Изменить будущее (Читают книги о Гарри Поттере)

      После главы решили сделать перерыв, чтобы немного отдохнуть и перекусить. Кто-то скрылся в комнатах, чтобы побыть наедине. Лукреция оставила родственников одних, направившись в сторону комнаты с табличкой «Сириус Блэк». Женщина не сомневалась, что наедет в комнате не только племянника и не ошиблась. Молодая пара встретила ее с небольшими улыбками на лицах. — Ты знаешь, что стал одной из причин, по которой мы теперь здесь? — поинтересовалась мадам Пруэтт, потрепав племянника по плечу и сев на против него и его жены. — Госпожа сказала об этом, — тяжело вздохнув, кивнул Сириус. — Но я бы предпочел не отвечать за их поступки и быть в наше мире. Хотя первые главы книг наводят не на радужные мысли. — Эти книгу могут во многом помочь, — заметила Лукреция. — Может быть мозги твоим родителям на место вернут.       Блэк усмехнулся, с сомнением покачав головой. Как бы ему не хотелось иметь хорошие отношения с родственниками, парень потерял всю надежду на такую возможность. — Леди Лукреция, — задумчиво протянула Марлин, привлекая к себе внимание старшей ведьмы. — А в этом доме время идет? — Да, — кивнула сестра Ориона, скользнув взглядом по плоскому животику девушки, прекрасно понимая, почему был задан этот вопрос. — Время замерло лишь для магического мира. Там пройдет минута, а здесь полгода.       Блондинка поджала губы, переглянувшись с мужем. Оба не знали, что произойдет, если Блэки узнают о ее беременности и какой будет реакция. Пруэтт оставила молодежь наедине друг с другом, но те оставались в комнате не надолго. Было решено продолжить чтение, чтобы быстрее выбраться из этого места. Гарри никогда еще так не наказывали, как за историю с бразильским удавом. Когда ему наконец разрешили выходить из чулана, уже начались летние каникулы, а Дадли уже успел сломать новую видеокамеру, разбил самолет с дистанционным управлением и, в первый раз сев на новый гоночный велосипед, умудрился врезаться в миссис Фигг, переходившую Тисовую улицу на костылях, и сбить ее с ног, так что она потеряла сознание. — Фигг, такая фамилия знакомая, — нахмурился Джеймс, задумчиво посмотрев на лучшего друга.       Тот в свою очередь шептался о чем-то со своей женой, и оба бросали странные взгляды в сторону сидящих на против родственников. Гарри был рад, что занятия в школе закончились, но зато теперь ему негде было скрыться от Дадли и его дружков, которые каждый день приходили к нему домой. И Пирс, и Деннис, и Малкольм, и Гордон — все они были здоровыми и безмозглыми, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым, и потому именно он считался их предводителем и решал, что будет делать вся компания. И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Дадли — охотой на Гарри. — У меня возможно тоже появится любимый вид спорта, — недовольно фыркнул Поттер. По этой причине Гарри проводил как можно больше времени вне дома, шатаясь неподалеку и думая о том, что не так уж много времени осталось до конца каникул, откуда ему светил крошечный лучик надежды. В сентябре он должен был пойти в среднюю школу и наконец-то расстаться с Дадли. Дадли перевели в частную школу, где когда-то учился дядя Вернон, — в «Вонингс». Кстати, туда же устроили и Пирса Полкисса. А Гарри отдали в самую обычную общеобразовательную школу, в «Хай Камероне». Дадли это показалось невероятно смешным. — В этой школе старшекурсники в первый же день засовывают новичков головой в унитаз, — сразу же начал издеваться Дадли. — Хочешь подняться наверх и попробовать? — Нет, спасибо, — ответил Гарри. — В многострадальный унитаз никогда не засовывали ничего страшнее твоей головы — его, бедняжку, может и стошнить. — Истинный Мародер, — рассмеялись двое Мародеров. — Хорошо, что он хотя бы словесно ответить может, — хмыкнула Марлин. — Иногда это даже намного сильнее бьет, чем физический удар. Гарри убежал раньше, чем Дадли понял смысл сказанного. Как-то в июле тетя Петунья повезла Дадли в Лондон, чтобы купить ему фирменную форму школы «Вонингс», а Гарри отвела к миссис Фигг. Как ни странно, теперь у миссис Фигг стало куда приятнее, чем раньше. Выяснилось, что она сломала ногу, наступив на одну из своих кошек, и с тех пор уже не пылает к ним такой страстной любовью, как прежде. Так что она не показывала Гарри фотографии кошек, и даже разрешила ему посмотреть телевизор, но зато угостила шоколадным кексом, который, судя по вкусу, пролежал у нее в шкафу по крайней мере десяток лет. В тот вечер Дадли гордо маршировал по гостиной в новой школьной форме. Ученики «Вонингса» носили темно-бордовые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы, которые называются канотье. Еще они носили узловатые палки, которыми колотили друг друга за спинами учителей. Считалось, что это хорошая подготовка к той взрослой жизни, которая начнется после школы. — Очень хорошая подготовка, ничего не скажешь, — пробормотала Андромеда. — Интересно только, где она может пригодится? — Не знаю, не слышала ничего такого о маггловском мире, — покачала головой Лина. — Впрочем родители и не рассматривали другие школы. — Что ж, видимо ты явно пропустила возможность подготовится ко взрослой жизни, — усмехнулся Джеймс. Глядя на Дадли, гордо вышагивающего в своей новой форме, дядя Верной ужасно растрогался и ворчливым голосом — ворчал он притворно, пряча свои эмоции, — заметил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Что же касается тети Петуньи, то она не стала скрывать своих чувств и разрыдалась, а потом воскликнула, что никак не может поверить в то, что этот взрослый красавец — ее крошка сыночек, ее миленькая лапочка. А Гарри даже боялся открыть рот. Он изо всех сил сдерживал смех, но тот так распирал его, что мальчику казалось, что у него вот-вот треснут ребра и хохот вырвется наружу. — Никаких маггловских школ, — пробормотала Андромеда, покачав головой. — Это какой-то ужас. — Они не все такие, Меди, — усмехнулась Марлин. — Я училась вполне в адекватной школе, без таких вот странных нарядов. Когда на следующее утро Гарри зашел на кухню позавтракать, там стоял ужасный запах. Как оказалось, он исходил из огромного металлического бака, стоявшего в мойке. Гарри подошел поближе. Бак был наполнен серой водой, в которой плавало нечто похожее на грязные тряпки. — Что это? — спросил он тетю Петунью. Тетя поджала губы — она всегда так делала, когда Гарри осмеливался задать ей вопрос. — Твоя новая школьная форма. Гарри снова заглянул в бак — Ну да, конечно, — произнес он. — Я просто не догадался, что ее обязательно нужно намочить. — Я боюсь, Петунья не понимает сарказма, — вздохнула Лина. — Ему сейчас может сильно достаться — Новую форму купить конечно же для них очень трудно, — понятливо кивнул Сириус. — Интересно куда Дамблдор смотрит? — нахмурился Поттер. — Должен же его хоть кто-то навещать иногда. Вдруг это нападение Волан-де-морта все же отразилось бы на нем. — Не строй из себя дурака, — отрезала тетя Петунья. — Я специально крашу старую форму Дадли в серый цвет. Когда я закончу, она будет выглядеть как новенькая. Гарри никак не мог в это поверить, но решил, что лучше не спорить. Он сел за стол, стараясь не думать о том, как будет выглядеть в свой первый день в «Хай Камеронсе» — наверное, так, словно вырядился в обрывки полусгнившей шкуры мамонта. В кухню вошли Дадли и дядя Верной, и оба сразу сморщили носы — запах новой школьной формы Гарри им явно не понравился. Дядя Верной, как обычно, погрузился в чтение газеты, а Дадли принялся стучать по столу форменной узловатой палкой, которую он теперь повсюду таскал с собой. Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунут почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик. — Принеси почту, Дадли, — буркнул дядя Верной из-за газеты. — Пошли за ней Гарри. — Гарри, принеси почту. — Пошлите за ней Дадли, — ответил Гарри. — Ткни его своей палкой, Дадли, — посоветовал дядя Вернон. — Я тебя сейчас ткну, — проворчал Поттер, поглядывая на книгу. — Ужасное воспитание и ужасное поведение, — покачала головой Лукреция. Гарри увернулся от палки и пошел в коридор. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и письмо для Гарри. Гарри поднял его и начал внимательно рассматривать, чувствуя, как у него внутри все напряглось и задрожало, как натянутая тетива лука. Никто ни разу никогда в жизни не писал ему писем. Да и кто мог ему написать? У него не было друзей, у него не было других родственников, он даже не был записан в библиотеку, из которой ему могло бы прийти по почте грубое послание с требованием немедленно вернуть книги. Однако сейчас он держал в руках письмо, и на нем стояло не только его имя, но и адрес. Так что сомнений, что письмо адресовано именно ему, не было. «Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей» — вот что было написано на конверте. Конверт, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала. Дрожащей рукой Гарри перевернул конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на гербе были изображены лев, орел, барсук и змея, а в середине — большая буква «X». — Хогвартс! — облегченно воскликнули двое Мародеров. — Ну теперь у него будет более менее все хорошо, — хмыкнула Марлин. — Жизнь в Хогвартсе уж точно значительно лучше, чем у таких родственников. — Давай поживее, мальчишка! — крикнул из кухни дядя Верной. — Что ты там копаешься? Проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки? Дядя Верной расхохотался собственной шутке. — Дурсль, ты только что подкинул нам идею, — злорадно усмехнулся Сириус. — Вот знаешь, порой мне кажется, что ты повзрослел, — улыбнувшись, протянула Меда. — Но вот такие моменты наводят меня на совершенно другие мысли. — Жизнь без шуток слишком скучна, — серьезно проговорил Джеймс, весело переглянувшись с лучшим другом. Гарри вернулся в кухню, все еще разглядывая письмо. Он протянул дяде Вернону счет и открытку, сел на свое место и начал медленно вскрывать желтый конверт. Дядя Верной одним движением разорвал свой конверт, вытащил из него счет, недовольно засопел и начал изучать открытку. — Мардж заболела, — проинформировал он тетю Петунью. — Съела какое-то экзотическое местное блюдо и… — Пап! — внезапно крикнул Дадли. — Пап, Гарри тоже что-то получил! Гарри уже собирался развернуть письмо, написанное на том же пергаменте, из которого был сделан конверт, когда дядя Верной вырвал бумагу из его рук. — Это мое! — возмутился Гарри, пытаясь завладеть бумагой. — Правильно Сохатик, всегда нужно бороться за свое, — кивнул Сириус, бросая раздраженные взгляды в сторону родственников. — Целее будешь. — И кто, интересно, будет тебе писать? — презрительно фыркнул дядя Верной, разворачивая письмо и бросая на него взгляд. Его красное лицо вдруг стало зеленым, причем быстрее, чем меняются цвета на светофоре. Но на этом дело не кончилось. Через несколько секунд лицо его стало серовато-белым, как засохшая овсяная каша. — П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он. Дадли попытался вырвать у него письмо, но дядя Вернон поднял его над собой, чтобы Дадли не смог дотянуться. Подошедшая Петунья, большая любительница сплетен и слухов, взяла у мужа письмо и прочла первую строчку. На мгновение всем показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Тетя схватилась за горло и втянула воздух с таким звуком, словно задыхалась. — Вернон! О боже, Вернон! — Нет, ну точно театр плачет, — закатила глаза бывшая Маккиннон, стараясь не обращать внимание на оценивающие взгляды, которых в ее сторону стало значительно больше.       Вероятно все же многое не укрылось от взглядов Блэков, но основных фактов они пока точно не знали, что несколько успокаивало. — Она ведь прекрасно знает, что это за письмо, — нахмурившись, проговорил Джеймс. — И должна была понимать, что рано или поздно оно придет и Гарри. К чему устраивать это удивление? Тетя и дядя смотрели друг на друга, кажется, позабыв о том, что на кухне сидят Гарри и Дадли. Правда, абстрагироваться на долго им не удалось, потому что Дадли не выносил, когда на него не обращали внимания. Он сильно стукнул отца по голове своей узловатой палкой. —Я хочу прочитать письмо! —громко заявил Дадли. — Это я хочу прочитать письмо, — возмущенно возразил Гарри. — Это мое письмо. — Пошли прочь, вы оба, — прокаркал дядя Вернон, запихивая письмо обратно в конверт. Гарри не двинулся с места. — ОТДАЙТЕ МНЕ МОЕ ПИСЬМО! — прокричал он. — Дайте мне его посмотреть! — заорал Дадли. — ВОН! — взревел дядя Верной и, схватив за шиворот сначала Дадли, а потом Гарри, выволок их в коридор и захлопнул за ним дверь кухни. — И что магглы собираются делать с письмом? — спросил Регулус. — Зная Петунью, они просто выкинут его и все, либо назад вернут, — ответила Марлин. Гарри и Дадли тут же устроили яростную, но молчаливую драку за место у замочной скважины — выиграл Дадли, и Гарри, не замечая, что очки повисли на одной дужке, улегся на пол, прикладывая ухо к узенькой полоске свободного пространства между полом и дверью. — Вернон, — произнесла тетя Петунья дрожащим голосом. — Вернон, посмотри на адрес, как они могли узнать, где он спит? Ты не думаешь, что они следят за домом? — Письма пишет специальное зачарованное перо, — заметил Арктурус. — Директор и его заместитель зачастую даже не видят этих адресов. — А очень зря, кстати, — пробормотала Андромеда. — Гарри же не единственный ребенок, который находиться в такой ситуации. — Подписывать все письма в ручную едва ли возможно, — заметил Поллукс, посмотрев на свою внучку. — Я не говорю, чтобы они подписывали все письма в ручную, — покачала головой миссис Тонкс. — Я имела ввиду, что было бы не плохо, хотя бы читать адреса, куда доставляются письма. — Согласна, а вот в таких случаях сразу можно было бы отправлять профессоров, — кивнула Марлин. — Письмо ведь может и не дойти до того, кому предназначается. — Следят… даже шпионят… а может быть, даже ходят за нами по пятам, — пробормотал дядя Верной, который, кажется, был на грани помешательства. — Что нам делать, Вернон? Может быть, следует им ответить? Написать, что мы не хотим… — Маглы не могут общаться с нашим миром, — хмыкнул Сигнус.       Молодые супруги Блэк и Джеймс переглянулись между собой, будто что-то зная, но в слух высказываться не стали. К старшим Блэкам их знания никакого отношения не имели. Гарри видел, как блестящие туфли дяди Вернона ходят по кухне взад и вперед. — Нет, — наконец ответил дядя Вернон. — Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответ… Да, это лучший выход из положения… Мы просто ничего не будем предпринимать… — Но… — Мне не нужны в доме такие типы, как они, ты поняла, Петунья?! Когда мы взяли его, разве мы не поклялись, что искореним всю эту опасную чепуху?! — И как же они собирались это сделать? — приподняв бровь, поинтересовалась мадам Пруэтт. — Магглы не понимают, что от магии избавиться нельзя, — проворчала Вальбурга, вновь посмотрев на старшего сына. — И тебе действительно нравиться общество этих отребьев. — Не все магглы такие, как эти, мадам, — холодно парировал Сириус. — Если уж на то пошло, то и в нашем мире хватает магов похуже. Вам нравиться общества Волан-де-морта, но он убивает и таких как мы в том числе. Не важно магглорожденные они или нет. Мой дядя был чистокровным, но он был убит Пожирателями. Вам действительно нравиться общество убийц вашего старшего брата, мадам?       В первые за долгое время Вальбурги было нечего ответить старшему сыну. Она чувствовала на себе разгневанный взгляд отца и дяди, но не могла ничего сказать. — Нам сказали, что Альфард умер своей смертью, — заметил Орион, обратившись и к отцу с дядей, и одновременно к старшему сыну. — Уверяю тебя, дорогой брат, кузену помогли уйти на тот свет, — отозвалась Лукреция. — Дядя высказался против политики Волан-де-морта в присутствие нескольких Пожирателей, — вздохнув, пояснила Андромеда, стерев набежавшие на глаза слезы. — Я даже могу назвать их имена. — А через пару дней после этого я нахожу его в разрушенное части дома, над которым висит темная метка, — прикрыв глаза, продолжил Сириус. — Никого из вас не было на его похоронах, поэтому больше я разговаривать об этом не хочу.       Поллукс сильнее сжал свою трость в руках. Отсутствие на похоронах старшего сына не давало ему покоя все это время, но время назад вернуть очень трудно, даже при помощи маховика. В тот вечер, вернувшись с работы, дядя Верной совершил нечто такое, чего раньше никогда не делал, — он пришел к Гарри в чулан. — Где мое письмо? — спросил Гарри, как только дядя Вернон протиснулся в дверь. — Кто мне его написал? — Никто. Оно было адресовано тебе по ошибке, — коротко пояснил дядя Вернон. — Я его сжег. —Не было никаких ошибок, —горячо возразил Гарри. — Там даже было написано, что я живу в чулане. —ТИХО ТЫ! — проревел дядя Вернон, и от его крика с потолка упало несколько пауков. Дядя Вернон сделал несколько глубоких вдохов, а затем попытался улыбнуться, однако это далось ему с трудом, и улыбка получилась достаточно болезненной. — Э-э-э… кстати, Гарри, насчет этого чулана. Твоя тетя и я тут подумали… Ты слишком вырос, чтобы и дальше жить здесь… Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься во вторую спальню Дадли. — У них была еще одна спальня, но они поместили моего сына в чулан, — прошипел Поттер. — У нас есть книги, этого не произошло и вероятно не произойдет, — заметила Марлин, положив голову на плече своего супруга, а тот спрятал лицо в ее светлых волосах, собираясь с силами.       В конце концов он сам затронул тему, которая все еще отзывалась болью не только для него, но и его кузины. Но они не могли не заметить, что родственники доже были во всем черным, как бы показывая, что соблюдают траур по погибшему члену семьи. — Нам бы только понять, как это произошло и что нужно изменить, — согласилась миссис Тонкс. — Зачем? — спросил Гарри. — Не задавай вопросов! — рявкнул дядя Вернон. — Собирай свое барахло и тащи его наверх, немедленно! В доме Дурслей было четыре спальни — одна для дяди Вернона и тети Петуньи, одна для гостей (обычно в роли гостьи выступала сестра дяди Вернона Мардж), одна, где спал Дадли, и еще одна, в которой Дадли хранил те игрушки и вещи, которые не помещались в его первой спальне. Гарри же хватило всего одного похода наверх, чтобы перенести все свои вещи из чулана. И теперь он сидел на кровати и осматривался. Почти все в этой комнате было поломано. Подаренная Дадли всего месяц назад, но уже неработающая видеокамера лежала на маленьком заводном танке, пострадавшем от столкновения с соседской собакой, на которую его направил Дадли. В углу стоял первый телевизор Дадли, который тот разбил ударом ноги, когда отменили показ его любимой передачи. В другом углу стояла огромная клетка, в которой когда-то жил попутай и которого Дадли обменял на духовое ружье — а ружье лежало рядом, и дуло его было безнадежно погнуто, потому что Дадли как-то раз на него сел. — Что такое? — спросил Блэк, услышав, как его жена недоверчиво хмыкнула и скептически посмотрела на книгу. — Просто я знаю, как выглядит ружье и согнуть его ребенку очень трудно, я бы даже сказала практически невозможно, — пожала плечами Лина. — Сколько он тогда должен весить, раз смог сделать это, просто сев на него? Единственное, что в этой комнате выглядело новым, так это стоявшие на полках книги, — создавалось впечатление, что до них никогда не дотрагивались. — Из этого мальчика не вырастит ничего хорошего, — покачала головой леди Пруэтт. — Они позволяют ребенку слишком многое, при этом даже не учат его ценить то, что он уже имеет. Снизу доносились вопли Дадли. — Я не хочу, чтобы он там спал!.. Мне нужна эта комната!.. Пусть он убирается оттуда!.. Гарри вздохнул и лег на кровать. Вчера он отдал бы все на свете за то, чтобы оказаться здесь. Сегодня он предпочел бы оказаться в чулане со своим письмом, чем здесь, но без письма. На другое утро за завтраком все сидели какие-то очень притихшие. А Дадли вообще пребывал в состоянии шока. Накануне он орал во все горло, колотил отца новой дубинкой, давился, пинал мать и подкидывал вверх свою черепаху, разбив ею стеклянную крышу оранжереи, но ему так и не вернули его вторую комнату. — Вот и последствия воспитания. Нельзя так много поощрять детям, — скривилась леди Блэк. — Не тебе их судить, Вальбурга, — заметила Лукреция, кинув взгляд на старшего племянника. — Твои методы воспитания привели к тому, что твой старший ребенок предпочел уйти из собственного дома не известно куда, лишь бы не жить с такими родителями. — Мы уже говорили с ними на эту тему, — сказала Арктурус. — Не стоит сейчас обсуждать все это заново. Что касается Гарри, то он вспоминал вчерашнее утро и жалел о том, что не распечатал свое письмо, пока был в коридоре. Дядя Вернон и тетя Петунья обменивались мрачными взглядами. Когда за дверью послышались шаги почтальона, дядя Верной, все утро пытавшийся быть очень внимательным и вежливым по отношению к Гарри, потребовал, чтобы за почтой сходил Дадли. Из кухни было слышно, как тот идет к двери, стуча своей палкой по стенам и вообще по всему, что попадалось ему на пути. А затем донесся его крик. — Тут еще одно! «Мистеру Г. Поттеру дом четыре по улице Тисовая, самая маленькая спальня». — Придурок, — выплюнул Поттер. — Согласен, — неожиданно кивнул Регулус. — Если он хотел прочитать первое письмо, то зачем отдавать это? Дядя Вернон со сдавленным криком вскочил и метнулся в коридор. Гарри рванул за ним. Дяде Вернону пришлось повалить Дадли на землю, чтобы вырвать у него из рук письмо, а это оказалось непросто, потому что Гарри сзади обхватил дядю Вернона за шею. После непродолжительной, но жаркой схватки, в которой каждый получил по нескольку ударов узловатой палкой, дядя Верной распрямился, тяжело дыша, но зато сжимая в руке письмо, адресованное Гарри. — Иди в свой чулан… я хотел сказать, в свою спальню, — прохрипел он, обращаясь к Гарри. — И ты, Дадли… уйди отсюда, просто уйди. Гарри долго мерил шагами спальню. — Сохатый, ты прости меня, но даже не зная вас, он копирует твои привычки, — сочувственно глядя на друга, сказал Сириус. Кто-то знал, что он переехал сюда из чулана. И еще этот кто-то знал, что он не получил первое письмо. И все это означало, что этот кто-то попробует передать ему еще одно письмо. И на этот раз Гарри собирался его получить. Потому что у него родился план. — Только не эти планы, — в поддельном ужасе раскрыв глаза, проговорил Сириус. — Вы так сомневаетесь в Гарри? — спросила Нарцисса. — Он же тут еще ребенок. — Нет кузина, — отрицательно покачал головой Бродяга. — Просто когда планы придумывает Джим, мы вечно во что-то вляпываемся. На самом деле они вообще никогда не удаются. — Согласна, — отозвалась молодая миссис Блэк. — Ты уж извини, Джеймс, но ты действуешь лучше по ситуации. На инстинктах так скажем. Дышащий на ладан будильник благодаря Дадли неоднократно побывавший в мастерской, зазвонил ровно в шесть часов. Гарри поспешно выключил его и быстро оделся, стараясь не шуметь, чтобы ни в коем случае не разбудить семейство Дурслей. Он бесшумно вышел из своей комнаты и, крадучись, пошел вниз в полной темноте — включать свет было опасно. План его заключался в том, чтобы выйти из дома, встать на углу Тисовой улицы и дождаться появления почтальона, чтобы первым забрать письма. А сейчас он крался по темному коридору, его сердце отчаянно прыгало в груди, и… -А-А-А-А! Гарри буквально взлетел в воздух, потому что наступил на что-то большое и мягкое, лежавшее на коврике у входной двери. На что-то… живое! Наверху зажегся свет, и Гарри с ужасом увидел, что этим большим и мягким было лицо дяди Вернона.       В гостиной раздался заразительный смех. — Этот план закончился не так плохо, — отсмеявшись, заключила Марлин. — Не досталось бы ему, — заметил Тонкс. Мистер Дурсль лежал у входной двери в спальном мешке. Не оставалось сомнений, что он сделал так именно для того, чтобы не дать Гарри осуществить задуманное. И, что тоже было несомненно, он вовсе не рассчитывал, что на него наступят. После получасовых воплей дядя Вернон велел Гарри сделать ему чашку чая. Гарри грустно поплелся на кухню, а когда вернулся с чаем, почту уже принесли, и теперь она лежала за пазухой у дяди Вернона. Гарри отчетливо видел три конверта с надписями, сделанными изумрудно-зелеными чернилами. — Я хочу… — начал было он, но дядя Вернон достал письма и разорвал их на мелкие кусочки прямо у него на глазах. В тот день дядя Верной не пошел на работу. Он остался дома и намертво заколотил щель для писем. — Видишь ли, — объяснял он тете Петунье сквозь зажатые в зубах гвозди, — если они не смогут доставлять свои письма, они просто сдадутся. — Я не уверена, что это поможет, Вернон. — Конечно не поможет, письма ведь совы доставляют, — отозвался Эдвард. — Давно бы профессора прислали, — хмыкнул Гидеон. — Раз письма отправляют, значит понимают, что он их не получают. — О, у этих людей странная логика, Петунья. Они не такие, как мы с тобой, — ответил дядя Верной, пытаясь забить гвоздь куском фруктового кекса, только что принесенного ему тетей Петуньей. — Это уж точно, мы в отличие от вас кексы едим, — хмыкнул Регулус. — Ты шутить научился? — спросил Сириус, удивленно осматривая младшего брата, который обычно для своих лет был слишком серьезен и порой даже холоден со всеми. — Может быть, — пожал плечами слизеринец, мимолетно посмотрев в сторону родителей. В пятницу для Гарри принесли не меньше дюжины писем. Так как они не пролезали в заколоченную щель для писем, их просунули под входную дверь, а несколько штук протолкнули сквозь маленькое окошко в туалете на первом этаже. Дядя Вернон снова остался дома. Он сжег все письма, а потом достал молоток и гвозди и заколотил парадную и заднюю двери, чтобы никто не смог выйти из дома. Работая, он что-то напевал себе под нос и испуганно вздрагивал от любых посторонних звуков. В субботу ситуация начала выходить из-под контроля. Несмотря на усилия дяди Вернона, в дом попали целых двадцать четыре письма для Гарри — кто-то свернул их и засунул в две дюжины яиц, которые молочник передал тете Петунье через окно гостиной. — Плагиаторы, — возмутился Джеймс, недовольно посмотрев в сторону книги. — Это мы придумали эту шутку, чтобы Слизеринцев разыгрывать, — ухмыльнулся Сириус. Молочник не подозревал о содержимом яиц, но был крайне удивлен, что в доме заколочены двери. Пока дядя Вернон судорожно звонил на почту и в молочный магазин и искал того, кому можно пожаловаться на случившееся, тетя Петунья засунула письма в кухонный комбайн и перемолола их на мелкие кусочки. — Письма будут приходить то тех пор, пока их не получит адресат, — хмыкнул Сигнус. — А можно было бы уже отправить кого-то и посмотреть, почему письма до этого адресата не до ходят, — повторила слова своего мужа Меда. — Только жизнь всем усложняют. — Интересно, кому это так сильно понадобилось пообщаться с тобой? — изумленно спросил Дадли, обращаясь к Гарри. В воскресенье утром дядя Верной выглядел утомленным и немного больным, но зато счастливым. — По воскресеньям — никакой почты, — громко заявил он с довольной улыбкой, намазывая джемом свою газету. — Сегодня — никаких чертовых писем… — Только не для волшебников, — сказала Цисси. — Совам абсолютно все равно, когда их приносить. У нас почта от дня недели не зависит. Он не успел договорить, как что-то засвистело в дымоходе и ударило дядю Вернона по затылку. В следующую секунду из камина со скоростью пули вылетели тридцать или даже сорок писем. Дурсли инстинктивно пригнулись, и письма просвистели у них над головами, а Гарри подпрыгнул, пытаясь ухватить хотя бы одно из них. — Вон! ВОН! — Дядя Верной поймал Гарри в воздухе, потащил к двери и вышвырнул в коридор. Затем из комнаты выбежали тетя Петунья и Дадли, закрывая руками лица, за ними выскочил дядя Верной, захлопнув за собой дверь. Слышно было, как в комнату продолжают падать письма, они стучали по полу и стенам, отлетая от них рикошетом. — Ну все, — значимо и весомо произнес дядя Вер-нон. Он старался говорить спокойно, хотя на самом деле нервно выщипывал из усов целые пучки волос. — Через пять минут я жду вас здесь — готовыми к отъезду. Мы уезжаем, так что быстро соберите необходимые вещи — и никаких возражений! — Ну и дурак, письма приходить от этого не перестанут, — усмехнулся Блэк. — Вообще по правилам, если первое письмо получено не было, со вторым приходит уже один из профессоров Хогвартса или кто-то из попечительского совета, — вспомнила мадам Пруэтт, взглянув на Дромеду и ее мужа. — Так что вы правы, давно нужно было отправить кого-то из профессоров. Он выглядел таким разъяренным и опасным, особенно после того, как выдрал себе пол уса, что возражать никто не осмелился. Десять минут спустя дядя Верной, взломав забитую досками дверь, вывел всех к машине, и автомобиль рванул в сторону скоростного шоссе. На заднем сиденье обиженно сопел Дадли — отец отвесил ему затрещину за то, что он слишком долго возился. А Дадли всего лишь пытался втиснуть в свою спортивную сумку телевизор, видеомагнитофон и компьютер.       Бывшая Маккиннон вновь скептически изогнула бровь, а после чего рассмеялась, покачав головой. — Что такое, малыш? — поинтересовался Сириус, вопросительно посмотрев на блондинку. — Эти вещи очень большие и убрать их в спортивную сумку невозможно, — пояснила Марлин, продолжая усмехаться. Они ехали. Ехали все дальше и дальше. Даже тетя Петунья не решалась спросить, куда они направляются. Несколько раз дядя Верной делал крутой вираж, и какое-то время машина двигалась в обратном направлении. А потом снова следовал резкий разворот. — Сбить их со следа… сбить их со следа, — всякий раз бормотал дядя Вернон. — План по сведению Дурсля с ума выполнил, — серьезно сказал Бродяга, а затем гостиная опять заполнилась смехом гриффиндорцев. Они ехали целый день, не сделав ни единой остановки для того, чтобы хоть что-нибудь перекусить. Когда стемнело, Дадли начал скулить. У него в жизни не было такого плохого дня. Он был голоден, он пропустил пять телевизионных программ, которые собирался посмотреть, и он никогда еще не делал таких долгих перерывов между компьютерными сражениями с пришельцами и чудовищами. Наконец дядя Вернон притормозил у мрачной гостиницы на окраине большого города. Дадли и Гарри выделили одну комнату на двоих — в ней были две двуспальные кровати, застеленные влажными, пахнущими плесенью простынями. Дадли тут же захрапел, а Гарри сидел на подоконнике, глядя вниз на огни проезжающих мимо машин и думая, гадая, мечтая… На завтрак им подали заплесневелые кукурузные хлопья и кусочки поджаренного хлеба с кислыми консервированными помидорами. Но не успели они съесть этот нехитрый завтрак, как к столу подошла хозяйка гостиницы. — Это даже завтраком трудно назвать, — поморщилась Нарцисса. — Ужасные условия для проживания, — согласилась Андромеда. — Я извиняюсь, но нет ли среди вас мистера Г. Поттера? Тут для него письма принесли, целую сотню. Они там у меня, у стойки портье. Она протянула им конверт, на котором зелеными чернилами было написано: «Мистеру Г. Поттеру, город Коукворт, гостиница «У железной дороги», комната 11». — Дом родителей Лили совсем не далеко от этого места, если я конечно правильно помню, — нахмурившись, заметил Джеймс, вспоминая адрес своей девушки. — Это точно, но почему они не остановились там? — прикусив губу, проговорила Лина. — Не могли же они погибнуть? Гарри попытался схватить письмо, но дядя Вернон ударил его по руке. Хозяйка гостиницы застыла, ничего не понимая. —Я их заберу, — сказал дядя Вернон, быстро вставая из-за стола и удаляясь вслед за хозяйкой. — Дорогой, не лучше ли нам будет вернуться? — робко поинтересовалась тетя Петунья спустя несколько часов, но дядя Верной, похоже, ее не слышал. Никто не знал, куда именно они едут. Дядя Вернон завез их в чащу леса, вылез из машины, огляделся, потряс головой, сел обратно, и они снова двинулись в путь. То же самое случилось посреди распаханного поля, на подвесном мосту и на верхнем этаже многоярусной автомобильной парковки. — Папа сошел с ума, да, мам? — грустно спросил Дадли после того, как днем дядя Верной оставил автомобиль на побережье, запер их в машине, а сам куда-то исчез. — И довольно давно, — пробормотала миссис Тонкс, покачав головой. Начался дождь. Огромные капли стучали по крыше машины. Дадли шмыгнул носом. — Сегодня понедельник, — запричитал он. — Сегодня вечером показывают шоу великого Умберто. Я хочу, чтобы мы остановились где-нибудь, где есть телевизор. «Значит, сегодня понедельник», — подумал про себя Гарри, вспоминая кое о чем. Если сегодня был понедельник—а в этом Дадли можно было доверять, он всегда знал, какой сегодня день, благодаря телевизионной программе, — значит, завтра, во вторник, Гарри исполнится одиннадцать лет. Конечно, нельзя сказать, что у него были веселые дни рождения, -например, в прошлом году Дурсли подарили ему вешалку для куртки и пару старых носков дяди Вернона. Так что и в этом году от дня рождения ничего особенного ждать не стоило. — Даже мои дни рождения веселее были, — заметил Сириус, вновь бросив взгляд в сторону родителей. — В какой-то степени. — Чтобы не произошло, нам в любом случае надо это изменить, — покачал головой Джеймс. — Такого детства у него быть не должно.       Меда грустно посмотрела на кузена и его лучшего друга, которые слишком сильно изменились за этот год, в который они напрямую уже несколько раз столкнулись с Пожирателями и даже с Волан-де-мортом. От прежних шалопаев почти ничего не осталось, кроме разве что их привычных шуток, но сейчас они будто повзрослели и этого нельзя было не заметить. Но все же не каждую неделю тебе исполняется одиннадцать. Дядя Верной вернулся к машине, по лицу его блуждала непонятная улыбка. В руках он держал длинный сверток, и когда тетя Петунья спросила, что это он там купил, он ничего не ответил. — Я нашел превосходное место! — объявил дядя Вернон. — Пошли! Все вон из машины! На улице было очень холодно. Дядя Вернон указал пальцем на огромную скалу посреди моря. На вершине скалы приютилась самая убогая хижина, какую только можно было представить. Понятно, что ни о каком телевизоре не могло быть и речи. — Сегодня вечером обещают шторм! — радостно сообщил дядя Вернон, хлопнув в ладоши. — А этот, джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку. — Они могут разбиться при такой погоде, — заметил Тонкс. — Убьет всю свою семью. — И что это за глава семьи, который готов подвергнуть собственного ребенка такой опасности? — поинтересовалась Друэлла. — Магглы не поддаются объяснениям, Друэлла, — хмыкнула Вальбурга, вновь кинув взгляд в сторону старшего сына. Дядя Вернон кивнул на семенящего к ним беззубого старика, который злорадно ухмылялся, показывая на старую лодку, прыгающую на серых, отливающих сталью волнах. — Я уже запасся кое-какой провизией, — произнес дядя Вернон. — Так что теперь — все на борт! В лодке было еще холоднее, чем на берегу. Ледяные брызги и капли дождя забирались за шиворот, а арктический ветер хлестал в лицо. Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем они доплыли до скалы, а там дядя Верной, поскальзываясь на камнях и с трудом удерживая равновесие, повел их к покосившемуся домику. Внутри был настоящий кошмар — сильно пахло морскими водорослями, сквозь дыры в деревянных стенах внутрь с воем врывался ветер, а камин был отсыревшим и пустым. Вдобавок ко всему в домике было лишь две комнаты. Приобретенная дядей Верноном провизия поразила всех — четыре пакетика чипсов и четыре банана. — Это не еда, — осуждающе сказала миссис Тонкс. — Накормить этим двух детей и двух взрослых просто невозможно, — согласилась Лукреция. После еды — если это можно было назвать едой — дядя Верной попытался разжечь огонь с помощью пакетиков из-под чипсов, но те не желали загораться и просто съежились, заполнив комнату едким дымом. — Надо было забрать из гостиницы все эти письма — вот бы они сейчас пригодились, — весело заметил дядя Вернон. Дядя пребывал в очень хорошем настроении. Очевидно, он решил, что из-за шторма до них никто не доберется, так что писем больше не будет. Гарри в глубине души был с ним согласен, хотя его эта мысль совершенно не радовала. Как только стемнело, начался обещанный шторм. Брызги высоких волн стучали в стены домика, а усиливающийся ветер неистово ломился в грязные окна. Тетя Петунья нашла в углу одной из комнат покрытые плесенью одеяла и устроила Дадли постель на изъеденной молью софе. Они с дядей Верноном ушли во вторую комнату, где стояла огромная продавленная кровать, а Гарри пришлось улечься на пол, накрывшись самым тонким и самым рваным одеялом. Ураган крепчал и становился все яростнее, а Гарри не мог заснуть. Он поеживался от холода и переворачивался с боку на бок, стараясь устроиться поудобнее, а в животе у него урчало от голода. — Он так заболеет быстрее, — покачала головой Андромеда. — Я надеюсь, что сейчас что-нибудь произойдет, и они живыми уедут от туда, — вздохнула Лина. — Так обычно происходит в книгах, особенно когда до конца далеко. Дадли захрапел, но его храп заглушали низкие раскаты грома: началась гроза. У Дадли были часы со светящимся циферблатом, и когда его жирная рука выскользнула из-под одеяла и повисла над полом, Гарри увидел, что через десять минут ему исполнится одиннадцать лет. Он лежал и смотрел, как бегает по кругу секундная стрелка, приближая его день рождения, и спрашивал себя, вспомнят ли Дурсли об этой дате. Но еще больше его интересовало, где сейчас был тот, кто посылал ему письма. До начала следующего дня оставалось пять минут. Гарри отчетливо услышал, как снаружи что-то заскрипело. Ему хотелось верить, что крыша домика выдержит атаку дождя и ветра и не провалится внутрь, хотя, возможно, так стало бы теплее — все равно хуже, чем сейчас, быть уже не могло. Часы Дадли показывали без четырех двенадцать. Гарри подумал, что, когда они вернутся на Тисовую улицу, вполне возможно, в доме будет столько писем, что ему удастся стащить хотя бы одно. Без трех двенадцать. Снаружи раздался непонятный звук, словно море громко хлестнуло по скале. А еще через минуту до Гарри донесся громкий треск — наверное, это упал в море большой камень. Еще одна минута, и наступит день его рождения. — С днем рождения! — воскликнули двое Мародеров. — Он даже не родился еще, — усмехнулась Марлин. — Но как видишь в планах уже появился, — хмыкнул Джеймс, весело сверкнув глазами. Тридцать секунд… двадцать… десять… девять… Может, имеет смысл разбудить Дадли, просто для того что-бы его позлить? Три секунды… две… одна… БУМ! Хижина задрожала, Гарри резко сел на полу, глядя на дверь. За ней кто-то стоял и громко стучал, требуя, чтобы его впустили. Но кто?