Drag Me Through Hell

Взгляд Каза не отрывался от Инеж с тех пор, как она переступила порог клуба. Если бы он отвел взгляд, она могла бы исчезнуть, не оставив после себя ничего, кроме образа в глазах. — Нина сказала, что тоже заедет в Кеттердам на несколько дней. — Инеж широко улыбнулась, когда Джеспер отпустил ее. — Вот это воссоединение семьи, да? — Джеспер сиял. — Уайлен будет так рад тебя видеть, что тебе придется прийти к нам на ужин. — Ужин и напитки в районе Зельвер, — пробурчал Каз, усаживаясь в свое кресло. — Разве мы не продвинулись в этом мире? — Как дела здесь? — спросила Инеж, грациозно усаживаясь на крайний стул напротив него, сидя, как птица, собирающаяся снова взлететь. — Ну, знаешь, как обычно. — Джеспер прислонился спиной к закрытой двери и скрестил лодыжки. — Сейчас у нас небольшие разногласия с Черными Пиками, но ничего такого, что могло бы нас сильно задеть. Инеж перевела взгляд на Каза, ища в его лице больше деталей. Он и забыл, насколько пронзительным может быть этот взгляд. Как он мог пронзить его насквозь и увидеть того мальчика, которым он был раньше. — Я бы объяснил, что к чему, но тебе уже не знакомы ни одно из имен. Многое изменилось. В ее темных бровях образовалась морщинка, явно уязвленная. — Теперь я здесь. — Ты? Здесь? — прямо спросил он, сжимая кончики пальцев в перчатках, когда рассматривал ее через стол. — На несколько дней, — поправила она, посмотрев на Джеспера. — Думаю, я заслужила отпуск. Каз прищелкнул языком. — Какая жалость. — Нет. — Она мгновенно поднялась на ноги, спина прямая как стрела. Он пожал плечами в притворной невинности. — Я ничего не говорил. Один бронзовый палец ткнул в его сторону, а тон голоса был настолько знакомым и неодобрительным, что было трудно не улыбнуться. — Я не делаю такой работы, Каз. Я изменилась. — А охота на работорговцев строго законна? — размышлял Каз, делая вид, что думает об этом. — Когда я передаю их властям, то да. — А когда нет? Инеж посмотрела на него ровным взглядом. Он был слегка удивлен, что она не попыталась опровергнуть это утверждение. Это было интересно. — Я серьезно. — Хорошо, тогда. Я не буду поднимать эту тему. — Он повернулся к Джесперу, который понимающе улыбнулся ему. — Джес, ты слышал о том усилителе Гриш, который заходит в порт? Инеж не выглядела веселой. — Каз. Джеспер в притворном изумлении схватился за шею. — Нет, я не слышал об этом. — Настоящие кости Святого, если верить слухам, — серьезно кивнул Каз. — Взятые из склепов под Малым Дворцом. — Действительно, если бы только кто-нибудь мог остановить кощунство, когда их продают с аукциона по самой высокой цене, — драматично подыграл Джеспер, вскинув одну руку ко лбу, в его глазах мелькнуло веселье, когда он взглянул на Инеж. Инеж, казалось, впитывала информацию, но что она сделала из этого, Каз не мог сказать точно. — По моим данным, они войдут во Вторую Гавань через два дня. — Он направил информацию на нее, несмотря на то, что она не спрашивала. — Какой смысл красть их для себя, если ты, скорее всего, сам продашь их тому, кто больше заплатит? — спросила она. — Я не буду говорить очевидное и говорить о деньгах, когда ты, я уверен, неплохо зарабатываешь на вознаграждениях. — Мне удобно, — уклончиво ответила она. — Я могу дать тебе информацию. Ты была в отъезде, боссы Бочки забыли, что такое бояться Призрака на этих улицах. Я могу указать тебе на тех, кто нарушает правила, ты можешь вселить страх в их сердца. Таких, как Танте Хелен. Инеж опустилась обратно в кресло, пристально вглядываясь в его лицо. — Помощь в одном деле в обмен на имена. — Сделка есть сделка. — Каз не подал руки. Это была Инеж. Она знала, как он действует. — Хорошо, — кивнула она наконец. — Только потому, что это будет через два дня. Каз почувствовал, как улыбка скривила уголок его рта. Они обсудили его план взять усилитель прямо в тот момент, когда судно заходило бы в док — гораздо раньше, чем кто-либо был готов, и в суете матросов, сходящих с корабля в порту, Инеж вряд ли была бы замечена. Через пару часов, в течение которых Джеспер то и дело выходил из кабинета, чтобы подкрепиться пивом и печеньем, они договорились встретиться во Второй Гавани на следующий день, чтобы осмотреть док. Инеж устало потерла лицо и встала. — Не могу поверить, что я была здесь всего пять минут, прежде чем ты уговорил меня на работу. — Она покачала головой. Но она улыбалась. Каз почувствовал, что его сердце может сжаться. — Передай Уайлену, что я с удовольствием поужинаю, хорошо? — Она сжала плечо Джеспера, когда проходила мимо, и он похлопал ее по руке с теплой улыбкой. — Хорошо, что ты вернулась, Призрак. Ее блестящие глаза упали на Каза. — Тогда спокойной ночи. — Где ты остановилась? — неожиданно спросил он, вставая. — На моем корабле. Несколько членов экипажа остаются на борту, чтобы обслуживать его, пока мы здесь. Это совершенно безопасно. — Она улыбнулась ему и с нежным трепетом пальцев исчезла за дверью. Каз уставился на пустое пространство, которое она оставила после себя. Джеспер издал низкий свист. — Что ж, мне тоже лучше уйти. Особенно если завтра утром мы будем встречаться с воробьями. Не завидую я тебе сегодня, Бреккер. Каз едва успел перевести взгляд на Джеспера в замешательстве, как земенец тоже выскочил из дверей своего кабинета. Ворча про себя, Каз схватил свою трость и вышел в шумный клуб. Быстрый осмотр помещения показал ему, что его портной не видно. Нико прислонился к барной стойке со сложенными руками, выглядя устрашающе, как и подобает громиле из Отбросов. Пробираясь через столики и посетителей, Каз подошел к Нико. — Ты не видел Катю? — спросил он. Нико как раз достал из кармана коробку сигарет и предложил Казу одну. Он взял и засунул ее между зубами, а Нико прикурил от спички обе сигареты. Укол никотина послал в его мозг жужжащее сознание, которое сразу же заставило его почувствовать себя более бодрым. Нико выдохнул полный рот сизого дыма. — Нет, с тех пор как это случилось. Думаю, она ушла искать Голди. Каз хмыкнул и снова затянулся сигаретой. В эту ночь Голди убирал кирпичи за выставочным центром в Университетском Районе, потом у него был выходной, так что рыжеволосая угроза могла быть где угодно. — Ты не знаешь, что с ней было, да? У нее было странное настроение. — Все, что я знаю, это то, что она должна была сегодня играть в покер в клубе. — Каз нахмурился и выдохнул дым в пепельницу на стойке бара. — А ее нигде не видно. — Она заработала около трех тысяч ранее, — пожал плечами Нико. — Я подумал, что на сегодня она закончила. Кивнув головой, Каз оттолкнулся от барной стойки и поправил пиджак. — Я возвращаюсь в Клепку, у меня было очень раннее утро. У тебя здесь все в порядке? — Справлюсь, — подтвердил Нико, и его золотистые глаза вернулись к пейзажу процветающего клуба. Улицы были оживленными, когда он возвращался в Клепку. Шумные толпы в костюмах Зверской Комедии, люди, поющие не в лад, с руками, закинутыми друг другу на плечи, перебегающие с одной стороны дороги на другую. Каз бросал взгляд на всех, кто встречался с ним глазами, и шагал по дороге от клуба к дому. Половина его мыслей была посвящена разговору с Инеж, другая половина — предстоящей работе. Когда он переступил порог Клепки, то обнаружил, что в зале было так же шумно и оживленно, как и на улице. Здесь пили, веселились, играли в карточные игры за разными столами, расставленными по всему помещению. Стремительный ход мыслей Каза оборвался внезапно, когда он увидел гриву медовых локонов за ближайшим к двери столиком. Катя сидела на коленях Голди, а каэльский мальчик крепко обхватил ее за талию, предположительно, для поддержания равновесия и удобства. В его другой руке был разложен веер карт, и кудри Кати, казалось, щекотали лицо Голди, когда она рассматривала его карты и шептала ему, что он должен делать. Он ухмыльнулся и прошептал что-то в ответ, и пара растворилась в хихиканье, когда он на мгновение зарылся лицом в стык между ее шеей и плечом, а она покраснела. Голди поднял голову, отложил карты и с широкой улыбкой высыпал стопку фишек на середину стола. Каз застыл, наблюдая за ними, аутсайдер в собственном доме. Неприятное, раздражающее чувство пробиралось сквозь него, толстясь в груди и горле. Ему это не нравилось, что бы это ни было. На вкус оно было кисловатым. Он сохранял бесстрастное выражение лица, отряхивая пальто и вешая его на вешалку у двери, а затем направился к лестнице. Оглянувшись на Катю, он увидел, что она уже смотрит на него, губы слегка приоткрыты, щеки розовеют. Она пила. Это было видно даже через всю комнату, даже без различных бутылок и бокалов на столе перед ней. Как бы он ни хотел не замечать ее, не заметить было невозможно. Половина голов в комнате, казалось, была повернута в ее сторону. Девушка была столь же притягательной, сколь и поразительной. Это было смертельно опасное сочетание. И тело Каза без его разрешения отреагировало на то, что он поймал ее взгляд, напряглось, адреналин хлынул в кровь, готовое… к чему? Вырвать ее из объятий своего младшего лейтенанта? Потащить ее наверх и заставить ответить на мысли, которые мучили его с тех пор, как он впервые увидел ее? Чтобы она прошептала его имя с тихим вздохом, как тогда, когда попросила его выключить свет? Но, словно не замечая энергетического разряда, который, казалось, пронесся между ними, ее серебристо-серые глаза скользнули прямо по нему и ушли в сторону. Она вернулась к своей игре, повернувшись лицом к своим противникам с наглой улыбкой, а затем наклонилась и снова зашептала Голди на ухо, положив руку ему на грудь. Что-то в Казе вздрогнуло от этого бессловесного отказа. Он не мог вспомнить случая, когда Катя не уделила бы ему все свое внимание, когда он посмотрел на нее. Не приветствовала его этой невероятно теплой, красивой улыбкой. Его кулаки сжались, а зубы заскрипели. Два новых навесных замка, которые он собирался подарить ей, тяжело лежали в кармане его жилета, когда он поднимался по лестнице. Она никогда не сообщала ему о том, как продвигается работа над стеклянным замком, но вряд ли это могло занять у нее больше нескольких часов упорной работы. В кармане лежали две разные по размеру, обе непрозрачные и двух разных марок. Проходя мимо ее комнаты, он остановился перед дверью. Катя никогда раньше не возражала против его присутствия в ее комнате, он мог оставить замки для нее там. После секундного колебания Каз повернул ручку и вошел. В воздухе витал запах чего-то сладкого, знакомого и вкусного, а комната была невероятно опрятной — он предполагал, что она должна быть такой в таком маленьком пространстве. Ее набор для шитья был надежно спрятан под кроватью, а различные пигменты и горшочки стояли у зеркала. Каз достал из кармана два навесных замка и положил их на ее подушку, она знала, для чего они нужны. Он повернулся, чтобы уйти, но в дверь вошла хихикающая Катя, повернув голову, чтобы посмотреть через плечо. — Да, как скажешь! — Она позвала кого-то внизу, затем повернулась и увидела его. Мягкая улыбка исчезла с ее лица, словно к нему прикрепили гирю, и он увидел, как она мгновенно напряглась. — О. — Она огляделась и сделала шаг в сторону, чтобы освободить дверной проем. — Я думала, ты уже будешь наверху. — Мне нужно было кое-что занести для тебя. — Каз нахмурился на ее странное поведение, оглядывая ее с ног до головы в поисках ответа. Осмотр не показал ему ничего такого, чего бы он еще не знал. — Верно. — Она не спросила, что это было, проходя мимо него. У Каза создалось тревожное впечатление, что, возможно, ей все равно. Катя сняла с себя украшения и аккуратно уложила их в маленькую коробочку. Затем она сняла ленту с волос. — Что-нибудь еще? — прохладно спросила она, встретив его взгляд в зеркале, вместо того чтобы повернуться к нему лицом. Каз сузил глаза, глядя на нее. Он хотел знать, в чем дело, почему она даже не улыбнулась ему. Что изменилось с тех пор, как она подправила ему лицо, и до сих пор. Дело в нем? В том, как он отреагировал на ее прикосновение? Это не совсем подходило. Раньше выражение ее лица было нежным, сочувствующим — не обиженным и не раздраженным. Независимо от причины, она не должна была копошиться в его голове, отвлекая его от более важной работы. Он поборол желание спросить и вместо этого стиснул зубы. — Нет. Больше ничего. — Он оторвался от серебристо-дымчатого отражения ее глаз. — Хорошо. И снова его охватило отчетливое чувство отстраненности. Оно было настолько же раздражающим, насколько и непонятным. Не говоря ни слова, Каз захромал к двери. Катя сразу же плотно закрыла ее за ним. Нико определенно был прав, с ней что-то было не так. Он просто не знал, что именно. Каз провел рукой в перчатке по волосам и поднялся в свою комнату. Первое, что он заметил, это большой стеклянный замок, лежавший на столе и оставленный незапертым. Записки не было. Он поднял его и тщательно взвесил в руке, прежде чем тихонько защелкнуть. Эта женщина сведет его с ума.