Часть 2. Не время для святого
Новость о том, что мощный усилитель Гриш, который должен был быть продан на аукционе, не был мешком старых костей, а был, по сути, живым, дышащим человеком, потрясла зал на мгновение тишиной. — Как тебе удалось выкрасть оттуда целого человека? — пошутил Джеспер, выдвигая стул рядом с Инеж. — Кстати, привет. — Он помахал рукой Фрейе. Фьерданка нахмурилась. — Я пришла добровольно, — сказала она на керчийском с сильным акцентом. — И зачем же ты это сделала? — проницательно спросил Каз, переместив свой вес и окинув женщину расчетливым взглядом. — Я была похищена из своего дома у границы Фьерды. Я была в плену в Равке у бандитов, купцов. Меня продают против моей воли, словно я не более чем скот. Мне не понадобилось много убеждений от твоей маленькой воровки. Катя снова окинула блондинку взглядом. Ее волосы были спутаны и грязные, одежда простая. Ее запястья были покрыты синяками от тяжелых кандалов. — Значит, ты пришла сюда, думая, что мы не продадим тебя тому, кто больше заплатит? — спросил Каз, бросив на Инеж взгляд, который Катя не смогла расшифровать. — Каз, она не похожа на традиционный усилитель, — наконец сказала Инеж, ее теплые карие глаза смотрели на Фрейю, пока она говорила. Катя могла бы поклясться, что в их глубине мелькнуло восхищение. — Просто прикоснуться к Гришу недостаточно. Она должна захотеть дать усиления. И она может забрать силу. — Забрать? — тихо спросила Катя. Ледяные глаза Фрейи впервые обратились к ней. — Ты — Гриш, — сказала она, вставая и направляясь к ней с поднятой рукой. Трость Каза резко подалась вперед, не давая Фрейе сделать еще один шаг в сторону Кати. — Я просто покажу тебе, — медленно сказала Фрейя, переведя взгляд с Каза на Катю, а затем протянула руку над тростью ладонью вверх. Катя на секунду замешкалась, а затем осторожно приняла предложенную руку. Мгновение прошло в молчании, кроме легкого покалывания в том месте, где теплая кожа Фрейи касалась ее собственной. Катя посмотрела на их соединенные руки, а затем на лицо фьерданки. Фрейя почти незаметно сжала ее руку, и тут мир Кати открылся. Она издала звучный вздох, от которого Каз прижался еще ближе к ее боку. Все тела в комнате засветились в ее сознании. Она была настроена на сердца, бьющиеся в их грудных клетках. Она могла проследить за одной артерией до всех капилляров, до клеток кожи. Мускулатура смещалась и менялась на костях. Катя чувствовала, как двигаются все связки на запястье Каза, когда он убирал трость между ними. Она знала, что может манипулировать любой из них, если захочет. — Ее глаза… — прошептала Инеж с другого конца комнаты, но Катя не столько услышала ее слова, сколько почувствовала, как двигается ее челюсть, как ее губы формируют слова. Хватка Фрейи снова сжалась, и менее чем за один удар сердца все было вырвано. Холодная, удушающая темнота накрыла ее мир. Из ее горла без ее разрешения вырвался слегка задушенный звук, поскольку не только новое, яркое осознание было отнято, но и целая часть ее собственного существа была вырвана когтями. У Кати перехватило дыхание, когда она пыталась вдохнуть, пытаясь справиться с этой ужасной пустотой в груди. — Попробуй перекроить меня, — приказала Фрейя. Катя не была уверена, когда ее глаза закрылись, но она открыла их и покачала головой с болезненным выражением. Она не могла представить себе, как можно попытаться получить доступ к тому резерву силы, который обычно пульсировал в глубине ее сознания. Он был не просто пуст — колодец, в котором он находился, обрушился и похоронил себя. — Попробуй. — Фрейя прижалась ближе, подняв их соединенные руки. Катя подняла свободную руку, слепо потянувшись внутрь себя в поисках чего-нибудь, что она могла бы использовать, чтобы изменить внешность блондинки. Ее пальцы яростно задрожали в воздухе, из нее вырвался очередной хнык, и когти, вырвавшие ее силу, снова погрузились в ее сознание. — Ладно, думаю, мы поняли, о чем идет речь, — каменный голос Каза заставил Фрейю отпустить руку Кати. Катя попятилась назад, задыхаясь и спотыкаясь. На лбу у нее выступил пот. Опорная рука поймала ее за локоть, прежде чем она успела упасть на стену. Каз не сводил глаз с Фрейи и убедился, что Катя уравновешена, прежде чем его рука в перчатке отпустила ее. — Без моей воли к сотрудничеству во мне нет ничего ценного. — Фрейя снова повернулась к Казу. — Равкианцы испробовали все методы пыток, какие только могли придумать, кроме как убить меня. Поэтому они пытаются выставить меня на аукцион. Они не могут меня использовать. — Технически, — размышлял Каз, — твои кости — самое ценное, что в тебе есть. Инеж выглядела шокированной, и даже глаза Джеспера расширились от этого заявления. Ледяные глаза Фрейи пылали яростью. — Как мне сказали, за всю историю человечества не было ни одного Гриши Глушителя. Неизвестно, усилят ли мои кости силу Гриши или ослабят ее — или, поскольку я могу делать и то, и другое, мои кости могут вообще ничего не делать. Баланс. Каз поджал губы и опустился на стул. — Дело в том, что я не из тех, у кого есть привычка проводить спасательные операции бесплатно. Так что, как мне кажется, проще всего было бы вернуть тебя обратно равкианцам, у которых мы тебя украли. Мило и аккуратно. Я уверена, что они вернут свои деньги на аукционе. Фрейя обменялась многозначительным взглядом с Инеж, и та снова села прямо напротив Каза. — Инеж сказала мне, что ты готов к бартеру. Что, если у меня есть информация, которую я могу обменять на свою свободу? — Во-первых, Инеж не должна говорить за меня. Во-вторых, это сильно зависит от информации. Фрейя снова посмотрела на Инеж, которая кивнула ей. Каз наблюдал за этим обменом, сузив глаза. — Равкианцы, они полагали, что я не говорю ни на каком другом языке, кроме фьерданского, поэтому они свободно разговаривали со мной, поначалу часто. Они рассказывали о том, как после войны из Равки контрабандой вывезли большую часть равкианских королевских драгоценностей. И где они оказались. Голос Каза был грубым, как гранит, а его карие глаза метались между Фрейей и Инеж. — Вы уже обсудили это. Инеж наклонилась вперед в своем кресле, выражение ее лица было свирепым. — Я предложила ей сделать предложение о своей свободе, да. — Хм. Фрейя, казалось, стиснула зубы, ожидая, пока Каз соберется с мыслями. — Итак, где же эти королевские драгоценности? — спросил он наконец, признавая свой интерес к информации. Фрейя облегченно вздохнула. — Я расскажу тебе все, что знаю, в обмен на то, что ты позволишь мне уйти. — Если твоя информация имеет хоть какое-то значение, ты сможешь уйти, когда драгоценности будут у меня в руках, и ни секундой раньше. — Каз наклонил голову, вороненые волосы колыхались в свете свечи. — Даю слово. Фрейя снова посмотрела на Инеж. Катя не была уверена, чего она ищет. Подтверждения? Уверенности? Инеж просто выдержала ее взгляд. Через несколько мгновений Фрейя снова посмотрела на Каза и кивнула. — Сделка есть сделка. — Он наклонился вперед, глаза сверкали ониксом. — А теперь начинай говорить. Фрейя обвела глазами комнату, перевела взгляд с Каза на Джеспера, на Катю и, наконец, на Инеж. Она сделала укрепляющий вдох. — Насколько я понимаю, Торговый совет Керчии приобрел драгоценности в начале этого года в качестве совместной инвестиции и политического рычага. Они находятся в городе. Каз поднял бровь: — И как ты можешь быть уверена, что эта информация все еще хороша? — Потому что один из купцов в совете профинансировал мой транспорт в Керчию в обмен на процент с аукциона. Он хвастался кораблем еще за неделю до нашего отплытия. — Член Торгового совета в Равке? — Джеспер скорчил гримасу. — Это не кажется вероятным. Может, он был самозванцем? Кто-то с вымышленным именем? — Три члена Торгового совета отсутствовали в городе последние две недели. Только двое из них вернулись к настоящему времени. — Каз прервал размышления Джеспера. — Полагаю, он не похвастался, где в городе их держали? Фрейя слегка вскинула бровь, как будто задумалась. — Он что-то говорил о хранилищах, но я не уверена. Очевидно, это слово что-то значило и для Каза, и для Инеж, так как они оба наклонились вперед в своих креслах. — Продолжай, — прорычал Каз.***
Инеж и Фрейя высказались за возвращение на корабль Инеж после того, как Каз выжал из фьерданки столько информации, сколько она смогла дать этой ночью. Каз нехотя согласился, но только после того, как отправил Раске и Пима сопровождать их. Катя не была уверена, было ли это сделано для защиты двух женщин или для того, чтобы они не пытались покинуть город. Судя по предупреждающему взгляду, которым он одарил Инеж, когда она уходила, Катя предположила последнее. Она вернулась в Клепку в два колокола, глаза щипало от усталости. Но как только голова коснулась подушки, она снова оказалась в гавани. Она опускалась все ниже и ниже, холодное давление выбивало дыхание из ее легких. Катя хмурилась и била подушку, сворачиваясь в более удобную форму и плотнее натягивая на себя одеяла, но все это не помогало. Она была одна в непроглядной темноте, в нос бил сильный запах соли, в горле стоял вкус морской соли. Этого было достаточно, чтобы вызвать рвоту. Вскоре после того, как она погасила лампы в своей комнате, она услышала стук трости Каза, который поднимался по лестнице и проходил мимо, направляясь в его комнату этажом выше. Катя металась и ворочалась, ее желудок подталкивали воспоминания о прошедшем дне. Каз не собирался спать. Да и вряд ли ему это было нужно. Катя долго размышляла, рисуя кончиками пальцев узоры на матрасе, глядя в потолок и гадая, что может делать наверху ублюдок из Бочки. Будет ли он раздражен тем, что она прервала его в поисках отвлекающего маневра. Решив, что не стоит рисковать его раздражением, Катя накинула халат и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Ей не нужно было стараться быть незаметной: веселый смех и музыка все еще разносились эхом по лестнице из зала. Тем не менее, она нервно оглядывалась по сторонам, когда босиком на цыпочках поднималась по лестнице. Она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел, как она пробирается в комнату Каза в темноте ночи. Поднявшись наверх, она заколебалась. Самое худшее, что он мог сделать, это прогнать ее, а это означало, что она просто найдет себе компанию на вечеринке внизу, чтобы развлечь себя, пока не заснет. Ничего страшного, ничего плохого. Не было никакого вреда в том, чтобы спросить. Прикусив нижнюю губу, Катя тихо, но сильно постучала костяшками пальцев по знакомой двери. Она услышала скрежет стула о дерево, а затем дверь открылась, и в ней появился Каз. Он все еще был в своем костюме — без пиджака. Он оперся предплечьем на дверную раму, примерно на уровне головы. — Да? — прохрипел он, его голос был грубее, чем обычно. Он выглядел таким усталым, каким Катя его никогда не видела. Под его налитыми кровью глазами залегли темные круги. Его зрачки, казалось, перетекали в карие радужки, и она не могла понять, где кончается одна и начинается другая. Катя на мгновение отвлеклась, осознав, что на нем нет перчаток. Тонкие бледные пальцы, обхватившие дверь, гипнотизировали. Она не была уверена, что ожидала увидеть под черной кожей. Кровь? Татуировки? Шрамы? Она заикалась, не в силах отвести взгляд от его идеальной, ничем не запятнанной руки. — Я не могу заснуть. Я подумала, что ты не спишь. Если Каз и заметил внимание, которое она уделяла его обнаженной коже, он никак не прокомментировал это. Другой рукой он провел по темным волосам, откинув их с лица. Ничего не сказав, он отошел в сторону и открыл дверь пошире, чтобы она могла войти, затем закрыл ее, как только она вошла. — Что ты задумал? — спросила она, ее голос был почти шепотом, когда она смотрела на беспорядок бумаг на его столе. — Планы от А до Я. — Он потянулся в жилетный карман и достал отмычки. — Ты не спишь из-за кошмаров? Катя быстро посмотрела ему в глаза и снова отвернулась, кивнув один раз. — Я забыла, что говорила тебе об этом, — пробормотала она. Каз протянул отмычки, и Катя взяла их, стараясь касаться только кончиков тонких серебряных инструментов. Было трудно не смотреть на его голые руки, но она заставила себя не делать этого. — Ты выглядишь усталым. Каз пересек комнату и подошел к окну. Он не пользовался своей тростью, и было очевидно, что ходьба без нее требует дополнительных усилий. — Ты тоже, — ответил он. Он наклонил голову, приглашая ее присоединиться к нему. Смущенная, Катя так и сделала. Она пришла сюда в надежде, что он сможет поговорить с ней достаточно долго, чтобы она смогла сразу заснуть. Однако уставший Каз оказался еще менее разговорчивым, чем бодрствующий. Когда она оказалась рядом с ним, ей пришлось наклонить голову, чтобы посмотреть на его лицо, залитое лунным светом из окна. — Ты доверяешь мне? Этот вопрос поверг ее в смятение. Она оглядела его на мгновение. Его жилет был расстегнут и свободно висел на плечах, его безупречная белая рубашка была немного помята. В лунном свете его скулы и челюсть казались еще более резкими, и она заметила, какие длинные у него ресницы. Ее взгляд опустился ниже… как она могла забыть об этих руках? Руки искусного музыканта или художника — если считать организованную преступность видом искусства. Доверяла ли она ему? Он не давал ей особых оснований не доверять. Он всегда открыто говорил, чего хочет и чего ждет взамен, а Каз Бреккер был существом, не склонным к сделкам. Святые угодники, она позволила столкнуть себя в гавань только на основании его обещания, что ее не оставят тонуть. Но то, что она слышала, то, что она видела, как он делал, было не иначе как ужасающим. Слухи о Грязных Руках были почти легендарными, она не была уверена, сколько из этих историй было правдой, и она определенно не собиралась спрашивать его. — Временами, — фыркнула она в ответ, отвернувшись от его профиля и уставившись на небо за окном. В ярком свете луны виднелись тонкие облака. Ухмылка мелькнула на губах отражения Каз, несомненно, из-за долгого молчания, которое она оставила, прежде чем дать ему ответ. — Хорошо. Прежде чем Катя успела осознать происходящее, на ее запястье намотали цепь, затягивая ее за спиной. — Эй! — Она попыталась протестовать, выкручиваясь, но было уже поздно. В тихой комнате раздался громкий щелчок замка. Каз отошел к своему столу. — Это должно тебя утомить. — Он оглядел свою работу, выглядя довольным. Катя посмотрела вниз и увидела, что он приковал ее к старому стальному радиатору под окном. Длина цепи была достаточно большой, чтобы она могла спокойно отойти на несколько метров. — Это нечестно, — нахмурилась она, опустившись на пол и раздраженно звеня цепью. Каз только пожал плечами, вернув свое внимание на стол. — Я мог бы приковать обе твои руки. За спиной. Но ты выглядишь уставшей. Катя нахмурилась и что-то пробормотала себе под нос. Подтянув ноги под себя, она осмотрела висячий замок. Он был примерно среднего размера, но обманчиво тяжелый. Чтобы просунуть отмычку в замочную скважину, ей пришлось повернуть запястье под неудобным углом, и от усилия у нее высунулся язык. По мере того как шли минуты, снаружи начал накрапывать дождь. Легкий стук дождя по оконным стеклам был единственным звуком, кроме раздраженного ворчания Кати, которая никак не могла сдвинуть замок с места. Каз оставался сгорбленным над своей работой, усталые глаза внимательно сканировали лежащие перед ним документы. — У меня запястье болит, — пожаловалась Катя через некоторое время. От усталости ее пальцы стали неуклюжими, а неудобный угол, под которым она держала отмычки, не помогал. — Если бы ты взламывала замок быстрее, тогда бы не было больно, — Каз закатил глаза на ее нытье. — Так вот как ты научился? Кто-то приковал тебя цепями? — Мне пришлось учиться самому. Но если бы у меня был учитель хоть наполовину такой же хороший, как у тебя, я бы научился намного быстрее. На этот раз Катя закатила глаза. — Если ты так говоришь, — она ворчала, удваивая свои усилия на замке. Ее глаза болели и чесались от усталости, и время от времени они закрывались, и ее голова падала на дюйм, прежде чем она ловила себя. Катя вытянула запястье, и цепи звякнули еще раз. На мгновение она подумала о том, чтобы просто свернуться калачиком на полу. Это было тяжело и не очень удобно, но она уже дошла до такой степени, что могла потерять сознание где угодно. Каз перевернул лист бумаги, вздохнул и встал. Уголком глаза он бросил на нее взгляд, который явно не произвел впечатления, а затем, прихрамывая, направился к двери в свою спальню. Катя стиснула зубы. Она не должна была оставаться на полу, когда он проснется. Даже если бы ей пришлось отсоединять проклятый радиатор от стены.