднимается с кресла и прижимается щекой к широкой груди, чувствуя, как на подрагивающие плечи ласково кладут ладони. - Ты все еще вспоминаешь тот день? Сестренка, я же жив. Все хорошо. Все, благодаря тебе. Десять лет уже прошло. – он укладывает голову на ее макушку, нежно целуя в рыжие кудряшки, собранные в комель. - Но эти картинки все еще такие яркие, Макс…они до сих пор снятся мне в кошмарах. Как бы я жила, потеряв тебя? Не успев найти… я просто не представляю, как бы мне было плохо. Я бы умерла вместе с тобой. Не смогла бы отпустить… - Так, ну ка не хорони меня! Живой и здоровый перед тобой стою! Подумаешь, небольшая склонность к тахикардии и маленький шрам. – Макс немного отстраняется и дает сестре не сильный, но весьма ощутимый щелбан. Оливия ойкает и трет лоб ладошкой, недовольно зыркая на брата. – И не смотри на меня так. О какой, черт возьми, могиле ты мне тут рассказываешь, когда я могу сделать так? – он повторяет свое действие, но уже в другую область лобной части. Рыжеволосая снова недовольно шипит и отскакивает от брата на два шага, а то мало ли… - Да хватит уже! Поняла я, поняла. Макс лишь тихо выдыхает и снова прижимает сестру к себе, нежно гладя по спине, обтянутой белым медицинским халатом. - Прошу, перестань вспоминать это. Ты нам обоим больнее делаешь. Ты спасла меня, я живой. Нам обоим удалось вырваться из лап смерти. Теперь все хорошо. Есть и будет. У тебя есть замечательный муж Куратор, милая дочка, верный пес, отзывчивая сестра, двое храбрых сводных братьев и один родной, при чем главный заведующий отделом метафизики. Его тихий шепот вытесняет ужасные воспоминания о том дне. Как ее лихорадило, когда на ее коленях лежал задыхающийся от собственной крови брат. Как глаза его с каждой секундой становятся все тускнее и тускнее, теряя осознанность и жизнь. Как каждый отчетливый вздох заменяло страшное и противное бульканье. Как она, вместе с ним, умирала сама… Она прижимала трясущиеся руки к его груди, лихорадочно соображая о плане действий. Не слышала выстрела Пятого, отнявшего у Куратора последний шанс на месть рыжеволосой. Не обращала внимания на крики братьев. Лишь спустя долгие секунды вспомнив о собственном шраме на груди. Ведь ей тоже попали в сердце!!! И ее успели спасти! Сознание снова уплыло в тот страшный день…***
- Пятый! Пятый, немедленно портфель сюда! Живо, блять! – девушка неимоверным усилием воли отогнала панику и страх, возвращая контроль над собственным телом. Она отрывает подол от пропитанного кровью вечернего платья и туго перевязывает хрипящую грудную клетку Макса. ОНА НЕ ДАСТ ЕМУ УМЕРЕТЬ!!! Пятый телепортируется и приносит названную ранее вещь, заранее набирая координаты комиссии. Если Куратор выжила, значит и комиссию восстановили, а ей нужна лаборатория. Оливия лишь молилась на то, чтобы записи о ее операции остались целыми и невредимыми. - Идите! Мы с Клаусом закончим здесь! – послышался крик Диего. Рыжеволосая кивает, и они с Пятым перемещаются в лабораторию отдела метафизики. - Аккуратно подхватывай его под спину, я придержу колени и кладем на операционный стол. Пятый без лишних слов выполняет все сказанное женой, и они переносят его. - Так, теперь разрежь его одежду вот этими ножницами, только не трогай повязку. – сказав это, девушка помчалась к высоким стеллажам с записями, лихорадочно пытаясь вспомнить день ее операции. Ненужные папки яростно отлетали от встревоженной Оливии, жалостливо теряя все собранные в картоне листочки на лету. – Ну же! Давай, блять! Пожалуйста… Измазанные кровью и слезами тонкие пальцы перебирали наблюдения с опытов, а бледно серые глаза панически бегали по напечатанным строчкам: желудочно-кишечный тракт, жабры, ДНК, мозговой отдел, поджелудочная железа, сращивание костей, глазные яблоки, сердце, печень, почки…стоп! Сердце!!! Девушка хватает с пола откинутую синюю папку и жадно вчитывается в текст, впитывая все написанные противопоказания и алгоритм операции. Понадобилась жалкая минута, чтобы изучить пятнадцать листов мелкого шрифта. - Сейчас, Макс…сейчас, братик. Я не дам тебе умереть. Не позволю. Еще никогда в своей жизни Оливия не готовилась к операции так быстро. Каждая гребаная, мать вашу, секунда на счету. Каждая капля крови, скатывающаяся с его губ и ребер вытягивала жизнь с неимоверной скоростью. Пятый отошел на шаг, чтобы не мешаться, но в случае чего, готовый в любую секунду помочь. Рыжеволосая встала над телом брата и ввела наркоз, подключая к кардиомонитору. Пятый лишь наблюдал за тем, как она разрезает его грудь скальпелем, что-то туда вставляет, зажимает клапаны, вынимает щипцами пулю и быстро-быстро зашивает. Он не понимал всех тонкостей кардиохирургии, да и в принципе, любой другой хирургии, но всей душой надеялся на то, что у нее получится. Она сможет. Оливия, его любовь, его супруга самый талантливый метафизик. Если чего-то не может она, значит не получится ни у кого. В его глазах она была Богом. Тем самым бравым рыцарем, что сейчас так отчаянно дерется за ее любимого и родного брата. Не жалея себя, безжалостно выдергивает из цепких лап Смерти его жизнь. Сейчас в ее глазах не было слез и отчаяния, лишь непоколебимая решимость на победу в этой войне. Послышался противный писк, а на небольшом мониторе непрерывно тянулась красная линия. Оливия, не теряя самообладания, подкатывает к столу дефибриллятор и подзывает Пятого. - Скажу «разряд» и выкручиваешь колесико на 300 джоулей, понял? – после утвердительного кивка, она трет две пластины друг об друга и прикладывает к груди Макса. – Разряд. Его тело выгибается под электрическим напряжением, а затем безмолвно падает обратно. Оливия смотрит на неровные линии в мониторе и ждет несколько секунд. - Разряд. Кардиомонитор пищит, а затем восстанавливает равномерный, закономерный звук. Ее напряженные плечи чуть опускаются и слышится облегченный выдох. Пятый снова отходит, отодвигая дефибриллятор подальше от девушки, чтобы не мешался.***
Четыре часа. Никто из присутствующих в лаборатории не позволял себе громко и свободно выдохнуть. Оливия упорно зашивала внутренние органы, я Пятый стоял рядом, изредка промакивая ее вспотевший лоб. Последний шов, после которого рыжеволосая перерезает нитку и падает на колени, едва ли, не ударившись головой о каменную плитку. Вовремя подоспевший Пятый поймал ее на полпути. Он обнимает ее за плечи и нежно гладит по голове, целуя в мокрые виски, лоб, волосы. Куда только мог. Оливия утыкается носом в шею мужа и позволяет себе тяжелый и громкий всхлип. Сжимает его пиджак на спине до хруста пальцев и треска ткани. - Ты умничка. Ты просто невероятна, Оливия, ты смогла. Я тебя очень люблю. Он очнется. Обязательно поправится и все будет хорошо. Ты победила. В который раз ты победила Смерть…- он продолжал шептать что-то нежное и успокаивающее, а девушка лишь громко всхлипывала, все сильнее прижимаясь к любимому человеку. - Я люблю тебя, Пять…пожалуйста…не отпускай меня…не уходи… - Я никуда не уйду и не оставлю тебя. Никогда, слышишь? Теперь уж точно не отвяжешься. Тихий смешок сорвался с ее губ… *** - Ты прав, Макс. Хватит этих десяти лет страданий. Хватит мучить себя этими воспоминаниями. – Оливия стирает последнюю бегущую по щеке слезу и лучезарно улыбается брату, давая себе обещание, больше не вспоминать этот день. Разрешая себе отпустить эту боль и двигаться дальше. Макс повторяет ее улыбку и нежно целует в щеку. - Слава Богу, я дожил до этого момента, Ай! – брюнет потирает ушибленное плечо, в которое ударила сестра. – Все, все. Я чего приходил то… - мужчина задумчиво уставился в потолок, пытаясь вспомнить причину, по которой он пришел. – А, я сделал анализ на твою операцию. Есть хорошая новость и плохая. – он протягивает красную папку и грустно смотрит на сестру. Та лишь откладывает ее на стол, а сама усаживается в кресло. - Рассказывай. – Рыжеволосая кладет руку на низ живота, куда пару месяцев назад внедрили новую матку. Вспоминает, как месяц привыкала к новым ощущениям внутри. Это был уже не маленький, сросшийся кусок мяса, а полноценный, крупный орган. - В общем орган прижился хорошо, никаких нарушений не выявлено. Вся физиология организма восстановлена, извлеченные ДНК и другой лишний генетический материал особого урона тоже не нанесли. Так что половой контакт больше не будет таким болезненным. Макс ненадолго замолчал, из-за чего Оливия нетерпеливо застучала ноготками по столу. - Но…? - Но твой организм слишком привык к отсутствию полового органа. И это привело… - К нестабильной работе гипофиза…- закончила рыжеволосая, выдыхая и распуская волосы. – Ограничилась выработка фолликулостимулирующего гормона, что привело к бесплодию. Да, я подозревала. – девушка отводит глаза в сторону. Она даже не разочарована. Это было самым ожидаемым. - Мне жаль, сестренка… - Не стоит, Макс. У нас с Пятым есть Долорес. В которой, к слову, большая часть генетического материала моя. Да даже если бы и не была, она все равно осталась бы моей дочерью. Если не суждено родить, я отдам всю себя этой невероятно сильной и смелой девочке. - Такой же, как и ее мама. – с улыбкой добавляет Макс, усаживаясь на край рабочего стола. – Ты так и не рассказала Пятому, что восстановила матку? - Нет. Хотела дождаться результата анализов. Сегодня расскажу. - А почему не использовала свою сыворотку? Все задавался этим вопросом, но никак не мог найти ответа. - Она восстанавливает лишь физические повреждения, и то, не сильно давно нанесенные. Скажем так…лимит около двух с половиной лет. Это как использовать дезинфицирующую мазь на шрам. Она эффективна лишь на открытых ранах. Заживление ускоряется, но на уже заросшем рубце никакого эффекта не будет. Также и с сывороткой. Физически, мой организм здоров. Но вот физиология, это уже совсем другая сфера. Он приспособился к работе без матки, поэтому ненужный гормон просто бесполезно вырабатывать. Но ведь у меня не поврежден гипофиз, он лишь стал работать чуть по-другому. – Макс внимательно слушает и кивает, рассчитывая что-то в своей голове. - Оливия, ты здесь? – в лабораторию зашел Пятый, предварительно постучавшись. - Да, я тут. – Девушка встает из-за стола и подходит к мужу, быстро целуя в губы в качестве привития. Затем к нему подходит Макс и мужчины пожимают друг другу руки. - Добрый вечер, Куратор. - Прекращай. – мужчина закатывает глаза, не раз прося не называть его так, когда они в кругу семьи. - Да ладно тебе. Собираетесь за Долорес? - Да, пора уже. - Пятый, ей семнадцать лет. Когда вы уже разрешите ей домой самой после школы ходить? – Макс повторяет недавнее действие шурина, устремляя глаза к потолку. - Я не против, это Пятый все упирается. – Оливия с издевкой смотрит на мужа, складывая руки на груди. - Захлопнитесь. Она еще маленькая. На хмурый взгляд Пятого, родные брат с сестрой идентично прыскают от смеха и отводят взгляд в сторону. - Ладно, ладно, не злись. Но мы еще вернемся к этому разговору. – девушка целует брата в щеку на прощание и, сняв медицинский халат, берет возмущающегося мужа под руку, едва ли, не волоча на себе к выходу из лаборатории. Макс лишь беззаботно улыбается, наблюдая за беззлобно спорящими супругами.***
- А это еще кто? – Пятый облокачивается о руль, едва ли не утыкаясь носом в лобовое стекло. Оливия следит за его взглядом и тяжело выдыхает, предугадывая грядущий диалог. Долорес стояла рядом с симпатичным темноволосым мальчиком, что-то оживленно с ним обсуждая. И ладно бы….вот только он нежно обхватывал ее талию своей рукой. - О, Господи…эй! Ты куда это собрался? – рыжеволосая успевает поймать за локоть собравшегося выходить из машины мужа. – Пять, ну перестань, пожалуйста. - Какого хрена это чмо тянет руки к моей дочери?! - Успокойся. Ты же знаешь, если бы ей было это противно, он бы уже не смог стоять на собственных ногах. - И тем не менее! - Это уже не нам с тобой решать. - Совсем, что ли? Мы ее родители. – на его возмущения, Оливия лишь переплетает их пальцы и с ноткой грусти улыбается, глядя на светящуюся от счастья дочку. - Да…родители. Наша задача состоит в том, чтобы заботиться о ней, насколько это возможно, ограждать от боли и страданий. Переживать за нее и поддерживать как в трудные моменты, так и в счастливые. Но мы не имеем никакого права решать за нее. Запрещать что-то чувствовать, делать личные выборы и строить собственную жизнь. Посмотри, как она радуется рядом с ним. Посмотри, какая у нее улыбка, Пятый. Вспомни, ни у меня, ни у тебя такого шанса не было. Мы с тобой выживали, отчаянно боролись за лишний вздох, не смея даже думать о таких беззаботных моментах. Пусть они будут хотя бы у нашей с тобой дочери. - А вдруг…он разобьет ей сердце? – его слова тихие, уже без былой злости и рвения кинуться в атаку. Он лишь сильнее сжимает руку супруги и смотрит на Долорес с тоской. - Это будет ее жизненный урок, из которого она сделает свои выводы. Ее жизнь зависит лишь от нее самой. А мы в любой миг будем готовы подать руку помощи и помочь подняться…чтобы дальше она снова шла своей тропой. Мы лишь тихонько будем следовать за ней, чтобы подстраховать и не дать почувствовать одиночество. Уж кому, как ни нам знать его горькое послевкусие и пустоту в душе. Пятый молчит, прокручивая в голове все сказанное Оливией. Как бы он не возмущался…она права. Что, если Долорес действительно будет счастлива с этим юношей? Пятый просто не имеет права…не простит себя, если разрушит эти хрупкие чувства, оставив в душе дочери лишь зияющую пустоту. А если это всего лишь первая, быстро кончающаяся симпатия, они с Оливией просто будут рядом. Обнимут, поцелуют в макушку, напоят сладким чаем и скажут, что все обязательно наладится. - Ты действительно невероятная женщина, Оливия. И я не смею с тобой спорить. По крайней мере, на эту тему. Ее счастье дороже собственных принципов. – Мужчина наклоняется к жене и завлекает ее в долгий, ласковый поцелуй, на который рыжеволосая незамедлительно отвечает, раскрывая пухлые, розовые губы навстречу. – Ну что, теперь идем знакомиться с зятем? - Хах, ты неисправим. Пошли. Супруги выходят из машины и неспешно подходят к дочери. Долорес же, заметив родителей на полпути, стряхивает с талии руку парня и нервно улыбается, начиная поправлять длинные, черные локоны. - Мам, пап, привет. – она быстро чмокает их в щеки и отходит, будто прикрывая брюнета своей спиной. Конечно, зная, кем работает, да и работал ее отце, за жизнь юноши опасаться стоит. - Привет, милая. Представишь нас? – инициативу в свои руки взяла женщина, уставившись на спутника Долорес, что был выше девочки едва ли не на полторы головы. - Эм…это Джеймс…он…ммм…- ее голубые глаза с некой паникой смотрят на отца, размышляя, как он отреагирует на ее отношения: сначала достанет нож, или сразу огнестрел? Разумеется, по отношению к ней он никогда не смел даже тона повышать, но вот на ее парня…. - Смелее, дорогая. Я не кусаюсь. – улыбается Пятый, с лаской глядя на дочку. - Это мой молодой человек. - Приятно познакомиться, Джеймс. – Оливия пожимает руку юноше, обворожительно улыбаясь. Он отвечает тем же, почтительно кивая головой. - Взаимно. Следующим на очереди был Пятый, что сдавил ладонь потенциального зятя сильнее положенного. Джеймс лишь слегка нахмурил брови, но затем повторил за мужчиной. Зеленоглазый усмехается и отпускает чужую руку. - Обидишь ее, из-под земли достану. - Папа! - Не переживайте, такого не произойдет. – со всей серьезностью отвечает Джеймс, после чего Пятый удовлетворенно кивает. - Все, нам пора. Пока, Джей-Джей. – Долорес быстро чмокает парня в щеку, и троица зашагала к машине.***
На пороге домой, семью встречает радостный лай и бесконечное виляние хвостом. - Привет, малыш. Соскучился? – рыжеволосая позволяет помочь Пятому снять с себя пальто и присаживается перед любимым псом, ласково гладя Файера по холке, пока тот упорно пытался облизать лицо хозяйки. - Мамуль… - Тааак…что нужно? – Оливия складывает руки на талии и беззлобно хмурится. Пятый же заинтересованно приподнимает брови, недоумевая, почему Долорес обратилась только к ней. Он, между прочим, больше всего балует дочь. - Меня девочки пригласили на ночевку…можно? - Пить что ли будете? – рядом с женой встает мужчина, весело поглядывая на, уже всерьез, нахмуренные каштановые брови. - Нет! Нет, конечно. Закажем еды, включим фильм, посплетничаем, ничего такого, честно! - Знаю я такие «ночевки». Что думаешь? - Да ладно тебе, пусть сходит повеселится. Не все же время за этой химией твоей сидеть. - Между прочим, у нее самый низкий балл по этому предмету! А судя по тому, как их преподавательница объясняет материал, дальше таблицы Менделеева она не уйдет. – женщина скрещивает руки на груди и обиженно надувает губки. - Ну так я же не говорю бросать учебу, Ви. Завтра выходные, от того, что она один день не позанимается, мир не рухнет. – Пятый ласково приобнимет рыжеволосую за талию, целуя в весок. - Черт с вами. Иди. Только чтобы тебя завтра не пришлось из канавы вытаскивать. - Обещаю, такого не случится! Спасибо, папуль! – девушка радостно целует отца в щеку и бежит в свою комнату собирать вещи. - Вот и отпускай ее после этого. Пятый смеется, наблюдая за обиженной моськой жены. Как же он счастлив, черт возьми! - Не устану повторять: ты прекрасна. Оливия улыбается, наслаждаясь моментом. Тот самый Пятый, из которого клещами было не вытащить доброго слова десять лет назад, стал таким нежным и заботливым. Примерным отцом и ласковым мужем. Он научился отделять работу от личной жизни, не перетаскивая в семью весь негатив и качества строгого начальника с работы. - Ты тоже. Ладно, ты голоден? - Честно, не особо. Еще надо по-быстрому доделать отчет, чтобы потом не накапливалось. - Хорошо, я тогда схожу к Долорес, денег дам, а то виски покупать будет не на что. Пятый снова разразился громким хохотом, запрокидывая голову. - Тебе прям покоя это спиртное не дает. Конечно они будут пить, не будут же они всерьез сидеть с чипсами за просмотром фильма весь вечер. Я тебя умоляю, и спать они раньше четырёх утра не лягут. - Спасибо, успокоил, блин. - Сама же говорила, пусть повеселится и попробует в жизни все то, что не удалось попробовать нам в сове время. - Да…ты прав. Тогда иди, я тоже скоро приду.***
- Долорес, можно? - Да, мам, заходи. Я уже почти собралась. – девушкам ненадолго отвлекается от портфеля и смотрит на заговорщицкую улыбку матери. – Ты чего? - Ты ведь не к девочкам идешь. – и это был даже не вопрос. Оливия складывает руки на груди и присаживается на край широкой кровати. - В..В смысле… к девочкам…я же сказала… - Не умеешь ты врать, дорогая. Как и я. Твой отец вечно меня ловил на этом. – девушка кивает на руки дочери, где она ноготками выдавливала на пальцах крестики. Долорес одергивает руки и грустно выдыхает, чувствуя, что мама просто сейчас запретит ей уходить. - Не к девочкам. – подтверждает она, уже не видя смысла врать. - Предупредила их хоть? Прикрыли бы, если мы с отцом позвонили? - Ага… Оливия заливисто смеется, вороша темные волосы на макушке. - Ладно. Иди, папе ничего не скажу. - Мамочка, я тебя очень-очень сильно люблю!!! – Долорес бросается на шею рыжеволосой, беспорядочно целуя в щеки. - И я тебя, солнце…Ты уже такая взрослая…поверить не могу. Недолгую паузу прерывает телефонный звонок дочери. Долорес мигом хватается за гаджет и быстро отвечает о том, что будет через час. Оливия отдает девочке пару крупных купюр. - На «попкорн с лимонадом». – черноволосая зарделась, но приняла деньги, не забыв поблагодарить. Уже перед самым выходом, они быстро обнимаются. - Предохраняться не забудьте. - Мама! Все, я пошла! Доброй ночи. - И тебе, малышка…- прошептала Оливия в спину убегающей дочери. – «Ну что ж, раз уж Долорес сегодня дома не будет, то и я могу позволить себе немножко пошалить…» Рыжеволосая решительно поднимается в спальню, где за письменным столом Пятый усердно заполнял отчет. Она подходит сзади и кладет руки на широкие, подкаченные плечи, начиная нежно разминать забившиеся мышцы. Мужчина блаженно мычит и откидывается на спинку кресла, запрокидывая голову. - У тебя много еще? - Я закончил. Наконец-то… я просто скоро загнусь на этом посту. Завтра еще нужно будет провести сокращение штата… Все еще стоя за его спиной, Оливия наклоняется и аккуратно касается нежных малиновых губ своими, постепенно углубляя поцелуй. Пятый, не имея ничего против, отвечает, еще сильнее откидывая голову назад. Его резкие, уверенные движения губами спровоцировали тугой комок внизу живота, из-за чего рыжеволосая отстраняется всего на секунду, чтобы обойти кресло и сесть к нему на колени. Черное обтягивающее платье задралось, открывая вид на кончик темного бордового кружева трусиков. Пятый громко сглатывает, понимая, что терпение не бесконечно. Оливия почувствовала, как в мгновение все его тело напряглось, а венка на шее соблазнительно за пульсировала едва ли не в три раза быстрее. Она обхватывает его плечи и припадает губами к смуглой коже возле сонной артерии. Мужчина сжимает ее бедра пальцами и отодвигается, используя весь запас своей выдержки. - Оливия, остановись...слышишь меня? - Нет…не хочу…- она прижимается ближе, упираясь в твердый бугор на домашних штанах мужа. Тот громко втягивает воздух сквозь сжатые зубы, но вопреки телу, слушает голос разума и отодвигает ее за плечи. - Оливия. Ты меня потравить вздумала? Или проверить? Я знаю, что тебе нельзя… - зло, с тенью обиды, шипит Пятый, окончательно отстраняясь от рыжеволосой и отворачиваясь в сторону. Девушка же лишь ласково улыбается и, аккуратно обхватывая его подбородок, поворачивает к себе. Заглядывает в изумрудные глаза и счастливо улыбается. - Теперь можно. Пятый сильнее нахмурился, пытаясь осмыслить сказанное женой. - То есть? Каким образом? - Я восстановила ее, Пять. Все получилось. С беременностью пока осложнения. Но теперь нам можно… - Оливия встает с колен мужа и подходит к кровати, присаживаясь на край. Руки ее безвольно устроились на открытых коленях. Почему он все еще хмурится? Мужчина идет следом и устраивается возле ног жены, ласково обхватывая ее ладони и нежно заглядывая в серо-голубые глаза. - Если ты восстановила матку, почему нет возможности для беременности? Отсутствие выработки нужных гормонов? – рыжеволосая удивлённо кивает, поражаясь проницательности мужа. – Значит и возбуждения, как такового, у тебя не будет. Оливия, я не собираюсь трахаться с тобой только потому, что этого хочу я один. И перестань уже винить себя в этом. Со мной все в порядке, не переживай. – он гладит её щеку рукой, с которой так и не сошли шрамы от её ожогов. Оливия ловит её в свои ладони и рассматривает белые рубцы на смуглой коже. Этот человек… Он для неё все… И сейчас… И с каждой последующей секундой… Эта зависимость лишь увеличивается Она наклоняется и соприкасается с его лбом своим. - Пять…для меня твои слова очень много значат. Ты представить себе не можешь, насколько они бесценны. Но все происходит чуть иначе. За беременность отвечает фолликулостимулирующий гормон, вырабатывающийся из гипофиза. Из-за отсутствия полового органа, организму просто не нужно было его вырабатывать. А за тестостерон отвечает, как сам половой орган, так и надпочечники. С ними у меня все замечательно. И сейчас я безумно хочу, чтобы ты поцеловал меня и больше не задавал лишних вопросов. Мне можно. Просто поверь… Пятый улыбнулся и, обхватив ее затылок ладонью, впился в манящие, такие желанные, не теряющие своей соблазнительности, губы любимой женщины. Целовал нежно, медленно, растягивая удовольствие, насколько это возможно. Обводит ряд ровных белых зубов, небо, закусывает ее язык и буквально выпивает из нее остатки самообладания. Отстраняется, чтобы посмотреть в яркие от возбуждения голубые глаза и снять домашнюю кофту. А затем снова прильнуть и аккуратно, придерживая под лопатками, уложить на мягкие простыни. Расстегивает молнию на платье и, пробежавшись горячими пальцами по нежной коже на плечах, запускает их под рукава, гладит, сжимает, словно дразня, а затем окончательно стягивает черную ткань со стройного тела. Его губы, невыносимо горячие, то медленно, то быстро играют с её языком, мокрые и долгие поцелуи спускаются ниже, начиная ласкать изящную шею, возле бешено бьющейся артерии. Багровые следы тянутся от самой линии челюсти до косточки левой ключицы и ниже, возле края бордового кружева. Оливия откидывает голову, давая больше пространства для его действий. Выпускает стоны сквозь приоткрытые, алые губы и закатывает глаза, ощущая сладкую боль внизу живота. Вот, чего ее лишили на долгие-долгие годы. Всё его движения нежные и аккуратные, будто боится сломать её. Или напомнить… Вот оно что. Он боится напомнить ей тот единственный раз, наполненный болью, мольбами, слезами и отчаянием. Поэтому каждое его движение преисполнено любовью и лаской. Он не хочет видеть в её ярких голубых глазах страх. - Оливия, если… если тебе не комфортно, пожалуйста, скажи об этом. Не молчи. Я не буду принуждать… Рыжеволосая открывает глаза и смотрит на мужа. В его глазах… Любовь и боязнь сделать больно… В её… Полное доверие и уверенность в нем… - Я тебе верю, Пять. Я знаю, что ты не причинишь мне боли. Я тебя люблю. И всегда буду доверять. На его губах ласковая улыбка, что вселяет в девушку ещё больше уверенности. Она снова завлекает его в поцелуй, пока руки устроились на смуглой груди, очерчивая ноготками идеальный рельеф его тела. Крепкие мышцы плеч и грудины, не слишком выраженные, но весьма ощутимые кубики пресса. Во время поцелуев она не позволяла себе таких шалостей, прекрасно понимая, что Пятый начнёт возбуждаться. Но теперь можно… Теперь она готова вознаградить его за терпение. Вслед за кубиками, под подушечками пальцев, оказался шнурок от домашних темных штанов. Она быстро его развязывает, но закончить ей не дают. Пятый медленно стягивает с аккуратных плеч лямки лифчика, затем приспускает и кружевные чашечки, непрерывно глядя за реакцией девушки. Оливия громко вскрикивает и прикрывает глаза, когда его губы коснулись левого соска. Он то прикусывал набухшую бусинку, то нежно зализывал раны, создавая невероятный контраст безудержной страсти и нежной ласки. Вторую же зажал между фалангами длинных эстетичных пальцев. Дрожащие длинные ресницы снова распахнулись. Она запускает свои пальцы в его чёрные волосы, разлохмачивая аккуратную причёску. На её взгляд, он весь, от ног до головы, был ходячей эстетикой. Невероятно красивые черты лица, линия челюсти, скулы, густые смоляные волосы, тело. Он был идеалом. Как в своём молодом теле, так и во взрослом. Сейчас его физический возраст составлял двадцать восемь лет, а вот ментальный… - Ааааах!.... – она не заметила, как вцепилась в его волосы сильнее, когда он поддел ткань трусиков, намереваясь её снять. – П.. Пять… я… Он отстранился от паха и, опираясь на руки, завис над её лицом. Его дыхание сбитое, изумрудный глаза блестели страстью, по скуле к подбородку уже текла капелька пота. Она чувствовала его возбуждение, от чего думать становилось сложнее. Это ведь, по сути, её первый раз! Ну, добровольно… - Я аккуратнее. Или ты хочешь остановиться?... - Нет! Не… Не хочу! Прошу, продолжай… - девушка нетерпеливо заерзала, задевая лобком внушительный бугор в штанах. Пятый сжал зубы, касаясь губами впадинки пупка, а затем ниже и ниже, пока ткань не скользнула вниз по гладкой коже аккуратных, стройных ножек. Оливия уже не пытается сдержать крики, раскрывает губы и выпускает из глубин души звуки наслаждения. Пятый прикусывает комочек нервов. Его язык, слишком горячий, проникает внутрь, раздвигает половые губы, задевая все чувствительные точки, заставляя тело напрягаться до болезненных спазмов, а затем расслабляться в блаженной эйфории. - Пять… я хочу тебя… аааах…. Пожалуйста! Она слышит шебуршание, как он стягивает штаны вместе с нижним бельем, и затем привлекает к себе за шею, снова пряча толики затаившегося страха в поцелуе. - Не бойся… я не сделаю тебе больно. Обещаю. После её утвердительного кивка, он пристроился ближе и начал медленно входить, давая время привыкнуть к размеру. Оливия сцепила ноги за его спиной, и сама двинулись ближе, выбивая из его горла полурык, полустон, как и из самой себя. Он не двигался. Она видела, как он сжимал кулаки на простыни, обнажая пульсирующие жилы. Как обострились скулы от сильно сцепленных челюстей. Но он терпел. Ждал. Чтобы не сделать ей больно… - Мне не больно… продолжай. И не сдерживайся…. АХ!!!! – первый толчок отозвался лёгкой рябью перед глазами и головокружением. Она сильнее вцепилась в его плечи, выгнула спину навстречу и неосознанно поменяла угол проникновения. Пятый ускорился, подхватывая её под поясницу и, едва ли, не вдавливая в себя. Девушка кусала и целовала его шею, не уступая в количестве поставленных отметин. Рыжие кудряшки охватывали вспотевшие плечи и спину, чем только радовали изумрудные глаза. Он утыкается носом куда-то за её плечо, громко вдыхая её личный, ни с чем не сравнимый, аромат молочного шоколада. А по стройному телу пробежала новая волна из тысячи мурашек от его действий. Она громко стонала и шептала его имя ему на ухо, чем лишь ускоряла темп движений. Мышцы ныли в приятной истоме, предвещая крепкий и беспробудный сон. - Я… так долго этого ждал… Оливия… спасибо… - Пятый шепчет прямо в губы, а затем резко впивается в них, без прелюдий проникая глубже, обходя каждый миллиметр своим языком. Оливия отвечает, а затем резко замирает, посылая громкий, блаженный крик прямо в поцелуй. Пятый выпускает гортанный рык, чувствуя, как его обхватывают стенки влагалища. Она выгибается от сильного сокращения мышц. Прямо как от тока, только боли не было. Ей невероятно хорошо, лёгкая дрожь словно искрилась на кончиках пальцев. Блаженная усталость накрывает сразу после марафона физических упражнений. Мантия радости укрывает от проблем реальности и боли прошлого. Сейчас ей хорошо… Пятый аккуратно укладывается рядом, и Оливия кладет голову на его, специально выложенное для неё, плечо. Оба потные и уставшие, но такие счастливые… - Ви?... - Да? – отвечает она на тихий шепот мужа, чуть приподнимая голову. Пятый наклоняется ещё ниже, и произносит лишь для неё. Чтобы не слышал ни один пролетающий мимо комар, не одна шевелящаяся в углах тень. Лишь для неё… - Я люблю тебя…. - И я тебя люблю! – она, неожиданно для самой себя, получает новую порцию зарядки и перекидывает ногу через его бедро, усаживаясь на тазобедренную кость. Пятый обхватывает пальцами её тонкую талию и загадочно скалится. - Мне завтра на работу… - Мне слезть? – хитро щурится рыжеволосая, наклоняясь чуть ближе, ерзая на уже твёрдом органе мужчины. Тот резко принимает сидячее положение и, укладывая ладонь на спину жены, дёргает на себя, из-за чего вновь отвердевшие соски потерлись о его грудь. Касается ее шеи, мешая поцелуи с возбужденным шёпотом: - Только попробуй… - А что если попробую?... – она невинно хлопает глазками, держась за широкие плечи. - Тогда ты узнаешь, каким я бываю злым, Ви! – он берет её за бедра и резко насаживает на себя, ловя губами громкий стон, способный разбудить целую вселенную…