История нашей любви

      Когда Мидорию закинули в машину, он мог только слышать. И слышал знакомые голоса.       — Куда ехать то? — спросил тёмно-русый бета.       — Я тебе координаты скинул. — прозвучал голос Орочи.       Изуку попытался снять мешок, но чёрноволосый ему не дал.       — Кента, свяжи ему руки и выруби.       — Да вырубать то нахера?       — Не хочу его хныканье слышать, делай как я говорю.       — Н-не над-до… — проскулил Изуку, после чего уже был без сознания.       Он очнулся за городом, вокруг был лес. Рот его заклеен скотчем, руки связаны. На голове уже никакого мешка не было, он мог видеть.       — Ну, проснулся наконец. — сказал Орочи, сидя на корточках перед Изуку и улыбаясь.       Зеленоволосый испуганно замычал.       — Ой, не мычи, а? Ударю. — Курода снял улыбочку.       Мидория осознал свою глубочайшую ошибку. Руки были сзади и он не мог снять скотч. Из его глаз потекли слёзы, он очень боялся, что может произойти дальше, но не мог молить отпустить, мог лишь мычать, рыдая.       — Какая плакса. Я же попросил не мычать. — Орочи ударил его по лицу, потом сразу же второй раз. Так и избил его лицо.       Изуку смолк, боясь издать любой малейший писк.       — Вот умничка.       — И чё ты делать собираешься? — спросил альфа.       — Подвесь его на дерево.       — На дерево? — недоумённо переспросил Кента.       — Да, подвесь на дерево верх ногами.       Альфа с тёмно-бордовыми волосами взял мальчишку и сделал, как тот сказал. В глазах кудрявого было полно страха. Йору достала сумку из машины. Вытащила из неё биту.       — Орочи… Ты хочешь?.. — недоговорила она, но другим было понятно, что она имела ввиду.       — У Кацуки скоро день рождения. Отпразднуем пораньше. Я вон пиньяту приготовил. — со змеиной улыбкой произнёс Орочи.       Все ошеломлённо уставились.       — День рождения?.. — переспросила Йору.       — Ты собираешься из него пиньяту сделать? Орочи, мне кажется это переб… — начал альфа.       — Всех несогласных здесь не держу. Расскажу, что здесь происходило главному прокурору города, и кто тут был. Как думаете, кому поверит мой отец?       Никто больше ничего не возражал. Тёмноволосая дала Куроде биту. Изуку очень хорошо понял, что будет сейчас происходить. Он зашевелился, начал снова мычать, умоляя не делать этого. Орочи игнорировал это. Он попросил Акио завязать ему глаза. Мидория продолжал мычать, ворочаться.       — Что же ты так пугаешься? Я могу и промазывать.       Орочи встал в позу готовности, а потом сделал удар, не жалея своих сил, и попал ему по левому боку. Изуку не мог кричать. Он издал громкое мычание смешанное с криком. Выдохнуть Орочи ему не дал, тут же ударил во второй раз и снова попал, уже по бедренной части. Третий раз промазал. Но после Изуку получил удар по правому боку, потом по животу, по спине. Иногда Орочи промазывал, но чаще попадал по нему. Он бил и по тем же местам, и по новым, а Изуку неимоверно громко, мычал, стонал от боли, слёзы лились большим водопадом. В какой-то момент он попал ему по челюсти. Мидория смог открыть рот, скотч немного отклеился, и кудрявый крикнул во всё горло, когда в следующую секунду ему снова ударили в бок. В местах, где били, с каждым ударом боль становилась всё более острой, ноющей.       Орочи выдохся и приостановился. Все с ужасом смотрели. Йору даже спряталась за Акио. Сероглазый альфа взглянул на висящего Изуку. Он был в синяках и побоях почти по всему телу. Из глаз его стекали слёзы, но взор уже был пуст, зеленоглазый просто смотрел в никуда, он толком не мыслил, не соображал, почти терял сознание. Внутри Кенты забурлил сильный гнев.       — Кента, сними его. — сказал Орочи.       Но в ответ получил лишь удар в лицо. Он упал и крикнул:       — Ты ненормальный?!       — Это ТЫ НЕНОРМАЛЬНЫЙ! Это блять реальный ПЕРЕБОР! И я ещё такой придурок! Идиот! — альфа схватился за голову, — Нужно было остановить тебя ещё тогда! Когда ты вздумал ножом на нём надписи вырезать! Больной ублюдок! Решил поиздеваться, позапугивать, поколотить. Мне и насрать как-то было… Но это уже перебор!.. Нет… ЭТО ПИЗДЕЦ! — парень подошёл к Орочи и силой выхватил биту.       — Отдай! — Курода попытался встать, но Кента ударил его битой. Тот громко вскрикнул и упал обратно.       Альфа дал биту Акио, сказав:       — Если попытается что-то сделать, ударь его.       Бета встал рядом с Орочи, грозя битой, хотя он на самом деле очень волновался из-за страха перед ним.       Сероглазый подошёл к дереву и снял Мидорию. Кудрявый упал в его руки.       — Прости за мою трусость…       В этот момент послышался вскрик и удар. Орочи смог выхватить биту у тёмно-русого и ударить его. Альфа положил Изуку на землю и тут же встал, заслоняя собой зеленоволосого омегу.       — Отойди. — грозно сказал Орочи.       — Ага, щас, пошёл в задницу.       Кента, не думая долго, подбежал к нему, попытался выхватить биту, но получилось так, что они оба её держали. Пусть и Кента был сильнее по причине того, что является альфой, омега Орочи Курода не отпускал биту, ему удавалось удерживать её. В другой момент черноволосый дёрнул его за волосы, чтобы отвлечь, а потом, отпустив биту, побежал к Изуку. Приблизившись, он поставил свою ногу ему на живот. Кудрявый издал тихий болезненный стон.       — Не подходи, иначе я сделаю ему больно.       Альфа попытался быстро среагировать, подбежать.       — Ах вот оно как. — Орочи сел на Мидорию и, когда Кента был уже в трёх метрах, ударил со всей силы по лицу Изуку.       Сероглазый замер.       — Отойди от меня.       Кента его не послушал и схватил за волосы, а затем оттащил от Изуку.       — Тварь! Отпусти меня! Блять, больно!       — Ты говоришь про боль?! — альфа откинул его.       Парень взял Изуку на руки.       — Держите его. Я мальчишку увезу.       Красноглазый бета схватил Орочи.       — А ну отпустил меня! Да как вы смеете?!       Кента положил Изуку в машину, а после, сев за руль и нажав педаль газа, уехал. Акио и Йору придавили Куроду к земле.       — Отпустите меня, мрази! Сейчас же!       — Ну уже нет. Ты реально переборщил. — сказала бета.       — Вот какие вы мне друзья! Сволочи! — Орочи пытался вырваться.       — Держи его крепче, Йору.       — Держу.       Бордововолосый не отпускал газ, и молнией гнал вперёд. У мальчишки начинались судороги, он очень тяжело дышал.       «Блять нужно быстрее! Ему пиздец как плохо!»       Но как на зло, когда сероглазый доехал до города, прямо у въезда в него, машина заглохла, бензин кончился.       — Чего блять?! Я что не заправлял?! ТУПАЯ ЖЕЛЕЗЯКА! — Кента ударил по рулю.       Потом он уже бежал с Изуку на руках. И в конечном итоге оказался у его общежития.       — Не тут он живёт случайно?       Поначалу он думал сразу же отнести его в больницу, но решил узнать есть ли Бакуго дома, чтобы он ему помог.       «Они же живут вместе? Вероятно и близки.»       У их комнаты он положил Мидорию рядом с дверью, а затем постучал и прислушался. Послышались шаги из комнаты. Кента незамедлительно рванул прочь. Бакуго открыл дверь. Кенту он не заметил, лишь услышал звуки на лестнице. Он прошёл в коридор, посмотрев по сторонам.       — Чё за фигня? Придуркам заняться неч… — Бакуго смолк стоило увидеть кудрявого, — И-изуку? Изуку! — блондин упал на колени рядом с ним, — Что с тобой?! Почему ты так побит?!       Тело омеги дрожало, дыхание с каждой минутой давалось с трудом, он ещё еле-еле был в сознании, один глаз был полностью закрыт, другой приоткрыт совсем-совсем чуть-чуть, и мало что различал. Но Бакуго различил. Голова звенела, всё тело жутко болело и ныло.       — Кац… цуки…       — Кто?! Кто с тобой это сделал?!       — О… Ор-ро… Чи…       — Подожди! Подожди немножечко! Всё будет хорошо! — кричал Кацуки, увидев, что Изуку начинает терять сознание.       Бакуго поднял омегу и так быстро, что мог бы потягаться с гепардом, побежал. Он достиг ближайшей больницы. Забежав в неё, он сразу закричал, прося помощи. На него быстро среагировали, и Изуку увезли на кушетке.       Когда он смотрел на избитого Мидорию, которого увозили, на его глазах хлынули слёзы, а за ними и паническая атака. Еле дыша, он кое-как стоял на ногах. Потоком возникали и возникали воспоминания о маме. Маме в побоях. «Не смотри так, малыш. Не беспокойся, всё хорошо.»       К нему подбежала медсестра.       — Вы в порядке?       Бакуго медленно упал на колени, продолжая плакать.       — Н-нет… Н-е правда… Н-ничего не х-хорошо… Не хорошо! Почему вы оба такие?!       — Тут человеку плохо!       Воспоминания о том, что они с мамой пережили, всё лезли и лезли в голову. Всё происходящее сейчас было триггером. Дорогой ему человек вновь пострадал, он не мог этого снова выдержать. И в следующую секунду пронзительный вопль пробежался по больнице.       — Быстрее сюда! — крикнула медсестра.       Светловолосый альфа ранее потерявший сознание, очнулся в палате, в своей одежде. Как проснулся, он сразу вспомнил, что происходило. Он вскочил и выбежал из палаты. Наткнувшись на ту самую медсестру, которая смотрела за Изуку, когда тот болел, Бакуго сразу узнал её и громко крайне взволнованно начал спрашивать:       — Что с Изуку?! Как он?! Где он?!       — Тише, успокойтесь. Вернитесь в палату, там я вам всё скажу.       — Мне нужно знать прямо сейчас! Говорите!       — Вернитесь в палату, лягте. Вам не нужно сейчас сильно нервничать, у вас итак паническая атака недавно была.       — Тц!..       Бакуго всё же послушался и пошёл в палату, медсестра следовала за ним.       — Недавно они здесь были… Как будто судьба свела опять… — пробормотала девушка, когда они зашли в палату.       Бакуго сел на кровать, накрыв ноги одеялом.       — Теперь скажете?       Медсестра присела на край кровати.       — Пока сильно беспокоиться рано. Он в коме. Его смогли спасти.       — Спасти?       — Глубоко вдохните и выдохните.       — Что?       — Делайте, как говорю.       Бакуго сделал глубокий вдох и протяжно выдохнул.       — Так. У пациента было внутреннее кровотечение пищеварительных органов, если бы не успели, он бы умер.       Когда Бакуго это услышал, уже предшествовала паническая атака. Медсестра поняла это по тому, как начало краснеть его лицо, и начал обильно капать пот.       — Сложите ладони чашечкой и прижмите ко рту и к носу. Постарайтесь размерено дышать.       Бакуго сделал, как она сказала. Дышать становилось легче.       — Сколько пуговиц на моём халате?       Бакуго посчитал пуговицы и ответил:       — Пять…       — Какого цвета мои глаза?       Блондин всмотрелся в её глаза.       — Тёмно-синие…       Дыхание нормализовалось, лицо стало прежним.       — Лучше?       — Ага…       — Сейчас он в коме. Пока состояние более менее стабильно. Будем ждать и надеяться, что состояние не ухудшится.       — Я могу сходить к нему?       — Сейчас ему нужен покой.       — Ну я же просто зайду к нему… Взгляну…       — Ладно… Если вдруг снова будет паническая атака делайте, как я вам говорила, хорошо?       — Ага…       Бакуго пришёл к его палате, робким движением открыл дверь. Изуку лежал на больничной кровати, в его рту была эндотрахеальная трубка аппарата искусственной вентиляции лёгких, справа стоял сам аппарат, а также назогастральный зонд, трубочка которого была в носу Мидории, и мочевой катетер, слева стоял кардиомонитор, издававший пикания. Альфа подошёл к кровати.       Руки омеги были в синяках, как тело в области живота, но под одеждой и одеялом не было видно, но Бакуго знал, что они там есть. Больно было смотреть на его избитое лицо. Слёз сдержать не получалось, и слезинки покатились по щекам. Блондин наклонился, прислонившись лбом к его лбу.       — Дурак ты какой… Не смей уходить, слышишь?.. Не с-смей… П-пожалуйста… — трясущимися губами сказал Бакуго, а после поцеловал лоб кудрявого.       Всхлипнув, Кацуки поднялся. Заметив рядом стул, красноглазый пододвинул его и сел, взял руку Изуку. Он остался сидеть рядом с ним до самого вечера, несмотря на то, что ему велели позже вернуться в палату. Ему приходили и говорили идти в свою палату, но он не внимал и оставался сидеть, держа его руку. Даже когда в больнице наступило время сна, он не ушёл и не сомкнул глаз. После всего этого уснуть он не сможет.       На утро Бакуго выписали, а также настояли, чтобы он поспал. Альфа неохотно ушёл. Ему совсем не хотелось уходить от Изуку, но пришлось.       Ни Бакуго, ни Мидория в университете не появились, что многих насторожило. Серо и Денки пытались дозвониться до Изуку, Киришима до Бакуго. Из-за неудачи они позже пришли в общежитие вместе с Миной, Мономой, Тсую и Ураракой. Серо постучал в комнату. Никто не открыл. Он постучал второй раз. Снова никто не открыл. Урарака ударила по двери ногой. Та не отворилась, и никто её не открыл. Всё прошло тщетно.       На следующий день их снова не было. И все напугались не на шутку. После института, Киришима вновь пришёл к их комнате и, как и в прошлый раз, выломал дверь. Бакуго сидел за столом и напивался водкой, закусывая чёрным хлебом. Из-за громкого звука он обернулся, под глазами его были тёмные мешки, а сами глаза красные от слёз.       — Бакбро, ты что делаешь? Что случилось? Что с твоими глазами? Почему вы с Мидорией трубки не берёте?       Кацуки ничего не ответил, лишь равнодушно отвернулся и выпил рюмку, сморщив лицо.       «Он всегда пиво пил… Иногда мог виски… Но что же случилось, что он за водку взялся? И где Мидория?» — Киришима оглядел комнату.       Потом он подошёл к Бакуго.       — Бакубро… — красноволосый припустился к нему, положил свою руку ему на спину.       Блондин не взглянул на друга, он медленно лёг на стол, зарывшись в руках.       «Это явно что-то ужасное… И что-то подсказывает, что с Мидорией… Похоже сейчас он не скажет.»       Эйджиро погладил Бакуго по спине.       — Бакубро, я буду тут с тобой, всё будет хорошо. Может я могу чем-нибудь помочь?       Бакуго отрицательно покачал головой, не поднимая её. Киришима вздохнул, снова погладил Кацуки по спине, а потом сел на кровать. Он наблюдал за ним в течение нескольких минут. Никаких действий светловолосый больше почти не совершал. Посмотрев ещё пару минут, он уже после подошёл к нему и легонько потряс. Бакуго не среагировал.       — Похоже уснул…       Киришима забрал бутылку водки и ушёл. А Бакуго проспал до следующего утра. Только он проснулся, его одолела головная боль. — Бля бошка… — промычав, сказал Бакуго.       Альфа пошёл в кафе, чтобы поесть мисо-супа. Поев его, боль отступила, и мысли более менее пришли в порядок. Но внезапно в нём возникла сильная кипучая ярость, стоило вспомнить чьё имя заикалось на устах Изуку.       «О… Ор-ро… Чи…»       Бакуго резко поднялся со стула.       — Убью…       В университете их друзья обсуждали, что могло произойти с Мидорией, как только Киришима рассказал им про Бакуго. Серо и Каминари упомянули, что замечали у Изуку странное взволнованное поведение. Монома сказал, что они с Бакуго ссорились, потому что тот избегал блондина. Больше приходили к тому, что между ними обоими что-то произошло. Об Орочи никто не задумывался. Они видели его только тогда, когда произошла драка между Бакуго и Шинсо, потом особо ничего о нём не слышали. И правда, потому что Изуку молчал.       И всё перевернулось, когда послышался крик:       — П-подожди! Пожалуйста!       А затем удар по лицу и падение на пол. Ребята побежали туда, откуда это донеслось. Как прибежали увидели Кацуки Бакуго скривившегося от гнева и ярости, Орочи, сидевшего на полу и со страхом взирающего на надвисающего над ним альфу, держа руку у щеки. Толпа с ошеломлением наблюдала.       — Кац!..       Бакуго схватил его за волосы, а затем начал ударять его голову об стену.       — Бакубро! — Эйджиро остановил его, прижав к другой стене.       Орочи упал на пол.       — ОТПУСТИ МЕНЯ! Я УБЬЮ ЕГО! ДО СМЕРТИ ЗАБЬЮ! СВОЛОЧЬ! ТВАРЬ! МРАЗЬ! УБЬЮ!       — Бакубро, успокойся! Объясни, что случилось?!       — ОТВАЛИ ГОВОРЮ!       — Бакуго, что тут происходит? — спросила Джиро.       — ЭТОТ УБЛЮДОК!       — Это не тот парень, что всё ухлёстывал за тобой? Что он сделал? — вопросила Яойорозу.       — ТАК КАК ТЫ СМЕЛ МНЕ НАГЛО ВРАТЬ! БЛЯДСКОЕ ОТРОДЬЕ! ТЫ ВООБЩЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО НАТВОРИЛ?! Я УБЬЮ ТЕБЯ! — продолжал драть горло блондин, пытаясь вырваться, — ДА ОТПУСТИ ТЫ МЕНЯ!       — Бакубро, да объясни же, что он сделал?! Успокоишься, и я тебя отпущу!       Глаза Бакуго заслезились.       — Т-ты… ИЗ-ЗА ТЕБЯ ОН ЧУТЬ НЕ УМЕР!.. НЕТ! ОН И СЕЙЧАС МОЖЕТ УМЕРЕТЬ! ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?! НЕНАВИЖУ! УБЬЮ! — рыдая, кричал альфа.       — Мог умереть? Кто мог умереть? — расширив глаза, спросил Каминари.       Кацуки перестал брыкаться и, плача, проговорил:       — Почему в-вы дорогих м-мне людей забираете… П-почему…       И вмиг всем всё стало ясно. И теперь не только в Бакуго проснулась ярость и желание расправы, Денки, не в силах сдерживать эмоции, поднял Орочи и вмазал ему по лицу, когда тот свалился, жёлтоволосый начал пинать его, но Серо остановил это.       — Денки, хоть ты возьми себя в руки!       — Да как же?! Ты же понял да?!       — Я понял. Но, если мы его поколотим, Мидории лучше станет? Да он бы не одобрил такое.       — Да но… Но блять этот сукин сын!..       — Да всё правильно Денки делает. — сказала Урарака, подошедшая к Куроде и поставившая свою ногу ему на голову, — Эта тварь ничего другого не заслуживает, раз посмела Изуку тронуть.       — Очако… — Тсую хотела остепенить кареглазую.       Но вдруг появившийся Шото Тодороки с хмурым взором дотронулся до её плеча, прося убрать ногу. Все столпившиеся люди зашептались.       — Ага, щас. Отвали, принц херов.       — Убери ногу.       — Нет. Отвали говорю, что ты тут забыл вообще?       Тодороки оттолкнул её.       — Чё?! Ты охуел?!       Гетерохром помог испуганному плачущему Орочи подняться. Все удивлённо смотрели.       — Вы что тут вытворяете?       — Даём ему по заслугам! — твёрдо сказал Денки.       Киришима, не заметив, ослабил хватку, и Бакуго смог вырваться. Он тут же побежал к Орочи. Но Тодороки не дал ему пройти.       — А ну свали! Ты нахуй лезешь вообще?!       — Вы человека избиваете.       — По твоему эта мразь — ЧЕЛОВЕК?!       — Да.       — Он Мидории навредил! — сказал озлобленно Каминари.       — И что? Это не даёт вам права избивать его.       — Но Тодороки, из-за него Мидория пострадал. Разве тебе всё равно? Почему ты защищаешь его? — спросила Кьёка.       — Мне не всё равно. Я не считаю Орочи Куроду правым, и не защищаю его. Просто, кто вы такие, чтобы избивать человека, даже если он тронул Изуку? Почему вы уподобляетесь ему?       — Вообще не мы. Тут Бакуго первый взъелся, потом и Каминари с Ураракой подключились. Я против любого насилия. — сказала Момо Яойорозу.       — Теперь я поняла. Ребята, вам правда нужно успокоиться. — сказала Джиро.       — Я БЛЯТЬ УСПОКОЮСЬ, КОГДА ОН СДОХНЕТ! — громыхнул Бакуго на весь холл.       — Я впервые с Бакуго согласен! — сказал Денки.       — То есть вы собираетесь преступление совершить? — спросил Тодороки.       — Да из-за него Изуку сам ПРИ СМЕРТИ ЛЕЖИТ! СВАЛИ Я СКАЗАЛ! — снова крикнул Бакуго.       — Да! Он тоже преступление совершил! — поддерживал его Каминари.       — Во-во, дай мне въебать ему уже несколько разиков. — сказала Урарака, разминая кулачки.       — И вы собираетесь вместе с ним в трюму? — спросил Шото.       — Он в АД пойдёт, а не в тюрьму! Я убью его и сяду! — Бакуго подошёл впритык к разноволосому и жутко сказал, — Могу и тебя с ним отправить.       — Нет, спасибо. Подержите его кто-нибудь.       Яойорозу схватила одну руку Бакуго, Киришима другую.       — Да вы чё?! ОТВАЛИЛИ!       Пока светловолосого альфу держали, Тодороки увёл всхлипывающего и шмыгающего Орочи.       — ДА КАК ВЫ ПОСМЕЛИ ЕГО СУКА ОТПУСТИТЬ! БОЛЬНЫЕ ЧТО ЛИ?!       — Как раз не больные. — сказала Момо.       — Бакуго тебе нужно успокоиться. — сказал Киришима.       — ДА КАКОЕ БЛЯТЬ УСПОКОИТЬСЯ?! ОТВАЛИТЕ! — Кацуки выдернул руки.       — Бакубро, никому лучше не станет если вы его побьёте, тем более Мидории. Насилие вообще не выход.       — А ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ ОСТАВИТЬ КАК ЕСТЬ?! ЧТОБЫ ОН ОСТАЛСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ?! У ТЕБЯ ВМЕСТО МОЗГОВ ЖИЖА?!       — ПЕРЕСТАНЬ ОРАТЬ! — неожиданно громко и грозно гаркнул Эйджиро.       Воцарилась тишина и пугающее напряжение между двумя альфами.       — Нет смысла в насилии, это ничего не изменит. Если уж так хотелось, ударь раз, но ты его убить собрался? Загребёшь в тюрьму, и Мидорию только через несколько лет увидишь, если увидишь… Успокойся и расскажи нам, что конкретно случилось с Мидорией.       Бакуго злобно стиснул зубы, а потом, ничего не ответив, разгневанно потопал прочь.       — Как страшно то было… — проговорил Монома.       — Так что же? Он сказал Мидория при смерти. Получается он в больнице? Что этот Орочи с ним сделал?.. — говорил Серо.       — Вы придурки! — крикнул Денки.       — Солнце… — Киришима взял его руку, но жёлтоволосый выдернул её.       — Отстань!       И ушёл.       — Соглашусь. — сказала Урарака и последовала за ним.       — Это мы то придурки?.. — удивилась Кьёка Джиро.       — Ну, не очень умные люди ушли… — сказал Ханта, — И в какой он больнице?       — У Бакуго мы пока не узнаем. Ну есть вариант той больницы, в которой Мидория лежал, когда болел. Она недалеко. — сказала Яойорозу.       — Пойдёмте тогда туда. — сказал Нейто.       Ребята сходили в эту больницу и всё выяснили. Медсестра сказала им, что с Изуку.       — Бедный Мидория… — сказала Тсую, — Как с ним можно было так жестоко поступить…       — Как же его сильно били, что у него внутреннее кровотечение началось… — со вздохом проговорил чёрноволосый бета.       — Травмы были значительные. У нас было мало времени, но его сумели спасти, хоть и шанс был невелик. Его организм отреагировал крайне чувствительно, у него поднялся такой жар. — говорила медсестра, — Операция была сложная, но прошла успешно. Несмотря на это, его организм всё ещё в уязвимом состоянии, ему может стать хуже, мы внимательно наблюдаем за ним.       — И когда же предположительно он может очнуться? — спросил Киришима.       — Не могу сказать. Он впал в естественную кому, поэтому риски и высоки. Мы можем лишь наблюдать и стараться поддерживать его жизнедеятельность, а когда он очнётся, решаем не мы.       — Понятно… Спасибо вам. — сказал Серо.       — Это наша работа.       Медсестра ушла. Ребята остались в палате и с горестью смотрели на Изуку, стоя у его кровати.       — Мне ещё более стыдно стало, что я ревновал Шинсо к тебе, как дурак. Ты мой первый друг, не считая его. Ты меня понимал и поддерживал… Просыпайся, ладно?.. — Монома вытер, скатившуюся слезу.       Киришима погладил того по спине.       — Он всегда так всех старался подбодрить. — сказал красноволосый.       — Да… Он очень добрый и отзывчивый, но такой глупый. — проговорил Ханта.       — Он очень приглянулся Очако. И мне он показался милым и приятным человеком. Всё это несправедливо по отношению к нему… — сказала Тсу Асуи.       — Кому сейчас точно больнее всех, так это Бакуго. Это было заметно… Он впервые влюбился. И человек, в которого он влюблён, находится между жизнью и смертью. — сказала Джиро.       Момо грустно кивнула.       — Ага, ему сейчас нужна большая поддержка. Только нужно подождать, когда его пыл уменьшится. — ответил Серо.       Ребята ушли.       Следующие дни были полными грусти. Все были подавлены. В особенности Бакуго, который каждый день ходил в больницу и сидел рядом с любимым глупым омегой, которому смерть дышала в спину. Все навещали Изуку и надеялись на его выздоровление. Ребята ходили к Бакуго, старались подбадривать его, боялись, что он себя совсем запустит, перестанет есть, поэтому наблюдали за ним, носили ему покушать и всячески старались подбадривать. От такой поддержки Бакуго становилось легче, пусть и не особо сильно.       В один из дней у Бакуго случился нервный срыв, он навзрыд разрыдался прямо перед друзьями, это произошло так резко, ведь секунду назад его лицо пусть и было печальным, но спокойным. Скорее всего, множество чувств и эмоций скопилось внутри. Он на полу плакался в плечо красноволосого друга, обнимающего его. Все были поражены и сейчас, и когда он клялся, что убьёт Орочи, ведь не видывали до этого его слёз. Все были рядом, стараясь успокоить его. Мина также была. Когда розоволосая узнала обо всём, быть весёлой и задорной не могла и она тоже. Всё таки Бакуго успокоили и даже уложили спать.       Вот вот у Бакуго день рождения. Все волновались, думая, что ему подарить. Они хотели его приободрить, порадовать, чтобы день его рождения не был столь мрачным и понурым из-за трагичного события с Изуку. Подарки готовили все, даже Каминари, Урарака и Монома.       Уже неделя прошла после произошедшего. Мидория не очнулся. Не издал ни одного звука, ни совершил даже мимолётного движения. Кацуки не появлялся в университете. Друзья видели его всегда в больнице, у больничной койки его искалеченного возлюбленного омеги. Иногда ребята замечали шептания блондина, похожие на молитву. Вероятно, он достиг последней стадии отчаяния.       Вот Бакуго вернулся в комнату после визита в больницу. Он с тяжёлым вздохом упал на кровать. Апатия накрыла с головой. А ведь завтра у него день рождения. Но до него не было дело, все его мысли занимал лишь кудрявый веснушчатый мальчишка. Надежд, что Изуку проснётся в ближайшее время, почти не было. Без него этот день рождения — будет самым худшим днём рождения. В точности как тот день рождения, который впервые наступил без мамы.