Смерть чем плоха? Уходишь, а то, что любил, остается.

Высокий мужчина выскальзывает из хаток очень быстро, подбегая к испуганному ребёнку, выронившему палку и теперь пальчиком указывающего в чащу леса, куда ему запрещено ходить без отца, матери или дяди. Шатен сразу присаживается, оглаживает лицо ребёнка, желая жестом успокоить испуганного сына, оттягивает свою рубаху, утирая проступающие слёзы. В прошлый раз на мальчишку выпрыгнула лиса с поломанной лапой, мажущая клыкастой пастью по воздуху, совсем близко с его маленькой ручкой, от того шорохи казались безмерно жуткими, говорящими о напасти чего-то крупного, рыжего, оставляющего ссадины и раны. Из соседних хаток, наспех застенчивая пуговицы рубахи выскакивает мужчина, слегка пониже, поправляя растрепавшиеся ото сна волосы, направляясь к сидящем у крапивы отцу и сыну. - Тэхо, чего услышал, малыш? Об крапиву обжёгся? Мы ее с тобой... И Минги бы продолжил, если бы его чуткий и острый нос не учуял металический привкус, жуткий, темный, словно совсем рядом можно было плавать в луже крови. Второй мужчина всматривается в отцовски обеспокоенный взгляд своего лучшего друга и тот кивает в сторону, поднимая ребёнка на руки, резко затихшего, жмущегося к сильному телу, широким плечам, пряча голову почти под подбородком, позволяя Папоньке гладить его по тёмным волосам, баюкая. Минги движется к кустам, минуя жгучую траву, а после, замечая заляпанное кровью платье просто оборачивается в сторону друга, кивая головой, словно моля того поскорее привести свою жену и увести ребёнка подальше, вглубь дома, скрывая увиденное от невинных и детских глаз, но его друг стоит на месте, ожидая озвученной команды. - Юнхо, тут девушка, а у нее вся шея ....., ей богу, если ты сейчас жену свою не притащишь, то я реально не отвечаю, что она живая останется Отец наконец кивает, проскальзывая в свои хатки, поэтому Сон Минги осторожно усаживается, приподнимая совсем юное, хрупкое тело, вынося то как можно ближе к самому крайнему дому лекаря, коим и является женушка его заторможенного друга. Мужчину слегка потряхивает, а чуткий нос свербит от железного запаха, пока внимательный взгляд изучал рану, сравнивая, всматриваясь, желая отбросить причастность своего племянника к данному происшествию. - Минги, солнышко, неси сюда. Ласковый и низкий голос раздаётся чуть поодаль, а на крыльце виднеется знакомая фигура, пухловатая после рождения сына, с наспех убранными в тугую гульку волосами и сухими, от работы со спиртом в местном госпитале, руками. Женщина всё ещё молода, но уже достаточно устала, от того, после работы рукой машет совсем вяло, выглядывая в дали объём предстоящей работы, изумлённо охая, как только оборотень торопясь подносить девчушку поближе. - Нана, я серьёзно, Тэхо позвал, а там в кустах вот совсем ещё маленькая. Остроносый мужчина вносит раненую и укладывает в кровать, послушно отскакивая к стене, как только хранительница этого очага вновь окатывает руки спиртом, ударяющим в чуткий нос, вызывающим громкое чихание, раздающееся не только у стены, но и в соседней комнате- это Юнхо. Врач осматривает шею очень аккуратно, парой пальцев ухватываясь за исхудавший подбородок, обрабатывая края разодранного укуса, промывая, начиная ворчать. - Как Тэхо мог ее увидеть? Я же просила Вас следить за ним, Юнхо, ну неужели так сложно смотреть за сыном, пока я работаю? А ты, Минги, ну неужели все Вы были так заняты? Он хотя бы кушал сегодня утром? Сон прошмыгивает глубже, желая сбежать из под гнёта злой женщины, меняющий тряпочки, промывающей рану, но ворчащей так злостно, мечущей взгляды, терзающие душу. Самый что ни на есть обыкновенный человек, которого его друг привёл в стаю около шести лет назад, обозвав своей. Так и живут теперь, слушаясь, ощущая себя самыми жуткими и шкодящими детьми, коих отчитывает мать за непослушание. Как только остроносый плавно проскальзывает в комнату, обнимает самого младшего, забирая того с отцовских объятий, переглядками указывая выйти к жене и слушать ее ворчание - Я кормил его. Наконец подаёт голос самый высокий мужчина, застывая в дверях, наблюдая за притихшей, любимой, бегающей особой, что теперь осторожно закладывала лекарство, бинтуя, ловко перекидывая тонкую ткань с одной руки в другую, подобно фокуснику, раскидывая ласкутки меж пальцами. Женщина щупает пульс уже в который раз, тяжко вздыхает, а после наконец разворачивается, утыкаясь носом в мускулистую грудь, получая тешащие объятия, хвалящие, баюкающие. Юнхо с детства был большим, мягким и тактильным, однако его молчаливость раздражала большинство детей вокруг, от того даже Минги, являющийся лучшим другом и названным братом, частенько отвечает на вопрос, заданный ему, сам, словно читая слова с чужого лица, считывая буквы по движениям рук, получая нужные ему предложения, являющиеся комфортной тишиной. Чон и сейчас выражает похвалу и волнение исключительно поглаживанием по спине, а после всё же вздыхает, но голос подаёт Нана, заученно зная, что Юно требуется больше времени для того, что бы собраться с мыслями. - Ну чего? Оборотни драгоценные, что можете сказать? Я конечно понимаю, что это ни ты, ни ты, но кто тогда? Госпожа Чон не убирая щеки с чужой груди смотрит на появившуюся в дверях макушку друга семьи, держащего ребёнка на руках, кивая в его сторону, словно огораживая от всего мира. Вот уже шесть лет Сон таскается с ним куда только тот попросит, носит на руках и играется, как маленьких щенок в подростковом возрасте, а Тэхо больше и не надо, лишь бы папа, мама, да дядя иногда выходили с ним, гуляя на полянке у дома, но и сейчас ребёнок тянет в рот палец, желая обкусить кожицу, как то делает мать, задумываясь, однако Ги ласково накрывает чужую ручку своей более мощной - Там пахло падалью Выплёвывает Минги, с некой жалостью смотря на краснеющие бинты на чужой шее, сильнее сжимая маленькое тело в руках, не допуская возможности как-либо обидеть того - Я сначала подумала, что это Тэхо, уж испугалась, что обратился и сорвался, но девчушка сильно обескровлена, а из ранений только то, хотя я осмотрела ее, Оборотни бы укусили несколько раз, а это значит только одно В комнате воцаряется тишина, пока врач всё же отлипает, в который раз подходя к лежащему ребёнку, поя ту теплым молоком. В госпитале малокровие компенсировали выпитой жидкостью, что сейчас та старательно и делала, стараясь восполнить утерянный объём крови. - Я же говорю тебе, Пахло падалью, Вампиры это, да вот чего подкинули, когда ребёнок рядом был? Уж подумали, что на своего подумаем? Да чист он, как лист осиновый, маленький ещё что бы обращаться Минги выпрямляется, подкидывая ребёнка, вновь сжимая в объятиях, гордясь тем, словно отец, когда Чон просто улыбается, усаживаясь на стул совсем рядышком, в мыслях желая другу поскорее обзавестись своим ребёнком, которого тот так хочет, но он, увы, одинок из-за резких и прямых слов. - Да и не факт, что сможет, Солнце ты моё, я ведь простой человек. Хотя конечно, Юнхо, я уверена, что твои гены всё решают, однако не факт, что он сможет Нана поднимает руки вверх, когда ее муж хмурит брови и насупливается, словно сразу показывая, что сдаётся и тому не стоит ворчать попусту, собираясь с мыслями и подбирая ласковые слова для любимой женщины - Но тем не менее, раз уж вампиры, я знаю двоих таких, но они достаточно стары что бы подбрасывать своих покусанных нам, тем более на столько искусанных, честно, я даже не знаю, проснётся ли она Минги дует пухлые губы, покачиваясь с маленьким Чоном с пятки на носок, чувствуя, как тот трётся маленьким носиком с горбинкой о его грудь, словно одобряя, посмеиваясь всем телом тихо, молчалива, прямо как и отец - На сколько я знаю они вообще не так часто меняют тех, кого кусают и это ведь, по логике вещей должно быть по обоюдному согласию И женщина продолжила бы, если бы сын не потянул руки в ее сторону, напоминая о своём присутствии, заставляя мать подойти, забирая сына с рук, целуя в подставленный лобик, наконец утихая - Этот диалог не для детских ушей. Неожиданно подаёт голос глава семьи, поднимая голову, разглядывая расцветающее за маленьким окном хаток небо, подобно умирающему художнику, окрашивающему рассвет в ярко алый, как перерезанная глотка бьющейся в конвульсиях женщины. Стая встаёт ещё до первых лучей, успевающих попасть на нежащиеся лица, блаженно спящих господ, что кутаются в пушистые и тяжёлые одеяла поглубже, прячась, желая продлить сладостную негу подольше, растянуть желанные вести перед глазами подольше. Чон старший разгибает спину, слегка похрустывая той, кивая Сону на выход. Им стоит заняться своими привычными делами, надрывая спину над огородом, ухаживая за плодоносящими деревьями в саду, а вот обладателю точёных скул ещё и сбегать в город нужно, продавая выращенные яблоки, в этом году, казалось, слишком кислые, но такие любимые в этом месте, от того уходящими непростительно быстро. Это давало какой-то заработок и способность обменяться на что-то более стоящее. - Мне нужно идти, Мой яблочный пирожочек, мама вернётся вечером, а ты посмотри за девочкой, ладно? Как только она проснётся, то попроси ее лежать и не вставать, не убегать, хорошо? Женщина наклоняется, позволяя сыну коснуться голыми ступнями дощатого пола, достаточно прохладного, но это привычно, пусть и иногда предельно неприятно. Мальчонка мажет носиком по пухлой щеке, кивая на данные ему указания, дуя розоватые щёчки, активно запоминая материнский наказ, лишь бы даже папенька не смог потом оспорить сказанное, если уж прийдётся. - Она совсем маленькая, видишь? Она долго не кушала и не пила, поэтому как только успокоишь ее по пробуждению, то дай ей выпить теплого молочка, понял? - Да, маменька. Не убегать, напоить и накормить. - Ты мой сладкий. Хорошо, сразу скажи об этом Папе, а потом не отходи от нее, можешь рассказать о себе, поговори с ней, но совсем немного, не рассказывай, что наш большой секретик, помнишь об этом? Сын кивает очень активно, сжимая ручки в маленькие, кругленькие кулачки. Тэхо напоминает самый сосредоточенный комочек, а его тёмные и шелковистые волосы сейчас блестят под солнечными лучами, пока в голове проскальзывают заученные строчки. Людям, коим и является их гостья, не нужно говорить о том, что папенька и все его друзья, спокойно могут обращаться в волка, такого большого, пушистого, способного покатать его на спине, рассекая воздух огромным телом, пока мощные лапы перескакивают через препятствия. - Никому и никогда. Я люблю тебя. И всё, если повязка станет совсем красной - скажи отцу сменить ее, он сможет. Я побежала. Девушка скрывается за пределами дверного проёма, наспех обуваясь, подлетая к уже сгорбившемуся у лунок мужу, легонько целуя, активно размахивая рукой, пока уходит вдоль по лесной улочке. Маленький Чон шумит, передвигая высокий и громоздкий стул, на котором всегда усаживается Юнхо, поближе к кровати, забираясь на тот с неким усилием, а после болтает ножками, поглядывая то на отца, подвязывающего недавно посаженные саженцы, то на красивую девушку, такую бледную, казалось, такую хворающую, что хотелось обнять ее и пожалеть, как делает дядя, ругая жгучую крапиву. - Бедненькая, мы этих вампиров ухх как Парадирует голос Минги младшенький, замахиваясь кулачком в воздухе, а после берёт чужую ладонь в свою, гладит, как мама, большим пальцем водя кружочки на тыльной стороне. Это успокаивает, от того малыш и сам клюёт носом, хоть и очень хочет казаться сосредоточенным, но всё же засыпает, ведь наконец успокоившееся после испуга тело наконец облегченно выдыхает, когда комната погружается во мрак. - Ты кто? Слышится совсем тихо и не знакомо. Кто он? Он - Тэхо, Чон Тэхо, а кто зовет его сейчас?