Моя агония

Отчаяние - чистейший яд, ласкающий кровь в венах, подобно алому звону вина. Этот глупый мир, искажённый надеждами на лучшее будущее, плывет перед глазами, даруя такому потерянному сознанию шанс облачиться в яркие вспышки бесконечных огней. Как она, сумевшая подстроиться под абсурдный распорядок жестокой реальности, проиграла эту войну. Глупую, но дикую в своём азарте. Сердце трещит по швам, пока звучание плавной музыки смешивается с отвратительным смехом учеников за стенами душной школы. Все изменилось. Леонора и её душа пошатнулись, заставляя внутривенно закипать. Ткань излюбленного пальто опускается на тропинку уютного сада "добра", разбивая весь строгий образ на опавшие лепестки. Свежий воздух и ледяные объятия пасмурного неба охватывают хрупкие плечи сквозь обычную белую рубашку, предостерегая покрыться вольными мурашками. Кожа горит, но именно это заставляет оставаться у руля своего сознания. Нервозность перерастает в паническое желание навсегда провалиться сквозь землю - в подобном, Леонора никогда не признается. Она не посмела бы открыть столь болезненную слабость и усталость, свалившиеся на её рыжую макушку снежным потоком. Длинные пальцы, отражающие блеск разнообразных колец из зачарованного, чёрного металла, зарываются в непослушные локоны языков пламени. Боль. Хочется стянуть волосы до посинения, навсегда возвращая былую трезвость мышления. Но женщина не может справиться. Только не сейчас, когда паническое смятение отдаётся физической дрожью в груди. Леди Лессо привыкла жить, скрывая тревожные идеи и небывалые страхи под маской по-настоящему холодной жрицы. Этот образ, перетекающий под лезвием гранитной жестокости, вжился в самую бледную кожу, заслоняя собой ту, еле уловимую частичку ранимости. Женщина стала другой, не имея возможности кому-либо открыть просвет своей призрачной натуры. Теплые руки и аромат цветочных духов. Ткань собственного пальто плавно окутывает плечи, мелко дрожащие от волнительного холода. Хочется кричать, глухо разрывая прокуренные связки от дикого разочарования. Жар внезапного блаженства заставляет вновь очутиться в шкуре использованного зверька. Леонора не может лицезреть девственно миловидное личико "своей принцессы". Между ними осталось слишком много вопросов, тяжесть которых оседает на самых плечах, отдавая пульсацией в раненую ногу. - ты можешь простудиться, - нежный голос Клариссы, до смущения напоминающий раздражительное пение лесных птиц, раздаётся так близко, охватывая рыжие кудри дополнительным ароматом горячего шоколада. Леонора сдерживает в груди нервный вздох, замечая, что её невольная коллега привстала на носочки, желая окутать более высокую даму в тепло тяжёлого пальто. Не будь Лессо так омрачена своими внутренними терзаниями, наверняка, отпустила бы игривую шутку, касаемо их близости. - я ведьма, принцесса, - хриплый тон прорезает умиротворение голых кустарников, вынуждая блестящие глаза напротив задрожать. От Леоноры исходит аромат крепкого кофе и чего-то цитрусового - до одури приятный контраст, по сравнению с невыносимой сладостью парфюмерии всех напыщенных принцесс. Дови это нравится. Она часами могла смиренно стоять рядом с деканом школы зла, окунаясь в пронзительный запах свежести, что так удачно спасал от приторного воздуха вокруг. - мне не страшен обычный холод, - звенящий голос срывается на тихий шелест губ, когда проворные глаза, похожие на оскал азартной лисы, заглядываются в сторону феи-крестной. В стенах академии зла всегда гулял ужасающий сквозняк, что пробирался своей вольностью до самых костей. От того, приходилось вечно скрывать свое тайное удовольствие в гриве рыжих волос, переступая порог пленительного тепла школы глупых принцесс. Этот жар кажется чуждым, он раздражает и выводит из колеи. Намного привычнее открывать свои раны перед обжигающим морозом поздней осени, нежели признать слабость своего человеческого организма - после воздействия магии крови, нам всем следует больше беспокоиться о себе, - декан добра сдерживает первородный порыв закатить глаза, вместо этого отпуская свои мягкие руки от чужих плеч. Одеяние повисает на теле рыжеволосой, теряя столь трепетное значение в данной ситуации. Теперь, это единожды обыкновенная вещь, сопровождающая женщину на протяжении рутинных дней. Образ своеобразного проводника данной ночи растворяется. Леонора прикрывает глаза, нервно улавливая поодаль от себя пышный аромат сказочной пыли - он вынуждает кровь закипать в венах, приливая к бледным скулам вместе с естественным румянцем мороза. Ведьма чувствует волшебный запах каждый день, сталкиваясь в очередном бестолковом споре с профессором Доуви посреди коридора школ. Неверсы наделены неподвластным талантом выводить столь миловидную блондинку из себя, буквально окрашивая трепетное личико в алый блеск гнева. Лессо гордится ими. - в частности вам, - Кларисса еле уловимо запинается, скрывая неловкое волнение в пшеничных локонах. Она постоянно замечает оправданное трудолюбие своего излюбленного врага. Лессо, превозмогая все свои собственные желания и тягу сжечь работы безнадежных учеников, уделяла особое внимание каждому нераскрытому таланту нового поколения злодеев. Ей двигала одна единственная цель - одолеть отвратительную пародию на добро. Отнюдь, даже принимая подобное, Кларисса считала тягу рыжеволосой к своей работе милой и абсурдной до боли. Сложно вспомнить сколько раз Леонора оставляла своё плохое самочувствие на втором плане, из-за чего скиталась по академиям подобно призраку оперы. - как это отвратительно мило с твоей стороны, принцесса, - нечто болезненное сжимает грудь, вынуждая проглотить все дальнейшие слова, способные показаться излишне вульгарными. Светлые глаза, умело прятавшие за собой раненую душу, бросились куда-то вдаль. Огромные просторы сказочного мира обнажили свои немыслимые краски, подобно перьям дикого феникса. Здесь, стоя в окружении чего-то томительного, собственная свобода трещит. Былые крылья, которыми так гордилась железная леди, сломались неделей ранее. Впереди - единожды страх перед будущим и огни немыслимых глубин. - решила поиграть в "неправильного героя"и спасти злодея? - тон практически срывается на истеричный смешок, выдавая полное смятение рыжеволосой ведьмы. Все её тайны так безвременно вырвались наружу из-за коварных уст Софи. Теперь, Доуви знает то, что томилось за многочисленными решётками здравомыслия на протяжении тёмных лет. Фея-крестная стала свидетелем отчаянных слов, выдающих принадлежность жестокого декана зла к обычным читательницам. Обида, порождающая пронзительный гнев, окрашивает костяшки рук мертвенный оттенок сдерживания - длинные серебряные ногти впиваются в нежную кожу ладони, оставляя рельефные отметки полумесяцев. - Леонора, прошу тебя, - Кларисса обрывает поток самопожирающих мыслей своей спутницы, вкладывая особенный жар в звучание этого имени. Таинственного и незнакомого ранее, словно девственный цветок открывшийся перед чутким взглядом волшебницы так неловко. Наверняка, сама Лессо никогда бы не поделилась чем-то до откровения личным - собственным именем, которое открывает обзор на непростое прошлое стальной леди. Подобно ключу от древнего механизма, заводящего пылающий шестерёнки беспомощности и страданий. И с её стороны было так опрометчиво стараться не задеть распахнутые раны. - в этом нет твоей вины, - золотистые локоны взмывают вверх от особенно резкой страсти чужого возмущения. Эта чрезмерная эмоциональность и привычка жестикуляции казались до невозможности милыми даже сейчас, под светом облачной ночи и душевных мук. - тебя просто использовали. Леонора молчит, удерживая свой взгляд единожды на прекрасных чертах изнеженной эверс, словно прожигая глубиной чуждых эмоций свои мысли. Её использовали. Осознание хуже раскалённой пули, брошенной в самое бренное сердце. Она была обыденной пешкой в игре двух бесконечных миров. Созданием, роль которого была так предсказуемо глупа и скоротечна. Дыхание замирает, отражая ком болезненного жжения где-то под рёбрами - невыносимо. Хотелось бы безмолвно сжечь глупую душу изнутри, оставляя вместо отверженного давления пульсирующее месиво из праха и крови. - лучше бы я просто была злодеем, - женщина тихо шипит, скидывая со своих плеч спасительное тепло вновь. Леонора теряет себя, ощущая потребность выкрикнуть гневные обиды высоко в воздух, чтобы этот отвратительный рок судьбы наконец перестал зверски терзать остатки человечества внутри неё. Рыжеволосая уходит, угрюмо перекладывая пальто на руку, свободную от трости. Стремительные огни праздничных фонарей смешиваются в сумрачную картину смазанных пятен. Земля дрожит под ногами, вынуждая сильнее упираться на металлическую поддержку и сжимать зубы до скрипа. Физическая боль добавляет к кучи всеобщих мыслей свой острый кинжал, пронзая бледное лицо влагой. Она никогда не плакала. Лессо считает подобное обычным выбросом жидкости из организма, ведь от количества пролитых слез ситуация, разрывающая нервы, не изменит себя. Люди не воскреснут из мертвых, а чувства не соберутся в нечто целостное, оставаясь выброшенными за пределы людского понимания. Леоноре нужна тишина и бутылка красного вина. Если хотя бы одна невежественная натура попытается нарушить вынужденное уединение декана зла - прольётся много крови, а отрубленные конечности украсят пёстрым переливом округ. *** Лессо ненавидела снег. Он шёл все утро, создавая невыносимые сугробы прямо под окнами высокой башни - теперь уже общего кабинета двух деканов. Этот морозный холод, заполнивший собой все потайные уголки школ, щипал за обнаженные участки кожи, буквально вынуждая состав учителей расставлять зачарованные обогреватели вокруг. Становилось слишком жарко. Ставни небольшого окна открываются с красноречивым скрипом, обнажая зимний пейзаж магического мира. Пышные юбки принцесс заливали своим трепетом двор, находившийся прямо под окнами многострадального кабинете. Смех и брызги переливающихся конфетти наполняли собой пространство вокруг, вынуждая с тихим стоном уткнуться лбом в мраморную часть стены. Кларисса опять отпустила этих бездарных особо с уроков. "Девочкам нужно больше дышать свежим воздухом, как и тебе, к слову" При таком раскладе дел, Леонора искренне недоумевает, отчего её ученики по-прежнему не растерзали героев в клочья. Те дети, которых она видит каждый день обладали намного большим преимуществом и силой духа, нежели изнеженные девушки и совсем не доблестные принцы. Отвратительные снежинки, так сильно напоминающие собой блёстки глупых фей, сквозняком оседают на пушистых рыжих локонах. Они таят под напором жаркого тепла помещения, оставляя на непослушных волосах влажные следы. Ведьма ненавидит зиму. Этот период года, отчего-то принятый считаться временем чудес и сказочных происшествий, всегда приносил за собой проблемы и глухую апатию. Боль, сравнимую лишь с отречением от своих страстных взглядов. Лессо судорожно закрывает окно, одаривая помещение красноречивым дрожанием стекла. Пульсация отвратительной тоски, которая всегда настигает женщину в самый неподходящий момент, медленно разливается по венам, отравляя только начавшийся день безумием. Впереди ещё несколько уроков и долгая проверка важных экзаменов, что наверняка будут прерываться уничтожающим боем навязчивых мыслей. Скрип двери. Глубина сонных глаз сразу направляется в сторону внушительной деревянной арки, пропитанной переливом смолы. Цветы и мед. Сладкий запах, сравнимый с самой желанной пыткой, оседает на кончике языке, вынуждая с присущим недовольством опуститься на своё место. Кларисса, судя по всеобщей картине уже успела побывать на улице: пшеничный водопад волос собрал в себе неугомонный порыв снежного сквозняка, а подол миловидного золотистого платья капал на мраморный пол слякотью грязи. - доброе утро, - с воодушевлением произносит декан добра, осторожными движениями сбрасывая меховую накидку с хрупких плеч. Холод в помещение мгновенно даёт о себе знать, подобно жадному мотыльку прилипая к горячей плоти. Кларисса тихо шипит от судорожного сокращения мышц, сжимая руки на груди в попытке согреть себя. Леонора расплывается в заметном оскале чеширского кота, наблюдая за умилительным недоумением на счастливом лице. - оно было бы добрым, не решившись наглый ученик направить на меня лезвие копья, - рыжеволосая поджимает нижнюю губу, всецело создавая вид максимально бесстрастного человека. Здесь не нужно уточнять, о какой "половине"учеников идёт речь. Эверсы, обладающие искажёнными понятиями доброты и доблести, совершенно не тайно побаивались "очаровательного"декана зла. Их глупые лица дрожали в искренним изумление, замечая где-то на горизонте каменной мостовой макушку непослушных медных локонов. В отличие от невэрсов, чьи поступки в большинстве своём выходили за рамки, принятых считать уважительными. Но ведьма не смеет излишне ругать своих юных злодеев словами - сделать это собственными руками, наслаждаясь воплями и звоном плетей, приятнее в разы. - ты цела? - с некой заботой, чье трепетное тепло наполняет воздух до неузнаваемости, беспокоится фея-крестная. Она спешит подойти к столу своей коллеги, вынуждая отвратительно пышную юбку танцевать. Кофейные глаза осматривали свою спутницу с особенной нежностью, словно та всецело была сделана из фарфора и могла сломаться от грубости в свою сторону. Это раздражало, одновременно рождая судорожное тепло в венах. Рабочее место декана зла было беспечно усыпано документами разной важности и готическими вещами - излюбленные кольца, сияние которых всегда беспрекословно украшало изящные пальцы, и ароматические свечи. Их терпкий запах часто пронизывал тишину поздними ночами, когда обе деканши имели необходимость задержаться за работой. Кларисса возмутительно водила нос, намекая, что специфика виски и древесины - не самый лучший запах. Отнюдь, Леонора лишь закатывала глаза, с привычным спокойствием игнорируя чужое недовольство. - абсолютно, только пришлось испачкать рубашку в его крови, - серые глаза сверкают в лучах ясного зимнего неба, отражая игривость и опасное удовольствие. Мурашки буйным огнём пробегают по самому позвоночнику Клариссы, когда смысл пленительного голоса окатывает резкой вспышкой. На Леоноре нет её обыденной белой рубашки, чьи рукава изящно обнажали тонкие запястья во время нудного зависания над кипой бумаг. Чёрный. Шёлковая ткань темной блузки, в привычном готическом стиле, струилась по плечам, охватывая изгиб соблазнительной талии. Они - две противоположности. В одежде, в выборе парфюма, во вкусах и пристрастиях. Перед Лессо в привычной манере стоит чашка крепкого чёрного кофе, без добавления излишних подсластителей. Он обжигает язык своим привкусом кислой горечи, оставаясь на пальто рыжеволосой и полупрозрачных рукавах Клариссы приятным шлейфом до конца дня. Лишь Эмма частенько удивлялась "ты начала пить кофе, дорогуша?" Нет. Фея-крестная не изменяет своей любви в мире напитков - она по-прежнему отдает предпочтение сладкому зелёному чаю с добавлением ложки меда. Однажды, по нелепой случайности, её чашка попала к злобному декану, отражая спектр вкусовых ощущений на искаженном лице. Рыжеволосая в отвращение проклинала прислугу, нервно запивая скрипучий привкус сахара своим горьким кофе. - даже не желаю знать, что ты с ним сделала, - эверс сжала плечи, принимая на себя облик многострадальной жертвы. Каждый раз, эти пронзительные серые очи, азартно блестящий со второй половины их общего кабинета, вынуждают ее взирать на ужасы жизни. Словно великий пророк, Леонора обнажала кошмары реальности, так трогательно отвлекая женщину от образа миловидной дамы. Это раздражало и ранило одновременно. Кларисса чувствовала самым сердцем, что за столь неподвластной маской равнодушия и злобы, скрывается нечто глубокое и трепетное. Что-то живое, покрытое смертельными ранами. Лессо похожа на рыцаря смерти, чья судьба пропитана искренней доблестью и болезненным перевоплощением. Блондинка нервно потирает костяшки своих пальцев в поисках ощутимого источника тепла. Глупые наряды принцесс не обладали никаким преимущественном даже в плане тепла - сама конструкция платья не могла сделать его достаточно плотным. Зимнюю накидку уже успели осторожно перехватить забавные, но до жути раздражительные феи. Эти мелкие "мотыльковоподобные"создания обладали неестественной силой, раз смогли унести ткань, пропитанную тяжестью хищного снегопада. - ты опять открывала окно? - Кларисса в недовольстве повела носом, упрямо разглядывая расслабленную собеседницу. Ведьма вела себя слишком спокойно. Такое чаще всего случалось лишь под конец дня, когда рыжеволосая провела несколько уроков на ужасающих каблуках, а впереди долгий просвет проверяемых работ. В такие вечера, при пламени костра, они обе молчали, взаимно наслаждаясь тишиной. Декан добра никогда не признается в том, насколько её иногда раздражает наивность собственных учениц. Они ведь принцессы, что с них взять. - ненавижу тепло, - чуть хриплый голос раздаётся с задержкой, ведь Леонора в действительности старалась разобраться с бумажной рутиной перед следующим уроком. Она опять не спала. Уже которую ночь подряд, дама выходит на крышу своей школы, обнажёнными ступнями касаясь кирпичей. Холод дарил сладость и разочарование. Ведьме это нравилось. Этот яд, пронзающий сердце дикой стрелой. Декан зла взаправду терпеть не могла лето и позднюю весну - не переносила все, связанное с теплом и трепетом, будь то климат или жаркие улыбки эверсов. Подобное заставляя внутривенно дрожать, расслабляться и чувствовать себя обнажённым. Лессо не могла себе этого позволить. Никто и никогда не увидит той темной глубины, что оставила шрамы на душе. - если тебя это так тревожит, просто возьми мое пальто и дай поработать, - на удивление без сарказма произносит ведьма, зарываясь изящными пальцами глубоко в свои волосы. Непослушные кудри цепляются за перстни, мерцающие на свету тёмным сиянием. Эта спонтанная боль вызывает блаженную истому, чей трепет не позволяет отвлекаться на навязчивые мысли. Собственная усталость не является весомой причиной, чтобы бросить сегодняшние занятия и позволить безобразно милым героям уйти вперёд хоть на один шаг. Кларисса в изумлении замирает, самой плотью ощущая до безобразия неестественное предложение занятой коллеги. Её глубокие кофейные глаза в безбожном сомнение взирают точно на рыжеволосую ведьму, словно мечтая пролезть сквозь высь стеклянной башни между ними. Не могут деяния Лессо быть настолько благосклонны - исключительно в случае, если ткань пальто пропитана смертельным ядом. Отнюдь, декан зла даже ради удачной попытки избавиться от свидетеля своего прошлого, не стала бы портить излюбленную часть повседневного гардероба Леонора приподнимает одну бровь, улавливая на своей персоне горящие очи феи-крестной. Та казалась гипсовой статуей, мысли которой покинули пределы разумных границ. - мы не будем зажигать камин, - на опережение всех последующих попыток Клариссы, чётко произносит Лессо. Она лучше всех знает эту смиренную тягу людей к огню и его дьявольскому теплу. Он манит их души, сковывая в дрожащих объятиях пожара, подобно змею-искусителю. Если в помещение повиснет сладость танцующего пламени, то весь настрой на работу раствориться под натиском жара. Декан добра проигрывает эту войну. Её плоть восприимчива к климатическим условиям до безобразия - мурашки быстротечно хлынули по позвоночнику, подобно звонкому хлысту, заставляя сжимать предплечья руками. Поразительным остаётся тот факт, насколько безоговорочно нагло Леонора относится к своему собственному здоровью. Ведьма бесспорно оставалась одной из самых могущественных персон в стенах этих школ, снабжая вены раскаленной магией и страстью. Но едва ли этого хватает, чтобы сберечь организм от безжалостных атак морозного сквозняка. Доуви одной рукой, дрожащей от непривычного озноба, подхватывает тяжёлое пальто коллеги. Она мгновенно накидывает одеяние на свои плечи, ощущая скопление тепла на обнажённых ключицах и декольте. Слабый аромат терпкого парфюма окутывает до болезненной вспышки перед глазами - это приятно. - ты жестока, - тихо негодует Кларисса, занимая место за своим рабочим столом. - я - зло, - коварная усмешка оглушает стены, подобно дивному выстрелу из арбалета. Болезненно и сладко. *** Шум и голоса. Зал школы, ставший общим для всех, переполнен безбожно глупыми разговорами представителей двух сторон. Навязчивый звон бокалов, звучание каблуков и шорох пышных юбок - это все вызывает отвращение и дикую тягу исчезнуть. Лессо не может вспомнить, в какой момент согласилась оказаться здесь, под светом жарких взглядов. Тошно осознавать, что многие учителя-неверсы отыскали себе собеседников и разбежались по углам помещения, оставляя после себя шлейф пороха. Эта идиллия казалась лживой. Леонора сжимает в изящных пальцах грань своего бокала, чувствуя, как пузырьки шампанского бьются об его стенки. Все тело закипает. Здесь очень душно. Тепло. Женщина и без того отказалась от идеи нести на мероприятие верхнюю одежду, надеясь, что рубашка не будет стеснять тело в кругу пёстрой толпы. К сожалению, это не спасло. Серебряные глаза, устало бегающие по высокому потолку комнаты, норовятся закатиться от пронзительное рвения покинуть это место. На собрании, когда её многоуважаемые коллеги приняли решение о проведение банкета, Леонора мысленно витала в пучине своих адских кошмаров. Это единственная причина, по которой её имя оказалось в списке гостей. Представление, невероятным образом устроенное учениками двух школ, подходило к концу, отражая на гигантских окнах искры блестящий магии. Лессо осталась из уважения к своим юным злодеям, чьи старания были направлены на попытку удивить своего декана. Да, этим детям необходимо многому научиться, прилагая достаточно усилий, дабы в дальнейшем встать у пьедестала своих возможностей, но старания некоторые из них заслуживают немой похвалы. Неверсы смогли сорвать финальную сцену небольшой пьесы, переворачивая финал в свою пользу. Никто не победил, но и тьма осталась твердо стоять на ногах. Ничья. Уста ведьма, подкрашенные непривычно яркой помадой, кривит усмешка, направленная точно своим ученикам. Все-таки, у них есть потенциал. Леонора игнорирует непонимание со стороны нескольких профессоров добра, в один масштабный глоток допивая шампанское. Его шипящая жидкость обжигает чувствительные стенки горла, взрываясь где-то в груди пьянящим теплом. Она больше не намерена оставаться в кругу этих лживых созданий. Женщина удачно лавирует между скоплениями учеников, наблюдая, как многие из них с лёгким испугом уступают ей дорогу к выходу. Ведьма в блаженстве выдыхает, встречаясь уставшим телом с прохладой звенящих коридоров. Она практически успела сбежать с непрошеного события этого вечера, чей шарм уже безбожно испорчен сладкими улыбками названных героев. Впереди её ожидала долгая ночь заслуженного отдыха и болезненных размышлений. Но разве её планы имели обыкновение так просто исполняться? Теплые пальцы, казалось появившиеся из воздуха, с неестественной резкостью перехватывают обнажённое запястье декана зла. Их жар раздирал бледную кожу, оставляя на сердце клеймо неясного волнения. Цветы. Рыжеволосая вздрагивает, подавляя в себе животное рычание и гнев. Серебряные очи, пронизывающие собой до самых костей, взирают на миниатюрную фею-крестную перед собой, словно мечтая одним взглядом уговорить наглую персону отступить и не создавать проблем. Кофейные глаза напротив пылали сомнительным раздражением, заставляя Леонору приподнять одну бровь в своей привычной манере. - это был твой план, касаемо представления? - Доуви хмурится, до невозможности становясь похожей на обиженную принцессу со страниц детской сказки. В любой другой ситуации, подобное могло показаться весьма забавным. Ведьма шипит в недовольстве, броским движением освобождая своё истерзанное запястье. Слишком много тепла. - принцесса, мои ученики не ставят меня в известность о своих шалостях, - Лессо пожимает плечами, стараясь сохранять относительную неприкосновенность своего образа. Не хватает всего одной маленькой вспышки до полного разрушения внутривенной усталости, к которой так отчаянно стремилась дама, дабы уделить хотя бы одну ночь сну. Её веки тяжелеют до безобразия, а все тело полыхает в напряжение. - на то они и будущие злодеи, чтобы играть не по правилам, - женщина без инициативы сжала плечи, по-прежнему не понимая истоков той агонии, чье начало разрывает миловидную Клариссу. - ты же знала о возможности этого исхода, - пшеничные локоны, украшенные скоплением сияющих блесток, разметнулись в разные стороны, отражая своё свечение в настенных факелах. Доуви явно была расстроена таким исходом сегодняшнего вечера, отчего стремилась повесить все смертные грехи на женщину перед собой. Леонора отчаялась провести последние пару часов своего бодрствования в спокойствие. Она скупо молчит, единожды сжигая потемневшими глазами назойливую даму перед собой. И почему добро не имеет привычки вовремя затыкать поток своих пустых обвинение? Оно всегда было таким - отвратительно нудным, считающим, что все вокруг беспрекословно обязаны подчиняться его словам. Герои застряли в своём скупом кругозоре, не желая лицезреть собственные ошибки - намного легче обвинить тех, по чьим венам течёт зло и коварство. Ведьма нервно выдыхает, сдерживая судорожное рвение сорваться на очередной приступ гневного крика. Невзирая на свой характер, скрытый под масками хладнокровной диктатуры, женщина не позволяла себе излишне броские высказывания в сторону своих коллег. Даже зло обладает какими-либо манерами и тягой к взаимному уважению. - прекрати, сейчас же, - Леонора шипит, чувствуя на своей спине взгляды ненавистных крылатых созданий. Феи - самые лживые сплетники в кругах двух школ. На завтрашнее утро, помимо ворчания половины педагогического состава, по школе расползутся самые искажённые слухи. Отвратительно грязные подробности ссоры двух уважаемых деканов. - я не собираюсь ничего тебе доказывать, - серебряные глаза тускнеют в свете блаженных огней, заполняя радужку темным оттенком чистого раздражения. Оно опьяняет сильнее любого вина, оставляя на языке терпкий привкус обид. Кларисса, державшая свое наступление в неестественной четкости действий, замирает. По обнажённым плечам проносится внезапный холод происходящей ситуации. Мысли, шумящие назойливым роем сомнения, резко сворачиваются в глубину забвения, вынуждая кофейный взгляд глупо опуститься вниз. Добро не должно обвинять без доказательств. Противоречие собственных взглядов обжигает самые щеки пронзительным переливом смятения. Декан добра молчит, слыша, как стук высоких каблуков все стремительнее углубляется в сторону коридорных лабиринтов. Он отдаляется, подобно истерзанной душе Леоноры. *** Утро раскрывает свои объятия для жителей двух школ, одаривая высокие кирпичные стены пением птиц и лаем диких волков. Многие ученики, так и не ложившиеся спать в силу своего ребяческого максимализма, медленно спускаются в общую столовую, ожидая долгожданный звонок на первую трапезу этого дня. Учителя обязаны вставать раньше. После пышных праздников, многие маги стояли в стороне, нервно наполняя свои кружки свежим кофе, дабы взбодриться. Лессо до сих пор не спустилась. Обычно, она в своей манере пропускала завтрак, но никогда не отказывала себе в удовольствии встретить рабочий день чашкой горького кофе. Кларисса нервничала. Чувство вины, поселившееся прямо под её ребрами, стало лишь сильнее по прошествии ночи. Она в действительности не имела права обвинять ведьму без оснований. Декан добра так безбожно оскорбила чувства Лессо, морально желая сжечь себя изнутри за столь абсурдное проявление негодования. Многие педагоги разных сторон, к удивлению нашедшие общий язык во время недавнего мероприятия, успели уловить сумрачный слух о раздоре между двумя деканами. Подобное не являлось чем-то удивительным, учитывая количество невольных скандалов за последние месяцы, но отчего-то завело местных сплетников на поиски двойного дна. У Клариссы не хватало сил оставаться в столовом помещении, своей плотью ощущая жжение красноречивых взглядов. Все вокруг, с особенной тревогой восприняли отсутствие декана зла, добавляя жгучей страсти до абсурдности лживым сплетням. Это злит до самых костей, разрушая вечно спокойный образ сдержанного человека. Женщина спешит покинуть своё место, в один нетерпеливый глоток осушая чашку медового чая. Кипяток обжигает язык, а сердце пронизывает привкус нежелательной вины - подобно соли, что оседает на открытых ранах пылающим клеймом кармы. Она, как основной представитель порядка в школе добра, просто обязана извиниться перед своей коллегой, честь которой недавним днём была покрыта клеветой. С самого детства героев приучали ставить интересы света выше всего в этом тленном мире, возлагая на их плечи невозможность отступления. Но Кларисса боялась. Стыд, не являющийся частым гостям в стенах её натуры, разрушал нечто слаженное до болезненного озноба. Женщина редко совершала поступки, требующее дальнейших извинений - и это сводило с ума. Картина со стороны могла показаться забавной и такой унизительной. Добро приходит в обитель зла, желая попросить прощения за свои необоснованные деяния. Женщина нервно выдыхает, с пугливой осторожностью обходя высокопоставленных волков-стражников, которые в привычной манере расхаживали по коридорам школы зла. Фея-крестная оказывается лицом к лицу с массивной дверью, чьи темно-бордовые арки возвышались над деканом добра. Нужно постучать. Всего одно движение, спасающее даму от пронзительного холода вины. - убирайся. Кларисса вздрогнула. Этот голос, всегда сохраняющий в своих гранях цельный пейзаж строгости и коварства, отдавал сонным хрипом. Тон звучал болезненным, надрывающимся. Кофейные глаза сверлили деревянную материю перед собой, словно гадая, каким образом ведьма умудрилась прочувствовать фигуру, что так неуверенно сжималась за каменной стеной. Не мудрено догадаться, что Лессо освятила свою комнату магическими оберегами. Но от кого они висят здесь, ареалом украшая дверные косяки и порог? - Лессо, пожалуйста, нам надо поговорить, - не находя таких желанных ответов, Доуви переступает через все выученные правила этикета и свою позолоченную гордость. Её собственный голос отдаёт пеплом поражения прямо на кончик языка, сжигая линию всех прошлых принципов. Она забудет о двух сторонах, о правилах и мнениях, принимая для себя единожды необходимость сгладить чувство вины. За дверью раздаётся внезапный грохот и совсем тихие ругательства с губ ведьмы. Это казалось забавным вплоть до момента, когда дверь покоев с красноречивым скрипом отворилась. Густая кнопа спутанных рыжих волос появляется в открывшемся проёме, закрывая собой какую-то часть помещения. - не ожидала, что принцесса самовольно пойдет в логово монстра, - неестественно хрипло шепчет Леонора, оставляя свои бледные черты без должной усмешки чеширского кота. Что-то было не так. Серебряный глаза, всегда отдающие ледяным огнём азарта, блекло выделялись на белоснежном лице, словно упавшие с небес звёзды. На щеках местами виднелись остатки туши, явно сохранившиеся после вчерашнего разгрома, а сухие уста оставались без привычной помады. Рыжеволосая сильно куталась в огромное чёрное одеяло, пряча ткань белой рубашки и свои обнажённые ноги. Подобное волнительно заставило фею-крестную нахмурить миловидные черты лица. Её содекан даже в самые тяжёлые временные промежутки двух школ не пропускала занятия, мечтая научить своих будущих злодеев всему самому лучшему. А если верить расписанию - первый урок у неверсов должна преподавать именно рыжеволосая, которая едва выбралась из постели и не похожа на человека, готового к рабочему дню. - с тобой что-то случилось? - не успев должным образом обдумать вопрос, Кларисса с потрохами выдает переживания. Она теряет цель, что заставила её покинуть пределы уютной школы добра и перейти злосчастный мост сказочной судьбы. Единственное, волнующее до болезненного зуда под кожей - самочувствие Леоноры. Героям свойственна излишняя чуткость и сентиментальность. - спасибо за комплимент, профессор Доуви, - ведьма не сдерживает тяги гнусно закатить глаза, с жаром чистого раздражения выкидывая такое несвойственное обращение к декану добра. Ночь была тяжёлой. Рыжеволосая не смогла отдать благодать сну, пределы которого практически не посещала пару дней. Её издевательски мучила внезапно повышенная температура этого бренного тела и давно забытая боль от сухих приступов кашля. Стены собственной комнаты успели впитать в себя многочисленные проклятия и жалкие попытки колдуньи спасти остатки своего загубленного здоровья. Злодеи не обладают способностью к волшебному лечению. Они - адские создания, обязанные страдать по воле великого историка. Отвратительный бред, чье жжение всесильно вкусила Леонора часами ранее. Горло сжимается от приступа кашля, вызывая желание просто закрыть дверь прямо перед чужим носом. Фразы с каждым часом даются все тяжелее болезненно низкому голосу - подобное вынудило декана зла отказаться от работы в ближайшее пару дней. Ей необходимо как можно быстрее встать на ноги и вылечить связки, чтобы продолжить обучение будущего зла. - это все, что ты хотела? - блеклый взгляд в явном раздражении оседает на взволнованном лице Клариссы. Доуви не даёт гласного ответа, молчаливо делая наглый выпад вперёд. Её мягкие пальцы, до болезненного абсурда привыкшие к нежности добра, касаются бледного лба высокой женщины. Самые подушечки впитывают телесный жар измученной ведьмы, чувствуя, как та неуловимо вздрагивает от тактильности со стороны. Все же, столь наплевательское отношение Леоноры к собственному здоровью, даёт о себе знать - чужая кожа тлела под властью обыденного касания, заставляя фею-крестную свести брови к переносице. - ты понимаешь, что тебе необходимо лечение? - добродетельный голос Клариссы пронизывают отголоски истинной строгости. Кофейные глаза взирали точно вверх, в серебряный перелив возмущённых очей Леоноры. Декан зла драматично выдыхает, явно сдерживаясь от очередного порыва горького кашля. - не говори со мной так, словно я твоя ученица, - рыжеволосая в отвращение сжимает ткань одеяла на своих плечах, так отчаянно избегая желания завалиться на кровать в поисках сна. У неё не осталось сил, чтобы сопротивляться должным образом, а голосовые связки явно не потянут очередной приступ гневного крика, потому дама молчаливо отстранилась от упрямого касания своей коллеги. - конечно я лечусь, - с долей неуверенности, ведьма прикрыла глаза, разрывая слишком долгий зрительный контакт. Она никогда не болела. Абсолютно. У злодеев нет должных льгот в медицинской помощи, а самостоятельно лечить себя травяными отварами может быть опасно. Впрочем, у женщины не было других идей, ведь многоуважаемый историк обделил темную сторону сказочных существ во всех возможных отраслях жизни. Фея-крестная, потерявшая по дороге сюда все свои выученные правила приличия, грубым движением открывает дверь в чужую комнату, подобно блестящему смерчу перемен, разрушая выстроенные стены личного пространства. Из груди Лессо невольно вылетает шипение, чей рокот переходит в безнадёжный кашель - она ненавидит свою болезненную слабость. Кларисса, игнорируя лёгкий беспорядок в чужих покоях, бросает своё внимание на жалкий набор лекарств - сплошные зелья, чей эффект лишь на несколько часов мог бы сбить температуру и боль в горле, травы и вода, сохраняющая своё тепло исключительно от магии самого декана зла. Блондинка поджимает нижнюю губу, внутривенно удивляясь, как её спутница по-прежнему стоит на ногах и имеет возможность кое-как выдавливать из себя хриплые фразы. - принцесса, ты в своем уме? - ведьма с гневным грохотом закрывает входную дверь, наблюдая, как от каждого резкого звука плечи эверса дрожат. - вас не учили в школе добра пониманию чужого личного пространства? - женщина загорается с каждым собственным словом, ища возможности не сойти с ума от данной обстановки. Она, декан зла, стоит перед своим врагом в столь жалком виде, не имея возможности элементарно применить силу голоса и магию, чтобы избавить себя от чужого общества. Силы были на исходе, а через несколько недель у юных злодеев начнутся экзамены. Лессо должна быть рядом с ними. Обязана подготовить их, чтобы в дальнейшем ощущать по венам привкус гордости и коварства. - ты хочешь вернуться к работе, или оставишь своих учеников на произвол судьбы? - фея-крестная, славящаяся излишней эмоциональностью, не способна скрыть столь трепетной тревоги на своём лице. Она настойчива и упряма, что не свойственно для представителей стороны света - отнюдь, подобное проявление характера позволяет держаться наравне с вечно горящей Леонорой. Драматичный пыл этой рыжеволосой пассии способен перебить любые попытки добродетеля придерживаться образа благодатного контроля над бурлящими эмоциями. - я хочу помочь тебе. Глаза ведьмы, отливающие серебром в свете бледных солнечных лучей, уставились на Клариссу в немом изумлении. Женщина едва ли могла найти в себе достойные аргументы, которые заглушили бы столь неоднозначное желание эверса протянуть руку помощи своему заклятому врагу. Казалось, мосты разногласия, построенные на костях их предков, уже долгие года совместной работы беспощадно сгорают, окрашивая будние своим пепельным отчаянием. Отнюдь, непривычная доброжелательность продолжает смущать. Ведьма вздыхает, предпринимая попытки скрыть болезненный кашель и собственную слабость. Как она будет смотреть в глаза своим злодейским коллегам, если сейчас позволит обладательнице невинного оленьего взгляда заняться лечением ослабшего организма? - поклянись, что об этом никто не узнает, - сквозь хриплую дрожь раздаётся внезапно спокойный голос Лессо. Женщина невольно сжимается в коконе тёмного одеяла, скрывая от пристального взгляда миндальных глаз свое смятение и поражение. Её ученики, их благополучие и качественное образование стоят намного выше на фоне такой избитой гордости и принципиальности. Зачем вообще существуют устаревшие нравы сказок, что свидетельствуют о полной отдалённости двух сторон. Добро и зло едины - они поддерживают друг друга во время тяжкого периода жизни, стараясь сохранить баланс пошатнувшегося мира. - а ты поклянись, что простишь меня, - Доуви смотрит точно в ясные глаза своей полной противоположности, не решаясь подойти к ней ближе. Их разделяет нечто большее, чем несколько шагов - недосказанность и щемящее чувство покорности. Обе уступают собственному мировоззрению, отворяя двери для нового этапа взаимоотношений. Кларисса готова признаться, что это намного сложнее, нежели протянуть руку помощи нуждающейся принцессе, чья сказка повернулась к ней жестокостью обстоятельств. Принцессы не спорят, протягивая руку в ответ. Ведьма отвергает, перед тем, как робко опустить кандалы личностных обид. - зло не держит своих слов, помнишь? - Леонора не нуждается в объяснениях: она прекрасно понимает, за какие свои деяния миловидная голубка чувствует доблестное угрызение совести. В добре слишком много сомнений и прощения, это выводит из колеи любого уважающего себя злодея, перед чьим взором есть негласное правило - "Добро прощает, Зло мстит". Рыжеволосая позволяет себе усмехнуться, несмотря на давящее чувство отчаяния и кашля в груди. - я не злюсь на тебя, - глаза декана добра наполняются благодарным светом. Она улыбается до тошноты нежно и мило - этот жест заставляет сердце колдуньи задрожать, отображаясь резким кашлем. Фея-крестная так кощунственно уничтожает любую обиду, используя в качестве главного оружия единожды своё очарование. - я поставлю тебя на ноги за несколько дней, - торопливо щебечет Кларисса, судорожно отступая в сторону двери. Ей необходимо взять все нужные препараты, сделанные в медицинском крыле добра, чтобы вернуться в покои Лессо, будучи готовой к схватке с болезнью. Серые глаза провожают радостную фею-крестную, чья душа наполнена жаждой помочь. Ледяное сердце трепещет. Леонора не одна. Больше нет.