Пепел моей боли

Пробираясь сквозь приоткрытое окно, солнечные лучи бегают по полу, будто ищут небольшой отголосок жизни. Сталкиваясь с такими преградами, как разбросанные вещи, мусор, они продолжают прыгать по полу, словно зайчики. Но не проходит и пары минут, как в комнате становится темно, а тучи заслоняют собой солнце. Большие снежные хлопья падают на землю, и уже к вечеру город полностью покрывается снегом. Радостные крики детей и взрослых слышатся даже из другого квартала. Они играют в снежки, лепят снеговиков и просто радуются первому снегу. Собрав волосы в конский хвост, захожу на кухню и не глядя беру с верхней полки стакан. Делаю жадный глоток воды, не обращая внимания, что капли стекают вниз по шее. Горло начинает болеть от такой резкости, а пальцы рук лишь сильнее сжимают стакан в попытке отвлечься от чего-то дурного. В голове бегают сотни неразборчивых мыслей, из-за которых крутит живот. Сердце с утра не на месте, будто ожидает плохой вести. Мятая серая футболка моментально становится мокрой после того, как половина содержимого стакана выливается. Громко выговариваю что-то невнятное и со злым оскалом оборачиваюсь назад, пытаясь понять, что сейчас произошло. — Сколько раз тебе говорить: не пей воду из моего стакана! — грубо выдает мать, только вошедшая на кухню. — С первого раза не понимаешь? Или тебе все ещё раз наглядно объяснить? При виде злой матери внутри все сжимается в узел, и, сглотнув ком в горле, аккуратно кладу стакан обратно на место. — Это просто стакан, мам. Перестань... Темные, с заметной сединой волосы собраны в нелепый пучок. Карие глаза, с морщинами у краев смотрят с злостью в душу. Пихнув в бок, и выговорив ещё пару сотню грубых слов, она берет стакан и тут же выкидывает его в мусорку. На мой заинтересованный в её действиях взгляд она не реагирует, а только приказывает поставить чайник на плиту. Сделав вывод, что все эти грубости от выпитого спиртного, оставляю свои слова при себе, дабы не получить за свой богатый словарный запас. — Мам?.. Провожу рукой по лицу и, выдохнув, смотрю на мать, что отчаянно пытается открыть банку с вареньем. Понимая, что в данной ситуации виновата только я, протягиваю ей открывашку и смотрю в глаза, что мама так рьяно пытается от меня спрятать. — Не злись, пожалуйста. Это просто стакан. Я куплю тебе новый. Хочешь десять таких стаканов куплю? - вопрос игнорируется, и я сжимаю челюсть от расползающейся внутри обиды. — Мам, посмотри на меня... Беседу прерывает громкий топот отца, что входит на кухню лишь в одной майке и шортах. В руках он держит утреннюю газету, которую за всю жизнь никогда не читал. Ему казалось, что вид пузатого, неухоженого мужчины придаст ему немного авторитета и заставит меня хотя бы немного его уважать. Обойдя нас с матерью, отец садится на почетное место за столом и одаривает меня презрительным взглядом. — Мы обедать будем, или как? — его грубый голос пробегает по коже в виде мурашек и заставляет меня на автомате положить перед ним тарелку с макаронами. Заранее все осмотрев и понюхав, он начинает есть, но тут же выплёвывает все обратно. Несколько макарон, промоченных в томатной пасте, падают на белоснежную скатерть, а злой взгляд отца перемещается на меня. Дабы не смотреть в испепеляющий взгляд, приходится смотреть в сторону и больно закусить внутреннюю сторону щеки. — Ты готовила? — Кроме меня тут вроде и не готовит никто. — Семнадцать лет и готовить не научилась до сих пор? Сколько я ещё должен терпеть это? Хочешь, чтобы я тебя на цепь посадил и сам всему учил? — Мама не вступается, наоборот, на её лице появляется еле заметная улыбка. — Я соли вообще не добавляла. Как оно может быть пересолено? — Я тебе сейчас все это в глотку засуну и тогда мы проверим, пересолено это или нет! Убирайся с глаз моих! Проглатывая ком в горле, выбегаю из комнаты, ибо не хочу слышать очередную порцию оскорблений от собственных родителей. Слезы не идут, несмотря даже на сильную боль внутри, что расползалась по телу, словно яд. Одна сторона разума отчаянно пытается найти оправдание такому их отношению, в то время, когда вторая громко твердит: «Ты не виновата». Грубость слов, оскорбления и физическое насилие воспринималось как что-то обыденное, а темно-синие гематомы на теле стали вторым цветом кожи. «Родители не виноваты в том, что я такая плохая дочь. Я не смею злиться на них. Они меня родили и воспитали. Я обязана это терпеть. Они имеют на то право», — заученный наизусть текст, который отец заставлял меня повторят каждый раз после побоев. И пока моих братьев и сестры не было дома, мама давала полное право отцу делать со мной все, что он захотел. Они не чувствовали жалости и вины за содеянное. Спокойно спали по ночам, когда я разрывалась в ванной от адской боли. Они заставили меня поверить, что так и должно быть. — Всё хорошо? — на втором этаже я делила комнату с младшей сестрой, что сейчас сидела на своей кровати и рисовала очередного персонажа своего комикса. Увидев грустное лицо, она сразу принимает сидячее положение и обеспокоенно смотрит в мою сторону. — Кайла? — Да, — отвечаю сдержанно и кратко, дабы не вымолвить пару обидных слов в её адрес. А ведь зла я была не на неё, а на родителей. — Можешь не переживать. Ты не виновата, что я родилась такой... — Какой? — спокойно спрашивает она перебив. — Такой жалкой. — Если ты это из-за родителей, то не обращай внимание. Ты же знаешь, что мама с папой любят говорить гадости, лишь бы не сидеть сложа руки. И от понимания этого легче не становится, но, чтобы не портить себе настроение ещё больше, пытаюсь отвлечься. Глубоко вздохнув, беру телефон из-под подушки. На заставке появляется картинка с надписью «и это пройдёт». Закатываю глаза от такой банальности и глупой фразы, но тут же мое внимание привлекают два пропущенных звонка от лучшей подруги Марины. Захожу в соцсеть и быстро печатаю ей сообщения. Ответ не заставил себя долго ждать, но вместо СМС-ки подруга продолжает звонить, несмотря на то, что я третий раз сбрасываю. [Suvi_Vol] Мля... Я же говорю, не могу взять. 14:34 [Megan_Fox] Нам срочно нужно встретиться! 14:34 [Suvi_Vol] Что случилось? 14:35 [Megan_Fox] Приходи в наше кафе! Я тебя жду! 14:35 Несколько минут смотрю в телефон, пытаясь понять, что же все-таки случилось. Отправляю девушке голосовое сообщение с развернутым ответом, из-за чего я не могу прийти, но оно и дальнейшие сообщения оказываются не прочитанными. Жду минуту, пять, десять, но ответа не получаю. От страха перед неизвестностью сердце сжимается, а пальцы немеют. На подругу, что очень любила болтать по телефону, такое молчание не похоже. И в голове появляются сотни мыслей того, что могло случиться. — Карин? — тринадцатилетняя сестра, которая сидит на своей кровати в розовых тапках, поднимает свой взгляд на меня. Глаза цвета мяты и покусаные розовые губы, недлинные волосы под каре — она олицетворение нежности и наивности, что, к сожалению, мне было не свойственно. — Можешь прикрыть меня? — Да, но куда ты идёшь? Игнорирую вопрос сестры и переодеваюсь в чёрную футболку брата, а поверх накидываю свою зимнюю куртку. — К Мари. Карина кивает головой и снова залипает в своем телефоне. Никаких лишних вопросов, упрёков и требований. В этом была вся Кейт. Если нужно будет, она поможет, если надо — промолчит. С родителями мне не повезло, но с братьями и сестрой... Они всегда встанут за меня горой, и от понимания этого на лице появлялась улыбка. — Спасибо, — коротко отвечаю я и открываю окно. В лицо дует холодный зимний ветер, в лицо бьют снежинки. Вот он — запах прохлады, сравнимый с моей желанной свободой. Смотрю вниз со второго этажа и понимаю: один неверный шаг, и можно сломать ногу. Благо, под окном был огромный сугроб, можно обойтись без переломов. Закрываю глаза и прыгаю вниз. Секунда, и я оказываюсь в снегу, который моментально забирается под одежду. Стуча зубами от холода, пытаюсь выбраться, но, увидев перед лицом чьи-то ноги, поднимаю взгляд. — Хороший прыжок, — усмехается мой младший брат и протягивает руку. — В следующий раз сделай сальто. — Вот только без шуточек, — улыбаюсь я, садясь на корточки. — Прикрой, пожалуйста, Булат, мне нужно отлучиться на некоторое время. К нам подбегает мой второй младший брат и с размахом кидает мне в лицо небольшой снежок. Спасибо, Господи, что я спешу, иначе похоронила бы его заживо. — Артем, какого черта!? Семилетний брат убегает обратно к снеговику и прячется за ним. От мороза его щеки и нос стали красными, а на фоне снега цвет его глаз кажется металлическим. Почему у меня просто темно-карие? Это даже не эстетично. — Давай, вали быстрей, а то сейчас отец выйдет, — киваю брату и мысленно благодарю его за проявленное милосердие. Отойдя от окон, я встаю и бегу куда глаза глядят. Из-за неспортивной формы и из-за того, что я не привыкла бегать, почти сразу устаю. Становится тяжело дышать, будто бы легкие перестали функционировать. Пытаюсь отдышаться и минуты через две снова бегу. Бегу навстречу минутной свободе: без истерик, скандалов и навязчивых мыслей. Бегу к своей лучшей и единственной подруге, которая поддержит, успокоит и будет рядом в любую минуту. К одному из немногих людей, которых искренне меня любят. Минут через десять я вхожу в одно из наших любимых и недорогих кафе. Время от времени мы с Мариной встречались именно здесь почти каждый месяц. Ели что-то легкое, а иногда, по праздникам, заказывали себе целый шоколадный торт. Доедали его, не оставляя ни одной крошки. Внутри тепло, в нос сразу же ударил приятный запах кофе. Глазами ищу подругу и тут же замечаю её, сидящей ко мне спиной у окна. Она поворачивается к сторону двери, где стояла я. Угольные волосы Мари собраны в конский хвост, а лёгкий макияж на лице и тонкие стрелки подчёркивают кукольные глаза. — Кайла! — радостно восклицает она, видя меня, и аккуратно обнимает. Снимаю свой зимний пуховик, которому лет пять, и кладу рядом на стул, после чего сажусь напротив девушки. Радостный взгляд Марины, тонкие губы, которые согнуты в длинную полоску, заставляют улыбаться. Эта девушка всегда была такой искренней и никогда не могла сдерживать своих истинных чувств. Именно потому она и была моей лучшей подругой. Я всегда ценила в людях простоту. — Ты просто не знаешь, какие у меня для тебя новости, — она берет меня за руки и крепко их сжимает. Вижу по её лицу, что она готова лопнуть от нетерпения, и от этого я улыбаюсь. — Ты наконец-то закрыла сессию? От моего вопроса девушка цокает и закатывает глаза, мол, может, поговорим о чем-то более важном? Но что может быть важнее учебы? Для меня, что училась в мед.колледже, конечно же, кроме учебы думать было особо не о чем. Все свободное время, все выходные отнимала учеба, и как назло преподаватели давали очень много домашней работы. Хоть вешайся, но учиться придется. — Да нет же, — глаза её горели, а руки так и дрожали от неописуемой радости, которую поделить со мной она почему-то не спешила. — Фараон, то есть Серёжка, сегодня вечером устраивает вечеринку. При вспоминании этого парня я закатываю глаза и отпускаю руки девушки. Парня по имени Серёжа и по кличке Фараон, я ненавидела всем своим сердцем, и даже при его упоминании поднималось давление. Тяжело было делить единственный лучик счастья в своей жизни с каким-то левым парнем, который ещё неизвестно что сделает с моей любимой подругой. Бросит её, разобьёт сердце, а успокаивать и убеждать, что все не так плохо, придется мне. — А какое для меня это имеет значение? — Вечеринку в честь меня, — продолжает подруга, играя бровями. — Он хочет представить меня в качестве девушки своим близким друзьям. Выпить вместе, познакомиться получше. Для Марины это, по всей видимости, многое значило, но я даже не торопилась радоваться такому маловажному событию. Сначала представит друзьям, потом семье, а потом вообще позовет замуж. И уплывет моя подруга со своим мужем навстречу солнцу на корабле любви. — Я очень рада за тебя, Мари, — наигранно отвечаю я, пытаясь сдерживать свои истинные эмоции внутри. — За этим ты меня и позвала? — Нет, — коротко отвечает девушка. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной. — Что!? — громко выкрикиваю что-то невнятное, на что посетители кафе начали оборачиваться на наш столик. — Ни за что! Я к этому бедуину в дом не пойду. — Но Сереженька очень настаивал на этом, — подруга снова берет меня за руки. — Сказал, что у него и друг как раз домой из заграницы приехал. Обещал, что будет очень весело. Кайла, пожалуйста, ты не можешь меня бросить. — Ты же бросила меня одну, когда я в тебе нуждалась. — Ты мне тот случай всю жизнь будешь напоминать? Ну да, оставила я тебя с тем парнем одну, и что? Я лишь хотела, чтобы вы получше друг с другом познакомились, ну, у вас интересы были схожи. — Он был ниже меня ростом, с огромными очками, как у моей бабушки, и ужасным запахом изо рта. А волосы его были настолько сальные, что можно было выдавить ведро масла. По-твоему, у нас много общего? — Кайла... — Мари начинает смотреть на меня своими кукольными глазами, умоляя согласиться, и снова берет за руки. — Ну пожалуйста. Все один раз. Закатываю глаза и глубоко вздыхаю. Отправлять её в одиночку к этому снежному человеку казалось очень плохой идеей. А там ещё и его друзья... Кто знает, что придёт в голову этим ненормальным. — Хорошо, хорошо. Только ты меня одну снова не оставишь, ясно? Будешь держаться рядом. Марина улыбается во все тридцать два зуба и, поднявшись со стула, крепко меня обнимает. В нос ударил приятный запах роз, которым моя подруга пахла вне зависимости от времени года. Она сама всегда была похожа на только что расцветший цветок. С изящными лепестками и приятным ароматом, что мог вскружить голову любому парню. Интересно, смог бы меня полюбить какой-нибудь тролль вроде Серёжи? Или нынче людей ценят только по обложке? Смогу ли когда-нибудь найти человека, который полюбил бы меня такой, какая есть? Как прискорбно: таких людей просто нет. Или всё же?..