* * *
Чуя, обнимая плюшевого лиса, смотрит на нарисованные звёзды на потолке. Он и у себя дома решил сделать свой маленький кусочек космоса. Звёзды сияли, может, не так уж и ярко, но когда хочется закрыться от всего мира, спрятаться от всех, создать свой собственный мир, то это спасает самого себя. Смотря на звёзды, оно чувство заполняет его изнутри. Из-за частых и сильных панических атак, Чуя стал принимать на ночь специальные успокаивающие капли. Не сказать, что это часто его спасало, но ночью, когда хочется спокойно заснуть и отдохнуть от реальности это был лучший вариант. Накахара хотел спать, но перед сном он бы, для начала, хотел увидеть что-то нечто прекрасное. Да и если парень был занят чем-то, конспектами, диалогами, то внезапная паническая атака обычно всё портила. Тошнота не даёт покоя, а слёзы наворачиваются сами по себе, чувствуются страх. Нехватка воздуха… стало так душно в квартире? А пытаясь восстановить дыхание, не в силах сконцентрироваться на каких-либо вещах, то всё становится только хуже. «Так и задохнуться недолго». Чуе снова снились кошмары. Снова он спит, а на глазах блестят слёзы. Позже, он просыпается, быстро вытирая слёзы на глазах. Стараясь спокойнее дышать, Чуя берёт наушники, что лежали поблизости и отвлекается от этих кошмаров, включая себе первую попавшуюся песню в плейлисте, слушая, и вникая в неё. И только под утро у него вышло уснуть, и никакой будильник не смог его разбудить. А проснулся он только под вечер следующего дня. Проснулся он от звука уведомлений в телефоне. Это были сообщения от Дазая. Скумбрия: 13:56 — Рыжик, чего тебя на парах сегодня не было? Чуть позже ещё сообщения: Скумбрия: 14:33 — Не хочешь сегодня прийти ко мне? Расскажу про звёзды, ну или проведём время еще как-то по-другому Сам того не замечая, Чуя искренне улыбается этим сообщениям. Рыжий почти сразу ответил. Вы: 15:12 — Не вопрос, можем покататься на скейтах, если будет желание. Только вот у Накахары совсем не было сил ни на что, но через себя он всё же смог заставить себя пойти на встречу с Дазаем. Он вышел из дома, в то же время докуривая сигарету. Расстрёпанные рыжие волосы смотрелись немного глупо, как и мятая футболка. — Бу! А я тебя тут уже жду. — улыбается Дазай, внезапно появившись из-за угла улицы. — Очень страшно. — саркастично говорит Чуя, с сигаретой во рту. Не успевает он сделать затяжку, как Дазай ворует у него сигарету. — Иу, опять вишнёвые, не надоело ещё? — Какого чёрта ты у меня сигарету спиздил?! — возмущается Накахара. — Мои закончились, извиняй, — говорит Дазай выкидывая остаток сигареты, потушив её об стену, —пошли? — он кивает головой в сторону дороги. — Пошли. — Чуя тяжело вздыхает. Они доходят до университета и Чуя перед тем как зайти в него говорит. — Я отдам конспекты, скоро вернусь. Дазай кивает, в ожидании возвращения Чуи. Чуя быстрым шагом направляется в нужный кабинет и кладёт на стол свои конспекты, после чего он мигом уходит, не желая видеться с преподавателем. Просто если Куникида увидит его, то начнётся массовое испытание на выживание. Он возвращается к Осаму, а тот внимательно за ним наблюдает своим взглядом и искренней улыбкой. После они отправились на прогулку. Параллельно Дазай рассказывал, что нового узнал о космосе и галактиках, а Накахара слушал и с неподдельным интересом. Причём, не перебивая товарища. По правде говоря, ещё с средней школы он никогда не думал, что Дазай интересуется космосом. Да и на выпускном казалось, что этот бинтованный гений моментально покончить с собой, после окончания школы. А ведь по школе и вправду ходили слухи, о чрезмерных попытках самовыпила. «Говорят Дазай снова пытался покончить с собой…» — «что серьёзно?! Вот это да…» — Не хочешь прогуляться по морю? — внезапный вопрос Чуи, — там можно понаблюдать за звёздами во всей красе… — неловко добавляет он. Дазай усмехается. — Так мы можем понаблюдать за звёздами на нашем месте. — Да, конечно. Просто я хочу прогуляться там. Дазай кивает. —Окей, тогда я подожду тебя на нашем месте. — говорит он, и уходит. А в голубых глазах чувствуются нотка грусти. Всё-таки он хотел прогуляться вместе с ним. Чуя ходит по берегу и слушает шум моря, мысли из головы ушли прочь, а сам он будто мысленно общался с морем. Он часто мог посидеть на песке, просто слушая море, или наблюдая за его волнами. Там он провёл время до поздней ночи, забыв, о чём они договаривались с Осаму. Как он вспомнил? Звёзды всегда напомнят о существовании кое-кого. Благо он вовремя вспомнил и направился на их место.* * *
Дазай ожидал Накахару, долго, и нудно. Втыкая в стену. И когда тот наконец пришёл, заметив его в коридоре он с мягкой улыбкой его встретил, не сказав ни слова. Но после не понял удивление Чуи, когда он посмотрел ему в глаза. По какой-то причине, долго держа зрительный контакт. Что такого можно увидеть в тёмных карих глазах, которые давно мечтают о смерти? Которые пустые, как сама темнота. — Дазай, твои глаза… — едва слышно сказал рыжий. — А что с ними? — шатен ещё больше не понимает, о чём идёт речь. Его глаза начинают немного бегать по предметам в помещении, а брови он приподнимает в лёгком недоумении. — Я и не знал, что у тебя такие красивые глаза… Нет… это совершенно не так.* * *
— Да вы только гляньте! У него ещё и бинты на руках! — слышится ехидный детский смех, и чувствуется как Дазая толкают, и он падает на пол. Поднимая пстой взгляд вверх. И вот у него снова на теле синяки, так что заглядывать под бинты крайне не хотелось. Тело болело от любого даже самого маленького и незначительного прикосновения. Горячие слёзы смешались кровью, которая пошла как раз после того, как его ударили в нос. Нельзя пошевелиться, нельзя нормально вздохнуть ведь стоило бедолагу пнуть в грудь, как он упадёт на колени задыхаясь. Как ему рвали бинты, и могли со всей силы ударить головой об стену, так что мальчик мог без сознания валяться где-то в коридоре на полу, пока идут занятия в школе. Ода Сакуноске — снова отработал свежие раны Осаму. На щеку на след от пореза, наклеил пластырь. А Осаму, вновь забинтовал себе глаз. Устало глядя в зеркало на своё отражение. Ода смотрит на это, смотрит какое у мальчика неровное дыхание, как всё его тело покрыто синяками, царапинами и ранами. Как в глазах юноши теряется желание жить. Он молча вздыхает, даже не в силах утешить Дазая. Чувство вины, что мальчик подвергается буллингу в школе, и перевести его в другую школу не получится — снова появляется. Сакуноске хоть уже и нашёл работу, в попытках заработать денег. Но ему до жути было жалко двоюродного младшего брата. Они не часто виделись, но Ода почти сразу понял, что Осаму боится отца. Он старался всегда быть рядом, чтобы Мори не мог навредить мальчику. Но не всегда удаётся. Сердце обливается кровью когда перед ним снова стоит картина, как Дазай с порванными бинтами сидит на полу, своей комнате. Тупо смотря в никуда, пока слёзы медленно капают вниз. Огай снова узнал о его попытке исчезнуть? Одасаку прогоняет эти мысли из головы, и он чувствует взгляд Осаму на себе. Мальчик молчит, будто пытается заглянуть в душу брату. Бинты он оставил где-то рядом на столе, это заметил Ода когда перевёл взгляд на кухонный стол, а затем снова на Осаму. Тишина. Оба ничего не говорят, возможно ли понять друг друга без слов? В отличии от Дазая, у самого Сакуноске в глазах сияла надежда. А не отчаяние, когда ты снова лежишь весь в синяках, и молишься о смерти. Дазай... не тянулся к самой жизни, он всё время искал смысл жизни. Смысл многих вещей. Однажды его закрыли в комнате, а в комнате ничего не было кроме полки с книгами, и кроватью. Он до сих пор помнит, как несколько дней мог читать книгу по астрономии облокотившись о закрытую дверь. Книги лежали рядом, и он отчётливо помнит как находил фонарик, чтобы занять себя чем-нибудь, а не лежать глядя в потолок, надеясь умереть во сне. Правда подруга бессонница, так никогда не подумает. Мальчик выходит из своих воспоминаний, и наконец разрывает тишину, своим пустым, слабым и детским голосом: — Что со мной не так, Одасаку? — Ода слегка вздрагивает от этого вопроса, спустя долгих минут тишины. Он хотел было ответить, вздыхая, но Осаму добавил: — мои глаза... насколько ужасны? Сакуноске собирается с мыслями, и сохраняет своё изначальное спокойствие. Он наконец-то выдаёт весьма уставшим тоном голоса: — Нет... это совершенно не так.