***
Каз оглядел переполненное, прокуренное помещение в поисках хоть какого-нибудь признака девушки в желтом платье, которую вывели из гавани. Это оказалось труднее, чем он предполагал, отчасти потому, что она все еще была задрапирована в равканское пальто, а при ближайшем рассмотрении он увидел, что на воротнике приколоты блестящие значки и пуговицы капитана. Ее волосы сохли гораздо более свободными волнами, чем он когда-либо видел, карамельные волосы рассыпались по спине из темной шерсти. Каз нагнулся к краю клуба, чтобы взглянуть на ее лицо. Катя была явно бледна, и улыбка не трогала ее налитые кровью глаза, когда она разговаривала на равканском с моряками, сгруппировавшимися вокруг ее столика. Тот, с всклокоченной седой бородой, единственный без пальто в группе, крепко обхватил рукой спинку ее стула и откинул голову назад в неожиданном смехе. Катя дрожащими руками потянулась за напитком, который они ей купили. Несмотря на жару в клубе, заполненном телами, ее одежда, должно быть, все еще была мокрой. Бородатый капитан, похоже, воспринял этот незначительный жест как приглашение, потому что через несколько секунд он наклонился вперед и посадил ее к себе на колени, просунув руку под пальто, покрывавшее ее плечи, чтобы провести ладонями вверх и вниз по коже ее рук. Хотя целью этого движения было, очевидно, предложить ей немного тепла, улыбка Кати почти незаметно ожесточилась, и ледяная ярость леденила кровь Каза от ее дискомфорта, от того, как она пыталась отстраниться от прикосновений. Он слишком хорошо знал это чувство. Когда к тебе прикасаются против твоей воли. Когда ты меньше всего этого хочешь. Она уже достаточно пережила сегодня, она сделала свою работу, и все же она все еще сидела за этим столом, потому что думала, что это может принести ему пользу. К счастью, Нико был у двери. Каз подозвал его, едва заметно дернув головой, прежде чем его внимание вернулось к шатенке в другом конце комнаты, ее руки были зажаты между руками капитана, а он пытался подуть на кончики ее пальцев. — Вытащите ее оттуда, — приказал Каз, с каждой секундой все более нетерпеливо, когда Катя попыталась похлопать равкианца по руке и подняться, но тот лишь снова рассмеялся и заставил ее замереть, подтянув ее голову под свой подбородок и не замечая ее явной гримасы. Чем больше капитан прикасался к ней, чем ближе его потрескавшиеся губы подбирались к ее коже, тем сильнее Каз хотелось вонзить тупой конец трости в его горло. — Как ты хочешь, чтобы я это сделал? — спросил Нико, окидывая золотыми глазами пейзаж, явно не уверенный, что Каз хочет потасовки на главном этаже в такую рань. — Мне все равно. Она ощутимо вздрогнула, когда ее держали на коленях капитана, его руки гладили ее волосы. Холод гнева Каза стал ледяным. От этого его мышцы напряглись. Она больше не пыталась встать, и, несмотря на ее попытку улыбнуться, Каз заметил, как коротко стукнули ее зубы. В этом платье она застигнет свою гребаную смерть. Нико исчез с такой незаметностью, которую нельзя было ожидать, учитывая его размеры, но Каз не удивился, когда он растворился в толпе. Рукоятка трости впилась ему в ладонь сквозь перчатки, когда он заставил себя отвернуться от пола и направиться в свой кабинет. Несмотря на успех работы, желание причинять боль, сгибать и ломать кости пальцев было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Но он уже не был рядовым членом банды, он был боссом Бочки. Не очень-то хорошо выглядеть, когда начинаешь швыряться кулаками в собственном клубе. Это отпугнуло бы голубей. От осознания того, что он принял разумное решение, ему не стало легче. Звук начавшейся драки был заглушен, как только Каз захлопнул дверь своего кабинета. Он не знал, как Нико спровоцировал драку, да его это и не волновало. Он получил то, что хотел, и, насколько ему было известно, равкианцы уже давно перестали быть желанными гостями. Примерно через пятнадцать минут дверь приоткрылась настолько, что Нико смог просунуть голову, из его носа текла струйка крови. — Она направляется домой. Одна. Не зная, почему Нико счел нужным добавить последнее слово, Каз кивнул головой, и дверь снова закрылась.***
В зале Клепки для разнообразия было пусто, но, учитывая, что до сумерек оставался всего час или около того, это было неудивительно. Для банд Бочки это была середина дня. Каз поднялся по лестнице на второй, самый верхний этаж и остановился перед открытой дверью. Катя уже переоделась в свежее платье цвета морской волны, такого глубокого, что оно казалось почти чернильно-черным. Толстая куртка, в которой Каз узнал Голди, обтягивала ее верхнюю половину, чтобы согреть, а сам мальчик лежал рядом с ней на аккуратно заправленной кровати и весело разговаривал с ней, несмотря на отрешенный взгляд Кати и ее полную неподвижность, если не считать того, что она дергала за свободную нитку на манжете куртки Голди. Каз прочистил горло, и Голди остановился на полуслове, выпрямившись при виде его. Он наклонил голову, и Голди сразу же понял, о чем идет речь, поднялся с кровати и направился к двери. — Увидимся внизу, Кей. Я провожу тебя обратно в клуб. Каз отступил в сторону, чтобы дать ему пройти, а затем сделал шаг ближе к открытой двери, его трость уперлась в порог. — Что ты здесь делаешь? — спросила Катя, кошачьи глаза наконец-то встретились с его глазами. Ее голос был хриплым, но лицо не выдавало следов слез или какого-либо испытания. Каз подумал, не причесалась ли она уже после возвращения домой. — Мне нужно было забрать кое-какие документы сверху, — спокойно соврал он, прислонившись своим весом к дверной раме и снова окинув ее взглядом. Она расчесала волосы, которые все еще были влажными. Карамельные пряди казались длиннее, почти достигая груди. Хотя ее серые глаза не налились кровью и не опухли, в них была какая-то пустота, которая когтями впивалась в его легкие, не давая ему сделать настоящий вдох. — Сколько времени им понадобилось, чтобы вытащить тебя? — Недолго, — Катя прервала зрительный контакт с ним и стала возиться с ожерельем, которое было на ней. — Хотя они очень настаивали на том, что я должна составить им компанию в обмен на спасение моей жизни. Конечно, настаивали. Даже в полу утопленном состоянии ты просто потрясающая. Каз хмыкнул и закатил глаза. Раздражение и злость на то, как капитан обошелся с ней в клубе, тянули его внутренности. Иррационально. Как и многие другие мысли и чувства, которые она, казалось, вызывала в нем. — Как мило с их стороны. — Я должна быть где-то? Ты не сказал, где ты хотел меня сегодня вечером. Простая, невинная фраза вызвала в голове Каза мириады запретных образов. Где он хотел ее. Гезен, он ничего так сильно не хотел уже очень, очень давно. Мысль о шелковистых локонах в его руках, о слабых веснушках, усеявших ее голые плечи, о том, как далеко по ее светлой коже они разбросаны. Видения ее в его кабинете, за закрытыми дверями. В его комнате наверху, в его постели. Дым и серебристые глаза, полуприкрытые от желания, когда она смотрела на него, легкое прикосновение ее полных губ… и картинка распалась так же быстро, как и появилась. — Иррационально, — снова предупредил голос в его голове. Каз проигнорировал его. — Сегодня ты свободна, — грубо ответил он, сгибая пальцы в перчатках. — Делай, что хочешь. Инеж придет в клуб в полночь с усилителем. Усталая улыбка искривила край ее рта. — Думаю, я бы хотела увидеть кости настоящего Святого, знаешь ли. — Это была первая улыбка, которую он заслужил от нее более чем за день. Ее сила была подобна удару в живот. Она улыбалась ему сейчас? Когда он заставил ее переживать те самые кошмары, о которых она ему рассказала? Он до сих пор не мог понять, что заставило ее перестать улыбаться ему. Взгляд Каза переместился на тумбочку Кати, где стояли два замка, которые он оставил ей для тренировки. — Тогда в полночь, — кивнул он, и прежде чем он успел сказать какую-нибудь глупость, например, извиниться или расспросить ее о порте, Каз пошел к лестнице, ведущей в его чердачную комнату.***
Он не стал проверять, была ли Катя все еще в своей комнате, когда в конце концов спустился вниз и пошел в клуб. Он не позволил себе проверить пол клуба на наличие ее вьющихся светлых волос или занять больше места в своих мыслях в этот вечер. Работа была сделана. Все сыграли свои роли, и у Инеж; (предположительно) были кости Святого, готовые к тому, чтобы Каз заработал на них деньги. Как Катя проведет свой выходной, его не касалось. Чтобы скоротать время, Каз зарылся в работу, а пепельница на его столе завалена сигаретами. Он проверил у Родера, как обстоят дела с Черными Пиками, но на этом фронте все было тихо. Лидер, Гроенвольд, уже давно не появлялся на публике, но ходили слухи, что он уехал из города с любовницей. Еще одна контрабандная партия наркотиков прибыла вместе с вполне легальной партией юрды под именем Каза, и его бегунам удалось доставить ее в Бочку, не попав под обстрел. Так что в целом дела шли лучше, чем в последние недели. Когда пробило полночь, Каз вышел из своего кабинета и увидел, что Джеспер наливает Кате выпивку в баре, они вдвоем поднимают тост за что-то, чего он не мог расслышать за шумом в клубе, а потом быстро выпивают. Джеспер окинул взглядом зал, и Каз рывком головы позвал его в одну из задних комнат, которые на ночь были закрыты. Джеспер обратился к Кате, которая кивнула и последовала за ним в направлении Каза. На ней все еще была куртка Голди. Инеж уже ждала их в задней комнате клуба, ее капюшон был поднят, скрывая лицо, она сидела с прямой спиной. Но не вид Инеж заставил Каза поднять бровь, когда он вошел в комнату, а женщина, сидевшая напротив нее. Она была выше Призрака, даже сидя, и имела худощавое мускулистое телосложение. Ее белоснежные волосы длиной до плеч, светлые брови и ресницы говорили о фьерданском происхождении. Как только Каз закрыл дверь и бросил на Инеж пристальный взгляд, она наконец опустила капюшон и заговорила. — Это Фрейя. — Она пристально посмотрела на другую женщину. — Твой усилитель.