Hunted

Чжунли получил всего десять секунд подготовки по нескольким причинам. Во-первых, Тарталья был слишком нетерпелив. Во-вторых, слишком не удовлетворён. В-третьих, слишком не в себе. В-четвёртых, слишком поглощён желанием, чтобы обратить внимание на должную растяжку. Тарталье открывался чудесный вид с его позиции между разведённых ног брюнета. Лицо Чжунли, обрамлённое влажными волосами, носило разгорячённое, слегка напряжённое выражение... Тело вполне спортивное и подтянутое: плоская грудь, широкий таз, бёдра и вставший член, выглядывающий из-под не до конца снятого халата. Три пальца, обильно покрытые смазкой, скользили назад-вперёд в Чжунли. Но это продолжалось лишь десять секунд. Лишь десять секунд растяжки. Лишь десять секунд мягких пошлых стонов, вырывающихся изо рта брюнета. Тарталья вытащил пальцы из прохода человека и, обильно смазав свою излишне большую эрекцию, схватил ноги Чжунли, чтобы приставить свой орган к плохо подготовленному анальному входу. Полностью поддавшийся чарам инкуба, Чжунли не предвкушал боль, которую неизбежно должен был ощутить. Довольно большая головка прижалась к его дырочке, начиная раскрывать, хотя и получала слабое сопротивление. — Ах-х... Нгх! — простонал человек, выгибаясь. Тарталья проигнорировал этот звук. Он задрал вверх бёдра Чжунли, буквально пропихиваясь сквозь спазмы его тела, чтобы войти на максимальную глубину. Инкуб резко вдохнул сквозь зубы: то, как брюнет сжимал его ощущалось абсолютно фантастично. — Он... Больно... — промычал человек, инстинктивно пытаясь отползти от того, что громоздко пронзало его плоть, но всё, что он делал — дополнительно стимулировал находящегося глубоко в нём Тарталью. Рыжий посмотрел вниз на Чжунли. Его янтарные глаза были закрыты, а на лице проступало раздражение. Тарталья почувствовал, что его чары вот-вот рассеются. — Да, это ты виноват в том, что тебе сейчас так неприятно принимать мой член, — хрипловато насмехался Тарталья, пока легко проводил рукой вдоль тела брюнета, — тебе следовало открыть мне дверь ещё тогда, но ты заставил меня ждать несколько дней. Ты и понятия не имеешь о том, какой голод мы испытываем. И я даже не мог перебить его кем-то другим, потому что ты так чертовски прекрасен, что бессмертные замечают тебя. Мне пришлось наблюдать за тобой всё время, чтобы убедиться, что никто тебя не отберёт... —...Ты... Слишком большой, — прохныкал Чжунли, не способный сосредоточится на словах инкуба. Он пытался соскользнуть с этой толстой штуки, но руки создания удерживали его бёдра на месте. Брюнет оказался сбит с толку: ощущения были ужасными. Должно же было быть приятно... Так ведь? — Перестань дёргаться, — маняще настоял Тарталья, возвращая в голос гипнотическую силу, — и привыкнешь к моему размеру. Движения Чжунли затихли: ему нужно перестать дёргаться; он привыкнет к размеру. Похотливое создание признательно уставилось на свою великолепную жертву, нанизанную на член. Оно провело пальцами по полутвёрдой длине брюнета, успокаивая: — Я даже остановлюсь для тебя, малыш, несмотря на то, что твоя тугая дырочка сводит меня с ума. Я прекрасен, не так ли? Стараюсь терпеть ради тебя. — Ты... Прекрасен, — мягко пробормотал Чжунли. Тарталья был полностью удовлетворён: его пленник снова был полностью очарован магией. Было очень просто исказить случившееся. Буквально за несколько предложений он превратился из насильника, запихивающего свой пенис внутрь не готовой задницы, в обходительного партнёра. Прошло несколько минут. Чжунли застрял меж двух огней боли и удовольствия: дразнящие прикосновения к возбуждённому органу были приятными, но чувство абсолютной заполненности прохода ещё заставляло морщиться. Тут рука, до этого ласкавшая его длину, исчезла, но только для того, чтобы пару раз легонько надавить на губы человека. Чжунли открыл глаза, чтобы посмотреть на могущественное красивое существо, нависшее над его телом. — Я начну двигаться, — предупредил рыжий, — кусай настолько сильно, насколько тебе нужно, малыш. Ты не сможешь навредить мне. Тарталье было невероятно горячо смотреть на то, как человек открывает рот, чтобы обернуть губы вокруг пальцев. Чжунли же издал задушенный всхлип, когда твёрдый член начал двигаться в его саднящем колечке мышц. Несмотря на обильное использование странной смазки, сделавшей проход чуть ли не более скользким, чем женский, ужасное жжение поглотило внутренности. Время шло, а Тарталья продолжал толкаться, ещё сильнее растягивая человека, давая возможность принимать в себя большие размеры, чем раньше. На этот раз он обратил внимание на эмоции Чжунли: смесь совратительных чар и боли неизбежно запутывали человека. Но в конце концов удовольствие пустило корни и только возрастало. Мерные движения вперёд-назад закончились, когда Тарталья почувствовал, как удовольствие в человеке начинает перевешивать боль. Инкуб вытащил орган из разгорячённого человеческого тела и убрал пальцы из сексуального рта. — Хорошо, время для более веселой части. С этими словами он схватил брюнета и перевернул на живот, ставя на четвереньки. — Не получится спрятать от меня свои кинки. Ты немного возбудился, когда я пригрозил отшлёпать тебя... — Пришлось отодвинуть ткань халата, чтобы обнажить круглые ягодицы. Вздох сорвался с губ человека, когда первый удар попал по коже. За первым последовало ещё несколько достаточно сильных, чтобы оставить красные отпечатки. Чжунли перехватило дыхание от особенно мощного шлепка, из-за которого по мышцам пробежала судорога, но он всё же продолжал мило держать бёдра высоко поднятыми, бессловесно выпрашивая больше. Тарталья был только счастлив подчиниться. Он хлестнул Чжунли по ягодицам ещё несколько раз, напоследок сильно ударяя по правой половинке и отсылая человеку аппетитную ментальную проекцию того, как покачивается кожа под воздействием ладоней рыжего. Похоть вскипела с новым стоном Чжунли. Получать крепкие шлепки, а потом видеть, как шлёпают тебя же, было чересчур возбуждающе. Его мышцы болели от растяжки излишне большим размером инкуба, однако брюнет нашёл себя желающим быть наполненным снова. —Внутрь меня... — попросил Чжунли — голос низкий и молящий. — И что же это было? — дразнящий вопрос. — Внутри... Он начал чувствоваться хорошо, когда ты... Вышел из меня, — громче повторил человек, бросив на Тарталью зачарованный взгляд из-за плеча. Он навсегда запомнит то, что увидел: Чжунли с этим похотливый взглядом, с этими всё ещё влажными волосами и в этом своём шёлковом халате просит вставить себе. — Всё для тебя, малыш, — ответил лукавый инкуб и сместил вес тела. Тугие мышцы Чжунли снова сопротивлялись раскрывающему их толстому члену, но инкуб копошился и толкался дальше, пока не заскользил в чужом теле. В первую секунду проникновения хорошенький смертный отчаянно промычал что-то несвязное; когда таз Тартальи соединился с задом Чжунли, он откровенно застонал. Инкуб был так глубоко... Так сильно его раскрывал... И плоть, соединяющаяся с его ноющими ягодицами вызывала жалящее возбуждением ощущение. Потёкший смазкой, несколько неряшливый проход неминуемо болел от такого вторжения. Одна из рук рыжего сжала бедро человека, а вторая зарылась в тёмные волосы, наматывая на кулак; он начал толкаться в свою великолепную желающую жертву. Сначала темп был спокойным, даже медлительным, но постепенно возрос до такого, которого сможет достичь не каждый физически развитый человек. Чжунли хватался за простыни, пока твёрдый орган напористо вколачивал его в матрас, задевая внутренние точки, в число которых входила простата. Снова и снова их тела звонко шлёпались друг об друга, и рука в волосах брюнета периодически тянула за них, пока голова не оказывалась в окончательно вертикальном положении — чувственное напоминание о том, что именно его партнёр контролировал этот сексуальный опыт. Не партнёр — существо. Существо, которое никогда не позволит сказать ему "нет". Человек не смог остановиться на зловещей мысли — стремительные толчки начинали доставлять совершенное удовольствие. Но всего через минуту или около того они остановились, а волосы были отпущены. — Я хочу показать тебе что-то сексуальное. — Донеслось до Чжунли сверху. Вид с ракурса, с которого Тарталья глядел на зачарованного человека внезапно нашёл своё место в разуме последнего. Рыжий немного отодвинулся, чтобы дать лучший обзор на свою плоть, входящую в мокрую дырочку Чжунли. Кожа покраснела от сильного растяжения. Глаза Чжунли расширились. До этого он и не предполагал, насколько Тарталья большой на самом деле. Конечно же такой размер бы давил на внутренности во время движения. — Ох, — вздохнул смертный, — моё тело... — Ага, видишь член, который ты принимаешь? — одобрительно проворковал Тарталья, — ты был таким чертовски узким, когда мы только начали. А как я проник в тебя? Нам повезло, что ты не порвался... Чжунли вдруг почувствовал особое вдохновение двинуть бёдрами. Вместе с этим действием изображение в разуме полностью отразило движение: его вход плотно обтягивает плоть партнёра и затягивает в себя же. Слишком эротично. Человек инстинктивно сжался на члене, пока из его собственного вытекали капельки предэякулята. Он начал двигаться на предельно массивном пенисе, желая наконец получить оргазм, который обещает распалённое тело. Тарталья замер, очарованный тем, как его жертва нетерпеливо использует орган. — У тебя и шанса не было убедить меня не использовать чары, малыш, — он чувствовал, что был обязан сказать это. Существо сжало эти чудесные, аппетитно подрагивающие ягодицы, — тело, настолько прекрасное, как у тебя... Заслуживает моего лучшего выступления. Чжунли не мог полностью осмыслить эти слова: благодаря чарам он стал покорным рабом своей похоти. Вдруг он почувствовал, как сильные руки схватили бёдра, а член в нём жёстко затолкался с шокирующей скоростью, какой не смог бы достичь ни один человек. Потребовалось всего несколько секунд такого интенсивного темпа, чтобы брюнета с головой накрыло волной удовольствия. Она разбилась о низ живота и вытекла белым семенем из раскачивающегося органа. Но то, что Чжунли перешёл черту, не означает конец бурного секса. Твёрдая плоть фикциями двигалась в проходе, не сбавляя в скорости и не позволяя человеку сформировать хотя бы одну ясную мысль: тактильная часть процесса полностью поглотила его. К моменту, когда он понимал, что член Тартальи почти полностью выскальзывал из него, последний уже совершал резкий толчок обратно. Чжунли был растянут, использован, и его собственный член вернулся в строй минутой позже первого оргазма. Его тело раскалилось до предела, задница саднила... Тарталья прерывисто хмыкнул, ещё раз шлёпнув брюнета. Особая смазка, которую он использовал оставляла проход смертного идеально скользким, предотвращая болезненное трение, которое могло бы быть, используй он обычную. Для создания брать Чжунли было максимально блаженным занятием. Его восхитительный человек, которого он преследовал неделями, счастливо принимал его член во всю длину, сжимал, задыхался стонами и кричал для него. Черт, если бы Тарталья был обычным смертным, он бы кончил примерно в одно время со своей обворожительно жертвой, но как инкубу, ему требовался больший период стимуляции, чтобы оставить свою сперму во всех использованных для удовлетворения местах. Энергичный секс продолжался еще с дюжину минут, прежде чем безжалостные толчки стали физически невыносимыми для дрожащего человека — слишком много ощущений. Чувствуя головокружение, Чжунли выдохнул: — Ох!... Господи!... Тарталья, имевший опыт настолько основательного секса с людьми, что те теряли сознание, вдруг надавил на Чжунли, заставив пляшмя лечь на кровати. Инкуб вжался грудью в его спину и замедлил темп, сделав толчки поверхностнее, плавнее, чувственнее. — Малыш, ты что, только что воззвал к Богу? Должен сказать, что мне нравится общаться с теми, кто его боится. Ты можешь думать, что концепция всемогущей сущности приносит утешение верующим... Но на деле они — самые тщеславные представители вашего рода. Околдованный брюнет не мог сосредоточиться на словах. Всем, о чём он мог думать, было крепкое тело, слегка душившее и пронзавшее его собственное, но Тарталья продолжал: — Глупые монотеисты думают, что есть некое особое существо в особом месте, которому не по барабану лгут они или трахают жену соседа... И некоторые имеют наглость полагать, что это особое существо даёт им власть буквально над всем. — Тарталья прикусил плечо Чжунли и почувствовал, как человек под ним содрогнулся, — Мне нравится эта теория. Возможно и у меня есть особое существо. Возможно оно поместило вас, людей, на эту землю лишь чтобы я использовал вас и пировал. Инкуб толкнулся в тело брюнета настолько глубоко, насколько было возможно, шепча в ухо: — Появился ли ты в этом мире для меня, Чжунли? Ответа не последовало, только слабые вздохи и постанывания в такт ритмичным движениям. Тарталья нежно скользил в истощённом смертном, тщательно стимулируя пучок нервных окончаний в проходе своей жертвы. Чжунли сжался вокруг толстого члена, снова кончая в простыни. *** Тарталья сидел на кровати вместе с Чжунли на коленях, седлающим его член. Инкуб отодвинулся достаточно далеко, чтобы созерцать красивое лицо его человека, перекошенное в отчаянном удовольствии. Замедление темпа ранее помогло брюнету восстановить немного энергии, и сейчас Тарталья мог наслаждаться дразнящим ощущением того, как его жертва несдержанно садится своими сексуальными бёдрами на его длинный член. Это был просто отличный по всем меркам опыт для рыжеволосого существа. Отзывчивый, узкий, способный принять его полностью, похотливее многих людей и с привлекательным телом, которому идеально подходило это милое лицо — Чжунли был всем, на что Тарталья только мог надеятся. И сейчас, глядя на свою жертву, лучшую из всех, скачущую на его члене, всплёскивало голод и удовлетворение в равной степени. Собственнические мысли заполнили голову. Чжунли был его человеком. Никто, даже этот придурошный Король Фей, не отберёт у него его этого смертного. Вдруг, полный желания наконец поесть и кончить, Тарталья схватил зачарованного человека за бёдра и сместился на колени, не выходя из него. Брюнет сомкнул ноги вокруг его торса и почувствовал, как Тарталья начинает двигать тазом, погружая член в податливое тело. С новыми движениями череда пошлых стонов вырывалась из Чжунли, звучавшая словно музыка для ушей инкуба. Вскоре послышался особенно громкий — крещендо — которому сопутствовало несколько секунд дрожи нанизанного на пенис тела и ещё одно особенно сильное сокращение мышц вокруг Тартальи. Несколько вязких капель брызнули ему на грудь и живот. Именно тогда монстр стал взбудораженнее, нетерпеливее, ещё эгоистичнее. Его скорость резко увеличилась вместе с безудержной похотью, он больше не показывал Чжунли плотские проекции, а просто использовал своего человека. Рыжий не заметил, когда стоны его жертвы превратились в хныканья, проигнорировал момент, когда эмоции брюнета из увлёченности и восторга перешли к дискомфорту и тревоге. Сейчас всё, о чём заботился инкуб это поскорее кончить и осушить Чжунли. Насыщенная разрядка накрыла Тарталью. Он полностью погрузил орган в свою жертву, когда обильный поток густой белёсой жидкости брызнул из кончика. Вместе с этим увлечённый инкуб вкусил большое количество жизненной силы человека. Тарталья лишь смутно уловил вскрик Чжунли и то, как он обмяк, пока сам продолжал кончать в его аппетитно тело.