Черепашки-ниндзя на приёме у психолога

***

Самодельная обстановка кухни в помещении заброшенной станции метро, поразило Киру до глубины души. Всё было так обставлено, что и мысль на ум не приходит, что ты сейчас совершенно не в чьей-то квартире, а под Нью-Йорком. Кухонные тумбы, плита, холодильник, чайник и навесные шкафчики. А так же мини-столовая с пятью стульями и столом. Зайдя следом за своим последним из клиентом на этот час, то есть Рафаэлем, женщина увидела, что все подростки были на месте. Леонардо и Микеланджело тихо переговаривались, казалось, что они пытались кого-то не беспокоить. Эйприл сидела в телефоне, иногда отвлекаясь на диалог двух братьев и согласно кивая с улыбкой на лице с выражением облегчения. Донателло, в отличие от всех, выглядел напряжённо и о чем-то размышлял, украдкой бросая взгляды из-под лба на болтающих братьев, и одновременно собирал какие-то микросхемы. — Ребят, я пригласил нашу гостью присоединиться к пицце, чтобы она взяла перерыв. — отвлек всех от своих дел фразой лидер команды, и реакция произошла мгновенно: Леон и Майк махнули благоприятно руками, а в глазах младшего даже светились звёзды от чего-то, что сейчас Кира не могла узнать; Эйприл подняла на неё взгляд от телефона и выдвинула из-под стола табурет, который, кажется, стоял под ним как раз для подобных случаев прибавления людей (или мутантов) в их логове. — Давайте я объясню сразу, мальчики. Я не хочу, чтобы вы считали, что я нахожусь здесь чисто ради того, чтобы «покопаться в ваших мозгах и свалить». Помочь вам преодолеть все проблемы внутри вас — вот моя цель. Я не надеюсь, что всего за один сеанс с каждым у меня это получится, так как, во-первых, все мы живые существа и так уж вышло, что нам важен сон, пища и отдых от нагрузок, особенно от психологических. А во-вторых… Думаю, мне понадобится поговорить и с вашим Отцом тоже, чтобы увидеть всю картину ситуации в вашей семье. — стоило ей договорить, как на кухне повисла неприятная тишина. Братья напряженно переглядывались, а Эйприл поджала губы в каком-то раздражении… На кого-то. — Ну и какое тебе дело до меня и моих детей, девчонка? — ах, вот на кого. Повернувшись на голос, Кира тут же натянула свою мягкую дежурную улыбку и встав с табурета, решила всё-таки вести себя кардинально вежливо, ведь обычно при такой манере речи взрослые на ее сеансе расслабляются. — Добрый вечер, сэр. Меня зовут Кира Шульцберг, и я психолог. Моя юная подруга Эйприл попросила меня познакомиться с Вашими сыновьями и по мере возможности помо-… — ее спокойную речь прервал резкий взмах руки, словно этот… Крыс, просто отмахнулся от насекомого и закатив глаза, ответил, не дожидаясь реакции своей семьи на подобное поведение: — Мне не важно, кто ты и что ты здесь делаешь. Лучше уходи из моего дома. Вот еще, какая-то «психо-дура» будут говорить мне, как воспитывать детей… — ворча себе под нос, Сплинтер нагло прошагал до духовки, где, кажется, дожидалась своего часа пицца приготовленная Майком и схватив всю тарелку с ещё не остывшей пиццей начал идти к выходу. — Ну, Па! Я готовил ее на всех! У нас закончилась ветчина на ещё одну! — первым попытался возразить сам автор выпечки, но того Отец осадил обратно одной грубой фразой: — Приготовишь с другой начинкой, не велика потеря! — владелец нунчак поджал губы, чувствуя как в уголках глаз снова собираются слезы. Это заметил помрачневший Донни и встал со стула, подходя к младшему и приобнимая рукой, чтобы укоризненно взглянуть на Отца. — Пап, серьезно, ты ведешь себя… Хуже с каждой неделей. Зачем ты так к Микки? — отведя взгляд в сторону спросил, словно, в одно мгновение ока сдувшийся Рафаэль, но ответом тому послужило лишь фырканье взрослого. — Он не маленький, должен понимать, что беды в том, что я забрал пиццу — нет. И у вас в головах нет проблем. Придумали тут всякой молодежной чепухи, чтобы не работать! «Депрессия», «апатия», ну что за бред… — повисла тишина гуще прежней и видя состояние её знакомых, Шульцберг не выдержала, начиная говорить холодным тоном и даже заставив застыть на месте Сплинтера: — Неужели Ваша мама не учила Вас, что в семье должна царить безопасность, поддержка и уют? — Не смей упоминать мою Мать, мерзавка! Не того ты возраста, чтобы тыкать меня носом куда попало, как котенка! — яростно ответил ей крыс, повернувшись к ней лицом, но Кира, смотря на этого мужчину сверху вниз, не видела сейчас в этом существе ни единой капли того, кого можно назвать Отцом. Все остальные дети молчали, наблюдая за препираниями двух единственных взрослых в этом месте. Слышались приглушенные всхлипы самого младшего в плечо Дона, но женщина пообещала ему мысленно, что после успокоит его на сеансе. — О, значит Вы уже перешли ту черту физического развития организма, чтобы позволять себе, как родителю, причинять своим детям психологический вред своим поведением и словами? Я Вас правильно поняла? — с явным отвращением в голосе, но всё с тем же непроницательным выражением лица выдвинула свое предположение Кира, видя, как у крыса дергаются усы и его мерзкий нос от злости. Грызуна дергали за хвост его собственных ошибок и тот хотел укусить руку, но мешала перегородка в виде ее профессионализма и доверия младших сыновей. — Я имею право вести себя со СВОИМИ детьми так, как хочу! Они заслуживают каждого моего слова! Тем более, они уже не пятилетние дети, на которых я потратил всё свое время молодости! Пускай осознают, что мои слова воспитывают их, как мужчин! — срывая голос кричал на нее глава семьи, но веса его слова для нее не имели. — Вы такой же, как и большинство тех жалких людей на поверхности, которые просто обожают обвинять своих детей за то, что с ними так несправедливо обошлась жизнь. Мне противно на Вас смотреть, слышать Ваш противный голос. Даже если бы каждый из Ваших детей попросил меня не говорить этого, я все равно скажу. Вы. Не. Достойны. Звать. Себя. Их. Отцом. Идите дальше в свою коморку одиночества и жалости, уплетать эту приготовленную Микеланджело пиццу так, словно вы никогда больше её не попробуете, потому что, это и вправду будет так, поверьте. Никто из этих мальчиков, которых Вы так безбожно ломали каждый день их жизни не будет более для Вас сыном. И я уверена, что они согласятся со мной. Вы объявили бойкот семье и ждете, что Вас будут всё равно любить? Не боюсь Вас разочаровать, но этого не будет. Убирайся туда, где тебе и место быть, Кры-са. Сплинтер ушел молча, медленно передвигая лапами по полу. Все смотрели ему вслед и никто не остановил. Пицца остывала на табурете, оставленная мужчиной на нём. «Смысл работать с ним будет, но позже…» — подумала Кира. Все молчали. Была тишина уже очень долго. — Давайте садиться есть, ребята. Пицца стынет. — прервала тишину своим, тут же смягчившимся, голосом женщина. Кухню снова наполнили звуки.