Смерть чем плоха? Уходишь, а то, что любил, остается.

- Как никого не ищут? Поди не спрашивали на площади или на главной улице! Джинсоль на удивление самой себе вскрикивает, выпрямляется, всматриваясь в чужие глаза слишком испуганно, словно приятная толстушка перед ней сейчас расхохочется, сообщив, что это была очередная глупая шутка, но этого не происходит. Женщина лишь грустно вздыхает, всматриваясь в окно, наблюдая, как Юнхо силится, ловя детские ноги, вырывающиеся, не желающие следовать отцовским направлениям, пытающимся облачить его в одежду. Мужчина терпит, мучается, но лишь изредка шлёпает по ягодицам ребёнка, невесомо, скорее для угрозы, грозно порыкивая, когда понимает, что сын растекается лужей, напоминая бескостное нечто и никакие уговоры и злые взгляды никак не работают. Нана стучит в окно, сжимает кисть в кулак и грозится, видя, как муж белеет, смотрит совсем виновато, а Тэхо, учуяв смущение ускальзывает с рук, уносясь со спущенными штанами. Чон старший мешкается, а после бежит за носящимся сыном, всё же натягивая штаны, клёпая кнопочку под детским выпяченным животиком. - Ты ведь с этого городочка? Я спрашивала, милая, спрашивала, да и по главной улочке прошлась, пока уходила с госпиталя, знаешь главный госпиталь вниз по улочке? Олдридж кивает, даже для себя слишком сильно, до тех пор, пока шея не начинает жутко болеть. Хозяка вздыхает более отчаянно, усаживает девчушку, обрабатывая искусанные края, задумчиво закусывая палец по окончанию. - Слушай, милая, а кто отец-то твой? Нана воодушевляется, замечая, что девчушка перед ней почти вскакивает, начиная светиться, хватаясь за эту тоненькую ниточку, как за самый эффективный спасательный трос, способный сейчас вытянуть ее из этого кошмара, полного нечисти и странных событий. - Мой папенька - Граф Олджидр, занимается юриспруденцией, Мисс. Наш дом совсем у главной улочки, мы можем пойти туда? Госпожа вновь задумывается, вздыхая уже достаточно расстроенно, вновь хватая пальчиками чужой подбородок, поворачивая, осматривая ранение, делая заключение где-тов своей голове, соглашаясь с внутренними демонами. - Да, солнышко, можем. Я уйду на работу завтра, сможешь пойти с Минги? Либо послезавтра мы сможем прогуляться с тобой, авось тебя кто да припомнит, а если уж чего, то не бойся, я уж и в сам дом пожалую, а то негоже, потеряли ребёнка и не чешутся! Женщина звонко хохочет, как ребёнок, заставляя Джинсоль припомнить такого же искреннего Тэхо. Так вот что ребёнок перенял уже от матери. Искренность, искусывание пальцев в нервные моменты манеру общения, хотя Нана и не заикается. Юная Леди думает, что ребёнок перерастёт, поэтому отвечает вполне спокойно, когда смех стихает, а создание напротив ласково улыбается, прикрывая свой рот. - Я не против сходить с Минги. - Вот и отлично, но ты учти, идти не мало, тут почти глушь. Если что попроси Минги сделать привал, он согласится, либо усадит тебя на тележку. Она обычно полна яблок, но я уверена, что что-то он может поволочь сам, дав тебе время на отдых. Джинсоль внимательно слушает, кивает, резко задаваясь вопросом. А как же ей стоит обращаться к этому Минги, что так бестактно заваливается в чужой дом, ест, забирает ребёнка и словно является тут неотъемлемой частью чего-то своего. - Мисс, а как мне стоит обращаться к вашему другу? Хозяйка вновь позволяет своим бровям поползти вверх, она даже закусывает губу что бы не рассмеяться, но шумно вдыхает, успокаивая сама себя, пытаясь ответить серьёзно и просто. - Этот придурок откликнется даже на "солнышко", лишь мотни подбородком в его сторону, они тут все такие, любят, когда за ушком чешешь, да относишься к ним с добротой, а так, просто и понятно. Он - Сон Минги, не женат, 25 лет отроду, если уж интересно. Лучший друг Юнхо, привязался, словно у меня и вовсе двое мужей, а Тэхо имеет двух отцов. Липучий парнишка, но вполне покладистый. Покажи на любых прохожих, да прикажи поколотить их, представляешь? Пойдёт и поколотит, лишь бы ему слово доброе сказала. Госпожа Чон вновь улыбается, говоря о друге семьи, вспоминая искренний смех и улыбку во все зубы, острый нос и явно выраженные скулы. Сон всегда ел за двоих, если не боле, но оставался непростительно худым, да так, что беременная женщина почти плакала, понимая, что ест как взрослый мужчина в лице Минги, а вот вес набирает, становясь фактически круглой, а вот Сон имеет шикарную осиную талию. - Сон Минги значит, отлично, благодарю Вас, Мисс. - Так, а ещё, это чудо может повести тебя в непонятные места, не в плане, что он сделает с тобой что-то, а в плане, что пока идёт в город, может решить искупаться, обратиться и начать бегать, честное слово, я никогда не понимала, что конкретно в его голове. Он слишком спонтанный и если Юнхо молчит, как истукан, но по нему видно, что он зол или счастлив, то вот Минги будет ржать в голосину, а потом разрыдается. И вот спрашивается, а что собственно произошло и почему взрослый мужик сейчас льёт крокодильи слёзы? Юная Леди невольно улыбается, пусть и начало предложения кажется ей слишком напряжным, а потом задаётся иным вопросом, как это по Мистеру Юнхо видно то, что он думает? Его лицо ведь совсем не выражает никаких эмоций, от слова совсем. Всегда бледный, хотя находится под солнечными лучами всё время. Мужчина, совсем без эмоций, так ещё и рычит! - Как Вы понимаете, что чувствует Ваш супруг? - Всё просто, дорисуй ему в воображении хвост и ушки. Иногда прям отчётливо видно, что он прижимает их к голове и готов скулить, упрашивать. Иногда у него ушки стоймя, а хвост отбивает ритмы по полу, как у домашнего щенка, а Юнхо готов от счастья скакать, еле усиживаясь, лишь бы не потрить о себе впечатление, попробуй, это достаточно весело. Я иногда их и Тэхо с Минги дорисовываю. Женщина не ждёт ответа, встаёт, уходя в соседние хатки, улавливая бегающего Минги буквально за шкирку, вводя в калитку, беседуя с ним о чём-то, пока тот охотно кивает, посматривая за чужое плечо на Джинсоль, думает о своём, расплываясь в хитрой улыбке. Просто "дакая" на очередные высказывания. Тэхо влетает в комнату первый, выкручиваясь от отцовской хватки, что несёт в руках качан капусты и несколько клубней картошки, мостящихся в крупной ладони, удерживаемых пальцами. - Пожалуйста, милый, пожалуйста, прекрати. Сядь, Мати Луна, сядь. Юнхо почти воет, устав рычать на ребёнка, который весь день выуживал из отца слова, непонятно для чего. Чон младший, услышав просьбу не на долго успокаивается, садится возле Джинсоль, ручками поглаживая синие ткани, перебирая хорошо пришитые рюшечки на подоле, восхищённо "окая". Юнхо же моет овощи, упиваясь минутным спокойствием, на гостью не смотрит, ревнуя жену за то, что та отдала ее платье, такое любимое для него, но ничего поделать не может, послушно нарезает плоды, принимаясь готовить обед. Джинсоль ненавязчиво пририсовывает мужчине уши, что она видела в его волчьем обличии, такие же чёрные, как и его волосы. Чуть ниже спины виднеется в пучине воображения поникший хвост, а уши действительно прилипли к прядям. Чон старший непонятно почему расстроен, совсем тихо скулит, заставляя сына кружится вокруг ног. Слишком активный ребёнок, тягающий мужские широкие штанины вниз, заставляя каждый раз подтягивать те крупной ладонью, вновь окуная руку в таз с чистой водой. Вот уши поднимаются, встают торчком. Юнхо порыкивает на ребёнка, замолкая, когда тот отходит, а после хвост начинает вертеться со стороны в сторону, когда в хатки входит его жена. Корпус сразу наклоняется к двери, подставляя голову, изворачиваясь, получая смазанный поцелуй в щёку и ворчание, такое привычное, за всё не долгое времяпровождение тут. - Милая, ты можешь пойти с Минги, он тебя по деревне поводит. Тут не много, покушаете и пойдёте, думаю, что он тебя и по округам потащит, если устанешь - скажи, пусть обратно ворачивает. Думаю, что до ночи вернёт тебя, как раз уснёшь крепким сном перед тем, как к родителям вернёшься, как раз познакомишься с этим дурачком. Олдридж кивает, вновь переводя взгляд на хозяина данного дома, наблюдающего за любимой женщиной, всё ещё не унимая нарисованный хвост, от чего получает подзатыльник, продолжая погружать овощи, уже очищенные и нарезанные, в казанок, помешивая, туша. Время идёт слишком быстро, вот уже привычная ей семья ужинает. Глава семьи безмерно влюблён, наблюдает только за женой, изредка помогая сыну дуть на ложечку, лишь бы тот не пищал, обжигаясь. Он уже не кажется таким непонятным, стоило и правда дорисовать ему собачьи атрибуты. Нана кажется совсем обыкновенной, домашней, весёлой, не боящейся пригрозить, поругать, а потом зацеловать, напоминая про воспитательные меры. И малыш, такой приятный и заботливый, тянущейся к ней, как к самой родной, словно тут это самое привычное дело, хотя госпожа Чон и говорит о том, что ее сын никогда так ни с кем не общался, как ей казалось из-за возрастных различий в деревеньке. Минги заходит в дом, как к себе домой, громко скрипя тяжкой дверью, прокручивая в руках подлетающего мальчишку, ставя того на пол под недовольный писк. - Идём? Экскурсия по деревушке начинается уже сейчас, если отправимся позже, то никуда не успеем. Мужчина одет свободно и просто, но почему-то сейчас он не внушает доверия, однако Юная Леди выходит вместе с ним, оставляя за спиной достаточно комфортную атмосферу. Волк и правда водит ее по деревне, но умалчивает о чём-то, мнётся, переваривая в своей непонятной голове какие-то мысли, резко вываливая их, решившись, подобно воде из ведра. Слишком быстро и сумбурно, понижая голос, в конце вовсе срывающийся на писк. - Тебя же вампиры покусали, так вот, я побегал тут, да нашёл особняк их, представляешь, там он такой огромный, но там их, судя по запаху погони, штуки три, не боле, никого, кроме твоего, да их не учуял. Там знаешь, молоденький есть, совсем смрадящий, да и что-то терпимое, я даже удивился, я думал, что они все воняют, как что-то разлагающееся, а вот нет! А и ещё, я же торговец, я тоже поспрашивал, да отца твоего нашёл, даже в гости напросился, да вот не было у него дочери, Джинсоль, никогда не было, может я попутал? Там дядюшка такой, совсем седой, волосы, как белое молоко, редкие, а пахнет от него тяжким парфюмом, что нос чешется. Не высокий, пониже меня, коренаст да голубоглаз. Девушка перед ним невесомо кивает в растеренности, от того мужчина продолжает, понимая, что выложил даже то, что не стоило. - Так нет у него детей, милая. Нет и никогда не было, ни мёртвых, ни живых.