№8. Садриэль

      — А дальше? В честь чего они тебя впустят? — Сэм меряет Гадриэля раздраженным взглядом. Отказывается разбираться с тем, что раздражение продиктовано не только тем, что идея кажется нереализуемой, но и тем, что он тревожится за Гадриэля. Слишком явственно тревожится. Не многим меньше, чем за Кастиэля и даже Дина. Обдумывать это времени в любом случае нет. И это радует. Сэм продолжает мысль: — Если зам Метатрона явится с парнем с плаката «Разыскивается», это конец всему.       — Сэм, надо попытаться, — категорично возражает Кастиэль, открыто поддерживая Гадриэля. — У меня есть идея. Но мне нужно кое-что уточнить об ангельской скрижали. Я уверен, что видел нужную книгу где-то в библиотеке.       — Супер, — с досадой говорит Сэм, когда Кастиэль быстрым шагом покидает комнату.       Ощущения от ситуации противоречивые, мысли — одна другой страннее. Сэм с силой проводит рукой по лицу, гонит страх за Дина и слегка вздрагивает, когда Гадриэль вдруг подходит к нему. Останавливается совсем близко. Сэм поднимает подбородок. Не понимает до конца эмоции, которые одолевают. Напоминает себе, что времени об этом думать все еще нет. Внутри неприятно. Потому что это уже уловка. У них есть несколько минут, а может и больше, пока Кастиэль занят поиском информации. И их достаточно, чтобы что-то осмыслить. Сэм сжимает губы. Он не хочет задумываться. От честного признания себе становится легче. Только новые вопросы стремительно появляются в голове. Гадриэль смотрит на него. Невысоко поднимает руку. Словно хочет дотронуться. Опускает ее.       — Сэм, я… Я уже извинялся. Я понимаю, что мои слова не исправят мои поступки, — Гадриэль выглядит по-настоящему огорченным. — Я не знаю, получится ли у нас с Кастиэлем воплотить то, что мы задумали. Но если нет, я не хотел бы, чтобы мы с тобой расставались вот так.       — Расставались? — Сэм не знает, почему его цепляет именно эта формулировка. Не может удержаться от вопроса.       — Разве люди не называют расставанием момент, после которого они больше не видятся? — на лбу Гадриэля появляются морщины.       — Да, но… — Сэм переводит дух, быстро кивает головой. — Да, называют. Просто обычно это обозначение применимо к… близкому общению. Так говорят о друзьях или семье. О возлюбленных. Хотя, неважно. Вообще так можно сказать обо всех, кого что-то связывало.       — Нас с тобой связывало, — уверенно говорит Гадриэль. Продолжает смотреть в глаза. Сэм думает, что это худшая привычка ангелов.       — Слушай, Гадриэль, — спокойный тон дается нелегко. — Я рад, что в итоге ты оказался неплохим парнем. Играешь на нашей стороне. Пытаешься помочь исправить то, что натворил. Для меня важно, что ты совершил то, что совершил, не из жестокости, а потому что слепо верил Метатрону. Но наше с тобой прошлое, — Сэм вновь переводит дыхание. Напрягается, когда Гадриэль шагает к нему. Нарушает личное пространство. Зачем-то дышит. Даже слишком часто. Касается дыханием щеки. — Ладно. Что ты делаешь сейчас? — вопрос резкий.       — Сэм, я хотел бы тебе, — Гадриэль умолкает, хмурится, видимо, ищет слова, — объяснить. Ангелы очень… Нам чужда жизнь на Земле. Вероятно поэтому мы весьма проникаемся к людям, с которыми общаемся близко. Часто это те, кто выступает нашими сосудами. Но так бывает не всегда. Думаю, хороший пример отношение Кастиэля к твоему брату.       — Кас и Дин, они… да, — Сэм чувствует себя сбитым с толку. — Кас сам говорил как-то, что между ними более глубокая связь. Пусть это так, но зачем ты мне это все говоришь?       — Я имел возможность наблюдать за тобой, Сэм. Долгое время. Касаться твоей души. Учиться у тебя, — Гадриэль начинает говорить быстро. Сэм чувствует, как усиливается напряжение. Странных мыслей добавляется. Во рту сухо. — Я думал, что наше вынужденное взаимодействие оставило след только на мне. Но сегодня ты спас меня. После всего, что я натворил. Знаю, что ты делал это в первую очередь ради Дина. Не хотел, чтобы он стал убийцей. Я понимаю. Но ты хотел и защитить меня. Вы с Кастиэлем отправились меня искать после. Чтобы помочь мне.       — Гадриэль, ты раскаялся и предложил свою помощь нам, — Сэм хватается за очевидное объяснение. — Ты был прав, когда сказал, что мы тоже ошибались. Я верю в то, что людям надо давать второй шанс. То есть ты не человек, но это не имеет значения. Кто угодно заслуживает второй шанс, если осознал свои ошибки и раскаялся.       — И это все, Сэм? — в вопросе мерещится подтекст. Сэм понимает, что он не померещился, когда Гадриэль кладет руку ему на плечо. Несильно его сжимает. Предлагает: — Не думай. Попробуй просто почувствовать.       — Что я должен?.. — почти зло начинает вопрос Сэм. Не продолжает его. Потому что чувствует. И не желает врать Гадриэлю в глаза.       Мурашки уверенно завоевывают шею. Минуют чуть-чуть выпирающий седьмой шейный позвонок. Ползут вниз по спине. В солнечном сплетении покалывает. Сэм хочет верить, что это все страх. Но не может. Он не боится Гадриэля. Не боялся никогда. Он знает, что перекрыло покалывание в груди: маленький кусочек пустоты. Сэм сжимает губы в тонкую линию. Не хочет признавать, что он чувствовал это с того момента, как они нашли способ изгнать Гадриэля из его тела. Потерю. Не думать об этом было легко, пока Гадриэль был врагом. Но теперь он не враг. Сэм чувствует неловкость. Все это слишком странно даже для его жизни, в которой нет ничего нормального. Пытается думать о Дине, который где-то с клинком и Кроули. Пытается помнить о Кастиэле, который должен вернуться.       Гадриэль берет его за руку своей свободной рукой. Тянет вглубь комнаты. Сэм идет. Через пару шагов понимает, что должен сопротивляться. Вот только чему? Гадриэль не нападает. Смотрит странно. Ведет себя странно. Но угрозы Сэм не чувствует. В голову продолжают приходить разные мысли. Некоторые из них очевидное объяснение. Но Сэм не верит. Гадриэль ангел. Он занимает мужской сосуд. Он просто не может хотеть от него того самого. Сэм уверен в этом. До момента, когда Гадриэль заводит его за стену, которая ограждает полутемный угол комнаты. Сэм думает, что если Кастиэль вернется, их он не увидит. Шумно глотает слюну. Хочет отнять руку. Гадриэль не отпускает. Вновь сжимает его плечо, ладонь с которого убрал по пути. И продолжает смотреть в глаза.       — Если Метатрон раскроет меня, он найдет способ меня устранить. Как устранил всех, кто пытался перейти ему дорогу, — негромко говорит Гадриэль.       — Ты сам это предложил, — голос ниже, чем обычно. Сэм не хочет отвечать себе на вопрос почему. — Мы можем придумать другой план.       — Нет. Я не отступлю, Сэм, — Гадриэль быстро возражает. — У меня только есть просьба. Пусть я не имею на нее права. Но я должен попытаться. Разреши мне попрощаться с тобой так, как я желаю. Ты стал для меня очень особенным человеком, Сэм. Если меня не убьет Метатрон, то меня вновь ждет заключение. Я его заслужил. И я его приму. Но я хотел бы помнить во время него о тебе.       — Гадриэль, я не понимаю о чем ты говоришь, — это ложь. Сэм знает это. Потому что понимает все в тот момент, когда Гадриэль начинает гладить его ладонь и плечо. — Слушай, я… — шансы закончить фразу исчезают, когда Гадриэль его целует. Осторожно и невинно.       Сэм ищет неприятие. Знает, что оно должно быть. Просто должно. Потому что лояльно относиться к однополой любви и примерить ее на себя — это очень разные вещи. Но внутри только сильно щемит. До боли. И мысли гнать больше нет сил. Сэм закрывает глаза. И наконец-то признается себе во всем, что неудобно и пугает. Он слишком легко простил Гадриэля. За все. Воспользовался тем, что тот предложил им помощь, как отличным поводом. Даже Дин, с которым точно что-то не так, отреагировал правильнее. Бросился на врага. На того, кто обманул их. Убил Кевина. Поддерживал Метатрона. Внутри больно. Потому что Сэм знает, что не должен был прощать. Но иначе он не мог. Правда была в том, что к Гадриэлю тянуло. Даже если ни понять, ни принять эту правду Сэм не мог. Не знал как.       Взгляд Гадриэля чувствуется. На коже. Под ней. Он больше не целует. Касается по-прежнему только ладони и плеча. Сэм заставляет себя открыть глаза. Его встречает вопрос. Надо отказаться. Мягко или грубо — это даже не так важно. Надо провести границу. Объяснить, что это не для него. Вместо этого Сэм согласно кивает. Усмехается, когда думает, что так его мысли и поступки не расходились еще никогда. Но тяга усиливается. Потому что Гадриэль слишком близко. Мир поддергивается туманом. Он существует. Их ждут проблемы. Кастиэля и Гадриэля ждет, возможно, самоубийственная миссия. Его самого — поиски Дина. Но на несколько минут это становится неважным. От Гадриэля веет теплом, которого не хватает давно. Сэм отключает разум и целует Гадриэля, который смотрит с неверием и надеждой.       Это не иначе, чем с девушками. Мысль первая, и она удивляет. Покалывание расходится по всему телу. И это беспокоит. Отрицать, что это признак зарождающегося возбуждения, значит вновь врать себе. Сэм с сомнением думает, что Гадриэль не желал ничего, кроме поцелуя. Рука, которая оглаживает его грудь, заставляет усомниться в мысли еще сильнее. Сэм разрывает поцелуй. Трясет головой. Чувствует себя как под гипнозом, но и нет. Думает, как мягко все прекратить. Неожиданно понимает, что не хочет этого делать. А потом ненароком ловит взгляд Гадриэля. Видит в нем потребность, нежность и тягу. Благоговение и трепет. И это переворачивает все в груди и в голове. Сэм вдруг понимает, что будь Гадриэль девушкой, он бы не раздумывал ни секунды. Но проблема именно в том, что это не так.       Медленный вздох не успокаивает ощущения. Сэм думает. Он твердо уверен в том, что к мужчинам его не тянет. И так же твердо он уверен, что к Гадриэлю тянет. Здесь и сейчас игнорировать это уже не получается. Сэм прокручивает в голове киноленту событий прошлого заново. Вспоминает ощущение тепла глубоко внутри, за которое держался после больницы и позже. Ощущение защищенности, которое давало уверенность. Ощущение потери, которое пришло, когда схлынула первая злость на Гадриэля, Дина и их обман. Сейчас Гадриэль готов отступить. Сэм это видит. Как видит и то, что тот готов умереть. Готов уйти и не вернуться. Внутри взрывается желание дать повод для возвращения. Дать стимул жить. Дать надежду им обоим. Сэм перестает искать себе оправдания. И впечатывает Гадриэля в стену.       Ново все. Ощущать под руками не хрупкое тело с положенными изгибами, а твердый торс, широкие плечи и сильные руки. Вжиматься пахом в пах и ощущать такое же твердое возбуждение, каким успело стать его собственное. Чувствовать, как щеку чуть царапает прикосновением шершавая щека. Сэм паникует. Чуть-чуть. Он понятия не имеет, чего Гадриэль хотел на самом деле. Что ему может понравиться. Но взгляд зеленых глаз развеивает панику. В нем желание и восхищение, трепет и тяга. Обещание, что понравится все. Сэм переводит дыхание. Тщетно. Оно все равно остается неровным. Неверие, что он делает то, что делает, кружит голову. Гадриэль смелеет в поцелуях, которые становятся затяжными. Пробирается руками под его одежду. Гладит широкими ладонями спину и бока.       Сэм распахивает глаза, когда Гадриэль уверенно расстегивает его джинсы. Так, словно делает это каждый день. Разворачивает его и заставляет прижаться спиной к стене. Сэм сильно глотает слюну. Не верит, что сейчас произойдет то, что подсказывает логика. Гадриэль опускается на колени. В мозгу и в паху одновременно происходит взрыв. Сэм смотрит на то, как его возбужденный член скрывается во рту Гадриэля. Не может не смотреть. Думает, что он кончит только от того, что видит. До незнакомых реакций в теле возбуждает даже не то, что минет ему делает мужчина. Гадриэль ангел. И от этого понимания невозможно стыдно и горячо. Даже после того, как они убедились, что ангелы далеко небезгрешны, даже после того, как увидели их почти людьми, — после всего в голове все равно остался барьер. Существа другого, высшего порядка.       Сэм хватает ртом воздух. Тянет его носом. А его все равно мало. Ощущений так много, что они сметают все. Любые барьеры в том числе. И Гадриэль в мыслях становится наконец-то просто красивым парнем, который сейчас совершенно охрененно приходует ртом его член. То мягко и ласково, то сильно и требовательно. И где только мог научиться? Гадриэль сжимает ладонями его бедра. Сильно, до легкой боли и натяжения кожи. И это заводит еще сильнее. Сэм стонет. Забывается и толкается во влажную жаркую глубину рта Гадриэля. Тот берет его, кажется, еще глубже. Почти до основания. Перед глазами мутится. Ладони скользят по бедрам, останавливаются на ягодицах. Гадриэль впивается в них пальцами. Сэм тянет всхлип и сильно закусывает губу. Вроде помнит, что может вернуться Кастиэль.       Оргазм так близко и так желанен, что Сэм почти поддается. Толкается сильнее, желая его достичь. Останавливается, когда в голове появляется мысль, что это слишком эгоистично. Отстранить Гадриэля, взять его за плечи и потянуть вверх кажется Сэму самым сложным, что он делал в жизни. Логики в этом, конечно, нет. Но ситуация топит только в эмоциях. И противиться этому не хочется. Сэм смотрит в глаза Гадриэля. Читает в них непонимание, растерянность и даже опасение. Склоняет голову и оставляет несколько чувственных поцелуев на шее. Гадриэль дергается. Вжимается в него всем телом. Льнет к нему так просящее и искренне, что голова кружится сильнее, чем раньше. Сэм проникает руками под футболку Гадриэля. Гладит его спину. Не может вспомнить, куда и когда они потеряли его куртку.       — Сэм, — жалобно будто зовет Гадриэль. — Я… Тебе не понравилось? Я хотел, думал… Это мое прощание.       — Да черта с два, — возражает Сэм, думая и о том, что не собирается оставаться безучастным, и о том, что не собирается прощаться.       Расстегнуть чужие джинсы не так сложно, как заставить себя недрогнувшими руками спустить их до колен вместе с трусами. Сэм разворачивает Гадриэля. Снова впечатывает его спиной в стену. Сейчас немного мягче. Затевает долгий и чувственный поцелуй. Не считается с тем, что ему все больше не хватает воздуха, который он усердно тянет носом. Продолжает целовать, желая заставить потерять голову. Как потерял от запретной и случившейся нежданно близости он сам. Вжимается своим телом в тело Гадриэля. Плотно. Так, чтобы контуры максимально совпадали. Двигает бедрами, позволяя каменно-напряженным членам соприкасаться, тереться друг о друга. Гадриэль звучно и сочно стонет. Сэм радуется, что поцелуй сильно глушит звук. Где-то там все еще может появиться в любой момент Кастиэль.       Опускает одну руку. Вслепую находит оба члена. Сжимает их пальцами. Кольцо слишком плотное. И от этого ощущения умножаются вдвое. Гадриэль смотрит на него широко раскрытыми глазами. Хватает воздух приоткрытыми влажными губами, которые Сэм нехотя оставляет на время в покое. Хаотично толкается в его руку, сбивая ритм скольжения. Сэм надавливает предплечьем свободной руки на грудь Гадриэля, ограничивая ему возможность двигаться. Чувствует гордость, когда Гадриэль беспомощно жмется к нему еще сильнее. Пытается целовать его шею, но в итоге заставляет кожу вибрировать от издаваемых стонов. Сэм сдается своему желанию. Дрочит им сильнее и быстрее. Прикусывает плечо Гадриэля, когда оргазм накрывает резко и ярко. Как бесконечная вспышка.       Низкий стон Гадриэля проникает не под кожу. Сразу в кровь. Как желанный яд. Усиливает экстаз. Не дает протрезветь разуму. Сэм разжимает зубы и упирается в плечо Гадриэля лбом. Ему хорошо. Настолько, что даже о делах и проблемах получается вспомнить не сразу. В глазах еще мутно, когда Сэм слышит шаги. Смотрит Гадриэлю в глаза. А через секунду они синхронно натягивают белье и джинсы. Пытаются оправить футболки. Сэм прочесывает волосы. От понимания, что их вот-вот застукают на месте преступления, пробивает нервный смех. Сэм осторожно выглядывает из-за стены. Кастиэль еще не в помещении. Остановился в соседней комнате, читая что-то в раскрытой книге. Сэм понимает, что несколько секунд у него еще есть. Прижимает Гадриэля к стене.       — Разве нам не надо идти? — тот смотрит удивленно. Быстро говорит: — Это было прекрасно, Сэм. Я хотел бы… Но там Кастиэль.       — Ты вернешься, — Сэм режет слова. Исключает шанс возразить. Старается передать взглядом надежду. — Мне все равно, что я не имею права просить. Я даже не знаю, что мы будем делать с тем, что случилось. Но мы что-нибудь придумаем. Только вернись, Гадриэль. Вернись ко мне, что бы ни произошло.       — Я… Я сделаю для этого все, — ответ тихий, но со второй попытки в нем стальное намерение. Сэм вздыхает свободнее. Это уже немало.       — Сэм? Гадриэль? — немного растерянно зовет Кастиэль. Сэм на миг касается губ Гадриэля своими и выходит первым. Прочесывает волосы снова. Жест привычный и вряд ли насторожит Кастиэля. Тот немного хмурится. — У вас все в порядке?       — Да, все отлично, Кас, — уверенно отвечает Сэм. Бросает короткий взгляд на Гадриэля. Тот напряжен, но держится хорошо. Выглядит как обычно. Это успокаивает и позволяет немного расслабиться. — Мы решили глянуть книги там, — Сэм машет рукой на угол. Предлог удобный, поскольку там стоит книжный шкаф. — Но о скрижалях в них ничего, — это не ложь. Каждая из книг пересмотрена давно. И в своих словах Сэм уверен. — А ты что-нибудь нашел?       — Да. Я уверен, что знаю, как связь Метатрона со скрижалью разорвать. Но для начала нам нужно проникнуть в его кабинет.       — Думаю, нам не стоит тянуть. Мы можем ехать сейчас, — Гадриэль смотрит на Кастиэля с вопросом. Тот кивает. Идет к выходу.       — Гадриэль, — окликает Сэм, когда тот нагоняет Кастиэля. Внутри селится тревога. Толкает напомнить: — Ты мне пообещал.       — Я вернусь, — Гадриэль поворачивает голову, смотрит в глаза. На этот раз его фраза звучит полноценным обещанием. И Сэм верит. Кивает. Сосредотачивается на размышлении о том, откуда начать поиски Дина. Но отвлекается и невольно улыбается, когда Гадриэль уже на выходе тихо добавляет: — К тебе я вернусь, Сэм.