Malitia

Звон в ушах — это не совсем то, от чего хочется проснуться. Особенно если после этого одолевает еле уловимая головная боль, опоясывающая всю черепную коробку. Влад недовольно хмурится и приоткрывает глаза, оглядываясь по сторонам и пытаясь вспомнить, что произошло накануне. Воспоминания приходили с трудом, а вот квартиру, в которой он находился, парень узнал без труда. Обитель Шепсов. Череватый лежал в кровати Олега, бережно укутанный одеялом, на прикроватной тумбочке стоял стакан с водой, а шторы плотно закрыты, дабы солнечный свет не проникал в комнату и случайно не спугнул сон. От такой заботы со стороны медиума следовало бы улыбнуться, но осадок от вчерашнего все перебивал. Чернокнижник столько всего натворил, принес много неудобств, что просто не заслуживает такого отношения. Ну, спасли его, ослабили демона, можно было положить в гостиничный номер, а дальше бы сам разобрался. Не маленький, понял бы что к чему. Нет, Шепс решил быть спасателем до последнего, так еще и Матвеева привлек. Ужас. Какой позор. Влад не спеша вылезает из постели и плетется в сторону кухни, откуда доносится аромат чего-то съестного. Значит он не один. К тому же безумно хотелось есть. Чего угодно. Даже если перед ним положат сгоревший башмак, парень без лишних колебаний наброситься на сие произведение кулинарии. Потому что по ощущением словно чернокнижник ничем не питался больше недели, если не больше. Желудок громко и протяжно бурчал, а слюна выделялась с невероятной скоростью. Каждому бы такой аппетит. Олег крутился возле плиты и сдержанно пританцовывал мелодии, играющей в наушниках. Музыка служила отличным помощником, дабы немного отвлечься от мрачных мыслей, а также скрасить одиночество. Уйти Шепс никуда не мог, боялся оставить Череватого одного, мало ли что могло случиться, в гости тоже никого не позвать, а ходить в тишине туда-сюда уже порядком надоело. За окном уже вечер. Влад проспал более шестнадцати часов, в общем-то как и предупреждал Дима, но это ожидание длилось бесконечность. — Привет. Ты проснулся. Как себя чувствуешь? — медиум так по-доброму улыбается, что Владу становится стыдно и неловко. — Я тут пытаюсь яичницу приготовить. Будешь? Получается так себе, но, думаю, от пары жареных яиц никто не отравится. — Прости за эту хуйню. Ты имеешь полное право злиться на меня и не сдерживать себя. Я все пойму и не буду оправдываться. Только не нужно мне так доброжелательно улыбаться, — кривится чернокнижник и присаживается за стол, потирая виски. Головная боль отступать никак не хотела. — Ничего себе. Сам Владислав Череватый умеет извиняться, — удивленно приподнимает брови Шепс, но улыбка так и не слазит с его лица. Устраивать разборки не имеет смысла. Это ситуация, где каждый по своему виноват. Ну, по крайней мере парень сам убедил себя в этом. — Обязательно отмечу этот день в календаре. — А можно без сарказма? — Можно. Только если ты сейчас поужинаешь и расскажешь, как себя чувствуешь. Судя по твоим телодвижениям и аж извинениям, явно паршиво, но можно и поподробнее, — более серьезно произнес медиум и положил перед Владом тарелку с яичницей и кружку с чаем. — Мне нужно понимать в каком ты состоянии. — У меня все болит, звенит в ушах, впечатление, словно я проспал от силы часа три, но если ты говоришь про ужин, то очевидно времени прошло гораздо больше, гудит переносица и тремор в руках. Короче, жить можно, это если ты спрашиваешь про физическое состояние, — перечислил Череватый и принялся уплетать еду. Чувство голода никуда не подевалось. — В остальном, у меня воспоминания в кашу перемешались. Отчетливо я помню, как уходил из твоей квартиры, а дальше как слайд-шоу, но хронологию я уловил. Спасибо, что не дал мне скинуться. Еще одна попытка суицида в мою копилку. Не знаю, как ты меня нашел, но… Диму еще поблагодари от моего имени. Сам я ему писать не собираюсь. — Почему? Думаешь, ты единственный на его практике? Он обещал дальше помогать. Ему будет, как минимум, понятно, что ты благодарен и с тобой дальше можно работать. А так получается, что он делает мне одолжение, потому что мы друзья. — Так оно и есть. После порчи вряд ли кто-то бы вызвался мне помогать. Шепс лишь недовольно закатил глаза. Да, возможно это и правда, однако лучше проявить лишний жест внимание и дать понять, что тебе небезразлична помощь, чем словно принимать это за должное. Ибо Матвеев может подумать, что отписка благодарности — это инициатива Олега, а чернокнижник по обыкновению слишком горд, чтобы разбрасываться благодарностями. Медиум бы так и подумал. Ведь сколько они не ссорились с Владом до этого, тот никогда не шел на примирение первым. — А своего этого… Толика ты ощущаешь рядом с собой или как? — аккуратно спрашивает медиум, с ужасом вспоминая в каком состоянии находился Череватый. Насколько его тогда охватила одержимость. Парень многое перевидал за свою жизнь, но такое видел лишь в кино и очень надеялся, что с таким не встретиться в живую, но судьба распорядилась немного иначе. — Дима сказал, что ослабил воздействие, но ненадолго. Ты сам должен разорвать контракт. По-другому никак. — Анатор. Его зовут Анатор. Меня уже заебло, когда я слышу эти прозвища, как Толик, Толя и тому подобное, — недовольно нахмурился парень, доедая ужин. Одной яичницей он не наелся, но попросить добавки наглости не хватало. — Нет, не чувствую. Как только начну себя вести, как ебнутый, думаю, ты поймешь. На кухне повисло неловкое молчание. Олег, облокотившись о раковину смотрел на собеседника, а Влад ковырял вилкой уже в пустой тарелке. Парни боялись сказать что-то лишнее друг другу. Хотя это «лишнее» так сейчас необходимо, потому что между ними так и держатся непонятные взаимоотношения, которые никто не обговаривает. Пара фраз могла бы повернуть диалог в другое русло. Слова поддержки казались бы более уместными и «мы» было бы не пустым местоимением. Вместо этого они уворачиваются изо всех сил, стараясь делать вид, что все так и задумано. Должен же настать конец этой бессмыслице. — Не знаю, как ты, а я пошел курить, — озвучивает вслух свои планы чернокнижник, дабы разбивать эту дурацкую атмосферу. Парень заходит на балкон, приоткрывает окно и поджигает сигарету. Становится немного легче. Идиотская вредная привычка, но иногда психологически очень спасающая. Кажется, что твои проблемы растворяются в воздухе вместе с дымом. По крайней мере, так хочется думать. Череватый закрывает глаза, отдаваясь этим эмоциям, однако блаженство длилось недолго. Чужие пальцы перехватывают сигарету, забирая себе. Шепс затягивается, смотря на пейзажи ночного города. Влад не возражает. — Зачем ты мне помогаешь? — Я тоже задавал себе этот вопрос. Неоднократно за сегодня. И пришел лишь к одному выводу. Я не смогу себя простить, если с тобой что-то случится, не смогу нормально спать, если не узнаю, что у тебя все в порядке, не смогу нормально жить, если тебя не будет рядом. Коленки вновь предательски дрожат. — И что ты хочешь этим сказать? — Кажется, я влюбился в самого отбитого чернокнижка за всю историю проекта. И предлагаю ему не разыгрывать комедию, а начать встречаться. Также я не принимаю отказов. Влад по-доброму рассмеялся от такого предложения. Во-первых, настолько неловко он давно себя не ощущал, во-вторых, забавно наблюдать за смущенным Олегом. Казалось, медиум перестал дышать после сказанного. — Нет, отбитый здесь только ты, раз вешаешь на себя такую ношу. Но я, как твой парень, постараюсь это исправить. — Это да? — удивленно оживился медиум. Ему в панике показалось, что над ним только посмеются и чернокнижник выкинет что-то саркастичное, и диалог вновь замнется. — Я согласен, если ты правда понимаешь на что подписываешься. Я далеко не ангел, — чернокнижник улыбается своей фирменный улыбкой, конечно, понимая, что Шепс не дурак, но предупредить стоило. — Ну, Дьяволу тоже всегда можно рожки пообламывать, — хитро заулыбался Олег и притянул Череватого к себе. Поцелуй еще не был настолько раскованным. Они наконец-то признались друг другу в чувствах и теперь нет нужды притворяться. Губы Шепса переходят на шею чернокнижка, оставляя на тонкой коже парочку маленьких засосов. В отношениях он собственник и не стыдится показать этого. Гримерам все равно придется замазывать отек на носу, с этой задачей тоже должны справится. Влад с утра обязательно покажет все свое недовольство, но на данный момент абсолютно насрать. Сейчас он запрокидывает голову, полностью открываясь, позволяет трогать его в любых местах, чем бессовестно пользуются. Медиум проходится кончиками пальцев по всему телу, вызывая волну мурашек и сдержанные вздохи. Олегу нравится податливость. Особенно исходящая от человека, который может быть слишком грубым и черствым на публику, но перед тобой готовый первым начать раздеваться и чуть ли не силком затаскивать тебя в кровать, потому что балкон более не подходит для прелюдий. Шепсу льстило, когда его просят поторопиться. Даже требуют не распускать телячьих нежностей, а взять все и сразу. Услада для ушей слышать чужие стоны, просьбы не останавливаться. Терпеть, как в твои плечи впиваются сильные пальцы, притягивая ближе к себе. От таких манипуляций наверняка останутся синяки, однако они будут напоминать далеко не о драке. И в заключении в кайф лицезреть, как тело под тобой в мгновение расслабляется, а на лице появляется блаженная улыбка. Ради таких моментов стоит жить. — Никто не должен знать на проекте, что мы встречаемся. Подумают, что мы конченные геи, а не экстрасенсы, — ставит условия Череватый, вновь подминая под себя все одеяло, оставляя медиуму лишь маленькую частичку. — Ну да. Целуешься ты с парнями как истинный натурал.