История нашей любви

            Поев торта, побеседовав о разном, они начали готовиться ко сну. Рассказ о происходящем с Орочи они отложили на завтра, чтобы сейчас не портить атмосферу. Бакуго сходил до кухни и убрал в холодильник торт, подписав его. Тарелки сложил в комнате в шкаф. После собирался в душ, но Изуку остановил его.       — Кацуки, подожди. Я ещё подарок тебе не подарил.       — А, подарок? Ну давай. — блондин подошёл к нему в ожидании подарка.       Омега немного заволновался, думая понравится или не понравится ему подарок. Он подошёл к кровати и потянулся к верхней, пытаясь что-то достать, при этом говорил:       — Я долго думал, что тебе подарить, у Киришимы спрашивал. Сначала думал подарить что-нибудь из мерча по одной из металл-групп, плакаты которых ты повесил на стене. — достав, он сначала не показывал подарок Бакуго, — Но ты богат… И, наверное, у тебя итак этого полно, несколько в комоде видел. Совсем идей не было… Но всё-таки я решил… Подарить тебе кое-что сделанное своими руками… Я попросил маму привезти в больницу ниток и спицы. — повернувшись Мидория показал красный вязаный тёплый свитер, — Вот. Это довольно простенький подарок, не что-то дорогое и грандиозное, но… Я старался. — очень смущённо сказал кудряшка.       Бакуго был изумлён. Крайне изумлён. Он выхватил из его рук свитер, просто не веря своим глазам, в этот момент он подумал:       «Не может же всё так совпадать…»       — Т-тебе… Не нравится?       — Нет мне… Нравится.       — Но твоё лицо…       — Я просто удивлён.       — Удивлён?       — Ага. Мне правда нравится. Буду его носить. — альфа улыбнулся.       — Да? Тебе нравится? Какое облегчение… Я так волновался.       — Спасибо за подарок.       — Не за что. Я очень рад, что тебе понравилось.       Аккуратно сложив свитер, Бакуго положил его на верх комода и потом ушёл в душ. После него помылся Мидория. Когда блондин собирался лечь, Изуку караулил его сзади.       — Не, в этот раз ты у себя на верху спишь.       — Почему?       — Потому что обнаглел больно.       — Что? Чего это я обнаглел?       — Обнаглел. Спишь в чужой кровати.       — Но ты разрешил.       — А теперь запрещаю.       Изуку надул щёки. — Щас лопну. Кудрявый раздул щёки.       — Ну Кацуки-тян. — протяжно сказал омега.       — Ой бля, не говори как этот ублюдок.       — Кацуки-тян. — вновь протянул проказливо Изуку.       — Рот прикрой говорю.       — Кацуки-тян, ну пожалуйста. — не унимался зеленоглазый.       — Достал. — Бакуго толкнул Изуку на кровать.       — Ой! Кацуки-тян, как грубо!       — Сука прекрати так называть меня! — разозлился блондин.       — А как мне тебя называть?       — Просто по имени!       — Скучно…       — Я тебе щас покажу скучно. — альфа надвис над ним и начал безжалостно щекотать его.       Изуку засмеялся во всё горло:       — АХАХАХАХАХА! ЩЕКОТНО! ХВАТИТ! ХВАТИТ!       Бакуго не прекращал, а Мидория ворочался, скакал по кровати и кричал:       — Я ПОН… АХАХАХАХА! ПОНЯЛ! ПОЖАЛУЙСТА ХВАТИТ! СЛИШКОМ ЩЕКОТНО! АХАХАХАХА! КАЦ… ТЯН! КАЦАТЯН! КАЦЧАН!       — Господи, что ты с моим именем делаешь? Не остановлюсь.       — АХАХАХАХА! МОЛЮ! КАЦУКИ!       Бакуго остановился.       — Вот так то.       — Аха… Ха… Фух… — зеленоволосый отдышался, — Какой ты безжалостный…       — Ха-ха. Ой… Я плохо не сделал? Нигде больно не было? А то ты ведь только с больницы.       — Нет, не беспокойся, мне было только щекотно, никакой боли.       — Хорошо.       — Может мне всё-таки можно называть тебя как-то по особенному? — задорно улыбнулся Изуку.       — Зачем?       Омега приподнялся.       — Просто… Ты для меня особенный человек в сравнении с другими. — зардевшись, проговорил Изуку.       Бакуго также покраснел.       — Тц… Да пофиг мне… Двигайся. — Кацуки пододвинул Изуку к стене, сам лёг с краю, накинул одеяло и отвернулся.       Кудрявый улыбнулся и тоже лёг, прижавшись к спине альфы. Почувствовав, Бакуго засмущался ещё больше, но через несколько секунд выдохнул и принялся засыпать. Думал больше не услышит звука, однако Мидория сказал:       — Спокойной ночи, Каччан.       Светловолосый открыл глаза, а сердце от смущения снова дало о себе знать.       На утро Бакуго проснулся, расположившийся почти на всей кровати, от чего зажал Изуку к стене.       — Ой! — он отодвинулся и перевернул зеленоглазого на спину. Омега что-то промычал, потянулся, но не проснулся.       — Вот ведь… Говорил спи у себя, чё он ко мне в кровать всё лезет?.. — на пару секунд красноглазый призадумался, — В кровать лезет… Фу, блять! О чё ты думать начал!       Пока Изуку ещё сопел, Бакуго сходил в ванную почистить зубы, поиграл в телефоне и переоделся. Проснувшись, кудрявый снова потянулся и издал громкий зевок, раскрыв очень широко рот.       — Муха залетит. — сказал Бакуго.       Мидория тихо хихикнул.       — Доброе утро. — сонно промолвил омега.       — Доброе.       — А сегодня какой день?       — Понедельник. Ты опаздываешь.       — Что?! — Изуку вскочил с кровати.       — Пхаха. Шучу. Воскресенье сегодня.       — Ах ты! Шутник… Я зубки чистить.       — Ага. Как придёшь о произошедшем с Орочи расскажешь.       — Ладно. А ты мне про психиатра расскажи, хорошо?       — Тц… Иди уже.       Спустя примерно пять минут, Изуку возвратился. Они уселись на кровати, и омега начал свой рассказ. Внимательно слушая, Бакуго не мог не говорить о глупости кудрявого, тот мог лишь соглашаться, ведь Кацуки был прав.       — И закончилось всё тем, что я попал в больницу. Это ты знаешь… Кач-чан?       На лице альфы виднелся сильный гнев, а в глазах горело неистовое пламя.       — У меня так и чешутся руки, чтобы его самого в унитазе искупать, разорвать что-то важное ему и сделать пиньятой.       — Ох… Не надо.       — А мне кажется надо… Но ради тебя…       — Спасибо. Кстати, я думаю маленького всемогущего можно зашить, только у меня всё руки не доходили. Мне мама и обычные нитки приносила и иголки, потому что я про всемогущего вспомнил и тоже попросил.       — Давай я его зашью.       — А ты умеешь шить?       — Пф… Конечно.       — А, но я могу сам зашить.       — Нет, дай мне, я хочу.       — Ну хорошо, а с чего так?       — Хочу что-нибудь сделать для тебя.       — Ты итак много делаешь.       — Не знаю много или нет. Я хочу делать как можно больше.       — Ох… — щёки омеги зарумянились.       Изуку вытащил из шкафчика порванного всемогущего, нитки и иголки и дал Бакуго. Блондин осторожно вставил нитку в иголку.       — Слушай, так ты скажешь, что с психиатром?       Альфа раздражённо вздохнул.       — Ты совсем не хочешь об этом говорить? Что-то случилось?       — Да нет… Ну… Диагноз поставил.       — Диагноз? И какой?       Бакуго замялся.       — Не хочешь говорить? Ладно, я не бу…       — Нет я скажу. Тебе скажу…       — Хорошо. Я слушаю.       — Посттравматическое-стрессовое расстройство. И как следствие депрессия.       — Ох. Это расстройство, связанное с психической травмой да?       — Да.       — Так ты поэтому такой апатичный, ничего не хочешь, и также хотел умер… Всё из-за депрессии. Я буду поддерживать как смогу, не буду давить, обещаю.       — Спасибо. — Бакуго улыбнулся.       — И что же, тебе необходимо лечение?       — Да. Нужна психотерапия, также мне подбирают дозировку антидепрессантов.       — Психотерапия?       — Да. Посещение психотерапевта.       — Кстати, есть же психиатры, психотерапевты и психологи. В чём отличие?       — Насколько я понял, психиатр в отличие от психотерапевта и психолога имеет право ставить диагноз, когда как они нет, он ставит диагноз и назначает лечение, психиатр имеет высшее медицинское образование. Психотерапевт тоже может иметь медицинское образование, а вот психолог нет, он имеет только психологическое образование, и он не работает с психическими болезнями, когда как психиатр и психотерапевт работают.       — С чем же работает психолог?       — Не уверен. Вроде с кризисными периодами в жизни, самооценкой и тд. С тем, что не связано с болезнями, но мешает жить, так я понял. Мне объясняли. С этим и психотерапевт работать может спокойно.       — Ух ты. Понятно. Это так здорово, что ты пошёл на этот шаг. Теперь тебе предстоит долгий путь к выздоровлению. А я буду рядом. — Мидория обнял Бакуго.       — Если бы не ты… Не подумал бы даже. Спасибо.       — Хи-хи. Ты стал откровенее. — омега выпустил его из объятий.       — Тц, ты так на меня влияешь… Бесишь! — отвернувшись и нахмурив брови, сказал Бакуго.       Изуку на это посмеялся.       — Не смейся!       — Каччан…       — И что за Каччан всё?!       — Тебе не нравится?       — Мне!.. — блондин хотел ответить, что не нравится, но прекрасно понимал, что всё наоборот, — Тц… Отвали от меня!       Кудряшка снова не сдержал смеха.       — Я тебе рот заклею… — буркул альфа.       — Я хотел сказать, Каччан, что ни к чему благодарности, я ведь твой друг, буду рядом и в радости, и в горе.       Бакуго улыбнулся, но в мыслях грустно подумал:       «Друг…»       Потом он начал пытаться зашить Всемогущего и у него получалось, Изуку наблюдал.       А в это время, Нейто Монома стучал в дверь дома Хитоши Шинсо. Он имел намерения с ним серьёзно поговорить, а именно признаться в своих чувствах, потому что уже не мог держать в себе.       «Надеюсь его отца нет дома… И дома только он.» — подумал Монома.       Некоторое время никто не открывал.       «Неужели его дома нет?»       Он постучал ещё раз и уже послышались шаги, а также разбитие стекла.       — Только не говорите, что это разбилась стеклянная бутылка…       Послышался пьяный крик:       — Я СУКА ТЕБЕ ЩАС ПОДОЛБЛЮ! ЩАС ВЫЙДУ ЕБАНИНА!       — Ебать! Его отец дома! — Нейто сорвался с места и, помня прошлый опыт, помчался прочь.       — ПРОВАЛИВАЙ! СНАЧАЛА В ЗВОНОК ТРЫНДЕЛ, ТЕПЕРЬ В ДВЕРЬ ДОЛБИШЬСЯ! СДОХНИ В КАНАВЕ! — кричал на всю улицу, вышедший мужчина.       Сзади ему в голову чуть не прилетела стеклянная бутылка.       — Божечки! Хорошо, что промазал!       Монома благополучно смог убежать.       — Ублюдская пьяница! Ты опять Нейто напугал?! — крикнул Шинсо, зашедший в прихожую.       — Скажи уже своей шлюхе, чтобы не ходил сюда!       — К-как ты его назвал? — Шинсо почувствовал переполняющую ярость, словно разъярённый зверь, кулаки его крепко сжались, — Когда же ты сдохнешь…       Отец ударил его другой почти пустой бутылкой по лицу. Лицо фиолетоволосого теперь было в царапинах и в щеке застряло одно стекло.       — Заебали… — отец ушёл в гостиную, на диван, на котором лежит повсеместно и пьёт.       — Сволочь… — Шинсо вытащил осколок, прошипев от боли.       Альфа подошёл к выходу и выглянул на улицу. Вдали ещё виднелся угасающий силует бегущего Мономы. Он вздохнул грустно и зашёл внутрь, захлопнув дверь. Уже после Шинсо сидел за столом в комнате и обрабатывал порезы, думая о светловолосом омеге.       Они впервые встретились, когда Шинсо был в выпускном классе начальной школы, а Монома в пятом. Учились они в одной школе. Хитоши Шинсо был отличником, как и сейчас. Он был лучшим в школе, был гордостью учителей и директора, но не родителей.       Мама не ненавидела его, не презирала, нет. Она была равнодушна, холодна. Ей было просто плевать на сына, она не замечала его. Хитоши всегда пытался привлечь её внимание, из-за неё в первую очередь он старался учиться безупречно, чтобы она заметила его, похвалила, но она всё также плевала на него. В какой-то момент он намеренно получал плохие оценки и бедокурил, чтобы она заботливо наругала его, почитала нотации, Хитоши хотел любое внимание. Но из-за этого он получал от строгого отца, который не приемлел его оплошностей. Но Хитоши было всё равно, путь отец бьёт стену кулаком, пусть бьёт его, он хотел, чтобы мама увидела его. Но маме был важно лишь материальное благополучие отца, которое было довольно большим. Она вышла за него по расчёту, а его отец повёлся на её удочку.       И так Хитоши ходил всё время понурый. У него не было друзей, ему они просто были не нужны. Все для него были не такие, не подходили по душе. Все считали его высокомерным, каждый раз, как кто-то из его класса и не только пытался подружиться с ним, он отталкивал их и язвил над ними. Он понимал для себя, что как только его узнают получше, его обстановку в семье, не захотят с ним общаться, поэтому был отстранён ото всех. Но в один из дней он повстречал паренька. Дерзкого паренька, высокомерней чем он. Случайно столкнулись во дворе школы, когда закончился учебный день. Хитоши, задумавшись, нечаянно сзади сбил его с ног. Упав на асфальт, мальчишка закричал:       — Ты чё толкаешься?! Сделал я тебе чего?!       — А? Ой… Я тебя не увидел.       — Не видел?! — блондин поднялся, — Слепошара что ли? Чёлки у тебя вроде нет, что закрывает глаза. У тебя вон шевел… — Нейто странно уставился на его волосы.       Хитоши недоумённо покосился.       Вдруг паренёк загоготал во весь голос да так, что испугал птиц на дереве:       — АХАХАХАХАХА! ЧТО ЗА ШЕВЕЛЮРА У ТЕБЯ НА ГОЛОВЕ?! АХАХАХА! ЧТО ЗА ВОЛОСЫ У ТЕБЯ?! В ЗЕРКАЛО ВИДЕЛ?! ВО ДУРАК!       — Чё? — Хитоши искренне не вдуплял, что смешного в его волосах.       — ТАКАЯ ВЫСОКАЯ! КУДА ЭТО ОНА?! АХАХАХАХАХА! ДУРАК! ДУРАК! ДУРАК! — повторял Нейто, уходя и тыкая в него пальцем.       Постепенно отдаляясь, он всё также повторял:       — ДУРАК! ДУРАК! ДУРАК!       Потом он окончательно ушёл.       — Что это было?.. — проговорил про себя Хитоши в ошеломлении.       Этот мальчишка ему запомнился и потому он стал чаще замечать его в школе. Мальчик часто насмехался над другими из-за даже безобидной ошибки, ставил себя выше всех, его не любили и называли сумасшедшим, но Хитоши он зацепил. Он был странным, непохожим на других, наверное поэтому и привлёк его внимание.       Второй раз их диалог произошёл в старом парке, в котором Хитоши любил один гулять. Там вдруг оказался и Нейто.       — О! Это же ты! Шевелюра!       — Да что смешного?!       — Ахахаха! Твои волосы! — хохотал блондин.       — Да не смешные они!       — Как по мне смешные. Ты чего здесь один гуляешь?       — Люблю гулять один. А ты что здесь делаешь?       — Да так. Подальше ото всех. Все какие-то тупые. — надменно улыбаясь, сказал Нейто.       — А ты умный?       — Да, ты сомневаешься?       — Да, сомневаюсь. — язвительно сказал Хитоши.       — Ха? Да как ты смеешь, шевелюра?       — Опять шевелюра… А ты тогда… Психопат.       — Нарываешься? — кривясь в злобной улыбке, спросил светловолосый мальчишка.       — Пхахахаха! — вдруг с губ Хитоши вырвался смех.       — А? Ты что смеёшься?!       — Лицо твоё смешное!       — Да ты!.. Да ты!.. — Нейто кипел от злости.       — А ты прикольный.       — М? Ха! Только сейчас понял? Я лучше вас вместе взятых!       — Хах. Давно так не разговаривал с кем-то. А впрочем никогда… — сказал Хитоши облокотившись на камень, стоящий рядом, и опрокинув голову.       Блондин нахмурился, а после запрыгнул и сел на камень.       — Почему? — спросил он.       — Потому что не с кем.       — А чё?       — Не нашёл родственную душу. Отцу важны только мои оценки и победы в олимпиадах, а маме вообще дела до меня нет, будто не существую. А из других никто меня не поймёт…       — Хм… А почему ты думаешь, что не поймут?       — А с чего бы им понять? Они не пустое место для родителей. Их хвалят, поддерживают, за что-то ругают. Я видел, когда они выигрывали в конкурсах, олимпиадах, их родители были на награждении, радовались за них, а моих… Отец только всегда говорил дома: «Продолжай так дальше»… Также другие бывают такие навязчивые, лезут с глупыми вопросами, и болтают о глупом, собираясь толпой…       — И правда, тупы, как пробки. А порой ещё и придурки, которые других задевают.       — Как ты?       Нейто ударил Хитоши по голове.       — Эй!       — А ты за языком следи. — ТЫ мне это говоришь? Ну ты даёшь.       — Я веду себя так как раз из-за этих придурков. Когда стая волков каждый раз загоняет тебя в угол, ты не находишь другого выхода, кроме как противостоять им. — неожиданно откровенно сказал мальчишка.       — Над тобой издевались?       — Э-эм… Не твоего ума дело! — Нейто смущённо отвернул голову.       Хитоши усмехнулся.       — Ты вообще дурак, так что тебе знать необязательно.       — С чего я дурак?       — Ноешь тут. Мама не замечает, отца волнует только твоя успеваемость, другие не поймут. Не плевать ли? Просто плюй им в рожу.       — Ною? Да что бы ты понимал? Когда ты пытаешься добиться её внимания, но ты просто невидимка, ты настолько отчаялся, что рад любому вниманию, пусть она меня хоть поругает за что-нибудь. Но в тот период, когда я себя специально плохо вёл, она не обратила внимание даже на это…       — Бред. Если человек не ценит тебя, зачем стараться ради него?       Внутри Хитоши в этот момент что-то ёкнуло, и он задумался над этими словами.       — Если родителям ты не важен, зачем изводить себя? Думай о себе. Старайся для себя. Не надо тратить время на тех, кому ты просто не нужен.       Хитоши смотрел на этого паренька, говорящего довольно мудрые слова, что удивляло его. Нейто сам был придурком, был странным, напыщенным, но при этом всё же не глуп.       — Не по себе слышать такие умные слова от такого мелкого придурка, как ты. — сказал Хитоши.       — Я мелкий? Да я ещё вырасту! — ответил Нейто, спрыгнув.       — Вырастешь, но… Ты же омега? На альфу совсем не похож, да и на бету меньше смахиваешь. Тест сдавали в это году, что он показал?       — А тебе какая разница?       — Омега значит.       — А вот и нет!.. Вообще-то да, но… И что с того?!       Хитоши хихикнул.       — Выше меня ты никогда не будешь, я альфа. Так что для меня всегда мелким будешь, смирись.       — Ах, так… Зато я умнее!       — Да ладно? Я гордость школы, тебя что-то ни за что не награждали, ну может оценки у тебя хорошие? Но явно не лучше моих.       «Побеждает меня!..» — раздражённо думал Нейто.       — Я умнее в тебя в жизни! А ты ноешь, что родители тебя ни во что не ставят!       — Ну… И правда, наверное, ною. Спасибо тебе.       — За что?       — За то, что помог мне осознать. Ладно, пойду я. — Хитоши похлопал его по плечу, — Пока, может увидимся.       Хитоши ушёл, а Нейто, нахмурив брови, недоумённо смотрел ему вслед.       Так они иногда пересекались и у них возникал диалог, ничем по манере особо не отличался от первого. Хитоши нравились разговоры с ним, Нейто всё ещё казался ему странным дурачком, но тот был забавным для него, никто его мог насмешить, кроме этого мальчишки.       Но Хитоши Шинсо выпускался из начальной школы и должен был перейти в младшую среднюю. В их последний диалог они наконец представились друг другу.       — Как тебя зовут то? — спросил Хитоши.       — Моё имя могут узнать только избранные. — задрав нос, ответил Нейто.       — Чего? — усмехнувшись, спросил фиолетоволосый.       — Но ладно… В принципе ты неплохой, можно сказать тебе. Величай меня Нейто Монома.       — Пхаха, величать… — посмеялся Хитоши.       — Что смеёшься? А твоё имя, крестьянин?       — Ахаха, я Хитоши Шинсо. Думал знаешь.       — Да с чего бы? Гордость ты школы там или кто… Плевать мне на тебя с высокой колокольни, поэтому не знаю.       — Хах.       Они разошлись. Нейто оставался год в этой школе. А Хитоши поступил в среднюю школу университета Киндай.       Четыре года они не виделись, но этот паренёк засел в памяти Шинсо, и он уже не мог его забыть. В один из дней, вновь вспоминая Нейто Моному, он решил выяснить в какой школе тот учится, чтобы встретиться с ним. Расспрашивая учителей в прошлой школе, его бывших одноклассников он ничего не выяснил. Так же он хотел узнать не начал ли тот планировать в какую старшую школу собирается поступать, но и это не узнал. Он ничего о нём не узнал.       «Да какого чёрта… Он же таким высокомерным и крикливым был. Почему никто не знает ничего?» — злился Шинсо.       В итоге Хитоши Шинсо закончил младшую среднюю школу, но оставаться в старшей школе не планировал. Нет. Он просто не мог. Эта школа была частной, а платить было уже нечем. Отец стал банкротом, и мать Хитоши бросила его. После чего отец запил, почувствовав себя преданным. Они с Шинсо переехали в маленькую квартиру в которой было всего две комнаты, и то очень маленькие. В прошлой их квартире они имели четыре комнаты, одна для гостей. Шинсо поступил в государственную обычную старшую школу в своём районе. Но и в ней, как и в начальной, младшей средней школе, здесь он был одним из лучших учеников. Но в этот раз он был лучшим ради себя, он хотел быть лучшим.       Вот он проучился в ней год. Каждый день был однообразен. Приходя домой, он видел разбросанные бутылки и прочий мусор, также было грязно, и он всегда всё убирал. Видеть вечно пьяного отца было до тошноты противно, но ему оставалось всё это терпеть, и его нападки тоже. Дальше садился за уроки, а потом гулял весь вечер по улице. И как всегда люди вокруг него были ему не нужны, он был отстранен ото всех. А в голове его был лишь один парень.       Наступил второй год учёбы в старшей школе. В первые дни ничего не менялось, пока он снова не встретил того паренька. Судьба оказалась благосклонна, и Нейто Монома поступил в эту же школу.       Встреча случилась так: за школой над Мономой измывались какие-то парни, на вид двое бет. Они пинали его и вытащили из его портфеля его обед. Шинсо не мог стоять в стороне.       — Хей! — окликнул он.       Парни перестали пинать омегу и устремили взгляды на Шинсо.       — Обижаете слабых? Стоит рассказать вашим мамам о вашем поведении? — без капли страха, насмешливо улыбаясь, сказал Шинсо.       — Чё? Свали от сюда, придурок. — грубо ответил ему один из бет.       — И вы продолжите дальше бить его? Это забавно, конечно… Двое парней бет бьют слабую омегу, какой позор.       — Чё ты вякнул? — второй бета приблизился к нему, чтобы ударить.       Как только он замахнулся, Шинсо ударил его в живот, тот сразу обхватил живот руками. Хитоши отбросил его и начал подходить к другому, говоря:       — Такие как вы обычно самоутверждаются таким образом. Если и хотите показать свою силу, то бейтесь с более сильными бетами или альфами. Мутузить слабого это просто позорище! Ха-ха! Это показывает насколько ВЫ слабаки раз горазды только слабеньких бить!       — Да ты!.. Тварь! — бета, что стоял на ногах побежал на Шинсо.       Но альфа, не долго думая, встретил его ударом по челюсти, повалив его. Хрустя пальцами, он проговорил про себя:       — Я дерусь средненько, но вы похоже те ещё оболтусы.       Тут он услышал кряхтение. Монома приподнялся и потянулся к рюкзаку. Шинсо подошёл к нему, опустился на корточки. Нейто взглянул на него, а после на убегающих бет, потом снова на Шинсо.       — Т-ты меня защитил? — спросил с робостью омега.       — Как видишь. Давай помогу встать.       Хитоши взял блондина под плечи и аккуратно помог ему встать.       — Спасибо. — сказал Монома.       — Да не за что. — Шинсо поднял рюкзак и протянул его Мономе, — На.       — Ага, спасибо. — Монома взял его и надел на спину, но в животе почувствовал боль, — Ой…       — Больно?       — Ага… У тебя лицо знакомое.       — Правда? У тебя тоже. — с хитрой улыбкой ответил Шинсо, — Даже имя твоё знаю, Нейто Монома.       Синеглазый пощурился, пытаясь вспомнить, где его видел. Спустя примерно двадцать секунд раздумий, он расширил глаза и сказал:       — О! Шевелюра!       — Пхахаха! — посмеялся Шинсо.       — Ой, то есть Хитоши Шинсо! Так ведь тебя зовут?       — Да, ха-ха.       — Мы учились в одной начальной школе! И у тебя смешные волосы.       — Да, ты мне часто говорил это.       — Ох… Ты наверняка запомнил меня как… Не очень хорошего человека. — смущённо сказал Монома.       — Мелкий странный психопат.       — Да… — блондин неловко потёр затылок.       — Ты сейчас кажешься другим.       — Я изменился с тех пор.       — Что же этому послужило?       — Ну… Я был таким потому что не хотел больше, чтобы надо мной издевались, решил сам стать тем, кто задирает других. — начал Монома, — Я бесил всех, и часто в драках участвовал, побеждал я или нет, ко мне приставать уже лишний раз не желали. Я бы таким и остался, если бы не мама. Он много работает, чтобы обеспечивать нас, поэтому ему не удавалось уделять достаточного мне времени, но он старался быть со мной, как только была свободная минутка. Поэтому он особо не знал, как обстоят у меня дела в школе, и как я себя веду. Но всё-таки в какой-то момент узнал и наругал меня. Наругал и… расплакался, что это его вина, он не уделяет мне достаточно времени, поэтому это его вина. Но это было не так, я успокаивал его, я не хотел видеть маминых слёз, говорил, что это не его вина. Я пообещал ему, что не буду так вести себя. И пообещал себе, что не буду таким, чтобы мама не винил себя, чтобы не плакал. Поэтому я изменился.       — И теперь терпишь издевательства?       — Получается… В какую школу не иду, везде найдутся те, кто хочет поиздеваться, как будто это моя жизненная учесть…       — Больше не участь. Если что вдруг, защищу. — улыбаясь, сказал Шинсо.       — Правда? Спасибо. Никто такого не делал для меня.       Хитоши поднял валяющийся бенто.       — Вроде не вывалилось ничего. Держи. — подал его Мономе, — Может пойдём пообедаем вместе?       — Пойдём. — ответил омега с румянцем на щеках.       Сидя на уличной лестнице школы, они ели.       — Помню, ты рассказывал, что у тебя проблемы с родителями? — спросил Монома с набитым ртом, — Мама не замечает тебя, и отец очень строг.       — Да, рассказывал.       — А как сейчас дела?       — Хах, «лучше некуда». — ответил саркастично Шинсо, — Мамка отца бросила, потому что тот обанкротился, он запил, мы переехали в маленькую дешёвую квартиру. Он периодически бесится из-за любой херни, кидается в меня бутылками и пытается подраться… Дома ещё всегда такой срач убираю.       — Оу, сочувствую…       — Да ладно, за год привык так жить.       — Ты так хотел внимания мамы, а она всё была равнодушна к тебе… А теперь бросила. — говорил сочувствующе блондин.       — Да плевать мне уже. Она плевала на меня, не ценила меня, а я ещё должен рвать задницу ради такой… Ты показал мне тогда, что я был дураком. Я стал стараться ради себя самого, раз уж нет близких людей. По твоему совету, спасибо.       — Ох, я рад, что помог тебе. Это правда важно не зацикливаться на том, кто не ставит тебя ни во что. — сказал Нейто, прожовывая кусок мяса.       — Либо ешь, либо говори, ещё до этого сказать хотел. Чавкаешь.       — Ой, хи-хи, прости.       Шинсо усмехнулся, а после с улыбкой всматривался в его сравнимо с морем синие глаза.       Это был уже не тот дерзкий и нахальный мальчишка, но разлюбить его Хитоши Шинсо уже не мог. Пусть тот поменялся, Шинсо хотелось находиться рядом с ним, разговаривать, ему было интересно с ним. Они без труда находили темы, шутили, сплетничали, хоть Нейто и изменился, но был не прочь с Хитоши поязвить между собой над другими, которые им не нравились, но не жестоко и слишком неприлично, а слегка. Всё таки на самом деле больше они были зациклены друг на друге, совсем не догадываясь, что нравятся друг другу и не предпринимая попыток признаться в чувствах. Сильное смущение, страх завершения дружбы, неуверенность в чувствах — причиной могло послужить что угодно. Но даже так им было хорошо друг с другом. Конечно, как любые друзья, у них могли происходить ссоры, но это не было частым явлением, и это не мешало им.       Но в данный момент, когда они уже студенты, всё сошло на нет. Шинсо начал отдаляться от него. Разлюбил? Может так показаться, но нет. Он возненавидел себя.       Закончили старшую школу, поступили в университет. Монома на первом курсе, Шинсо на втором. Их отношения ещё не очень плохи, они общаются, пусть и пореже. Омегу начало это волновать, что Хитоши стал несколько отстранённым, пытаясь поговорить, он ничего не добился. В итоге он не стал донимать его и смирился с тем, что они стали видеться немного реже, он думал, что может беда какая случилась, и Хитоши пока не хочет говорить. Но обстояло всё по другому.       Началось всё ещё тогда, когда Шинсо только поступил в университет, а Монома был в выпускном классе старшей школы. Началось всё с мыслей Хитоши Шинсо, что стали постоянно закрадываться в его голову.       «Он стал довольно милым и добрым парнем, никогда не давал отпор обидчикам, я защищал его, всегда следя за ним. Он правда поменялся, раньше будучи очень громким и заметным, он раздражал всех, а сейчас его знали только хулиганы, которым так и наравилось поизмываться над слабыми и тихими. И Нейто был тихим добрячком.» — вспоминал Шинсо, закончив обрабатывать порезы, —       «Он изменился в лучшую сторону. В начальной школе он не мог пройти мимо кого-либо и не сказать какую-нибудь колкость. Теперь этого не было. Пусть мы и могли между собой шутить над другими, но он подключался только тогда, когда тема заходила о его обидчиках. И вот я начал думать, что он изменился, воспитал в себе доброту, дружелюбие, а можно ли сказать это обо мне? Какой я? Я изменился? Стал лучше?.. Я всегда был отчуждённым, надменным… чёрствым. Думая об этом, я осознал, что отстранялся от других людей не потому что думал, что они не поймут меня… Я ставил их всех ниже себя. Да я считал, что они не поймут меня, но по причине того, что думал: «Кто они такие, чтобы понять меня? Просто посредственности, глупые, несообразные.       Я не понимал до этого, что мыслю именно так, но постепенно осознал. Я задумался и над причиной своего характера… Но так и не пришёл до конца к её понимаю. Может из-за мамы? Отец не знал, но я ясно видел, как она топчет его за его спиной. В психологии говорят дети перенимают поведение родителей… Может это и так… Не знаю… Но это совсем не будет оправданием моего эгоцентризма… Как и все друзья, мы могли ссориться. Но мы не часто ссорились. Но в каждой ссоре я замечал, что я… Очень упрямо стою на своём, прав я или нет, я даже не принимал мысли, что я не прав, и не возникало мысли, что Нейто может быть прав, и я не задумывался о его чувствах в тот момент, сказал ли я обидного для него слова или нет… И я думал, правда ли Нейто хорошо со мной? Хотя тогда он всё равно дружил со мной, но… Так ли хорошо ему было?       Я не знал, и спросить не решался… Скорее всего боялся услышать утвердительный ответ, признание, что он притворялся, лишь бы не обидеть меня… Погружаясь в эти мысли, я всё больше испытывал к самому себе ненависть. Я не считаю, что есть за что меня любить. И Нейто не может меня любить, мы бы никогда не стали больше чем друзьями. И я себя не могу любить. И с этой ненавистью моя высокомерность не исчезла, а даже немного выросла… Я хотел отстраниться от Нейто, освободить его от себя. Именно освободить, потому что я совсем не тот друг, что нужен ему. Этот синеглазый мальчик достоин гораздно большего… Пусть я и такой… Я люблю его, и не хочу быть полным ублюдком, оставаясь рядом с ним… Я так и сделал, сказал, что мы не можем больше быть друзьями, он не отреагировал как-то ярко… Похоже всё-таки он не против, как я и думал… Это будет лучше для него.»       Так со вздохом Шинсо свалился на кровать лицом в подушку.       Идут дни. Спокойные обыденные дни. Мидория и Бакуго после университета чаще всего проводят время вместе. Произошедшее повлияло на них, и они больше не ссорились, лишь могли спорить, не переходя в ссору. Каминари и Серо помирились быстро, Ханта извинился перед ним, Денки день подулся и простил его. И правда наступила тишина, и деньки окрасились в яркие краски.       Приближается конец первого семестра, на носу экзамены, из-за которых Денки неимоверно переживает, грызя ногти, а Серо подшучивает над этим, ведь жёлтоволосый парень гоняет балду, как и школе, вместо подготовки, хотя пытается и успокоить. А Изуку больше волнует не как он сам сдаст экзамены, что не удивительно, а беспокоится о Бакуго. Он всё ещё в апатичном и ленивом состоянии, однако начал заниматься с психотерапевтом, и ему уже подобрали дозу антидепрессантов, что уменьшало переживания кудрявого.       Остаётся неделя перед экзаменами, все готовятся, тратя немало сил, ну, кроме Бакуго. Он готовился, но много сил не прилагал, Изуку не решался беспокоить и донимать его, понимая, что тому без того трудно, и время от времени просто подбадривал его.       Первый день экзаменов. Друзья пожелали друг другу удачи.