Внемли, внемли - придет Довакин...

Когда воцарятся беспорядки в восьми частях света,

Когда Медная Башня пойдет и время преобразится,

Когда триблагие падут, и Красная Башня содрогнётся,

Когда Драконорожденный государь утратит свой престол, и Белая Башня падет,

Когда на Снежную Башню придут раскол, бесцарствие и кровопролитие,

Проснется Пожиратель Мира, и Колесо повернётся на Последнем Драконорожденном…

— Пророчество о Драконорожденном

      …Скайрим…       Таким именем все нарекают родину нордов. Самая северная провинция Тамриэля, наиболее известная своим суровым климатом и вечными снегами у самой границы с Морем Призраков, медленно перетекающей дальше в обширный Падомайский океан. Да, такая репутация сложилась уже давно и не без причин. Всё это в Скайриме действительно было, ну а те, кто в это не верил, могли без проблем приехать и увидеть собственными глазами. Многое отпугивало людей от этой провинции. К примеру, можно вспомнить о «гостеприимности» нордов к другим расам, потому и желающих здесь жить, кроме самого светловолосого народа, весьма мало.       Впрочем, не отменяло это того факта, что провинция оставалась по-своему уникальной. В ней присутствовало собственное очарование. Высокие горы, верхушки которых устремлялись к самим небесам и были покрыты нетающим снегом. Пронзающий холод, способный иногда даже сквозь одежду и тепло очага продрогнуть тебя до самих костей. Густые леса, в которых можно легко затеряться. Широкие равнины, чьи горизонты уходили далеко вперёд. И это ведь только малая его часть. Часть, видная каждому её жителю. Находилось мало тех храбрецов, что видели её скрытую, большую часть. Ещё меньше, тех, кто смог о ней рассказать.       Да и, по правде говоря, смысла в словах тех, кто смог, находилось относительно немного. Какими бы красивыми словами они не говорили или писали в своих книгах… Как бы не восхваляли в своих одах барды… ощутить по-настоящему возможно лишь одним способом… увидеть эту скрытую часть самому.       Немало и Старое Королевство, так в народе иногда именовали северную провинцию, пережило событий за свою историю. Время, когда Скайрим находился в особенно шатком и плавучем состоянии, приходилось на 200-210 годы 4 эры. За эти, казались бы, жалкие десять лет произошло многое. Гражданская война между Империей и мятежниками Братьями Бури, с поражением последних. Незримая простым жителям война между орденом охотников на вампиров Стражей Рассвета и древним вампирским кланом Волкихар. Ну и наконец, наверное, самое главное и страшное событие, коснувшееся уже всех, — это приход Алдуина — Пожирателя Миров, первенца Акатоша, описываемого ещё в древних нордских мифах как яростную огненную бурю, разрушившую прошлый мир, чтобы начался новый. Именно на долю Скайрима пришло его возвращение в Нирн…       …Но и вместе с ним, как предсказывалось в Древних свитках, пришел тот единственный, кто мог победить его. Последний из рода Драконорожденных — людей, в чьих жилах текла кровь драконов. Он был известен в Скайриме, да и в принципе во всём Тамриэле, как Довакин, что с драконьего языка, буквально переводилось как «Драконорожденный». Великий герой, спасший не только Скайрим, но и весь мир от зла, в виде ужасного Пожирателя Миров. Благородный муж, что всегда был готов прийти на помощь к нуждающимся и защитить беззащитных. Искусный воин, чье владение мечом, как и прочими видами оружия, не могло сравниться ни с чьем-либо другим. Могущественный маг, которому только единицы могли противостоять по мощи и в познаниях в тайном искусстве. И это только малая часть его достижений! Предвестник Соратников, Архимаг Коллегии Винтерхолда, победитель Темного Братства и Гильдии Воров, великий драконоборец! И этот человек… однажды исчез.       Да, просто исчез. Без единого следа и намека на то, куда его дорога приключений повела на этот раз. Исчез так, словно его и не было никогда. Некоторые посчитали, что он погиб, как бы абсурдно это ни звучало. Кто-то думал, что тот направился в далекое путешествие, из которого не возвращается уже больше десятилетия. Другие же говорили, что сами Боги решили его забрать, как и других, подобных ему… но все они не правы.       Только малое количество знало настоящую истину. Последний Драконорожденный никуда не делся. Взять и пропасть, он бы никогда не смог. Он оставался и остается всегда рядом… в конце концов…

…Судьба не отпускает своих героев так просто…

Тирдас. 21-е Вечерней звезды. 4Э 237.

      Винтерхолд — одно из девяти владений в Скайриме, имело весьма разнообразный рельеф. Безжизненные берега, омываемые водами Моря Призраков, на западе. Протяженные на много километров хребты, разделяющие центральную часть холда от остальных неким ограждением, имеющим несколько трещин, через которые могли пройти храбрые путники. Огромный ледник, то, что являлось как раз-таки и центром некогда самого известного владения среди жителей Скайрима, чередовался высокими плато и глубокими ущельями, от чего передвигаться там было крайне опасно из-за банального риска свалиться куда-то вниз и никогда не выбраться, если не повезет разбиться насмерть сразу же.       Сама столица располагалась на северо-востоке владения, на большом замороженном вечным льдом плато, чье основание внизу вдавалось в Море Призраков. Временами, когда стихия начинала неустанно свирепеть, огромные волны по несколько метров в высоту разбивались, пытаясь разрушить и унести с собой оставшуюся целую часть, как некогда уже сделала это. «Великий Обвал» — так окрестили событие, когда большая часть города ушла в воды вместе со скальным массивом.       Как выяснилось, большая часть владения не предназначена для комфортных путешествий. Единственный тракт, ведущий непосредственно в столицу, проходил по подножиям гор. Через него шли все путешественники и караваны, от чего иногда бывали случаи нападения бандитов, но их старались пресекать на корню. Большая часть людей шла, в основном, с целью вступить в Коллегию Винтерхолда. Между прочим, единственное место во всем Скайриме, где обучали искусству магии. Норды, в связи с их культурой и большими стереотипами о магии, мол, она только для «эльфийских слабаков», не обучались даже её основам, соответственно и относились к магам весьма… неоднозначно. Потому для новичков и желающих, Коллегия была подобно оазису в бескрайней пустыне под палящим солнцем.       Сейчас Винтерхолд вполне процветает. Может, не так сильно, как тогда, когда он являлся столицей всего Скайрима, но это и неважно. Город жил и потихоньку развивался. Уж всяко лучше, чем медленно загнивать, как было лет тридцать тому назад, в период Гражданской Войны.       Тогда, город представлял из себя жалкое зрелище. Осталась целой лишь одна главная улица вместе с парой домов, большую часть которых потом бросили ушедшие в поисках лучшей жизни жители. Из примечательного в городе в те времена оставались трактир «Замерзший очаг», дом самого ярла, да небольшой магазин «Товары Бирны». Даже казарм стражи не имелось — её унесло, как и многих других, кровожадное море. Тогда Винтерхолд даже деревней назвать представлялось сложновато. Единственное, что, наверное, удерживало владение до окончательного распада — это Коллегия. Весьма иронично, ибо отношение у неё с жителями вышло, мягко говоря, скверное. Все думали, что причиной «Великого Обвала» был неудачный эксперимент волшебников. Те, в свою очередь, всячески это отрицали. Правды, увы, уже не узнать, да и надо оно ли, если город всё-таки выжил? Разжигать давно потухшее пламя конфликта никому уже не хотелось. Да и смысл отсутствовал у такой затеи.       Столица Винтерхолда на карте выглядела гораздо длиннее, чем тридцать лет назад. Ярлы после, ради безопасности и недопущения повторения катастрофы, решили строить исключительно подле тракта. Это самая крепкая часть плато и его, по прогнозам, Море Призраков не сможет разрушить, какие бы длительные и мощные шторма не проходили в водах. Город теперь выглядел, как змея, ползающая по заснеженной земле. Вокруг него даже возвели каменную стену, окружавшую столицу с трёх сторон: у дороги, прямо после моста в Коллегию, ведущий к берегу; со стороны плато; и лицом к тракту. Со стороны гор не построили: кому придет в голову лазать по горам, чтобы в город проникнуть?       Проходов в столицы было только два. Основной, в виде арки, построенный прямо на тракте. В основном, через него все и проходили. Также присутствовал дополнительный со стороны гор, там располагалось небольшое ущелье, ведущее прямо к задней стене дома ярла. На его защиту предпочли много не тратиться, ибо мало кто живой оттуда приходил, только порой местное зверье, потому просто выстроили высокое деревянное ограждение с воротами. Основной вход воротами обделили. Единственной мерой защиты от всякой нечисти и отбросов оставались стражники.       У основного входа стояло двое хранителей правопорядка. Одеты они были весьма типично для северных городов холодной провинции. Утепленный кожаный чешуйчатый доспех, под который надевалась кольчуга для дополнительной защиты. Для распознавания, какому владению принадлежит стражник, поверх брони находилась ткань с соответствующим цветом, в случае Винтерхолда, серебряного. Для того чтобы не замерзнуть, у них надеты пара плотных меховых перчаток и сапог. И самый главный признак, по которому можно сразу понять, что перед тобой стоял именно страж порядка — полусферический каркасный закрытый шлем из железа, с маленьким шипом, направленный строго вверх, на тулье.       Один из них, прислонившись спиной к холодной стене, громко зевнул и невольно прикрылся рукой, но сразу её отпрянул, потряхивая головой, вспомнив о своем надетом закрытом шлеме. Находиться на ногах, когда вокруг тебя бушует снежная буря, весьма неприятно и порядком от этого начинаешь уставать. Как же ему хотелось сказать заветные: «Пост сдал» и пойти выпить бутылку родного меда в трактире. Но до этого момента ещё стоять несколько часов. А тут целая минута растягивается в целую вечность!       Стражник уставшими глазами кинул взгляд на стоящего рядом напарника. Тот, в отличии от него, выглядел гораздо бодрее, даже спину держал ровно, как по уставу. Выделывается, тут и говорить было нечего. Какой смысл в этом, если никого, кроме их самих, нет? Все жители сидят по своим домам, пьяницы, как всегда, просиживают и пропивают свои последние деньги в таверне, а потенциальные путешественники, которые и могли в этот момент идти по дороге, сидят в укрытии, ибо гулять в непогоду — та ещё затея.       — Эй, после смены, выпьем в «Замерзшем очаге»? — спросил стражник у своего напарника.       Он помолчал первое время, видимо обдумывая предложение, и уже потом дал свой ответ:       — Конечно.       Вот и поговорили. А о чем ещё можно разговаривать? Тоска стояла смертная. Оба стражника, пусть и внешне выражая по-разному, были уставшие и хотели хоть чего-то, что могло разнообразить скучную смену. Какой-нибудь разбойничий налет, к примеру. Но это, конечно, только простые мысли. Вряд ли это произойдет, бандиты тоже не дураки: не осмелятся в такую свирепую бурю нападать, хотя и возможность в теории хорошая.       Только стражник прикрыл свои глаза, желая расслабиться и как-нибудь вздремнуть, дабы промотать время, как вдруг на зло произошло следующее.       — Эй, там человек на дороге, — вдруг послышалось от его напарника.       Стражник распахнул глаза и зыркнул на него.       — Ты что, успел выпить перед сменой? Какой, по-твоему, дурак будет в такую бурю идти?       На все обвинения, он не обратил внимания и спокойно сказал:       — Ты сначала сам посмотри, а уже потом говори, где я успел выпить.       Стражник, пусть и считал слова своего напарника пьяным бредом, всё-таки посмотрел на дорогу. Его брови вздыбили. Он не врал. По заснеженной дороге действительно шла одинокая человеческая фигура. Из-за бури было сложно разглядеть, мужчина ли это или женщина. Но факт того, что кто-то действительно шел, заставил обоих стражников встрепенуться. Один из них наконец отслонился от стенки и, на всякий случай, потянулся к мечу, чтобы удостовериться в его наличии. Ощутив на родном месте рукоять, он выпрямил спину и скрестил руки на груди, сразу став выглядеть намного внушительнее.       Фигура же тем временем подходила всё ближе и ближе. По мере того, как она становилась четче, стражники всё больше убеждались, что к ним шел именно мужчина. Незнакомец уже подошел к воротам, как его остановили.       — Ты кто? — грозно спросил стражник.       — Просто путешественник.       Голос незнакомого мужчины был тих, но при этом каждое его слово слышалось четко и ясно. Он звучал глубоко, низко, с легкими нотками рычания. Даже несмотря на то, что говорил незнакомец шепотом, это всё равно улавливалось. Появлялось закономерное ощущение, будто следует ему им только рявкнуть, как все тут же замолчат в страхе. По большей части, тон неизвестного звучал равнодушно, даже в некотором роде безэмоционально.       Говор незнакомца также сразу давал понять, что тот точно родом не из Скайрима. У жителей холодной провинции было характерное особое произношение, с выделением некоторых букв в словах, что отлично слышалось. У незнакомца такой манеры не присутствовало.       — Просто путешественник? — с сомнением протянул страж порядка, отходя на один шаг, дабы оглядеть пришлого.       Впрочем, слова о путешественнике казались какой-то правдой, при его виде. Лицо незнакомца было скрыто глубоким черным капюшоном, закрывавший даже глаза, от чего назревал вопрос, как он вообще мог видеть, и простой маской, тщательно скрывшую всю нижнюю часть до самого носа. Он носил поношенную, потрепанную практически везде, коричневую куртку. Поверх неё расположилась черная, в некоторых местах чуть светлая уже от своей старости, манишка, длиной своих краев покрывавшая почти всё плечо, с порванным плащом, колышущимся на ветру позади. Через его правое плечо перекидывался узкий пояс, на котором был закреплен небольшой кошель. Правая его рука покрывалась длинной, практически во весь локоть, плотной кожаной перчаткой без пальцев, а левая простой из железа. Штаны, затянутые тугим темным ремнем, сделаны из простой ткани и тоже выглядели потрепанными, как и куртка. В противовес им, сапоги оказались из крепкой кожи и, по их виду, с уверенностью можно сказать, что они могут пережить несколько долговременных походов, а если регулярно следить за ними, так вообще — до конца жизни прослужат верной службой.       И хотя действительно можно немного согласиться, что незнакомец походил на путешественника, но стражник с таким же успехом мог и без проблем обозвать его бродягой. Конечно, перчатки и сапоги определенно не выглядели, как-то, что носили нищие, но и нельзя сказать, что благодаря ним общий вид незнакомца улучшался. Одно радовало: от него хотя бы не несло помоями. А то б скорее всего нервы бы у стража порядка окончательно сдали. А они уже и так на пределе.       Единственная вещь, которая действительно позволяла назвать незнакомца путешественником, так это меч. Он его придерживал за голое лезвие острием вниз левой рукой. Видимо пояс для того, чтобы его закрепить у него отсутствовал, как и ножны. Материал клинка стражник так и не понял, спасибо всё ещё свирепствующей буре, но, учитывая общий «недорогой» внешний вид незнакомца, то скорее всего, это железо, в лучшем случае, сталь. Из особенности, навершие рукояти было выполнено в виде ровного кольца, да и на этом всё.       — Ну… да… на путешественника смахиваешь, — подытожил стражник, пытаясь вглядеться в лицо незнакомца под лицом. — Что привело в Винтерхолд?       — Давно не был в городе. Хотелось бы посмотреть, как он изменился, — рассказал незнакомец.       — Насколько давно? Могу тебе сказать, что поменялось. И в город, знаешь ли, необязательно заходить…       То ли был это намек на то, что ему здесь не рады, то ли это была усмешка от стражника, но незнакомец невозмутимо ответил:       — Спасибо, но я предпочитаю изучать всё своими глазами.       Стражник решил больше не донимать путешественника, так как, похоже, тот, к сожалению для него, чист. Однако, по уставу ему нужно спросить об ещё одной вещи.       — Имя? — спросил он напоследок.       — Тайбер.       На лице стражника расцвела улыбка.       — Не Септим, случаем?       И слегка посмеялся. Рядом стоящий напарник легко усмехнулся.       — Нет, не Септим, — равнодушно проговорил незнакомец, видимо не оценив шутки.       Отсмеявшись, стражник продолжил:       — Ладно, Тайбер не Септим, можешь проходить. Но учти. Если уж чего-то наворотишь — отправишься в Холодную почивать. Усек?       Тайбер кивнул.       — Усек.       — Славно. Ладно, больше не задерживаю…       Стражник небрежно отошел от дороги, пропуская Тайбера во внутрь. Путешественник молча прошел через арку. Стражи порядка первые пару секунд глядели ему в след, желая найти и зацепить подозрительное на незнакомце, но все-таки затем отвернулись, не достигнув какого-то успеха. Тот, что его расспрашивал, тяжело вздохнул.       — Да уж… странный тип. Кому вообще придет в голову называть своего ребенка — Тайбер?! — удивленно спросил стражник, всплеснув руками.       — Говоришь так, словно ни разу в своей жизни не видел Тайберов, — как-то хмуро подметил его напарник.       Стражник заметил странное настроение у него.       — Чего такой хмурый? — обеспокоенно спросил он.       — Да вот думаю… слукавил он, сказав, что «просто путешественник».       — То есть? — продолжал недоумевать стражник.       — Не заметил? Его походка… напряженная, будто как… он откуда угодно выжидает удар, но при этом сам абсолютно невозмутим и хладнокровен. Такое, как я слышал, у тех, кто часто сражается, мол, настолько привыкают, что тело уже на уровне рефлексов ожидает атаки, пока разум спокоен…       Слушая своего напарника, стражник ненароком оглянулся, чтобы рассмотреть странного путешественника, но его темную фигуру уже скрыла буря. Прислонившись к холодной стенке, он хмыкнул, отвечая:       — Может быть, да в Скайриме по-другому и не выходит, если так подумать. Только ослабишь свою бдительность, как окажешься в плену у бандитов либо в пасти какой-то неведомой твари… — и дрогнул всем своим телом, невольно вспоминая о своих похождениях.       — Хм… может ты и прав, — лишь произнес его напарник.       На этом их разговор и окончился.       Тем временем, Тайбер, как он себя назвал стражникам, спокойно, легким шагом плелся по единственной дороге, вдоль которой проходила столица Винтерхолда. Его взгляд из-под капюшона наполнялся странным удивлением, даже неким неверием к тому, что он сейчас видел. Он не наврал стражникам, что был в городе давно. Настолько давно, что там, где он сейчас ходил, где сейчас стояли жилые дома, раньше шла просто мертвая ледяная пустошь. Очень необычное чувство. Не сказать, что оно негативное. Просто заставлял его душу странно трепетать.       Также, стоило признать, слегка удивило его и остановка стражников возле входа в город. Раньше, как он помнил, редко кто его задерживал, чтобы задать пару вопросов. Обычно пропускали молча. Хотя, как думал сам Тайбер, это даже хорошо. Если такая практика проходит в каждом владении, то ещё лучше. Меньше всякого отребья будет бродить по улицам, угрожая жизням мирных граждан.       Путешественник невольно задумался. Если бы его посчитали как раз-таки таким отребьем, то ему пришлось на незаконных основаниях проникать в город. Не потому, что он задумал нечто плохое, совсем нет. На самом деле, Тайбер всё же скрыл от стражей порядка много вещей. Одна из этих вещей — его истинная цель прибытия в Винтерхолд. Помимо действительно искреннего желания поностальгировать, ему нужно посетить одного человека по кое-какому делу. Весьма важного для него человека. Его друга и некогда наставника. Не виделись они уже давненько, десять лет уж точно, может, даже больше. В душе Тайбера из-за этого факта неприятно зудело чувство… некого волнения. Он гадал, как отреагирует его друг на такую долгую разлуку? Разозлится? Обрадуется? Разочаруется? Эмоции людей непредсказуемы, он не мог предсказать даже возможную реакцию… и это его волновало. Его, человека, пережившего немало всего.       Тайбер вдруг остановился. Он с легкой неуверенностью глянул вправо и увидел небольшой деревянный домик с соломенной крышей и крыльцом, покрытым полностью плотным снегом. Похоже, за время бури успело навалить, ибо вряд ли хозяева решились оставить всё в таком не сильно презентабельном виде. Это, очевидно, вредило бы бизнесу, без учета того, что это был единственный трактир на целый город. Возле входной лестницы стоял невысокий столб, на котором висела вывеска. Она сильно колыхалась от ревущего ветра и прочитать что-то на ней становилось сложноватой задачей. Тайбер подошел, рукой взялся за неё и посмотрел на написанные в ней слова.

Замерзший Очаг

      На его устах, буквально на несколько мгновений отразилась легкая улыбка. Хотя, если так подумать, чему тут радоваться? Ну, по крайней мере, не пьянице? Но Тайберу всё равно было слегка радостно на душе. Что-то всё-таки осталось с тех времен в городе. Ему-то уже казалось, что всё изменилось — заменилось новым.       Он глянул на входную дверь таверны. В его голову тайком закрались навязчивые мысли. И это не мысли о бутылке мёда…       «А возможно ли…» — но Тайбер осекся и потряс головой, отворачиваясь к дороге. Нет, всех кого он знал, уже там не было давным-давно. Время беспощадно забрало всех. Ему не имеет смысла туда идти: только зря просидит.       Мужчина дальше пошел по дороге. Если ему не изменяла память, скоро он уже дойдет до «дома» своего друга. Правда, как он сам ещё лично помнил, просто так его могут и не впустить. Впрочем, если это даже и произойдет, Тайбер оповестит официально о своем прибытии. Ему, конечно, не хотелось раскрываться, ибо в последствии у многих возникнет уйма вопросов, как к нему, так к его другу. Он желал избежать такого «удовольствия», но если по-другому не выйдет, то это мелочь, по сравнению с тем, для чего ему нужно сюда прийти.       Тайбер, чувствуя затылком пристальный взгляд проходившего рядом стражника, дошел до подножия каменного моста. Он по нему начал подниматься, ощущая под ногами, как плитка даже не подмерзла, что являлось, конечно, дело рук магии. Оказавшись на ровной поверхности, путешественник приостановился. Странно. Он точно помнил, всех пришедших приветствовала одна его старая знакомая. Однако, глянув назад, на бурю и слушая могучий рев ветра, всё стало разом понятно. Видимо официальный прием пока что закрыт. Что ж, Тайбер, хотя может это и прозвучит как хвастовство, являлся особенным гостем. Его впустят, так или иначе.       Он направился вперёд. Уже мало кому оставалось секретом, Тайбер направлялся в Коллегию Винтерхолда. Каменный мост — единственный возможный способ пройти к ней. После Великого Обвала, здание Коллегии неестественным образом продолжило стоять уже на скале-останце, который, даже невооруженным взглядом, выглядел настолько шатким, что в любой момент мог обвалиться. Но вот. Коллегия до сих пор продолжала стоять. Такой неожиданный исход лишь когда-то подпитывал недоверие жителей к непричастности магов. И ладно бы, даже если Коллегия осталось целой, просто ей крупно повезло, такое тоже бывает. Но даже мост, ведущий в неё, не обвалился.       Каменный мост в Коллегию оказался перекинут через огромную пропасть, возникший в результате обвала. Раньше он мощными опорами держался на земле, но сейчас, он как будто повис в воздухе. Зрелище, конечно, неописуемое и оставляло неизгладимые впечатления, но для тех несчастных, кто потерял всё во время тех печальных событий, это лишь стало дополнительным поводом обвинять магов в разрушении Винтерхолда. На самом деле, весьма резонно. Все факты удобно выстроились против Коллегии.       Тайбер, уже дошедший до середины моста, задумчиво выдохнул. Люди… им всегда свойственно желание находить только виновных. Но в этот раз, их гнев смотрелся вполне обоснованным, как сам думал путешественник. Винить их за это было сложно.       Мужчина уже по старой привычке полукруговыми движениями обходил стороной кое-где каменную плитку. Раньше на тех местах находились небольшие проломы, из-за которых можно было запросто свалиться в бездну под ногами. Хорошо, что всё-таки маги подсуетились и их залатали. Кто знает, сколько неосторожных могли погибнуть из-за банальной невнимательности. Тайбер, продолжая идти, иногда на мгновение останавливался перед фокусными точками магической энергии, которые, при его приближении, загорались и из них вытекал луч темно-синего цвета к небосводу. Эти сооружения, чем-то напоминавшие по виду каменный колодец, концентрировали вокруг себя магию. Нужно это для того, чтобы магам было легче контактировать с её царством и, соответственно, чтобы её легче контролировать.       Он подошел и остановился. Вся Коллегия предстала перед ним в своем величии. С виду, она напоминала настоящую каменную крепость с двумя равными с основными стенами по высоте башнями по бокам, и одной чуть позади, гордо и смело возвышающаяся над всей Коллегией высоко к небу, в которой витраж из синего стекла сделан в виде глаза с пятью концами, заостряющимся под конец, словно у звезд. Он как будто следил за окрестностями, со скукотой наблюдая за ежедневной рутиной учеников и самих магов-учителей тоже. Этот глаз как раз-таки являлся символом самой Коллегии.       Тайбер посмотрел вперед. Пред ним находились решетчатые металлические ворота с тем самым глазом посередине, который, как казалось, смотрел прямо на него, выпрашивая причину своего прибытия. Он подошел поближе, и они вдруг сверкнули магическо-синим цветом, но сразу же мигом потухли. Ворота протяжно мерзко заскрипели и открылись, давая возможность войти в Коллегию. Уста Тайбера под маской дрогнули в легкой улыбке. Значит, его всё ещё помнили. Он прошел дальше и, как только его нога переступила порог, ворота уже гораздо быстрее, видимо разогревшись от первого открытия, закрылись.       Он оказался во внутреннем дворе Коллегии. Само оно было исполнено в форме круга, по краям вымощенной ровной каменной плиткой. Над ними нависала идущая таким же направлением мост тоже из плитки, у которой в качестве опоры выступали пилястры, каждая отделенная высоким проемом, от чего они выстраивались в виде каких-то арок. Впереди, в самом центре двора, виднелась ещё одна фокусная точка магической энергии, только гораздо больше по размеру чем те на мосту. Над ней властно нависала каменная статуя Шалидора — основателя Коллегии Винтерхолда, входящего в число самых могущественных магов за всю историю Нирна. На статуе он был представлен как мужчина маг в свободном балахоне с капюшоном. Довольно просто, впрочем, большего наверное и не требовалось.       Из внутреннего двора можно было пройти в три зала. Первый — Зал стихий. Основное место в Коллегии, где обычно мастера-волшебники обучали учеников магии, там же располагались покои архимага и самая крупная библиотека во всем Скайриме — Арканеум. В него можно пройти, просто идя вперёд. Второй — Зал достижений. Он находился в левой башне и предназначался по большей мере для проживания учеников Коллегии и одного мастера-волшебника, отвечавшего за их присмотром. Третий — Зал поддержки. Он находился уже в правой башне и сугубо в нём проживали другие мастера-волшебники.       Тайбер мог просто пойти и бродить по Коллегии в поисках друга, но это бессмысленно. Путешественник выдвинул правую ладонь немного вперёд и в ней собрались голубовато-белые дымчатые по своей структуре потоки. Он проводил взглядом по плитке. На ней обычному человеку сейчас ничего не было видно. Однако, только знающие могли понимать, что именно делал Тайбер. Он использовал «Ясновидение» — заклинание школы Иллюзии уровня новичка, позволявшее определить путь до своей цели, посредством создания голубовато-дымчатой дорожки, ведшей к ней. Тайбер, поняв куда ему нужно дальше идти, убрал ладонь.       Путешественник направился в сторону зала стихий. Пройдя мимо статуи Шалидора, он пришел к железным дверям. По бокам у них стояли каменные колодцы, стойко рассеивающие тьму снежной бури, с помощью магического света. Тайбер взялся за деревянную ручку, выполненную в форме кольца, и, не напрягаясь, потянул за неё. Дверь пыталась сопротивляться, так казалось из-за её громкого скрежета, но силы у путешественника вполне хватало, чтобы она сдалась и открылась. Он зашел внутрь и прикрыл за собой.       Всем телом он ощутил, как его обволокло тепло. Тайбер выдохнул, отворачиваясь от дверей. С головы до пят он оказался покрыт плотным снегом. Ему это не понравилось, потому решил от него избавиться. Мужчина плавно взмахнул рукой и снег магическим образом отлип от его одежды, красиво взлетая в воздух в форме идеальных снежинок, после чего они все растворились, будто их и никогда не было. Весьма простой магический трюк, зато сколько экономил времени! Поправив чуть спадший из-за заклинания капюшон, Тайбер огляделся.       Путешественник находился в небольшой прихожей, освещаемый лишь четырьмя напольными канделябрами из козьих рогов. Впереди него стояла решетчатая дверь, походившая на ту, которую он видел у входа во внутренний двор Коллегии. Она вела непосредственно в главный зал, где учителя объясняли непутевым ученикам основы магии и её безопасного использования. По бокам прихожей были двери. Дверь слева от Тайбера вела в покои архимага, справа — в Арканеум.       Прежде чем войти к архимагу, Тайбер прошел к решетчатой двери и, встав у стенки, решил понаблюдать. Несмотря на всю жестокость погоды, учителя невозмутимо обучали учеников, в свою очередь, с интересом их слушавших. Мужчина взглядом пытался зацепить хоть какие-то знакомые лица, но не смог. Одни незнакомцы, да и только. Это его немного расстраивало, но, как ни странно, и радовало. Расстраивало из-за понимания, что большая часть его знакомых уже могла покинуть этот мир. Радовало: Коллегия, пережив уже не мало потерь, продолжает существовать.       Мир меняется. Люди тоже. Тайбер не являлся наивным дураком. Он не обижался из-за банальной истины. Но странная обида всё равно терзала его душу.       …Но он рассчитывал, что встреча со старым другом приободрит его.       Он отлип от стены и подошел к двери в покои. Тайбер потянул её на себя. Дверь приоткрылась. Видимо архимаг не был сейчас занят, раз уж он оставил её открытой.       Тайбер зашел и начал медленно подниматься по узкой из-за давящих стен лестнице. Как у настоящих убийц его шаги не издавали даже намека на звук. Благодаря такой «способности» он часто случайно пугал людей, когда подходил к ним из-за спины. Мужчина всячески старался намекать о своем присутствии в таком случае, но даже это иногда не помогало от испуга.       Он вышел с лестницы в новое помещение. Первым, что путешественник обнаружил, так это тот самый витраж с оком на правой стене. Это заставляло сразу понять, что Тайбер находился почти у самой вершины башни. Её и его буквально отделяла ещё одна лестница вверх, но смысла туда подниматься нету, и он обернулся. Пред ним располагалась комната довольно больших размеров, символично круглой формы, в центре которой находился цветущий сад, произраставший множеством растений. Все они были известны путешественнику. Свойства каждого отдельного цветка, гриба и прочих, он прекрасно знал и помнил большинство комбинаций варки из них зелий, от ядов до целительных микстур.       В саду даже посажено небольшое деревце, во времена первого посещения путешественника, почти засохшее, но сейчас пестрящее своими зелеными листочками. От растения к растению летали мелкие букашки. Весь сад освещался светящимся маленькими сферами заклинания «Магический свет». Наверное, это было единственное «живое» место в ледяных пустошах севера Скайрима. Других, собственно, Тайбер и не припоминал.       У проема в основную часть комнаты стояли напольные канделябры из козьих рогов. Тайбер прошел мимо них и огляделся. С его последнего раза, когда он тут бывал, ничего не поменялось. Слева от него располагался уголок алхимика со столом, на котором находилась вся аппаратура для проведения опытов: ступа и пестик, реторта, перегонный куб и кальцинатор — всё высшего качества. У него стояли роскошные деревянные шкафы с разнообразными ингредиентами на полках. Довольно удобно уголок расположен тем, что находился далеко от хрупких и дорогих вещей. Можно было не боясь, проводить множество экспериментов. У стен с левой стороны находились ещё несколько шкафов с разным наполнением полок, от зелий до простых продовольственных запасов, представленных для личного пользования архимагом. Справа же от него, в противопоставление, размещался уголок зачарователя, с главным интерьером в виде пентаграммы душ, над которым сверху находились темные полки с камнями душ всех размеров, от крохотного до великого. Возле стояла длинная витрина, а над ней чучело грязевого краба. Увидеть остальную часть покоев, не представлялось Тайберу возможным. Стена позади сада, предназначенная для отгораживания света от спальни, не позволяла рассмотреть всё. Однако, ему это и не сильно представлялось нужным.       Тайбер склонил голову в бок, высматривая ещё кое-что. Небольшой квадратный книжный столик, а рядом с ним два подбитых тканью кресла. Также над ними находилось чучело головы бурого медведя, свирепо оскалившего свою пасть.       На одном из стульев сидел старый слегка сгорбленный мужчина. Уши не заострены. Человек. Норд. Из-за множественных морщин по всему его бледному, уже дряхлому лицу ему можно было дать смело восемьдесят, а то целых девяносто лет, что казалось немыслимым сроком для человека, особенно проживающего в Скайриме. Белые длинные хрупкие волосы заплетены в четыре тонких косы, две по бокам, две позади. Густая, ухоженная борода добавляла в его вид какой-то особой мудрости. На большом носу присутствовали маленькие круглые очки, которые старик то и дело поправлял, чтобы читать книгу в его слегка дрожащих ладонях. Хотя он и стар, глаза всё ещё оставались ясными, исполненными разумом и любопытством. Интересно, что у него присутствовала гетерохромия. Довольно редкое явление. Правый глаз у него карего цвета, а левый — зеленого.       Его одежда была такой же, как и у большинства мастеров-волшебников. Черно-красная мантия с замысловатыми узорами с подсумкой на поясе и кошелью на левом бедре, закрепленной на портупее, кинутой через правое плечо, и простые шерстяные сапоги.       Тайбер пребывал в небольшом удивлении, хотя и знал, что он здесь, ранее применив ещё во дворе Ясновидение. Этот старик являлся именно тем самым другом, к которому он шел. Только, что его привело в покои архимага, если он им не был? Загадка. Путешественник решил привлечь внимание пожилого мага:       — Толфдир, — назвал он его имя.       Толфдир поднял голову, даже не испугавшись внезапному гостю. Волшебник поправил свои очки, прищуриваясь глазами, пытаясь разглядеть лицо Тайбера под капюшоном.       — Никогда прежде вас не видел на территории Коллегии… не представитесь?       Он отложил книгу, взял в правую руку трость, которая до этого стояла прислоненной к стулу, и, придерживая спину, встал.       — Не узнаешь? — старый маг выгнул бровь вверх. Не узнает.       Неудивительно, наверное, учитывая внешний вид Тайбера. Он решил снять с себя маску и убрать капюшон, открывая пожилому волшебнику своё лицо.       Выглядел Тайбер… своеобразно, мягко говоря. На слегка покрытым возрастными морщинами бледном лице можно было заметить несколько обесцвеченных шрамов. Самый заметные из них: первый вертикально проходил через правый глаз, начиная ото лба и заканчивая на щеке, второй, представлял из себя три параллельных между собой линии, шедшие горизонтально, немного под углом, через нос. Впрочем, на обладающем сильными чертами, характерными для воителей, лице они только добавляли некой суровости и опыта в вид, что для кого-то могло показаться и привлекательным. Его длинные до плеч распущенные волосы белы, как настоящий снег, и добавляли ему немного годов во внешний вид. На лице у него присутствовала короткая небритая многодневная щетина, только закреплявшая образ какого-то бродяги из низов. Последнее, самое главное, что выбивалось из всего, это его глаза. Они были как у рептилий, золотистого цвета с заостренными в концах зрачками. И казалось, что благодаря ним, Тайбер смотрел прямо в душу, неважно каким взглядом.       Веки Толфдира расширились в изумлении. Старый волшебник слегка разжал трость, чуть ту не уронив, но вовремя прояснился и подхватил её. Неловкими шагами он подошел к Тайберу — хотел точно убедиться в увиденном. На фоне мага, путешественник выглядел внушительнее, хотя и нельзя сказать, что он сильно возвышался над ним. Ростом Тайбер был как среднестатический норд, да и телосложением не особо выделялся: путешественник выглядел стройно, но всё же, под его одеждой тщательно скрывались стальные мускулы, накопленные за долгие годы странствий.       Толфдир, наконец рассмотрев его, с легким дрожанием в голосе и долей неверия прошептал:       — Довакин… это ты!       Да, как бы странно это не звучало, но этот бродяга, странник, каждый сам решал, как его называть, по имени Тайбер был никем иным, как Довакин — тот самый легендарный герой Скайрима, некогда сразивший Пожирателя Миров Алдуина. Когда-то давно известный каждому жителю, ныне многими позабытый, встречаемый теперь только на страницах истории.       Море эмоций хлынуло штормовой волной целиком на Толфдира и он, не сдержавшись, крепко сжал Довакина в объятиях. Сам Драконорожденный оказался застан врасплох такой реакцией. Он не припоминал, чтобы Толдфир так сильно позволял себе идти на поводу своих чувств. Но он и не против. Свободной правой рукой Довакин аккуратно похлопал ладонью по спине волшебника. Так они стояли пару секунд, пока старик не соизволил его отпустить.       — Ты… ничуть не изменился за эти годы, — с легким смешком проговорил Толфдир, отходя от Последнего.       Довакин с некоторым сожалением оглядел своего старого друга.       — Жаль, что не могу сказать подобное и о тебе.       Несмотря на его хмурый тон, волшебник расхохотался, потирая больную спину.       — Что ж, действительно, я уже не так бодр, как во времена твоей учебы, но не стоит недооценивать мой внешний вид! Пусть и не телом, но своей душой, я ещё молод!       Довакин отреагировал на его слова малозаметной, но теплой улыбкой. Ему было приятно видеть, что годы разлуки не изменили Толфдира. Хоть он и заметно постарел, недавно уже исполнилось сто семнадцать лет, его жизнерадостный характер никуда не делся или не ухудшился под гнетом времени.       — Ты присаживайся, присаживайся! Небось, от долгой дороги устал! У меня тут чай заварен, поболтаем немного, а то о тебе ничего не было слышно порядком десяти лет…       От чая Довакин решил отказаться, не слишком ему хотелось. Толфдир и Драконорожденный прошли к книжному столику и присели в кресла подле него. Последний поставил меч возле себя и глянул на своего бывшего учителя. Тот, пока подливал в свою чашку чай, спрашивал:       — Ну, рассказывай. Где ты пропадал последние лет десять? И что у тебя за вид такой? Я же помню, ты вроде носил настоящие даэдрические доспехи! Не уж то у тебя черная полоса в жизни наступила?       На все вопросы Толфдира, Довакин решил отвечать поочередно.       — Последние лет десять я решил посвятить медитации. Пытался взглянуть на свою прошедшую жизнь другим взглядом.       Толфдир непонимающе посмотрел на него, ставя чайник на стол.       — …За свою жизнь я совершил довольно много ошибок, мелких и не очень. И хотя я вроде бы пытался их осознать, исправить, но по итогу я вставал на те же грабли… — Довакин опустил голову.       Он вспоминал, что же ещё заставило его прийти к такому необычному и серьезному решению. Причин на самом деле было предостаточно, но Довакину не хотелось особо загружать волшебника своими, уже в большинстве, решенными проблемами и старался подбирать основные, тогда сильно терзавшие его душу. Тут Драконорожденный ещё о кое-чем вспомнил.       — Ещё к этому меня подтолкнул один случай… — начал он озвучивать её. — Помнишь, не так давно Империя с Талмором воевала? Так вот, я там принимал участие, если ты не знал, и после войны, я… ни с того ни с сего, вдруг потерял… искру. Искру, заставлявшую меня когда-то идти и продолжать искать приключения… заставлявшую меня не сдаваться при виде сложных испытаний, брошенных самой Судьбой… в моей голове постоянно витал вопрос: «А что дальше?» … странно, но в тот момент я оказался просто… потерян.       Последний ненадолго замолк, пытаясь вспомнить ещё какие-нибудь причины. Они, конечно, как ранее говорилось, были, но Довакин предпочел о них бы промолчать. Слишком уж эти поступки… противоправны.       — …В основном, именно потому я и решил уйти в медитацию, — подытожил свой короткий рассказ Довакин, наблюдая за реакцией мага.       Толфдир с задумчивым лицом отпил из своей чашки и поставил её на столик.       — Каждый сталкивается с трудностями в жизни и у каждого свой метод борьбы с ними, — заключил маг и с надеждой взглянул на Драконорожденного. — Надеюсь, медитация помогла тебе прояснить всё?       — Да, — кивнул Довакин, — помогла. Теперь я примерно понимаю к чему мне следует стремиться, но… — его взгляд потяжелел, — …пускай и несильное, но тяжкое чувство того, что всё-таки я мог упустить какую-то деталь из своих размышлений, беспокоит меня…       И за словами последовал хмурый вздох. Толфдир понимающе кивнул.       — На то мы и живые, Довакин. Наша жизнь состоит из вечных размышлений. Нельзя просто взять, да и осознать всё, хоть даже и в долгое, но в одно мгновение, — Довакин внимательно наблюдал за поблескивающим в стеклах очков спокойным огнем от подсвечников. — Но… какими бы страшными ни были твои думы… я знаю, что ты человек сильный и способный на многое. И я уверен, что однажды ты в конце концов сможешь найти… — маг запнулся, пытаясь подобрать правильное слова. — …покой… в своей душе.       Довакин отвел взгляд, взглянув на маленькую трещину в каменной плитке. Она казалось практически незаметной, наверное, поэтому её не замечали и не залатывали. Его глаза снова сместились на цветущий сад. Маленький мотылек, очарованный магическим светом, летал вокруг светящийся сферы и пытался её настигнуть, но безуспешно: она не была материальной. Но свои попытки он не прекращал, горячо рассчитывая, что в один момент всё же сможет на неё присесть.       Неоднозначно хмыкнув от увиденного, Довакин снова взглянул на Толфдира и увидел, как тот мирно ему улыбается.       — Спасибо, Толфдир… я… ценю твои слова, — тихо донеслось в ответ.       — Не стоит. Я всегда рад наставить своих верных учеников на путь истинный…       И по-доброму посмеялся, попутно отпивая из чашки. Отслонившись от неё губами, он уже с более обеспокоенным видом произнес:       — Но ты так и не рассказал о черной полосе в своей жизни…       Довакин лишь вздохнул.       — Никакой черной полосы у меня не наступило. Просто я ношу эту одежду, потому что в ней на меня никто чаще всего не обращает внимание…       — А почему тебе хочется, чтобы на тебя не обращали внимание?       Довакин с легким недоумением взглянул на Толфдира, серьезен ли он. Взгляд был тверд и полон искренней любопытности, значит, действительно волшебник спрашивал по серьезному.       — Толфдир, ты же сам прекрасно знаешь, кем я являюсь на самом деле. Думаю, объяснять мой выбор смысла не имеет.       Толфдир, только что вспомнив, покивал.       — Точно… что ж, тогда мне понятно, почему ты носишь такие… уж извини меня за грубость, лохмотья.       Довакин покачал головой, мол, не обиделся на его слова. Он прекрасно знал, что носил, может, не лохмотья, но не слишком свежую одежду. Однако, в таком виде на него никто внимания не обращает, чаще всего считая простым бродягой. Ему это нравилось, ибо Драконорожденному не слишком приходилось по душе излишнее внимание. В основном, это чувство некой брезгливости возникло с того момента, когда сама его сущность изменилась. Не сказать, что он от неё страдал. Он и до этого был весьма скрытным, просто это взвелось на одну, а то и две ступеньки выше.       В покоях архимага повисла тишина. Толфдир хотел задать ещё множество вопросов, но обременять Довакина на их ответ, у него желания не присутствовало. Он молчал. Драконорожденный молчал. Это молчание неловко долго затягивалось, что они оба подметили, но не спешили исправлять. Довакин вновь осмотрелся вокруг себя и заметил кое-что… точнее отсутствие кое-кого, кто, по идее, здесь присутствовать должен.       — А где Дж’зарго?       Дж’зарго принадлежал к расе каджитов — разумных зверолюдей, похожих на кошек, из провинции Эльсвейр на самом юге материка. Вместе с Довакином, он являлся учеником Коллегии во времена Гражданской Войны в Скайриме. Тогда каджит был весьма честолюбив, нетерпелив и постоянно пытался соперничать с Драконорожденным в мастерстве магии, в основном, школы Разрушения. И как в некоторых историях, это соперничество, в основном поддерживаемое только как раз-таки самим Дж’зарго, перетекло в настоящую дружбу. Там уже и раскрылось, что за его гордостью скрывалось мягкое и доброе сердце, в купе с действительно огромным потенциалом. С прошествием годов, каджит становился только могущественнее и мудрее. Его сила росла и даже официально признанась многими. В последствии, когда Довакин решил уйти в долгую медитацию, он отдал роль архимага ему. Драконорожденный знал, что Дж’зарго сможет возглавить Коллегию и двигать её вперёд. Он надеялся, что не прогадал.       — Он сейчас в отъезде, в Сиродиле. Проясняет наши отношения с Синодом и Коллегией Шепчущих… — неловко прокашлялся маг при упоминании этих магических гильдий.       — И как он? Справляется с ролью архимага? — Довакин с интересом поднял голову на Толфдира.       — Да, вполне. Коллегия с ним претерпела большое количество изменений. Думаю, тебе ещё доведётся увидеть всё своими глазами… — старый маг отвел глаза, отпивая из чашки, и с небольшим смехом сказал: — Уж не думал, что из весьма гордого и честолюбивого юноши, вырастет такой могущественный и мудрый волшебник…       — У него всегда присутствовали задатки могущественного волшебника — это было видно сразу. Их просто следовало раскрыть, — произнес Довакин, на что Толфдир утвердительно кивнул.       Радовало, что Дж’зарго смог свыкнуться с ролью нового архимага. Довакин, хотя и слышал, что Коллегия процветает, всё равно немного беспокоился от того, что просто взял, да и взвалил свои прошлые обязанности на плечи каджита. Но Дж’зарго более чем оправдал его ожидания. Обидно только, что, похоже, лично увидеть это он не сможет.       Но расстраиваться смысла не было. Как и времени, на самом деле. Довакин вдруг вспомнил о своей изначальной цели прибывания в Коллегию. Думалось ему, что с Толфдиром он вдоволь пообщался, теперь можно приступать и к насущному делу.       — Толфдир, — старый волшебник повернул взгляд на него, — я получил твое письмо по поводу вашего… инцидента. Не расскажешь подробнее?       Довакин буквально из пустого воздуха вытащил раскрытое им некоторое время назад письмо и положил на стол. Там было начеркано:

Довакин!

Не знаю, насколько долго до тебя дойдет это письмо, но рассчитываю, что ты ответишь на мою просьбу. Недавно, недалеко от Коллегии, мои коллеги ощутили странное искажение магических потоков. Они направились туда и нашли нечто любопытное. Боюсь, описать письменно в подробностях, я не могу, ибо опасаюсь утечки.

Думаю, тебя, как человека, повидавшего много чего за свою жизнь, может заинтересовать данный инцидент. Потому, прошу, приезжай в Коллегию, нам пригодится твоя помощь!

С уважением,

Толфдир.

      Толфдир поправил очки на переносице, явно удивившись прочитанному.       — Ох, старость — не радость! Я уже и позабыл про это письмо… — растерянно проговорил волшебник, потирая лоб.       — Я получил его вчера: повезло гонцу, что мне приспичило Вайтран посетить… — он издал что-то вроде похожее на легкую усмешку, после чего снова задал тот же вопрос: — Так, что насчет этого инцидента?       Толфдир поставил чашку с чаем на стол и расположился поудобнее в своем кресле.       — Неделю назад, мои коллеги ощутили странное и неестественное искажение магических потоков недалеко от Коллегии. Нас это немного насторожило, потому я и ещё пару человек направились в тот район, — на лице Толфдира виднелась напряженность, но его тон оставался предельно спокойным. — Мы обнаружили то, что даже и не предполагали обнаружить… что-то вроде разлома в пространстве, а возле него шесть трупов… — Довакин с каждым словом всё больше и больше хмурился, уже раздумывая в голове над произошедшем. — Мы огородили это место барьером, чтобы особо любопытные не попали в беду и оставили Фаральду и Древиса в качестве наблюдающих. Трупы же мы забрали с собой, дабы их осмотреть…       Довакин задумчиво отвел взгляд. Всё выглядело весьма странно. Разрыв, возникший из ниоткуда, а рядом с ним трупы неизвестных людей… скверно, по-другому и не сказать. Единственный вариант, который пришел ему в голову — пойти и самому лично взглянуть на это. Тогда он, как предполагал, сможет сформировать какие-нибудь мысли. Драконорожденный встал с кресла и взял меч левой рукой. Он посмотрел на слегка удивленного его действиями Толфдира.       — Трупы ещё в Коллегии?       — А, да-да, они ещё здесь, — произнес маг, уже понимая к чему Довакин вел.       — Отведешь к ним? Хочу осмотреть их лично.       — Да, конечно.       Толфдир встал с кресла, сжимая в руке трость, и медленно поплелся к лестнице. Довакин на всякий случай встал рядом с волшебником.       Как только они вышли из покоев в прихожую Зала Стихий, Драконорожденный мгновенно накинул обратно капюшон и натянул маску. Желания показывать свою внешность кому попало у него не присутствовало. Толфдир, краем глаза понаблюдав за этим, тихо усмехнулся и прошел к выходу. Довакин его хитрую усмешку услышал, но виду решил не подавать.       Буря на улице не стихла, наоборот, только стала ещё сильнее. На территории Коллегии это было малозаметно, с помощью магии, волшебники снижали агрессивность окружающей среды, но Довакин прекрасно ощущал всё её могущество за пределами стен. Похоже, если погода хотя бы чуть-чуть не поутихнет, то придется Последнему использовать Ту’ум «Чистое небо». Это ему легко передвигаться в такую бурю, а вот Толфдиру… это будет непосильной задачей.       Двигались же Довакин и Толфдир по направлению к Залу поддержки. Они прошли, по отношению к ним, к левой башне и подошли к железной двери. Драконорожденный её открыл.       Первым, что завидел Последний при входе, так это фокусную точку магической энергии. Поток чистой магии стремился неровным столбом вверх. Зал поддержки и зал достижений были похожи на друг друга, по крайней мере, во времена, когда лично Довакин здесь учился. Конечно, сейчас они уже немного отличаются от своего прошлого. Они находились во внутри башен, состояли из трех этажей: самый нижний выступал в качестве подвала, а остальные два — жилыми. После же вступления на должность архимага Дж’зарго, подвал расширили, за счет пещер Миддена, и объединён с залом Достижений. В нём же сделали и лаборатории, где как раз-таки трупы этих самых неизвестных располагались.       Никого на первом этаже, они не застали, потому сразу же пошли по лестнице вниз. Подвал, или скорее его часть, в которую Довакин с Толфдиром пришли, выглядел как небольшая тускло-освещаемая напольными подсвечниками комната с низким потолком. Тут было, на удивление, довольно пусто. Одни бочки, да ящики, в которых, наверное, хранились какие-нибудь бесполезные вещи, о которым толком никто и не вспоминал. Недалеко, чуть левее, виднелся проход куда-то, возможно, в зал Достижений. Но им нужно не туда. Толфдир привел Довакина к безымянной двухстворчатой двери. Маг открыл её, и они пошли по прямой лестнице вниз.       Шли Довакин и Толдфир не так уж долго. Спустившись, Драконорожденный сразу уловил первым делом своим носом запах застоявшийся крови. По нему он и определил, что, похоже, они пришли туда куда нужно. Комната, по общему виду и освещенности больше напоминала чей-то склеп. До её потолка Довакин лишь немного не дотягивался своей макушкой. Посередине стоял огромный каменный, почти прямо как в нордских гробницах, стол, покрытый уже давно засохшей кровью. Позади него находились шкафы, на чьих полках были флаконы с чем-то красным внутри. Сам Довакин, исходя из цвета, подумал, что там хранилась кровь. Слева, у стены, находился ещё один стол, но чуть поменьше. А на нём Драконорожденный заметил мирно лежащие скальпель, сверло, крюк и ножницы — полный набор для вскрытия трупов.       У стола расположилась ещё одна дверь, ведущая непонятно куда. Её неожиданно вытолкнули и оттуда показался мужчина, одетый в робу эксперта-волшебника. Отличалось оно от робы мастера, лишь цветом, а именно темно-оливковым. Его густые черные волосы, уже чутка седеющие на висках, были заплетены в две косы по бокам. На лице обрастала неаккуратная густая щетина. По светлой коже и радужкам чистого голубого цвета, можно сделать вывод, что мужчина принадлежал расе нордов, а темные мешки под глазами свидетельствовали о серьезном недосыпе. Только тело довольно худощаво, что не характерно для людей их расы, однако, весьма характерно для магов.       Мужчина крепко зевнул, сначала не заметив гостей, приоткрыл глаза, и лишь после этого удивленно потупил взгляд на Довакина и Толфдира.       — Э, здравствуйте, Толфдир, — старый волшебник просто кивнул в знак приветствия. — Вы по какому-то делу?       — Да, можешь вынести труп того мужчины… которого мы предпочли оставить пока целым?       — Без проблем, но… — норд перевел недоумевающий взгляд на Довакина.       — Здравствуй, Онмунд.       В отличии от некогда простого ученика Коллегии, Довакин сразу же распознал в норде своего старого друга. Глаза мага сразу же от слов Драконорожденного шокированно полезли на лоб.       — Д-Довакин?! Ты здесь… вот уж не ожидал… с-спустя столько л-лет…       — Я тоже рад тебя видеть. Если доведется — давай попозже поговорим, сейчас, мне бы хотелось осмотреть трупы тех неизвестных, — попросил Довакин.       Онмунд наконец очнулся и кивнул.       — Да, сейчас.       Через пару минут, тело неизвестного уже оказалось на столе. Довакин, предварительно поставив меч у стола, внимательно его оглядел. Мужчина с карими короткими волосами и грубыми чертами лица. Огромный рост и мускулы выдавали, что мертвый, возможно, был воином с уклоном на тяжелое вооружение и снаряжение или активно занимался тяжелым физическим трудом.       Большая часть участков кожи синюшная и покрыта рубцами, на менее отмороженных местах, отличающихся каким-то оттенком мрамора, присутствовали вздутые пузыри, наполненные кровью. В некоторых местах кожа имела черный оттенок и выглядела так, словно вот-вот отломится от тела. Признаки некроза тканей. Нетрудно догадаться, что смерть здоровяка наступила от обморожения тела. Неважно насколько ты силен и насколько искусно ты сражаешься, суровый холод самого севера Скайрима прямо у вод моря Призраков, не оставит неподготовленных в живых.       Онмунд и Толфдир стояли возле задумчивого Довакина. Драконорожденный, пока ещё осматривал тело на наличие чего-то интересного, спрашивал различные вопросы:       — Кто ещё пять человек?       — Два мужчины и две женщины, — мигом отчитался Онмунд.       — Что по поводу возраста?       — Самая молодая была одна из девушек, всего лишь шестнадцать лет. Самый старший прямо перед тобой, ему примерно от тридцати до тридцати пяти.       Довакин призадумался на мгновение. Всего-то шестнадцать лет. В таком возрасте обычно должны уму и разуму набираться, а не идти в опасные походы с смертельным риском для жизни… хотя, сам Драконорожденный уже воевал в свои шестнадцать на фронте Великой Войны против талморцев. Ему ли её судить? Судьба умеет преподносить сюрпризы неожиданно и от этого никуда не денешься, к сожалению…       Но он отвлекся. Довакин продолжил осматривать тело мужчины.       — Я так понимаю, все умерли от обморожения? — задал он новый вопрос, приподнимая вверх холодную руку неизвестного и осматривая её снизу.       — Да, — коротко бросил Онмунд.       — От магического или естественного? — уточнил Довакин, отпуская руку и переводя интересующийся взгляд на него.       — От естественного, — дано ему в ответ от мага.       — Ясно…       Довакин отошел от стола и резко взмахнул рукой, задержав её в воздухе. Труп неизвестного мужчины взлетел и Драконорожденный, делая круговое движение пальцами, перевернул его вверх спиной и опустил обратно.       На спине виднелось два огромных, заработанных будто от когтей саблезуба, параллельных к друг другу шрама. Но причиной гибели они не являлись. Они уже давно зажили и обесцветились под влиянием времени. Неизвестный их получил давно, задолго до своей смерти.       — Вскрытие что-то дало?       — Ну… практически ничего. Вроде каких-то дефектов или серьезных различий я не заметил. Единственное, что меня напрягло — их кровь…       Онмунд подошел к шкафам и пальцем рассеяно водил по флаконам, про себя шепча их названия. Найдя нужную, он взял её в руки и подошел обратно к столу, поставив флакон перед Довакином.       — Собственно говоря, вот, — Довакин отвлекся от трупа и взял флакон, поднося его поближе к лицу. Густая алая кровь слегка покачалась от движений, но сразу стойко встала. — Внешне ничем не отличается, но она… не принадлежит ни единой расе.       — То есть? — с легким недоумением переспросил Довакин.       — А вот так! Эта кровь не совпадает ни с какой расой. Я даже сравнил её ещё с кровью древних человеческих рас и также уже вымерших. Даже до сравнения с эльфийской и зверолюдской дошел! Но ничего! — сотряс руками он воздух. — Только что-то совсем общее, да и всё! — Онмунд облокотился рукой о стол и потер лоб от нахлынувшего напряжения. — Больше всего, кстати, оно походило на имперцев, ну… за счет того, что в их крови нет какой-то сопротивляемости к элементам и прочему…       Довакин, внимательно выслушав внезапно вспылившего Онмунда, поставил флакон обратно на стол рядом с трупом. Если то, что говорил норд, чистая правда, то, похоже, всё оказывается гораздо запутаннее чем он предполагал. Одним осмотром трупов Довакин уж точно теперь не ограничится.       — Странно… — прокомментировал откровения мага Драконорожденный.       До этого молча слушавший разговор Толфдир поддакнул:       — Воистину так. Но Онмунд, — норд перевел более-менее успокоившийся взгляд на пожилого волшебника, — ты не рассказал о интересных находках в их вещах.       — А точно… — ударив себя по лбу, укоризненно пробормотал он. — Видишь ли, Довакин. Помимо причины смерти и крови, ещё кое-что общее было у всех… это жетоны из чистого золота.       — Ювелирное украшение? — предположил Довакин, но Онмунд отрицательно помотал головой.       — Не слишком они напоминают ювелирные… сейчас, я их тоже принесу…       Онмунд снова отошел, но этот раз за дверь. Из неё послышались громкие копошения и глухой недовольный голос мага. Он быстро вышел обратно к ним, придерживая что-то в руке и намеренно это скрывая. Онмунд подошел к Довакину и Толфдиру и наглядно продемонстрировал то, что у него находилось. Шесть золотых жетонов, подвешенных на темной веревочке. Драконорожденный внимательно оглядел их и покивал.       — Да, не выглядит как украшение… скорее как символ чего-то или… кого-то, — он мельком глянул на труп, лежащий на столе.       — Так оно скорее всего и есть… — задумчиво проговорил Онмунд, внимательно разглядывая жетоны, будто пытался найти в них скрытое значение.       — Можно их взять? На всякий случай…       — Нет проблем, бери, — Онмунд отдал жетоны Довакину. Они исчезли в руке Драконорожденного, но никого в комнате почему-то это не удивило. — Пожалуй, это всё, что было интересным у них, — пожал плечами маг.       Довакин подошел и взял свой меч в левую руку. Здесь он закончил. Его следующая цель — тот самый разрыв, возле которого и лежали трупы неизвестных. Он обернулся к Толфдиру.       — Толфдир, можешь отвести меня к разрыву? Думаю, все ответы на возникшие вопросы, мы получим там.       Старый волшебник кивнул.       — Ты прав. Я отведу тебя туда. Только мне нужно собраться — дорога будет весьма долгой, особенно учитывая бурю.       — Тогда я подожду тебя на выходе из Коллегии, — решил Довакин.       — Хорошо, постараюсь не задерживаться.       Довакин головой повернулся к Онмунду.       — Онмунд, твоя же задача такова: осмотри ещё раз трупы на наличие чего-то интересного, вдруг ты случайно мог что-то пропустить? Всё, что найдешь — немедленно фиксируй. Ясно?       — Полностью, — твердо посмотрел и ответил маг, скрещивая руки на груди.       — Хорошо. Только для начала… — Довакин пригляделся в красные усталые очи мага, — как давно ты не спал? Выглядишь так, словно в постели ворожею увидел, — и легко ухмыльнулся.       — Хех… — усмехнулся шутке Онмунд, — нет, слава Девяти, не увидел. А спал я давно — это верно. Хотел пару минут назад уже пойти, но ваше… твое, в основном, появление заметно взбодрило меня. Теперь уж, часов так шесть точно не усну… — он махнул рукой и плечом облокотился к стенке. — Так что займусь твоим заданием, раз уж такое дело…       — Тогда, прощай, Онмунд. Да благословят тебя, Девять, — попрощался Довакин. Онмунд ограничился кротким кивком и Драконорожденный, глядя в сторону лестницы, проговорил: — Пойдем, Толфдир.       — Удачи, Онмунд.       — Вам тоже…       Сказал напоследок маг и повернулся обратно к трупу.

***

      Довакин стоял у входа в Коллегию, ожидая Толфдира. Он наблюдал за обильно падающими крупными хлопьями снега, бесследно исчезающих при соприкосновении с землей. Обычному человеку, при такой погоде, не будет видно дальше своего собственного носа. Драконорожденный хмуро вздохнул. Не факт, что буря не продлится до завтрашнего дня, а то и целую неделю. Север Скайрима крайне неустойчив и способен на всякие вещи. От чистого неба длиною в несколько дней, до снежной бури, подобной той, что он сейчас видел, на целый месяц. У Довакина не было желания выдавать свое присутствие. Он единственный, не считая Седобородых, человек, способный владеть Ту’умом. Если его Голос прозвучит вблизи Винтерхолда — это может послужить знаком для людей, что он возвратился спустя много лет.       Впрочем, вряд ли дело с разрывом затянется. Ничего ему потом не мешает вновь скрыться, да и его внешний вид сейчас не походит в глазах других на легендарного героя, некогда победившего Алдуина.       Из дверей зала Стихий выходили ученики. Видимо уроки в Коллегии закончились, и они уходили обратно в общежития. Довакин, наблюдая за их медленно движущимся, подобно реке, потоком, краем уха вылавливал разговоры, в основном, о теме сегодняшнего занятия и впечатления о нём. В потоке многочисленных голосов, он услышал, как кто-то пожаловался на вечную теорию и малое количество практики. В ответ, ему начали горячо аргументировать исключительность теоретической части урока над практической. Довакин издал легкую усмешку. Этот спор напомнил ему о его первом уроке в Коллегии…       Драконорожденный невольно вспомнил о своих товарищах. Как-то странно вышло. Дж’зарго стал, хоть и благодаря ему же, но целым архимагом Коллегии. Онмунд также остался и, похоже, обучился и стал признанным специалистом в Школе Восстановления, ибо по-другому нельзя было объяснить, почему именно он отвечал за осмотр и вскрытие трупов. Оставалось только узнать о судьбе Брелины, чтобы на его душе стало чуточку, но спокойнее.       Из гула постоянных шагов, он различил легкие, но четкие постукивания. Он огляделся в сторону звука и увидел Толфдира. Тот, чтобы защититься от бури, надел меховой капюшон с плотным плащом и пару перчаток. Старый волшебник посмотрел за тем, как последние ученики заходили в зал Достижений.       — Приятно видеть, как новое поколение стремится к знаниям… — с гордостью произнес старик, поглаживая густую бороду.       С этим Довакин всячески согласился. Хотя он по большей части предпочитал в том же бою сражаться мечом, магия оставила неизгладимый след в его жизни и стала неотъемлемой частью самой его сущности, души. Радовало, что всё больше и больше становилось людей в Скайриме, отбросивших глупые и старые предрассудки о ней.       — Толфдир, — маг повернулся к Довакину с вопрошающим взглядом, — не знаешь где Брелина сейчас?       — Брелина… а, она стала придворным магом в одном из владений… в Виндхельме, если я правильно помню…       Довакин не мог не усмехнуться. Брелина принадлежала расе темных эльфов или данмеров, если говорить на языке Альдмерис. А Виндхельм, во времена Гражданской Войны, был известен тем, в каких условиях содержались данмеры. Почти что в нищете и грязи. Выходило весьма иронично. Интересно, как на это отреагировали жители? Если доведется посетить Виндхельм — он обязательно посмотрит и заодно заглянет к ней в гости.       — Ясно, — произнес он, всматриваясь на мост в Коллегию, — рад за неё.       Как могло многим показаться, прозвучали его слова довольно равнодушно. Но Толфдир понимал, что это только казалось. На самом деле, Драконорожденный ей гордился.       — Отправляемся в путь?       Толфдир кивнул, но с некоторой обеспокоенностью глянул на снежную бурю снаружи. Довакин, заметив его взгляд, посмотрел назад, убеждаясь, что за ними никто не наблюдает. Взмахнув рукой, он создал вокруг мага звуконепроницаемый барьер и вдохнул в легкие побольше морозного воздуха.       — LOK-Vah-KooR!       Могучий и сильный голос Довакина усилился в несколько раз, отдаваясь далеким эхом по всем окрестностям. Земля затряслась и загудела, стены же затрещали в момент произнесения последнего слова на чистом драконьем языке. Толфдир, хотя и находился в барьере, схватился покрепче за трость, стараясь удержаться на ногах.       Всё быстро затихло. Странной, мистической тишиной. Крупные хлопья снега, спадавшие из темных туч, становились всё реже и реже, и наконец полностью пропали. Ветер перестал свирепо завывать и стал легонько щекотать не прикрытые фаланги пальцев правой руки Довакина. Темные плотные тучи медленно разошлись в небе, раскрывая ранее скрытые под ними яркие клубящие лучи солнца. Оно почти находилось на самом верху, намекая на то, что ещё недавно был полдень.       Убирая барьер, Довакин с уже легкой спешкой произнес:       — Не будем терять времени. Вперёд, — и пошел.       Толдфир, не успев даже опомниться от увиденного, последовал за ним.       Город по ощущениям сейчас словно пробудился ото древнего сна. Жители замельтешили в испуге, стражники грозными голосами призывали всех к порядку, звучал мощный гул паникующих возгласов и криков. И среди всего балагана, только Довакин и Толдфир спокойно плыли мимо фигур людей, продвигаясь к выходу из города. Да, огромный ажиотаж вызвал внезапный Ту’ум от Последнего. Неудивительно, уже лет двадцать не было слышно о тех, кто владеет даром Голоса. Только Седобородые оставались на слуху, да и те просто спокойно жили на Высоком Хротгаре, постигая путем извечной медитации полного покоя и мира.       Среди плотной толпы, Толфдир и Драконорожденный прекрасно сливались своими неприметными одеждами с остальными. Благодаря этому, они смогли пройти к воротам из города. Правда, поначалу их обоих остановили, но стоило старому волшебнику приподнять капюшон, показав свое лицо, и сказать первое, что видимо пришло ему в голову, о причине его ухода из города, как стражники с чистой душой пропустили их.       Выйдя из города, они свернули с главного тракта и пошли по бескрайнему ледяному плато. Весьма рискованное решение для простых обывателей, ибо на таких пустошах всегда попадаются какие-нибудь дикие звери, в частности снежные волки, саблезубы и медведи, чье отличие от своих «лесных собратьев», заключалось в их большей опасности, за счёт пребывания в более суровых условиях. Не редки также случаи нападения разбойников, правда, их, скорее, следует называть самоубийцами, ведь какому идиоту придет в голову промышлять разбойничеством в снежной пустыне?       Особенно любят нападать в таких пустошах ледяные привидения. Змееподобные духи мороза и стужи, почти невидимые глазу простого человека, от чего они становятся только опаснее. Самая их главная особенность заключалась в том, как они скрываются. Обычный путник может просто идти и при этом он наблюдает перед собой чистую снежную гладь, как вдруг в его глотку вцепляется нечто и безжалостно разрывает её. Жутко? Безусловно, но в этом и особенность этих существ. Они могут прятаться в снегах и неожиданно выныривать из них, сразу же атакуя ни в чем не подозревающего путешественника. Коварные создания, не зазря внешний их вид напоминает змей.       Потому Довакин внимательно осматривал окрестности, пока Толфдир наслаждался единичным солнечным днем в Винтерхолде. Не сказать, что Драконорожденного тяготила роль разведчика. Пусть старик на старости своих лет не будет претерпевать серьезных волнений. И так уже натерпелся ими сполна.       Пройдя мимо почти погребенных снегом каменных столбов безымянной нордской гробницы, Довакин и Толфдир обнаружили небольшой склон вниз. Они по нему пошли. При этом Драконорожденный старался помогать стареющему магу при спуске. По большей части склон состоял изо льда и поверх к тому же оказался покрыт заледенелым снегом. Учитывая весьма крутой угол, это далеко не самая лучшая поверхность для прохождения. Но другого пути, как выразился потом Толфдир, не было, соответственно и выбора тоже не было.       Довакин спрыгнул с невысокого уступа и взглянул на Толфдира. Старый маг медленно, боясь упасть, да сломать себе что-нибудь, опустился на колени и аккуратно подобрался поближе к краю — его ноги повисли вниз. Он потянулся, попытавшись тростью дотянуться до земли, но не получилось: он соскользнул и почти свалился лицом на обледенелую землю. Повезло, что Драконорожденный вовремя подхватил его и поставил на ноги. Толфдир отблагодарил молчаливым кивком, и они продолжили дорогу. Оставалось ещё немного пройти.       Толфдир и Довакин пошли у огромной ледяной глыбы, являющейся основанием большей части ледяного плато. Земля под их ногами негромко похлюпывала, что будто служило напоминанием о недавней буре и шторме, проходившем в море. У берега мирно сопели и грелись на вышедшем из-под плена туч солнце хоркеры. Крупные уродливые твари с морщинистой толстой серой кожей, с тремя высунутыми прямо из-под пасти длинными бивнями. Если их не трогать, то они выглядели вполне мирными животными. Довакин и Толфдир посчитали, что нет смысла прерывать их отдых и спокойно прошли в стороне от них. Некоторые из стаи, конечно, при ощущении шагов подняли голову к ним, но также быстро и опускали, видя, что они просто уходят.       Драконорожденный немного выглянул из-под капюшона. Вдалеке он заприметил две темных фигуры. Одна довольно высокая, другая чуть пониже. Оба были одеты в робы мастеров-волшебников и в меховые капюшоны, примерно такие же, как у Толфдира. Они повернулись в их сторону и один из них, тот, что пониже, помахал рукой, идя навстречу. Вторая фигура убрала руки за спину и пошла следом позади.       Толфдир решил убрать капюшон и на его устах отразилась легкая улыбка. Он остановился и Довакин вместе с ним.       Две фигуры тоже сняли свои капюшоны. Тот, что пониже был темным эльфом, с седыми высокими волосами, зачесанными назад, открывавшие чистый морщинистый лоб. Его скулы под типичными темно-красными данмерскими глазами выражались блеклым оранжевым цветом. Подбородок данмера украшала элегантная бородка. Вторая являлась представительницей расы златоглазых высоких эльфов или альтмеров, о чем нетрудно догадаться по её высокому росту, благодаря которому она возвышалась над всеми присутствующими, и чистой золотистой кожей. Её красно-оранжевые волосы, заплетенные в две коротких косы, единственное, что создавало контраст с общим внешним видом. Видом чистокровной альтмерки, который лишь укреплялся заостренным лицом, добавлявшее некой надменности в ней.       — Толфдир, кого это ты сюда привел? — обеспокоенно спросил данмер, поглядывая на Довакина.       — Человека, который нам точно поможет…       Довакин понял намек и убрал капюшон с маской, открывая свой лик.       — Древис, — кивнул он данмеру, — Фаральда, — кивнул он альтмерке.       У обоих эльфов расширились веки от удивления.       — Во имя Азуры!.. Довакин! Спустя столько лет… здесь?..       — Куда… почему… где ты был всё это время?       Одновременно спросили оба волшебника. Довакин тяжело вздохнул, надевая обратно капюшон и маску, и ответил им:       — Долго рассказывать, Судьба позволит — поговорим об этом позже. Сейчас, у нас есть дела и поважнее…       — Довакин, прав, друзья мои. Я понимаю, это сложно, но прошу, попридержите свои эмоции и вопросы пока при себе. Он потом на них точно ответит, — Довакин в подтверждение его словам ещё раз покивал. — Я привел его сюда из-за того разрыва. Покажем его ему?       Фаральда и Древис немного опомнились и с неким опозданием кивнули.       — Хорошо, — издала с какой-то разочарованностью эльфийка.       Маги провели Довакина по берегу и остановились. Они разошлись по сторонам, давая возможность Драконорожденному разглядеть то, что находилось впереди. А впереди находилось действительно что-то напоминающее разрыв. Неровный поток прозрачной энергии, словно вырезанный на воздухе, медленно тек к земле и пытался на нем окончательно растечься, но что-то как будто ему мешало, из-за чего он возвращался в разочаровании назад, бессмысленно повторяя цикл снова и снова. В нём и вокруг левитировали белые кружочки, чем-то напоминавшие снежинки. Чем-то Довакину этот «разрыв» напомнил временной разрыв на Глотке Мира. Возможно, они окажутся похожи не только по внешнему виду.       — Вот и он… — с трепетанием и легким придыханием сказал Толфдир, рассматривая разрыв. — Есть уже какие-нибудь мысли, Довакин? — обратился старый маг к задумчивому Драконорожденному.       — Есть, но они пока не значимы.       Довакин двинулся к разрыву. Толфдир, Древис и Фаральда молча последовали за ним. Путь к нему им преградил синеватый барьер, состоящий из соединенных сегментов, внешне напоминавших пятиугольники. Драконорожденный выставил правую руку вперёд с раскрытой ладонью. В ней собрались потоки синей энергии, собравшиеся в единый водоворот, и они выплеснулись прямо в барьер. Он сверкнул и пропал, открывая им дорогу.       Довакин не спешил подходить к разрыву. Удивило то, что из него шли поставленные немного иным образом магические потоки. Это… странно. Очень, ибо в любой части Нирна магические потоки должны быть одинаковы, разве что их плотность может различаться. Подобное явление Драконорожденного насторожило…       — Из этого разрыва идут другие потоки магии… — решил высказаться вслух Довакин об этой находке.       — Удивительно, не так ли? Это же невозможно! Везде магия и её потоки не различаются! А тут… — Древис замолчал, не в силах корректно высказать свои мысли.       — Это определенно настораживает… из-за этого есть огромные риски, если попытаться закрыть разрыв самостоятельно. Неизвестно, что может произойти… — в свою очередь, сказала Фаральда.       Толфдир же промолчал, посчитав, что говорить особо-то ему и нечего. Довакин опустил взгляд, опять задумавшись. Трупы появились у разрыва… из разрыва идут неизвестные магические потоки… трупы неизвестных не принадлежат какой-то расе… если они погибли от обморожения, то, возможно, не были готовы к холодам Скайрима… возможно, этот разрыв способен куда-то перенести? Хотя, конечно, рискованное дело пытаться в него зайти. Однако, Довакин не видел другого решения… похоже, только так можно узнать, что это за разрыв и каков его принцип действия…       — Толфдир, Фаральда, Древис — отойдите подальше, — мастера волшебники непонимающе взглянули на Довакина. — Я войду в этот разрыв.       — Что?!       — Это определенно не лучшая затея…       — Довакин, одумайся! Это может быть опасно!       Довакин прервал их возмущения:       — Я понимаю — это рискованно, но другого решения я не вижу. Трупы неизвестных людей, не относящихся по крови к никаким расам, оказались возле этого разрыва, из которого идут другие магические потоки? Не может быть это простым совпадением. Скорее всего, этот разрыв может куда-то привести. Куда именно — не знаю, но хочу узнать. Если у вас другие идеи, то говорите. Я слушаю.       Они молчали: не могли что-то привести в аргумент. Довакин хмуро оглядел их всех и хмыкнул, проговаривая:       — Тогда решено. Отойдите и закройте меня барьером, на всякий случай…       Фаральда и Древис смирились с решением Драконорожденного и начали отходить назад. Только Толфдир оставался на месте.       — Довакин, не стоит! Это опасно! Те неизвестные были мертвы… если твоя теория верна и этот разрыв действительно куда-то перемещает, то какова вероятность, что ты не повторишь их судьбы?       Ответ последовал мгновенно.       — Не спорю, есть весьма большая вероятность того, что меня может просто убить… но… — Довакин отвел взгляд на воды, затаив ненадолго молчание, — Если Судьбе угодно, чтобы я погиб, то да будет так. Её всё равно не остановишь…       — Н-но…       — Никаких «но», Толфдир. Я сделал свой выбор. А теперь отойди, прошу.       Толфдир первое время стоял на месте, пытаясь сожалеющим взглядом заставить Довакина передумать, но Драконорожденный оставался непоколебим и дожидался, когда он отойдет. Старый волшебник тяжело вздохнул.       — Хорошо, но будь осторожен…       — Постараюсь…       Довакин и сам не был уверен в своей затее. Но он был готов ко всему. Как и морально, так и по снаряжению, что, конечно, беглым взглядом и не скажешь. На самом деле — это лишь обманчивое суждение. Всё основное снаряжение вместе с зельями, свитками и прочим у него хранилось в Пространственном Кармане — измерении, в котором он мог хранить бесконечное количество вещей независимо от их веса, но от размера. Какой-нибудь сундук засунуть или пентаграмму душ уже не представлялось возможным. Печально, но не критично.       Само измерение являлось заклинанием мастера школы Колдовства. Среди мастеров-волшебников считалось обыденным делом его изучить. Зачем таскать всё на и так слабой спине, когда можно убрать всё в Карман и не беспокоиться о сохранности? Конечно, есть любители первого варианта, но это даже не практично. А Довакин предпочитал именно данное свойство у этого заклинания.       Толфдир развернулся и пошел к Фаральде и Древису. Старый маг рассек рукой воздух и барьер вновь образовался вокруг разрыва, только уже с Довакином внутри. Драконорожденный правой рукой притронулся к нему, словно желая убедиться в его наличии. Барьер в месте прикосновения его пальцев постепенно проявился в виде тех самых синеватых пятиугольников, сегментированных между собой.       Довакин отпрянул руку и обернулся к разрыву. Промелькало у него ощущение, что он остался с ним один на один, хотя вроде Толфдир, Древис и Фаральда стояли неподалеку. Однако, они ничем не смогут ему помочь, как казалось самому Драконорожденному. Так что, наверное, он и вправду оставался один на один.       Он слегка отвел левую руку назад и убрал меч в Пространственный Карман. Довакин, предварительно поставив «Пометку» на непредвиденный случай, медленно пошел в сторону разрыва. Каждый пройденный шаг отдавался нарастающим в его душе напряжением. Возможно, это было глупо. Напрягаться из-за непонятно чего, но терять бдительности никогда не стоит. Это может окупиться. Рано или поздно.       Часть разрыва, растекшаяся по земле, вдруг стекла к основному потоку, расступая Драконорожденному дорогу. Выглядело необычно.       Довакин остановился в метре от разрыва. Его душу охватило странное чувство… что-то смешанное между интригой и страхом перед неизвестностью. Он и раньше подобное ощущал… но сейчас оно чувствовалось каким-то более… глобальным? Наверное, можно и так сказать.       Драконорожденный поднял правую руку и осторожно ею приближался к потоку разрыва. Пальцы рук находились в сантиметрах от неё…       Он дотронулся и вдруг мощным порывом его рука до локтя погрузилась в поток. Довакин впился левой ногой в землю и пытался вырвать конечность из-под плена, но ничего не получалось.       «Даэдра!» — он обхватил правое плечо ладонью и попытался рывком вытащить. Ничего не произошло. Будто рука намертво застряла в ничем. Разрыв начал собираться в единый поток. Он сверкнул и засветился ярким светом, полностью поглотившим руку Драконорожденного.       — Довакин! — закричал Толфдир и быстро, как мог, направился ему на помощь.       Фаральда и Древис не успели опомниться, как старый маг одним движением рассеял барьер и побежал к Довакину. Увидев его, Последний прокричал:       — Не подходи!       Но волшебник его не слушал. Толфдир даже бросил деревянную трость на землю и схватил дрожащими руками левое плечо Довакина, начиная его оттаскивать. Ну, точнее пытаться.       — Толфдир! Уйди! — пытался вразумить Довакин своего друга.       — Нет! Я не позволю!..       И пытался снова его вытянуть. Из уст Драконорожденного вырвалось настоящее рычание. Ему пришлось отпустить правое плечо. Левая рука высвободилась, и он ею резко взмахнул. Толфдир не был готов к сопротивлению, от чего случайно разжал ладони и свалился на землю прямо больной спиной.       В этот же момент, поток словно обретя больше сил, внезапно потянул Довакина. Его правая рука оказалась полностью в белом свете. Ему пришлось теперь стоять боком. Драконорожденный не растерялся и хотел применить Транслиминальный скачок — прием магии Теней, позволяющий мгновенно перемещаться на расстояние, длина которого зависит от силы самого мага. Однако, он не решился и отказался от этого варианта. Не факт, что, применив её, он только не ухудшит положение, не сколько для себя, сколько для окружающего мира. Зная могущество магии Теней… следовало просто отмести этот вариант и придумать другие.       — WULD-Nah-KEST!       Ту’ум попытался вихрем вынести Довакина, но тоже ничего не получилось. Он как остался в заложниках потока, так и остается.       Оставался последний вариант. Довакин использовал «Возврат». Но… он просто остался на месте. Будто бы что-то его удерживало или просто «Пометка» отсутствовала.       Довакин испробовал ещё несколько возможных вариантов побега, но исход оставался прежним. Похоже, это был конец. Ему не удастся выбраться отсюда…       Поток затянул снова с новой силой. Правая нога ушла в свет и Довакин больше её не чувствовал, как и руки. Его всего начало затягивать. В последние мгновения перед полным поглощением, он взглянул на ещё лежачего на земле Толфдира. На помощь к старику подбежали Фаральда и Древис. Они его подняли и поставили на колени. Толфдир испуганно взглянул на почти поглощенного Довакина. В свою очередь, Драконорожденный смотрел на него без страха и успел произнести напоследок:       — Прости…       Довакин полностью исчез в ярком белом свете. Начал раздаваться неприятный пронзительно высокий и звонкий звук. Фаральда, Древис и Толфдир прикрыли уши от него. Поток белого света начал вдруг разгораться ещё ярче и всю округу внезапно озарило яркой вспышкой, пересветившей даже свет солнца. Следом последовал ревущий гул, будто от мощного взрыва. Только земля не затряслась, в качестве этакого дополнения к полной картине. Продолжалось это ровно секунду, а после неожиданно, немного неестественно, замерло.       Первым пришел в себя Древис Нелорен. Данмер поднялся на ноги и разул глаза, сразу же пошире от удивления.       — Разрыв!.. Он исчез!.. Как и… — данмер шокировано замолчал, не желая доканчивать мысль.       — Довакин… — нашла в себе смелость закончить за него Фаральда.       Альтмерка заметила потуги Толфдира встать на ноги и, подобрав брошенную трость, помогла ему.       — Ох, Довакин… сынок… — с дрожанием в тоне промолвил Толфдир. — Храни тебя Девять, если ты находишься где-нибудь…       На месте разрыва осталось ничего, словно его и не было вовсе…

Акт I — Потерянный в новом мире…