***
Целитель, за которой послал Каз, Сера, была маленькой женщиной с прищуренным лицом. Катя старалась быть как можно более покладистой пациенткой, молча и неподвижно наблюдая за работой женщины. Это не прекратило жалоб Серы и не избавляло ее от угрюмости. Вряд ли у нее было лицо человека, который зарабатывает на жизнь облегчением страданий, но Катя все равно поблагодарила ее, когда ей вправили запястье и успокоили сердцебиение, о чем она не просила, но Сера все равно сделала для нее. Озлобленная женщина средних лет как можно быстрее скрылась за дверью. Когда она ушла, Катя не пошла в свою комнату, чтобы переодеться в привычную ночную одежду. Вместо этого она осталась в мягкой одежде, которую ей принес Джеспер. Они пахли знакомым запахом, и ей сразу стало спокойнее, но она не могла понять, почему. Зал Клепки в это время был заполнен примерно на четверть. Большинство Отбросов были в Бочке или в клубе Воронов. Старое, едва настроенное пианино, стоявшее у задней стены, было тихо и не занято, поэтому, когда целитель закончила с ней, Катя подошла к пустой скамейке и рассеянно пощипала клавиши. Поверх пианино было разбросано множество пустых пивных бутылок и других предметов. Катя узнала крошечный пузырек со светящимся зеленым веществом под названием Экто — Голди говорил, что от нескольких капель можно получать галлюцинации часами. В основном приятные, но иногда и ужасы из глубин воображения. Она не понимала, зачем кому-то рисковать в последнем случае. Возле бутылок лежала мелкая блестящая пыль — должно быть, это был Фрост. В настоящее время Фрост был самым большим добытчиком денег в кеттердамской наркоторговле. Достаточно безопасный, чтобы продавать его туристам, обещая им хорошее времяпрепровождение, без особых неприятных побочных эффектов. Фрост убирал запреты, повышал энергию и удовольствие и мгновенно действовал на принимающего. Сверкающую пыль обычно можно было найти на плоских поверхностях карточных столов или барной стойки в клубе Воронов, или на воротничках рубашек тех, кто этим баловался. Она смахнула беловатый порошок со столешницы рояля и кончиками пальцев вытерла пыль на слишком длинных брюках, которые носила. Не задумываясь, Катя начала играть на пианино тихую, простую мелодию. Ее мысли были заняты водами канала. Она размышляла о корабле, который привез ее в этот город, полный наркотиков, преступности и бандитской политики. Какую жизнь она вела раньше? Что заставило ее приехать сюда? Она не обратила внимания на знакомый стук трости по паркетному полу, пока Каз не прислонился к краю рояля. — Я думал, ты уже легла спать, — прокомментировал он. Катя подняла на него глаза, но он был занят осмотром комнаты. Он переоделся в другой темный костюм, сшитый на заказ. Вороненые черные волосы были откинуты с лица и уже почти высохли. — Я не устала, — солгала она. Правда заключалась в том, что ей ужасно хотелось пойти в свою комнату и попытаться заснуть от кошмаров, которые, как она знала, будут намного хуже после событий этого дня. — Спасибо, что прислал Серу. Каз наклонил голову в знак благодарности. Затем она почувствовала, как тяжесть его кофейно-темного взгляда упала на нее. Это заставило волоски на ее шее встать дыбом. Он, несомненно, рассматривал ее еще влажные волосы, убранные назад в пучок. Ее бледный, болезненный цвет лица, который она не удосужилась подправить перед выходом из ванной. — Если ты ищешь, чем себя занять, пока не заснешь, поднимайся на верхний этаж через полчаса. — Катя пожала плечами в ответ и не отрывала глаз от клавиш пианино, играя нежными пальцами. Каз сузил глаза. — Вообще-то, это не просьба. Ты все еще должна мне за ту лажу с Восом. Это будет началом. Катя раздраженно вздохнула. — Если ты об этом напомнишь еще раз, я не буду склонна соглашаться на все, что бы это ни было. — Тогда хорошо, что я говорю, а не спрашиваю, дорогая. Увидимся наверху, в одиннадцать колоколов. — Она не успела ничего ответить, как он ушел. Она вздохнула и продолжила тихонько играть на пианино. — Я выросла, играя на пианино? Кто меня научил?***
Не придумав ничего лучше и желая как можно дольше не спать, Катя постучала в закрытую деревянную дверь в одиннадцать часов вечера и стала ждать. — Войди, — раздался изнутри голос Каза. Она вошла в комнату, рассматривая жилище ублюдка из Бочки. В его распоряжении был весь этаж. В комнате, куда она только что вошла, стоял импровизированный стол, но он был гораздо меньше, чем его стол в кабинете в клубе Воронов. Еще одна дверь на правой стене была приоткрыта, и сквозь щель виднелся угол большой кровати. Приятно знать, что он иногда спит. Наконец ее взгляд наткнулся на самого мужчину, возившегося с дверцей сейфа, прислоненной к боковой стенке стола. Одна нога у него была подогнута под себя, а другая вытянута вдоль сейфа. Его голова была прислонена к темному металлу, а руки в перчатках уверенно крутили большой циферблат на передней панели. Он был сосредоточен на своей работе, и Катя улучила минутку, чтобы бесстыдно окинуть его взглядом. Он снял пиджак, и белая рубашка на пуговицах была задрана до локтей, открывая взору татуировку в виде ворона и чаши, красующуюся на предплечье. Его воротник был расстегнут, а галстук отсутствовал, демонстрируя бледную впадину горла. Это была самое большое, что она когда-либо видела, и — хотя с тех пор, как она поселилась в Кеттердаме, она видела других мужчин в гораздо меньшем количестве — Катя почувствовала румянец до самых корней волос. Ее глаза проследили сосудистые линии на внутренней стороне его предплечья, изгибающиеся при каждом мягком щелчке безопасного циферблата. В профиль Каз выглядел просто потрясающе. Глубокая сосредоточенность на его лице, все углы и острые грани. Она подумала, не потому ли никто никогда не прикасался к нему, что боялся порезаться. Наконец, раздался отчетливый стук, и дверца сейфа отворилась. Удовлетворенная ухмылка скривила рот Каза, и он откинул назад свои чернильно-черные волосы, после чего откинулся в сторону и распахнул дверцу сейфа. Он посмотрел на нее горящими виски глазами, и Катя сглотнула, заставляя себя смотреть на открытую дверь и не пялиться на своего босса. — Я должна быть впечатлена? — спросила она и повернулась, чтобы закрыть за собой дверь. Конечно, она была впечатлена, но не собиралась давать ему это понять. — Ты опоздала. Мне было любопытно. — Едва ли опоздала. Он бросил на нее взгляд, и она посмотрела на него. Она не должна была извиняться за то, что опоздала на несколько минут. Дверь сейфа закрылась, и Каз наугад покрутил циферблат, заставив его снова закрыться со звучным лязгом. Он опустился на пол и жестом предложил ей сесть на освободившееся место перед дверцей сейфа. Катя подняла бровь, но сделала то, что ей сказали, и села, скрестив ноги, перед черной дверцей сейфа. Он был немного выше стола, на который опирался, но циферблат находился посередине и был почти на уровне глаз сидящего на полу. — Жизненные навыки, — сказал Каз, подтолкнув циферблат одним пальцем в перчатке, чтобы он щелкнул и повернулся. — Взлом сейфа — это жизненный навык? — Ты удивишься, когда это может пригодиться. Ты также выглядела так, будто тебе нужно на чем-то сосредоточиться. С этим трудно было поспорить. Так что Катя решительно направилась к двери, готовая позволить ему полностью отвлечь ее. Ей не нужно было зацикливаться на мутной воде или жизни, которую она не помнила. Сейчас это была ее жизнь. Почувствовав ее согласие, Каз придвинулся чуть ближе. У каждого из них оставалось достаточно места, но дверь была в пределах досягаемости обоих. — Держи циферблат слегка. — Каз убрал руку, чтобы она могла обхватить пальцами верхнюю часть круглого прибора. — Держи руку расслабленной, позволь мне сначала повернуть. Я хочу, чтобы ты что-то почувствовала. Сдерживая комментарий о том, что она сейчас чувствует огромное количество вещей, учитывая, что все, что она могла чувствовать, это его дым и запах кожи, в полном одиночестве за закрытой дверью спальни — Катя кивнула. Каз раздвинул руки в перчатках так, чтобы его пальцы могли поворачивать циферблат нижней частью, надежно отделенной от верхней части, за которую она ухватилась кончиками пальцев. Катя чувствовала под пяткой его руки призрачные нежные движения. Он подтолкнул циферблат сначала вправо. Рука Кати поворачивалась вместе с ним, пока вдруг не остановилась, наткнувшись на какое-то сопротивление. — Чувствуешь? — Его голос звучал низко в ее ушах. Она чувствовала на себе его темные глаза. Катя снова кивнула. Каз снова пошевелил циферблат влево и вправо, чтобы он натолкнулся на то же сопротивление. — Это твоя правая точка соприкосновения. — Он передвинул руку так, что циферблат скользнул мимо точки контакта — легкий щелчок завибрировал под их пальцами, когда они прошли мимо нее. — Вот почему нужно быть осторожным с сейфами. Ее можно легко пропустить. — Каз продолжал поворачивать циферблат, замедляясь, пока Катя не почувствовала то же сопротивление, что и раньше, в противоположном направлении. Ее взгляд метнулся к его глазам, давая понять, что она это почувствовала. — Итак, точки контакта — это то, по чему ты проверяешь свою комбинацию, — объяснил Каз, откинувшись назад и вытянув обе ноги. — Когда ты чувствуешь, что они сближаются, это значит, что ты нашел врата. Они повернули дверцу сейфа так, чтобы Каз мог показать ей механизм сзади, демонстрируя, как ограждение проходит через ворота различных тумблеров, когда он подбирает правильную комбинацию. Он сделал это так просто, что когда Катя наконец-то получила свободу действий с замком, она ожидала, что нащупает комбинацию интуитивно, почти без труда. Тем более, что Каз уже настроил замок так, что ей пришлось отработать только две последние цифры — начало было легким. К сожалению, это все еще было нелегко. Катя вздохнула в разочаровании, трижды крутанула циферблат до 0 и обратно, чтобы начать все сначала после безрезультатных пятнадцати минут. Каз накрыл ее руку в перчатке своей. — Крути, — приказал он, его низкий голос снова раздался у ее уха. — Я буду вести. — Вскочив, Катя поняла, что холодная кожа все еще влажная. Они не могли быть удобными для ношения, но он все равно надел их. Почему? Катя сглотнула и снова осторожно повернула циферблат, не сводя глаз с цифр по краю. Давление обтянутой кожей руки на ее руку было странным и тяжелым, оно замедляло ее движения, но ей и в голову не пришло бы попросить его отпустить ее. Когда Каз прикасался к ней, ей было трудно сосредоточиться на комбинации замка. Перчатки холодили кожу, но это не имело значения. Не тогда, когда ее сердце билось так громко в ушах, а кровь текла в жилах от одной только его близости. — Вот так, — неожиданно сказал Каз, и рука Кати замерла. — Точек соприкосновения стало меньше. Чувствуешь? Катя нахмурилась и повторила последние пару оборотов. Он был прав. Эти слабые точки сопротивления были на долю секунды ближе друг к другу. — Я чувствую это. — Катя усмехнулась ему через плечо. Каз был всего в нескольких дюймах от нее, его голова была опущена, лицо слегка повернуто, чтобы видеть ее. Он сглотнул и убрал свою руку от ее руки, отступая назад, чтобы дать им обоим немного пространства. Катя заметила, что его кожа бледнее, чем обычно. Он вытер лоб манжетой рубашки и пригладил свои вороные волосы. — А последний номер? — Просто попробуй каждую. Катя повторила то, что он ей сказал, и снова направила свое внимание на дверцу сейфа. Ее ловкие пальцы быстро проверили каждую цифру на последнем повороте. На цифре 39 она почувствовала, как механизм встал на место, вибрируя в ее руке. Она зажмурилась, повернула циферблат вправо и увидела, как толстый засов на боковой стенке двери задвигается за ней. — Хорошо. — Каз одобрительно кивнул. — Теперь тебе просто нужно сделать это еще как минимум сотню раз. — Он задвинул дверь и снова запер сейф. — На этот раз отработай первое число. Каз не шутил, когда сказал, что ей придется проделать это еще сто раз. Он встал, чтобы поработать с какими-то бумагами на своем столе, пока она размышляла над дверцей сейфа на полу. Она полностью поглотила ее внимание. Просто не было возможности думать о чем-то другом, когда ощущения от сближения точек соприкосновения были такими ничтожными. Если бы ее мысли блуждали, она бы все пропустила. Через пару часов спину Кати свело судорогой от того, что она сидела сгорбившись, прижавшись лицом к холодной металлической двери. Единственными звуками в комнате было шуршание бумаг на столе Каза и крошечные щелчки циферблата. Наконец, она была уверена, что набрала первые две цифры. Катя прикусила губу, так как ее сердце ускорилось, и повернула циферблат к двум цифрам, которые Каз показывал ей раньше. Раздался характерный лязг и замок открылся. Каз поднял голову, и она увидела его серьезное лицо над столом. — Готово? — Готово, — подтвердила она, вставая на ноги и разминая спину и руки. — Устала? Вода давила на нос и рот. Погружается. Тонет. — Нет. — Хорошо. Каз открыл один из ящиков своего стола и достал оттуда что-то. Он положил между ними большой стеклянный замок, затем потянулся в карман рубашки и положил рядом два серебряных инструмента. — Взломай замок. — Ты мне не покажешь? — с любопытством спросила Катя, взяв отмычки и взвесив их между пальцами. Они были удивительно тяжелыми для таких тонких. — Ты можешь увидеть механизм через стекло — любой человек с половиной мозга должен быть в состоянии это понять. Катя бросила на него взгляд и подняла навесной замок. Он тоже оказался неожиданно тяжелым. Каз не заметил ее взгляда, так как уже что-то записывал. — Хочешь, я отнесу это в свою комнату, чтобы ты мог немного поспать? — спросила она, глядя на темное небо за окном. На улице все еще было шумно, а это означало, что, скорее всего, сейчас раннее утро. — Мне все равно. Только не потеряй его, — бесстрастно ответил Каз, не поднимая глаз. Посмотрев на висячий замок в своей руке и на механизм внутри, Катя решила, что лучше не попадаться ему на глаза. Поэтому она тихо выскользнула из комнаты, пока он продолжал писать, и закрыла за собой дверь.***
Внезапный яркий луч солнца разбудил ее. Катя моргнула и прищурилась, но солнечный луч, упавший на ее кровать, исчез за облаком. На ней все еще была одежда, которую Джеспер дал ей накануне, а тяжелый стеклянный замок лежал на животе — все еще упрямо запертый. Стук в дверь раздался как раз в тот момент, когда Катя уже села и положила висячий замок на прикроватную тумбочку вместе с изящными отмычками. Не дожидаясь ответа, дверь распахнулась, и на пороге появился высокий рыжеволосый мужчина, опирающийся на раму. — Птичка нашептала мне, что у вас вчера сорвалась работа. — Голди оглядел ее с небольшой улыбкой. — Ты в порядке? — Да, я в порядке. — Катя улыбнулась в ответ и встала, больше интересуясь коричневым бумажным пакетом, который он держал в руке, чем рассказывая ему историю о мосте. — Что у тебя там? — А, это? — Голди открыл пакет, и восхитительный запах теплой сахарной пудры донесся до нее. — Я купил эти пончики на завтрак для моей бедной подруги, у которой сломано запястье. Но, судя по всему, она в порядке, так что я могу оставить их для себя. Катя мгновенно схватилась за запястье и надулась. — Это было очень травматично. Мне так больно. Я определенно заслужила пончики. Золотой зуб Голди сверкнул, когда он широко улыбнулся и протянул пакет. — Ну, в таком случае. — Я, наверное, должна переодеться, прежде чем мы пойдем в клуб, — сказала Катя и быстро откусила от одного из теплых пончиков. Пудра каскадом посыпалась на мягкую хлопковую рубашку, в которую она была одета, и Голди выхватил пакет обратно. -Да, ты должна, желательно до того, как ты испачкаешь пудрой мою одежду. Катя моргнула и посмотрела вниз. — Это твоя? — Да, и я бы хотел получить их обратно не липкую, пожалуйста. — Голди закатил глаза и вырвал наполовину съеденный пончик из ее пальцев. — Я подожду снаружи. Лучше поторопись, а то для тебя ничего не останется. — Он откусил большой кусок от ее пончика, и рот Кати открылся в ужасе. — Хорошо! Ладно! Убирайся! Ей понадобилось пять минут, чтобы переодеться, и еще пара минут, чтобы привести себя в порядок. Уложить белокурую гриву в гладкие локоны, придать дополнительную длину, подкрасить ресницы и подправить припухлости вокруг глаз было для нее делом второй необходимости. Возбуждающий румянец, появившийся после использования силы Гриши, придал коже здоровый оттенок, который скрыл следы бессонной ночи. — Я закончила, лучше бы остались пончики, — сказала она, распахивая дверь и выхватывая пакет из рук Голди. Как только они взяли кофе из любимой пекарни и направились в клуб, пробило три колокола. Катя помогала протирать поверхности и собирать пивные бутылки, пока они ждали, когда появится Каз и даст им ежедневные задания. Но он не появился. Вместо него из офиса вышел Нико и раздал им разные стопки кружечек, направляя Отбросов к их рабочим местам на эту ночь. Катя наклонилась вбок, чтобы заглянуть в открытую дверь кабинета, но стол Каза был пуст. — В последнее время в клубе не было работы, поэтому я подумал, что сегодня ты можешь подзаработать на покере, — сказал Нико, когда подошел к ней и дал ей достаточно денег для игры. — Только убедись, что твоя татуировка прикрыта, и избегай столов с завсегдатаями. — Поняла, — кивнула Катя, направляя свою энергию на татуировку в виде ворона и чашки у локтя. Она потерла ее кончиками пальцев, и татуировка растворилась в коже, оставшись чуть более серой, чем остальная рука, но незаметной, если не знать, что она там есть. И уж точно не заметно в полумраке клуба. — Где он? -не могла не спросить она, когда Нико отвернулся, чтобы отдать следующую пачку денег. — У него сегодня другие дела, — только и сказал Нико, его золотистые глаза ничего не выдавали. — Точно. Пожалуй, мне стоит побыть в тени, пока не появится более жирная дичь. — Катя заправила крюге в корсет платья и отправилась в город. Бесполезно пытаться уговорить жителей Бочки, которые придут в клуб в такую рань. Лучше подождать до семи колоколов, когда кто-нибудь из канатоходцев, завлекающих туристов с пристани, сможет направить ее к завсегдатаям. Она нашла крошечный бутик возле Западного Обруча, где продавались чудесные ленты для волос и драгоценные заколки. Ей было очень весело с продавщицей, она пробовала разные варианты на своих длинных медового цвета волосах и вышла из магазина с зеленой лентой в волосах, которая подходила к ее платью, еще двумя другими и заколкой в бумажном пакете. Улица на улице была занята покупателями и людьми, изучающими город. Поэтому Катя не сразу заметила светлые волосы и загорелую кожу Джулиана Куинса, который в этот раз был без своих телохранителей, пока он не привлек ее внимание с того места, где стоял возле аптеки. Катя заторопилась, чтобы избежать его, но он быстро догнал ее. — Катя, голубка моя. Прошло слишком много времени, — промурлыкал он, поймав ее руку в свою и поравнявшись с ней. — Джулиан, — зашипела Катя, вырываясь из хватки его окольцованных пальцев. — Я могу тебе помочь? — Во многих отношениях. — Ухмылка Джулиана была чисто хищной. — У меня будет вечеринка на следующей неделе — в пятницу. Ты должна прийти. — Нет, спасибо. — Катя не удостоила его взглядом, а продолжала целенаправленно идти вперед. — Ну же, не надо быть грубой. — На этот раз он остановил ее. — Это просто вечеринка. Я могу познакомить тебя с некоторыми очень влиятельными людьми. Разве ты не хочешь этого? — Если это означает страдать от твоей компании, то нет. — О, голубка, ты всегда ранишь меня, — засмеялся он, прижимая руки к тому месту, где было бы его сердце, если бы оно у него было. — До свидания, Джулиан. — Катя повернулась на каблуках и почти побежала по ближайшей улочке. Несмотря на то, что голубые глаза Джулиана сверкали, а его улыбка была привлекательной, за лазурными глазами скрывалось что-то мертвое. Что-то безумное. Каждый раз, когда он подходил слишком близко, Катя все больше убеждалась, что не хочет иметь с ним ничего общего. Пробираясь по знакомым улицам, Катя вернулась в Клепку, чтобы убрать новые покупки в свою комнату и провести еще несколько часов, пытаясь взломать этот надоевший стеклянный замок до того, как часы пробьют семь колоколов.***
— Еще по одной, дорогая? — Купец в черном костюме слегка захмелел, подталкивая ее пустой стакан. — О, если ты настаиваешь. — Катя хихикнула и улыбнулась ему, когда он махнул рукой бармену. Было проще выманивать у мужчин деньги, когда они были пьяны, но также проще было, когда они верили, что она тоже пьяна. Не подозревая о том, что бармен в течение последнего часа давал ей воду вместо водки. Стеклянный замок был открыт, когда она лежала на кровати еще в Клепке. Он щелкнул, прежде чем ей пришлось вернуться в клуб, и, честно говоря, ее мысли вернулись к замку, а не к пьяному мужчине рядом с ней, которого она медленно прополаскивала в карты. Все еще не совсем понимая, как она это сделала, Катя знала, что в следующий раз ей придется делать это более тщательно. Внимательнее. Дилеры поменялись перед ними, и Пим, садясь, сделал крошечный наклон головы в знак признательности. — Вы делаете ставку? На столе рядом с ней появился свежий стакан воды, и купец кивнул. Катя только успела сказать «да, пожалуйста», как дверь в клуб открылась и вошел Джеспер, за ним быстро последовал Каз, шляпа которого была низко надвинута на лицо. Его хромота была более выраженной, чем обычно, когда они пересекали комнату к его кабинету. Катя следила за ними глазами, ее рот был слегка приоткрыт. Когда один из светильников упал на его лицо, она вздрогнула. Лицо Каза было в крови и синяках. — Я… я должна отойти в дамскую комнату. — Она поспешно поднялась из-за стола, не отрывая взгляда от Каза и Джеспера. — Извините. — Ее фишки лежали забытыми на столе, пока она обходила покровителей, дилеров, Отбросов и стулья по направлению к кабинету Каза. Она открыла дверь без разрешения. Джеспер и Каз остановились в середине разговора, чтобы посмотреть на нее, когда она вошла. — Что, черт возьми, с тобой случилось? — вздохнула она. Он снял шляпу, и детали избиения предстали перед ее глазами. Его идеальный прямой нос был явно сломан и сведен. На нем и под обоими глазами цвета горького кофе уже появились синяки фиолетового цвета. Засохшая кровь покрывала его верхнюю губу и боковую часть лица, казалось, что она вытекала из тонкого пореза через скулу, закручиваясь к виску. Нижняя губа была разбита и распухла, но кровь на ней была пунцового цвета и наливалась при каждом слове. — Черные Пики получили наше сообщение, — просто ответил он, поднося к губам хрустящий носовой платок. — Меня узнал один из их громил, и он успел нанести пару ударов, прежде чем я его застрелил. Я в порядке. — Скажи это себе в лицо, — насмехался Джеспер. — Почему ты был один на их территории? Каз бросил на него острый взгляд. — В тот день, когда я не смогу самостоятельно пройти по Бочке, ты должен будешь отправить меня на баржу Жнеца, — его голос был низким и грубым. Из открытой двери позади нее раздалась какофония шума, и Катя вдруг вспомнила, что она на работе. — Черт, — выругалась она, оглянувшись через плечо, чтобы проверить, все ли еще ее купец за столом Пима. — Я сейчас работаю с купцом. Мне нужно идти. — Подожди, — голос Каза остановил ее прежде, чем она успела сделать шаг за порог. Он бросил многозначительный взгляд на Джеспера, и тот кивнул, улыбнулся Кате и, обойдя ее, вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь. Катя вопросительно посмотрела на Каза. — Мне нужно… — он глубоко вздохнул. — Мне нужно, чтобы ты меня подкроил портной. — Он достал из-под стола коробку и открыл ее, чтобы показать несколько маленьких баночек. — Я держал это здесь на случай непредвиденных обстоятельств. Это сокращенный набор для портного. Она нерешительно осмотрела его лицо. — Каз, я не могу исправить серьезные травмы. Ты это знаешь. — Я знаю. Я в порядке. Только лицо. Я уже восстановил нос, тебе просто нужно избавиться от синяков. — Катя в замешательстве покачала головой. Она знала, что ублюдок из Бочки может быть кем угодно, но тщеславие не было одним из них. — Сегодня просто не тот день, чтобы я выглядел как кусок мяса, — прохрипел он, его голос был низким и раздраженным. — Так ты сделаешь это или нет? — Конечно, я сделаю это. — Она предложила ему сесть и пододвинула кресло со спинкой вокруг его стола так, чтобы ей было удобно сидеть лицом к нему, почти колено к колену. В баночках лежали различные травы, несколько засушенных цветов, но самое главное — в одной из них была оранжево-красная грязь, необходимая для заживления порезов. — Мне придется… — неуверенно протянула она, поднимая руки. Каз глубоко вдохнул через нос. Катя видела, как сжимается и разжимается его челюсть, как закрываются его глаза. Она не знала, с какими демонами столкнулся стоящий перед ней мужчина, но знала, что и пальцем не тронет его без его прямого разрешения. Отчасти из-за страха, она не могла отрицать. Несмотря на то, что Каз был знаком с ней до того, как она услышала ужасы о Грязных Руках, она была умной девушкой. Она знала, что люди, которые прикасались к нему, в итоге получали переломанные конечности — или что-то похуже. Однако это было и из уважения. Она не хотела быть причиной его дискомфорта. Наконец, он кивнул ей. Катя все еще колебалась, кончики ее пальцев висели в нескольких дюймах от его лица. Глубокие глаза Каза с глубокими висками вспыхнули, и он бросил на нее взгляд. — Сделай это, — процедил он. Стараясь не принимать его тон слишком близко к сердцу, Катя сделала глубокий вдох и нежно провела указательным пальцем по его припухшей, рассеченной губе. Она всем своим существом желала, чтобы этого давления — едва уловимого шепота прикосновения — было достаточно. Сила потекла по ее венам, и она почувствовала, как кожа снова сшивается, а отек уменьшается. В мире были вещи гораздо хуже, чем иметь вполне законное оправдание для того, чтобы смотреть на губы Каз Бреккера. Ради его блага она подняла палец, как только закончила, и сделала едва заметное движение рукой, пытаясь стереть ожог, который его губы оставили на ее коже. Казалось, он тяжело дышит через нос, и, хотя она перестала его трогать, его глаза оставались закрытыми. Катя потратила минуту, чтобы осмотреть самые серьезные повреждения. Следующая часть будет самой трудной. Нос, хотя он сам вправил его, все еще был опухшим и болезненным. Перелом окрасил бледную кожу под глазами в тошнотворный фиолетовый оттенок. Вздрогнув, Катя поняла, что он открыл глаза и смотрит, как она его осматривает. — Извини, — машинально извинилась она. — Просто… похоже, что это болит. — Так и есть. Катя нервно сглотнула и снова подняла руки. Он коротко кивнул в знак разрешения, его глаза снова закрылись. Его челюсть сжалась так сильно, что она удивилась, как он не сломал зубы. Прежде чем она снова долго колебалась, Катя осторожно положила указательный и средний пальцы обеих рук по обе стороны его переносицы. Каз слегка поморщился. — Ты можешь… ты можешь говорить или что-то в этом роде? — выдавил он из себя. — Эм… конечно. — Катя на мгновение приостановила свою работу, перебирая в уме, что бы такое сказать. Ты не должна говорить ему, что он хорошо пахнет. Не говорить о том, какие у него красивые губы. Не спрашивать, почему ему так тяжело. — Я думала, что умру в той реке вчера. — Это было первое, что пришло ей в голову, не связанное с Казом. В основном. Она снова переключила внимание на его лицо, покрытое синяками, и почувствовала, как нервы, капилляры и кожа отвечают на ее прикосновения по мере того, как травма затягивается. — Когда голова провалилась под воду, это… это именно то, о чем мне снятся кошмары. Как бы сильно я ни брыкалась, я не приближаюсь к поверхности. Сознавая, что давит на него, и не желая доставлять ему ни секунды лишнего дискомфорта, Катя медленно, как могла, протянула пальцы наружу и разгладила синяки под его глазами. — Только обычно я просыпаюсь, — попыталась она выдавить из себя шутку, но Каз даже не улыбнулся. Оттенок синяков посветлел до сиреневого, но после резкого выдоха воздуха, вырвавшегося из его губ, Катя тут же села обратно, чтобы дать ему немного места. Она заметила, что его руки в перчатках крепко сжимают подлокотник кресла, и хотя она больше не прикасалась к нему, он все еще был напряжен. — Я… уже лучше, — заикнулась она, когда его глаза, наконец, снова встретились с ее. — Синяк все еще есть, но он менее заметен. Ты, наверное, будешь в порядке, если мы остановимся. — Нет, — сказал он, делая еще один глубокий, успокаивающий вдох. Катя заметила, что он прикусил внутреннюю сторону щеки. — Заканчивай. Я в порядке. Впервые Катя заметила легкий блеск пота на его лбу. Она не верила, что он в порядке, но услышала решимость в его голосе. Она провела языком по губам, молясь, чтобы Святые услышали, что это займет всего лишь еще одну попытку. Она подняла руки в третий раз и убедилась, что Каз видит, когда именно они соприкоснутся. На этот раз он не закрыл глаза, хотя все его тело было напряжено, а дыхание затруднено. — Продолжай говорить, — призвал он, прежде чем она достигла его кожи. — Это заставило меня вспомнить о кораблекрушении. — Катя снова прижала кончики пальцев к его носу и полностью сосредоточилась на устранении синяка, не желая поддаваться искушению встретить взгляд виски, который она чувствовала на своем лице. — И как я тогда умудрилась не утонуть. С кем я была на борту и погибли ли они? Откуда и зачем я приплыла? Есть ли у меня люди, которые где-то пропали? На этот раз она работала немного медленнее, скользя прикосновениями по плоскости его носа и под глазами, так тщательно, как только могла. Сиреневый цвет поблек под ее руками, и вздох облегчения вырвался из ее губ. — Я искал твое имя, — неожиданно сказал Каз. Катя коротко взглянула на него, а затем вернулась к своей работе. Остался только порез на боковой части лица. — Я проверил бухгалтерские книги во всех гаванях, чтобы выяснить, какие суда должны были прийти, но так и не пришли. Проверил регистры пассажиров на твое имя. Рот Кати слегка приоткрылся. Она даже не подумала об этом. — И? — Она поперхнулась, повернулась к миниатюрному набору для портной и набрала немного красной глины на руку, чтобы замазать порез. Его челюсть все еще была крепко сжата, когда она наклонила голову, чтобы показать, что он должен повернуть лицо, чтобы ей было легче. Из-за этого его слова прозвучали как рычание. — Четыре судна, которые должны были прибыть на той неделе, не пришли. Твоего имени не было нигде в регистрационных книгах. Один из Равки, один из Нового Зема, два из Южной Керчии. Скорее всего, из Южной Керчии. — Почему ты так думаешь? — резко спросила она. Ее пальцы сжали кожу пореза вместе, и она послала через них импульс силы, чтобы сшить стороны вместе. Она сосредоточилась на порезе, а не на разрушительном профиле, когда его лицо было повернуто. — Твои серьги. Пирсинг — это стиль страны. — Почему ты не сказал мне об этом раньше? — Ее вопрос прозвучал шепотом, когда она провела кончиками пальцев вверх и залечила последний порез. Она увидела, как опустились его ресницы, когда он на мгновение опустил взгляд. — Это не что-то конкретное. Ничего полезного. Как только она смогла, она откинула стул как можно дальше. Ее слабая улыбка показала, что это сработало. С засохшей кровью ему придется разбираться самому. Его взгляд остановился на ее лице, и она увидела, как он выдохнул воздух, который, казалось, сдерживал. Когда она рискнула заглянуть в его глаза, то увидела, что они были самыми темными из всех, что она когда-либо видела, почти оникс. Это заставило ее пульс участиться. Катя быстро поднялась на ноги. Он едва мог выдержать твои прикосновения к нему. Остальное ему не нужно. — Ну, все равно спасибо, что попытался, — поспешно сказала она, случайно зацепившись бедром за угол стола, когда отступала от него. Он не смотрел на нее, пока она выбегала из офиса. Каз все равно был ее боссом, и прикосновение к нему не должно заставлять ее сердце биться в бешеном ритме. Если у нее есть причина смотреть на его лицо, это не значит, что она должна делать это так бесстыдно. Ночь подошла к концу к трем колоколам утра. По крайней мере, для Кати. Она успешно выманила у трех марок по тысяче крюге каждой и теперь наслаждалась временем в баре с Джеспером и Нико, прежде чем отправиться обратно в Клепку. В клубе все еще было много народу, поэтому она не сразу заметила маленькую сулийскую женщину, стоявшую рядом с баром. Но как только ее взгляд зацепился за нее, было трудно отвести глаза. Она выглядела так неуместно среди матросов, туристов и пьяниц со всех сторон. Ее блестящие чернильно-черные волосы были заплетены в длинную косу, перекинутую через одно плечо. Одежда на ней была темной и явно предназначенной для удобства передвижения. На бедрах поблескивали изогнутые серебряные ножи. Но не это привлекло внимание Кати. Глубокие русые глаза женщины жадно осматривали клуб, пытаясь что-то или кого-то заметить. Катя повернулась на своем барном стуле. — Вам нужна какая-нибудь… — ее предложение о помощи было прервано звонким голосом через плечо. — Инеж. — Каз появился у барной стойки позади нее. Катя в замешательстве повернулась к нему лицом и тут же пожалела, что не сделала этого. Катастрофическое выражение лица Каза говорило о многом, когда он рассматривал невысокую сулийку. — Ты опоздала, — вздохнул он, и Катя увидела, как за пять секунд на его лице промелькнуло больше эмоций, чем за все месяцы знакомства с ним. — Привет, Каз. — Красивая женщина, Инеж, тепло улыбнулась ему. По какой-то причине эта мягкая улыбка больно резанула Катю по внутренностям. Катя перевела взгляд с Каза на Инеж и обратно. Каз выглядел так, словно был на грани речи, но не мог подобрать слов. Теплые виски его глаз смотрели на Инеж так, словно она была самой ценной драгоценностью во всей Керчии. Она опоздала. Понимание обрушилось на нее с такой силой, что Катя едва не вздрогнула. Вот почему он хотел, чтобы я подкроила его. Потому что он знал, что она придет. Понимание терзало кожу. Вгрызлось в кости. — Хочешь выпить? — Катя обратилась к Нико, как раз когда Джеспер издал шум ликования и подхватил женщину — Инеж — на руки, закружив ее. Не дожидаясь ответа, она перепрыгнула через барную стойку и налила себе рюмку водки — настоящей. Она выпила ее до дна, затем налила еще две рюмки и пододвинула одну к Нико, который опирался сложенными руками на стойку. Он наблюдал за ней с легким беспокойством, пока она глотала вторую рюмку и наливала себе третью. — Ты в порядке? — спросил он, стукнул свой бокал об ее, и они выпили. — Нормально, — ответила Катя, морщась и кашляя от ожога. После трех рюмок подряд она почувствовала, как равкианская водка ударила ей в голову. Она сморщилась и скорчила гримасу. — Мне нужно потрахаться, Нико. Нико удивленно моргнул и прикрыл ободок своего бокала, когда Катя попыталась налить ему еще одну рюмку. — Будешь продолжать так пить, и единственное место, где ты будешь валяться это на полу, — прокомментировал он, выхватывая бутылку водки из ее рук, когда она попыталась сделать глоток прямо из нее. — Ты знаешь всех в этом клубе. С кем у меня больше всего шансов? — спросила она, усаживаясь на стойку и перекидывая ноги через край. — Наверное, с Голди, — честно ответил Нико. Наверное, он был прав. Этот парень занялся бы сексом с рыбой, если бы она дала ему зеленый свет. Катя закатила глаза. — Предпочтительнее кто-то, кто уже не ребенок. Ее взгляд вернулся к счастливому воссоединению, происходящему в баре. Все трое удалялись в кабинет Каза. Рука Джеспера легла на плечи Инеж, и Каз приостановился, чтобы пропустить ее вперед себя. Джентльменский поступок. Катя смотрела, как за ними закрывается дверь, с нескрываемым негодованием, бурлящим в ее нутре. Она сделала еще глоток, чтобы успокоить боль в желудке. — Не мое дело.