На часах были поздние два ночи.
Тарталья постучался в кирпичную стену Нью-Йоркской многоэтажки.
Нет ответа.
Он постучал вновь.
Вспышка переливчатого голубого света расчертила стену, чтобы образовать чёрную дверь с серебряной ручкой на месте кирпичей.
К счастью, этот дом принадлежал вампиру — не человеку, — поэтому Тарталье не составило труда распахнуть дверь и ступить внутрь. Ему открылся вид на довольно гармоничную студию с современной обстановкой и техникой, ко всему прочему дополненной арт-объектами в стиле контемпорари. Словом, всё выглядело намного шикарнее, чем можно было ожидать от логова тысячелетнего вампира. Видимо, один из бывших мужей Аято, более остальных восприимчивый стилю, всё-таки заявил ему:
«Я понял, что ты — древнее помершее внутри и снаружи существо в ту же секунду, в которую вошёл в дом. Нет, правда, это место выглядит, как поместье с распродажи 1500-ых годов». С того момента Аято всегда старался выглядеть и жить как можно более современно.
Светловолосый вампир тихо прокрался в прихожую. Он выглядел как всегда безупречно — в расстёгнутой на пару пуговиц сапфирово-синей рубашке, чёрных брюках и с лёгкими красными пятнами на губах. На чёрных простынях огромной кровати, от которой отходил вампир, распласталось привлекательное полумёртвое тело.
— Как вежливо с твоей стороны прийти без приглашения, Тарталья.
— Он почти был у меня.
Он почти, твою мать, отдался мне, — ворчал инкуб, развязно роняя себя на гладкий тёмный диван. Аято, не обращая на него особого внимания, прошёл в область кухни, чтобы взять махровую тряпку и вытереть оставшуюся сверкать на губах кровь:
— Ты… И впрямь прервал мой обед, лишь чтобы пожаловаться на того человечка, которого ты так себе хотел?
— Чары отлично на нём работали, он был в идеально-возбуждённом состоянии, чтобы игнорировать этот их инстинкт самосохранения и впустить меня, но нам помешали! Он запаниковал, позвал полицию и заставил проводить его в чёртов
отель, Аято. И сейчас он будет слишком подозрителен
ко всему, чтобы открыть мне дверь, а если он закричит, то кто-то точно услышит. Я не смогу охотиться на него, пока он там, — тараторил раздражённый воспоминаниями Тарталья.
— М-м, отель. В них так много
дверей, так много отдельных, личных комнат, полностью наполненных людьми… Мне любопытно, случался ли с тобой этот кошмар, когда ты заперт там. Без возможности достать хотя бы одного человека за всеми этими прокля́тыми дверьми. Сотни вкуснейших блюд и все вне зоны твоей досягаемости…
— Знаешь, что ещё лучше? Солнечный свет. Он тёплый и придаёт коже красивый оттенок. Мне очень нравится, попробуй как-нибудь, — нашёлся с язвительным ответом инкуб. Вампир резко повернул голову. Конечно же Тарталья прекрасно знал, что если Аято выйдет под прямые солнечные лучи, то его кожа моментально загорится.
— Ты, кажется, слишком зол из-за своего голода. Желаешь доесть за мной? В нём всё ещё теплится жизнь.
Рыжий взглянул на неподвижного голого человека в кровати Аято: тот был ещё совсем молодым парнишкой с блондинистыми волосами. Тарталья был вполне уверен, что даже без осушения его энергии инкубом, парень в мире живых не задержится. Однако у него было как минимум две причины не испытывать жалости или симпатии к этому человеку: во-первых, сам Тарталья обычно видел в людях не более, чем еду; во-вторых, укус Аято не был таким уж плохим способом умереть. Инкуб испытывал его на себе и, благодаря некоторым составляющим слюны, чувствовал лишь крышесносное наслаждение.
— Спасибо, но нет, — Тарталья постучал пальцами по колену, — я хочу съесть
его следующим.
Аято пристально посмотрел на изящного инкуба. Несмотря на их общее с Тартальей предпочтение кормиться исключительно из красивых людей, он никогда не видел, чтобы последний был настолько не в духе из-за кого-то
определённого .
— Ты никогда не показывал мне этого человека, который тебе так понравился, — заметил вампир.
Тарталья мысленно послал блондину Чжунли, которого сам застал сегодняшней ночью: укутанного в чёрный шёлковый халат, с распущенными волосами, стекающими по плечам, и с зачарованно-беспомощными медовыми глазами. Внезапно Аято сам почувствовал себя зачарованным — жертва Тартальи была истинно прекрасной, кровь с молоком, как сказали бы особо поэтичные люди. Вампир долго молчал, но в конце концов прервал тишину слабым вздохом:
— Ох…
— Не смей даже думать об этом, — предупредил инкуб, злобно взметнув свой взгляд на Аято. В подтверждение этих слов мысли блондина заполонило демоническое обличие Тартальи, набрасывающееся на него. Вампир с холодно уставился на рыжего, пока перед глазами всё ещё бушевали перепончатые крылья, длинный хвост и изогнутые рога:
— Ты угрожаешь мне, — скептично заметил он.
— Угрожаю, — напряженная тишина повисла между двумя существами. Наконец, Аято решил прояснить:
— Я не планировал красть твою драгоценную добычу, но я хочу, чтобы ты понял: если я захочу забрать у тебя сокровище, ты не сумеешь остановить меня.
— Так уверен в этом, пиявочный лорд? — выдавил из себя вежливую улыбку инкуб.
— Ни сколько не сомневаюсь, — спокойно ответило существо напротив.
Взгляд Тартальи оторвался от вампира и уставился в пустоту. Он вздохнул, продолжив постукивать пальцем по своей ноге, слишком переполненный мрачной энергией, чтобы сидеть смирно. В целом Аято был прав насчёт неизбежного конца их сражения. Он не был каким-то средним вампиром из глубинки, но был их
лордом и скрывал в себе исключительную силу. В добавок к силе и скорости, которые могут соперничать с теми, что имеет в демоническом облике Тарталья, Аято может превращаться в чудовищ, в туман, говорить с животными. Когда Тарталья может лишь чувствовать чужие эмоции, Аято может
слышать мысли других и использовать
телепатию. Он также может превращать людей, фактически зомбируя их своей способностью контролировать разум, в слуг — это уровень манипуляций далеко за пределами мощных, но не абсолютных чар соблазнения инкуба. Вампир даже каким-то образом умудрился создать карманное подпространство, в которое любил помещать или миленьких жертв, или потенциальных мужей для «длительного использования», полностью отрезая возможность сбежать. Тарталья понятия не имеет, как блондину это вообще удалось. Вдруг Аято сказал:
— Умно с твоей стороны признать, что я сильнее… — его собеседник тихо ругнулся. Аято, чёрт возьми, читал мысли, — я прощу тебе дерзость, учитывая, как я ранее заметил, твою голодную раздражённость. Что касается твоего человечка, ты нашёл его первым, я буду считаться с этим, но попрошу не убивать его. Лучше отдай мне, когда он тебе надоест.
— Хм, конечно. Мы не единственные, кто заинтересовался им, кстати. Прогнал чертёнка фембоя от дома моего человека пару дней назад. Знаешь его?
У древнего вампира не было и секунды, чтобы задуматься над словом «фембой», прежде чем Тарталья спроецировал в разум Аято изображение низкого парня с волосами цвета тёмного индиго, кроваво-красными крыльями, тонким заострённым хвостом и рогами. На лице Аято проскользнуло осознание, но не дав вампиру ответить, инкуб добавил:
— Ещё от него несло феями и… Немного оборотнем.
— Это Скарамучча. Не слышал о нём уже пару сотен лет, но в то время он был подручным аль-Хайтама, — вдумчиво сказал Аято, скрещивая руки на груди.
Черты лица Тартальи исказились в раздражённом оскале. Работа чертёнка на аль-Хайтама объясняет «фейный» запах, обнаруженный им ранее. Он был Королём Фей, и их пути уже пересекались. На раздумья инкуба откликнулось неприятное воспоминание их встречи.
Пару веков назад Тарталья регулярно навещал милого азиатского парня, который так и просился в постоянные источники питательной для инкуба энергии, полностью готовый выносить постоянное истощение в обмен на плотские удовольствия. Тем не менее одной ночью Тарталья постучал дверь и получил в ответ лишь тишину. Взглянув украдкой в окно спальни, он увидел свою человеческую жертву, безвольно рухнувшую в руки Короля Фей.
Инкуб разразился яростным криком. Когтистые лапы заменили человеческие руки, мышцы росли, рога и крылья появились из пустоты, чувство ошеломляющего гнева переполняло его. Он пытался прорваться через окно, но тщетно — стекло остановило небывалую силу. Страдающий от проклятия Тарталья не мог пробиться через закрытые окна и двери без человеческого разрешения.
— Он мой.
Он — мой!
— Этот человек достоин меня. Я его забираю, — нагло заявил Король Фей, бросая на инкуба безразличный взгляд.
— Я уничтожу тебя, фея! Разорву на столько кусков, что всё твоё королевство их в жизни не отыщет…
— Жалкое создание, — король перебил его с холодной апатией, — если ты ценишь свою жизнь, то не будешь пытаться вернуть его.
Чёрный дым окутал Короля Фей и человека Тартальи, быстро распространяясь по комнате и затмевая свет луны. Он рассеялся через несколько секунд, оставляя после себя лишь пустоту. Раздался голос Аято, вернувший инкуба в настоящее:
— Так аль-Хайтам уже крал у тебя человека, — заметил вампир, получивший возможность подсмотреть воспоминание Тартальи, — что ж… Кажется, он снова собирается сделать это. Задача Скарамуччи в том, чтобы находить привлекательных мужчин для него.
Когда Аято заканчивал говорить, Тарталья уже выбегал из апартаментов, отращивая крылья. Блондин был уверен, что последний способен понять опасность, в которой находился его драгоценный человек. Если пребывание в отеле и может усложнить задачу инкубу, то аль-Хайтама это не остановит: Король Фей может свободно перемещаться между своим родным миром и миром людей и являться к людям во снах.
Аято использовал телепатию, чтобы донести до инкуба свою последнюю мысль:
«Осторожнее, Тарталья, сила аль-Хайтама выходит далеко за пределы твоей».
На что получил чёткий ответ:
«Этого человека он у меня не заберёт»
В это же время, в 507-ом номере отеля Хилтон, Чжунли ходил по комнате, прижимая к уху телефон. Сейчас он разговаривал с Нингуан, своей сестрой. Именно её звонок спас его от чар рыжего существа.
— Если бы он был обычным вором или грабителем, то случившееся не повлияло бы на меня так сильно, — обеспокоенно объяснял брюнет, — но он знал моё имя, знал, какую причёску я обычно ношу. Он точно преследовал меня. Ещё он… выражал желание по отношению ко мне. Нингуан, я… Я и думать не хочу о возвращении домой. Даже для того, чтобы обезопасить свои вещи перед тем, как уехать окончательно.
— Чжунли, — ответил голос его сестры из трубки, — не волнуйся, мы придумаем что-нибудь. Мы можем купить сторожевую собаку, огнестрел, установить охранную систему. Если всё это не успокоит тебя, ты можешь переехать в другой дом, покинуть штат в конце концов.
Брюнет внутренне вздрогнул. Мысль об увольнении и оставлении своей карьеры вице-президента по операциям в Global Solutions опустошала. Он стойко выносил бесчисленные недели с занятостью шестьдесят-семьдесят часов, чтобы заслужить своё положение, и это было примечательным достижением, учитывая огромный размер компании и возраст Чжунли, ещё не добравшийся до отметки в тридцать лет.
— Я чувствую, как схожу с ума, — признал он, вглядываясь в окно, — даже сейчас я чувствую, как кто-то наблюдает за мной. Я нахожусь в закрытой комнате на
пятом этаже и всё равно чувствую, как
кто-то наблюдает за мной.
— Он всего лишь человек, Чжунли, его можно остановить… Он может и не вернуться за тобой, если ты привлечёшь полицию.
— Он придёт за мной, — ответил он с панической уверенностью. Чжунли подавил желание объяснить, что оно не было человеком, это было
существо с силами, которых не было у людей. Но для Нингуан он точно будет звучать безумно, рассказывая такие… Подробности. Тон его сестры смягчился:
— Я полечу в Нью-Йорк первым же рейсом. Думаю, моя компания сможет прожить без меня пару недель, не развалившись при этом. Что бы мне не понадобилось сделать, чтобы ты почувствовал себя в безопасности…
— Нингуан, если я пропаду без вести, я хочу, чтобы ты объяснила нашей матери, что я не покончил с жизнью своей рукой. Что я… Горд своими достижениями и рад, что она была моим родителем… И что был благословлён иметь такую понимающую сестру.
— Чжунли…
— Я люблю вас обеих, — настойчиво продолжал Чжунли, — Очень люблю и никогда не оставлю вас или свою жизнь…
По своей воле. Скажи ей это, если я вдруг исчезну.
Тарталья парил прямо за окном Чжунли, трепеща крыльями, полностью скрытый от глаз простых смертных своим волшебством. Именно благодаря этой своей способности он вот уже несколько недель свободно преследовал Чжунли, будучи никем не замеченным. Для чувствительного к чужим эмоциям инкуба было довольно легко найти его снова: больше никто в отеле не испытывал такой чистейший страх, какой чувствовал Чжунли. Его человек сейчас разговаривал по телефону, довольно эмоционально, судя по всему.
Поблизости не было никаких знаков присутствия чертёнка-фембоя или аль-Хайтама с его чёрным дымом. Хорошо. Притворяясь, что Чжунли может его слышать, инкуб произнёс:
— Кажется, теперь мы остались одни, только ты и я.
Ухмылка расползалась по лицу Тартальи, пока он наблюдал за страхом своей жертвы и её встревоженными хождениями туда-сюда.
— Если бы ты впустил меня раньше, мы бы пропустили эту страшную часть и насладились бы самой весёлой частью охоты. Частью, в которой ты раздвигаешь предо мной ноги, — он представил, как абсолютно голый брюнет лежит на простынях во всём своём великолепии и смотрит на него снизу вверх отчаянным нуждающимся взглядом. — Ты лишь откладываешь неизбежное, малыш. Не выйдет прятаться в отеле вечно. И в отличие от вас, людей, мне не нужен сон. Я могу просто смотреть… И ждать.
***
После двух дней в отеле Чжунли осмелел достаточно, чтобы в середине дня покинуть его ради покупки новой сменной одежды и еды. Он оставался настороже всё время, но не обнаружил ни намёка на присутствие рыжего сталкера. Возвращение в номер также прошло без происшествий.
Это внушало небольшую надежду.
***
На четвёртый день пребывания в отеле Чжунли позвонил его начальник. Брюнет должен был проводить презентацию для акционеров компании через три дня.
— Чжунли, я понимаю, если тебе нужно побольше отдохнуть. Я не против провести презентацию сам, но зная тебя… Ты наверняка уже набросал слайды в Power Point и пару тезисов для выступления. Они мне очень помогут, если я всё-таки буду проводить встречу один. Можешь отправить их мне?
Чжунли постарался избавиться от страха в своём голосе перед ответом: — Конечно.
Все эти материалы уже были готовы и хранились на его рабочем ноутбуке… Который остался дома.
***
Когда такси остановилось на подъездной дорожке, Чжунли, сидящий сзади, попросил:
— Можете подождать меня здесь? Я хочу вернуться обратно в отель и приду через пять минут. Я заплачу вам вдвойне за поездку обратно.
— Конечно. Без проблем.
— И, если я не вернусь через пять минут… Не могли бы вы, пожалуйста, вызвать полицию?
Как только Чжунли провернул ключ в передней двери и начал её открывать, он вдруг понял, что прямо за ним кто-то есть. Желание закричать и позвать на помощь переполняло его, но как только брюнет открыл рот, то почувствовал, как
в него что-то пропихнули. Что-то, что ощущается как часть человеческого тела. Затем,
что-то обернулось вокруг талии и приподняло его.
Что-то удерживало и затыкало ему рот, а он даже не мог увидеть, что это.
Паникующего мужчину затащили в его собственный дом, пока он издавал заглушённые звуки и пытался вырваться из чужой хватки. Вдруг над ухом послышались тихие слова:
— Это забавно: я не могу открыть человеческую дверь без приглашения, но если она уже открыта — никаких проблем.
Таксист не заметил, как невидимое существо схватило Чжунли. Он был слишком занят тем, что писал своему жениху о планах на обед.
Тарталья украдкой посмотрел из окна на почему-то не уезжающую машину. Правой рукой он прижимал к себе миленького человека за талию, а пальцами левой всё ещё затыкал чужой рот — в целом, ему было совсем не сложно удерживать извивающуюся жертву на месте.
— Малыш, почему твоё такси не уезжает? Ты что, правда думал, что сможешь быстро войти и выйти? — Чжунли начал кусать пальцы Тартальи. Достойная попытка навредить ему и освободиться, но проще было сломать себе зубы, чем прокусить кожу этого существа.
В голове таксиста всплыло воспоминание о том, как Чжунли возвращается к машине, довольно улыбается и машет на прощание, прежде чем уйти обратно в дом. Оно так и кричало: «Всё в порядке, можете уезжать». Водитель задавался вопросом, ложь ли это, или на самом деле было, пребывая в замешательстве, которое легко мог почувствовать Тарталья. Жаль, что он не мог создавать звук в этих ментальных проекциях, было бы намного проще контролировать людей полноценными фантазиями, включавшими слова. Инкуб продолжил настойчиво посылать в голову таксиста улыбающегося и прощающегося Чжунли, пока замешательство не переросло в принятие. Машина отъехала от дома и пропала из виду.
С дьявольской улыбкой Тарталья утащил всё ещё сопротивляющегося Чжунли в ванную комнату, примыкающую к спальне, поставил его в ванну и повернул к себе, чтобы оказаться лицом к лицу. Рыжий развеял заклятие невидимости, позволяя посмотреть на себя. Краткий момент перепуганный до смерти человек и взволнованный инкуб смотрели друг на друга, пока последний не заметил следы слёз на лице своей жертвы.
— Ты сам во всём виноват, — довёл до сведения Тарталья, — если бы ты впустил меня, когда я просил, то уже был бы моей счастливой зверушкой. Но вместо этого ты отказал мне, четыре дня мариновался в своём страхе и всё равно попался.
Зловещие слова выдавили из Чжунли нервный вздох. Тарталья очень хорошо ощущал ужас, витающий в комнате.
— И теперь мне придётся избавлять тебя от него, — заметил он, — но не страшно, в этом я профи. А теперь оставайся в ванне ради меня. Если вылезешь, я тебя отшлёпаю.
Чжунли увидел, как он, нагой, вжимается лицом в простыни и выгибается в спине, пока рыжее существо крепко хлещет его по ягодицам. Лицо смертного искажалось в очевидном наслаждении.
Тарталья снова ухмыльнулся — он почувствовал крупицу похоти, которую возбудила созданная им фантазия. Быстро подмигнув брюнету, инкуб покинул ванную.
Когда Чжунли остался наедине с собой, его сердце бешено застучало, а мысли истерично запрыгали. Это нечто определённо собирается его изнасиловать, более того, оно упомянуло становление Чжунли
его зверушкой… Ему так хотелось просто убежать, но каковы были шансы спастись от настолько могущественного существа? Сила, далеко за пределами его. Оно точно могло отслеживать его во время пребывания в отеле. Способность становиться невидимым. Способность влиять на мысли…
«Сбежать невозможно…» — с отчаянием принял Чжунли. Он решил не сопротивляться: попытки избежать изнасилования уже в достаточной степени начали раздражать создание, и продолжение сделает только хуже. Под звуки возни из спальни водоворот мрачных мыслей всё глубже затягивал в себя перепуганного человека. Минутой позже Тарталья вернулся с чёрным шёлковым халатом в руке и, положив его на край раковины, подошёл к ванне, в которой всё ещё стоял Чжунли.
— Я не шутил, когда сказал, что немного потерял голову, увидев тебя в этом халате, — признал инкуб, включая душ. Холодная вода немедленно полилась на его милую человеческую жертву. — Мы воссоздадим твой образ с той ночи, в которую ты меня не впустил.
Чжунли поражённо смотрел на нечто напротив, пока душевая вода быстро впитывалась в одежду. Оно явно было
безумно.
— Я хочу, чтобы ты выглядел точно также, как и в ночь четверга, — объяснял Тарталья, — с влажными распущенными волосами и в халате.
— Ты отвратителен... — пробормотал брюнет.
Инкуб проигнорировал оскорбление: — У тебя пять минут.
***
Чжунли уныло расчёсывал волосы. Он сделал всё, как ему сказали: помылся, вытер полотенцем волосы до влажного состояния и надел халат. Готовить себя к изнасилованию буквальным монстром было так неправильно, странно, пугающе, это ощущалось так, будто тебя словно трофей отдают чудовищу из сказок.
Он представил, как эта нечисть стоит за дверью и
ждёт. Чжунли предпочёл бы притвориться, что всего этого не происходит, но всё же решил, что лучше всего будет попытаться завести разговор.
— Как… тебя зовут? — спросил из-за двери человек.
— В последнее время я Тарталья, — ответила с другой стороны нечисть.
— … Что ты такое?
— Я не буду отвечать на этот вопрос.
Чжунли смахнул прядь волос, упавшую на глаза. Его руки дрожали.
— Ты… Собираешься сделать мне больно? В процессе, ну, или… После?
—Хм-м. Я могу быть немного грубым… — вслед за этими словами он показал Чжунли, как тянет его за волосы, резко входя со спины.
Брюнет глубоко вздохнул и перефразировал свой вопрос:
— Ты собираешься травмировать меня физически?
— Слушай, вот всё, что с тобой произойдёт: я тебя трахну, и тебе это понравится, но будет немного неприятно в конце. Потом ты заснёшь, а когда проснёшься, то будешь чувствовать себя как при похмелье. Рано или поздно это пройдёт, в зависимости от того, сколько я у тебя возьму. На этом всё, малыш. Никаких ужасных травм. Ты сможешь вернуться к работе, дальше общаться с семьёй и друзьями… Продолжить свою скучную рутину, как продолжил бы после ночи секса и алкоголя с обычным человеком.
— Интересно… Ты так и не объяснил, каким образом я переквалифицировался в твою «зверушку», — сухо ответил Чжунли.
Брюнет никогда не увидит грешную ухмылку, расползшуюся по лицу с другой стороны двери.
— Думай об этом так: днём делай всё, что захочешь, но твои ночи будут принадлежать мне. А теперь давай, выходи. Хватит бегать, малыш.
Чжунли пытался умерить свою тревогу и бешено стучащее сердце как мог, но выходило из рук вон плохо.
— Я хочу знать, что мои мысли и эмоции… на самом деле мои, — заявил человек, — ты можешь… Гарантировать мне, что не станешь лезть ко мне в голову? Забери моё тело, но оставь мой разум.
Отсутствие немедленного ответа заставило добавить:
— Пожалуйста, я… Я буду содействовать и… Активно участвовать в процессе.
— … Ладно.
Собрав всю свою оставшуюся силу воли, человек приоткрыл дверь и выглянул наружу. Ограниченный обзор не позволял увидеть находящееся в комнате существо.
— Ну давай, выходи, — попросило что-то, что называет себя Тартальей.
Чжунли переступил через порог: полуголый инкуб стоял в ближайшем углу комнаты, прислонившись к стене. При виде него сердцебиение человека снова участилось. Телосложение существа было точно таким же, как и в эротических фантазиях, которые он был вынужден видеть: крепкие мышцы, мягкая кожа… Словом, верх мужской красоты.
Тарталья тоже использовал момент, чтобы насладиться видом перед собой: у Чжунли были чудесные длинные волосы и не менее чудесный халат, выглядящий на нём чересчур возбуждающе. Состояние смертного после душа было эротично-уязвимым, что не могло не оказать примиряющего эффекта на насильника. После пары мгновений вглядывания в Чжунли инкуб смог распознать эмоции человека. Всё ещё слишком много страха, но также и маленькая искра похоти, с которой уже можно поиграть.
— Тебе понравится всё, что я сделаю с тобой, — сказал Тарталья низковатым голосом, пропитанным совратительными чарами. Он начал медленно подходить к брюнету, осыпая разум картинками, на которых ноги Чжунли закинуты на талию инкуба.
Смесь горечи и тревоги вырвалась из человека, отступившего назад. Он озвучил протест:
— Ты сказал, что не будешь…
— Малыш, не настаивай на том, чтобы я не использовал свои силы. Я сделаю это, и что дальше? Ты продолжишь бояться и будешь сосредоточен на неприятном моменте в конце, о котором я предупредил, — указал на очевидное Тарталья, хватая милого человека за запястье. Он снова понизил голос, — я хочу, чтобы ты тоже насладился этим.
Рыжий поднял вторую руку и провёл пальцами по щеке Чжунли, добавляя:
—
Ты тоже хочешь насладиться.
Чжунли сделал нерешительную попытку отпрянуть от монстра, но все мысли вынужденно покидали голову, не оставляя сил на сопротивление. Его член начал наливаться кровью из-за чувственных фантазий, бесцеремонно вторгшихся в разум.
Брюнет успокоился, больше не пытаясь вырваться из рук не-человека. Он...
Хочет... Насладиться опытом с Тартальей.
— Позволь мне посмотреть на тебя, — мягко сказало существо. Его руки проскользнули под края халата и распахнули его, позволяя наконец-то взглянуть на оголённого Чжунли. Стройные мышцы, идеально чистая кожа и твердеющая длина — завораживающее тело, возбуждённое и готовое отдаться.
Распалённому инкубу пришлось остановить себя от того, чтобы затащить Чжунли на кровать и немедленно начать опустошать энергию вкусного человека. Он должен сосредоточится на чарах и убедиться, что в этот раз они
идеальны. Он должен убедиться, что Чжунли станет желающим его источником пищи и удовольствий.
Инкуб оторвал взгляд от соблазнительного тела, чтобы впиться им в необычные янтарные глаза человека.
— Я хочу тебя... — прошептал своим почти мелодичным голосом Тарталья.
Пока Чжунли про себя эхом повторял эти слова, видения того, как он покачивает бедрами навстречу большому во всех отношениях члену, отдавались набатом в голове.
— А ты, малыш?
Настойчивая пульсация пробежала по причинному месту Чжунли.
— Я… Хочу… Тебя… — отвечал он.
Пальцы Тартальи соскользнули со щеки и огладили челюсть брюнета.
— Чего ты хочешь от меня, Чжунли?
Плотские иллюзии продолжили вторгаться в мысли человека. Иллюзии того, как он дрожит и истекает семенем. Иллюзии того, как он кончает, пока красивый инкуб толкается в него. Зачарованный Чжунли не может даже осмыслить недавний вопрос Тартальи, но это абсолютно не важно, ведь с губ сорвалась пропитанная нуждой просьба:
— Возьми меня…
Даже если бы у рыжего была уважительная причина отложить присвоение себе Чжунли, он не нашёл бы в себе сил сделать это. «Возьми меня» полностью уничтожило остатки терпения. В секунду похотливое создание уверенно бросило свою жертву на простыни. Его собственная эрекция пульсировала, пока он в нетерпении разводил смертному ноги.
Ты мой, малыш.
