Решительность

Громкая музыка бьёт по ушам. Яркие вспышки игривых огоньков бегают прямо перед глазами. Тосты и поздравления сливаются в один большой беспорядочный гул голосов, и Лиза вновь выходит на улицу, но не для того, чтобы перекурить, а чтобы позволить своему организму немного передохнуть. Где-то рядом щёлкает зажигалка, и Андрющенко вздрагивает, оборачиваясь. Справа от неё стоит белокурая официантка, что весь вечер крутится около неё. Не то, чтобы Лиза против, но тот факт, что она вновь оказывается рядом, забавляет. — Привет, — глухо здоровается она. — Давно не виделись, — выпуская дым изо рта, отвечает Кира — Лиза давно прочитала её имя с золотистого бейджика на груди. — Уже соскучилась по мне? — Если только в твоих мечтах, — прыскает Лиза, а потом добавляет: — Вышла передохнуть, слишком громко там. Кира смахивает пепел в урну и кивает, чуть погодя. — Весёлые в этот раз гости. Особенно подружка невесты. Лиза хмыкает — Вилка именно такой всегда и является — локомотивчиком с горящими глазами, рвущимся в бой при любой возможности и самой первой вскакивающей со своего места с высоко поднятым бокалом для очередного поздравления молодых — Валерия и Валерии. — Будешь? — Кира тянет ей сигарету, на треть уже выкуренную. — Спасибо, — благодарит Лиза и качает головой, — но я не курю, — и морщит нос, едва учуяв запах табачного дыма — пагубная привычка знакомых всегда вызывала в ней стойкое отвращение. — Похвально, — улыбается Кира. — Хотела бы и я бросить, но тогда придётся успокаиваться какими-то другими способами. Лиза Киру, на самом деле, по-человечески понимает — работа совсем не из лёгких, даже не выглядит таковой. На её осунувшемся лице отражается печать грусти, а её чёрные глаза смотрят совсем стекловидно, выглядывая из глазных впадин. Создаётся впечатление, что Кира не спит уже несколько дней, но что с ней происходит на самом деле, Лиза уж точно не может знать. — А вам разве можно курить на рабочем месте? — вдруг спрашивает Андрющенко, когда пазл в голове собирается окончательно. Кира выбрасывает в урну полностью выкуренную сигарету и мотает головой, растягивая губы в лисьем оскале. — Вообще нельзя, но у меня свои правила и договоренность с начальством, — отвечает Кира, закидывая в рот пару долек мятной жвачки, предлагая их Лизе и вновь принимая её отказ. — Похвально, — улыбается Лиза, точь-в-точь повторяя интонацию и слова, которые та обронила всего пару минут назад. Сказать честно, Лизе Кира нравится. Она кажется ей искренней, такой живой на этом празднике людей в вычурных костюмах и с тонной лицемерия за спинами — она безусловно любит своих подруг и Леру, но соврать, что некоторых из них не принять за лицемеров просто невозможно, к сожалению, не может. Кира даже кажется Лизе весёлой и очень-очень харизматичной. Они ещё минуту стоят вместе, слушая шум проезжающих рядом с рестораном машин и наблюдая за медленно уплывающим вниз солнцем, и молчат. Лизе не в тягость, а Кира, по её догадкам, всё это время желает что-то спросить, но отчего-то не решается этого сделать, а Лиза не намерена напирать — кто знает, вдруг ей вся эта искра лишь показалась, и она себя лишь накручивает. Когда Лиза намеревается уходить, татуированная рука тянется к её плечу и, осторожно дотронувшись, но не до голой кожи, а до ткани её чёрного платья, заставляет остановиться. Лиза оборачивается, и тепло руки вмиг пропадает. — Извини за бестактность, — стыдливо протягивает Кира, когда натыкается на непонимающий взгляд Лизы. — Скажешь, как тебя зовут? Лиза хлопает глазами, на выдохе произнося своё полное имя. Лёгкая улыбка трогает уставшее лицо напротив, но глаза всё также продолжают смотреть вопросительно, словно не на все интересующие вопросы был получен ответ. — И ещё кое-что, — начинает Кира снова ничуть не дрожащим голосом. — Скоро начнут разносить второе. Что ты будешь? Лиза изгибает бровь. В голове бьётся совершенно нелепый ответ, но она не позволяет этому слететь с языка. — Мясо или рыбу, — поясняет Кира дальше, когда замечает её заминку. Лиза сглатывает и размышляет недолго, всего пару мгновений. — Мясо, — и всё потому, что рыбу она не любит, а грузинскую кухню на эту свадьбу специально для неё, увы, не завезли. Кира одобрительно кивает. — Ты теперь мой личный официант типа? — вдруг вопрошает Лиза. Ей хочется продлевать этот нелепый разговор вновь и вновь. — Типа того, — хмыкает Кира. — На этот вечер любой твой каприз — только моя проблема. Лиза застенчиво улыбается, на секунду теряясь от вороха неприличных мыслей в голове, а затем, вновь вернув себе самообладание, спрашивает тихо: «Почему я?». Кира ухмыляется, но не отвечает. Она открывает для неё дверь, ещё раз бросая заинтересованный взгляд на Лизу, и, когда настаёт момент заходить в зал, она кивает на её руку и быстро произносит: — Кольцо у тебя красивое. И тут же скрывается вдалеке, останавливаясь около двери в кухню, и принимается слушать причитания, как думает Лиза, от своего начальства. Сама же она опускает глаза вниз на свои руки, и едва не хлопает себя ладонью по лбу: девчонка заметила из множества колец на левой руке то самое серебряное на большом пальце и, видимо, сделала из этого закономерный вывод. А Лизе это даже на руку.

×××

Шоколадный фонтан, который открывается аккурат в середине праздника, теперь является любимейшим местом не только для малышни, что снуёт туда-сюда добрую половину вечера, но и для Лизы тоже. Она шоколад не то, что обожает, она жить без него не может, поэтому подходит, чтобы взять очередное лакомство уже в четвёртый раз. Наколов зефирку, клубнику и два кусочка банана на шпажку, она окунает их в молочную тягучую жидкость и довольно улыбается, закидывая их себе в рот по одному. Она жуёт с таким наслаждением, прикрывая глаза от божественного вкуса сладости, и даже не замечает, как сзади оказывается маленький мальчишка в забавной сине-белой рубашке в клетку и синих штанах. Пацанёнок дёргает её за край чёрного платья, вынуждая опустить недовольный — конечно, её ведь отвлекли от трапезы! — взгляд вниз. Мальчишка кажется ей незнакомым, но довольно милым, пусть и шебутным — именно он становится причиной волнения официантов, которые уже в сотый, кажется, раз просят его родителей внимательно следить за сыном, иначе следующий такой случай, когда он заберётся на сцену и решится потрогать провода, станет для него последним. — Чего тебе? — отставив тарелку в сторону, спрашивает Лиза. Мальчик не отвечает. Наверное, ещё говорить не научился, догадывается Лиза и мысленно его за это прощает. Она внимательно смотрит за тем, куда он показывает своими маленькими пальчиками и понимает, что пацанёнок также, как и она, хочет съесть шоколадный десерт. Она проворачивает тот же фокус, что совершила для себя пару минут назад, и вручает ему белую тарелку. Мальчишка даже выдавливает ей что-то похожее на спасибо и убегает в противоположную от Лизы сторону, тут же скрываясь где-то между столов. Лиза расслабленно выдыхает, поднимая свою тарелку со стола, и уже хочет закинуть себе в рот клубнику в шоколаде, как слышит голос за своей спиной, снова вздрагивая. — Пытаешься отобрать у меня работу, Елизавета? Она не боится громких звуков и голосов, просто отчего-то эта блондинка подходит так резко и именно так на неё действует. Лиза усмехается, но не отвечает, тянет ей тарелку с лакомством, но Кира отказывается, потому что «нам нельзя есть на работе». Лиза считает это бесчеловечным, однако вновь предпочитает отмолчаться. На всякий случай она отставляет тарелку в сторону, чтобы не действовать на Киру, как красная тряпка на быка, хотя ей кажется, что она одним своим присутствием здесь на неё так действует, раз Медведева — она услышала фамилию, когда та о чём-то переговаривалась с начальством — каждый раз подходит к ней с улыбкой во все тридцать два зуба. — Выглядишь угрюмой, — говорит Кира тихо. Она обходит Лизу, принимаясь что-то переставлять на столе с фонтаном и орудовать влажными салфетками, для того, чтобы ей не высказали за пустую болтовню на работе, догадывается Лиза. Она разумеется собирается ей подыгрывать, если придётся. — Немного устала, — поясняет Лиза. — Просто обычно… — она лишь мгновение думает, а стоит ли ей это говорить, но, видя заинтересованый взгляд напротив, решает, что стоит. — Обычно меня приглашают на похороны. Кира секунду молчит, хлопая огромными от услышанного глазами, а потом заводится в хохоте — тихом, но настолько заразном, что Лиза его тоже подхватывает, отмечая, что шутка таки удалась. — Уверена, что на похоронах так вкусно не кормят, — заканчивает смеяться Кира. Она делает последние штрихи в уборке стола и готовится выбросить все салфетки в урну, которыми старательно оттирала немногочисленные пятна от шоколада на белой посуде. Лиза хмыкает, с ней не соглашаясь, ведь на похоронах кормят ничуть не хуже, а ещё там тише и спокойнее, но, к сожалению, в похоронах есть существенный минус, помимо, конечно, самой смерти человека. — На похоронах нет таких сексуальных официанток, — шепчет Лиза, когда Медведева заворачивает на кухню, и её уши покрывает лёгкий румянец.

×××

Проходит уже две трети вечера, и Лиза решает на сей раз выйти не на улицу, на которой уже относительно прохладно для десятиминуток, которые она любит устраивать, а убегает в туалет, когда Лера в своём шикарном платье выходит к гостям, чтобы кинуть букет невесты. У себя в голове Лиза оправдывает своё отсутствие на важной части вечера тем, что зашла сюда подправить несвойственный ей макияж. Она ополаскивает рот и уже сушит руки, как дверь в туалет открывается и в него входит Кира. По тому, как она тараторит, едва увидев напротив себя силуэт, Лиза понимает, что Медведева не заметила, что это она находится в туалете — одна единственная вообще-то — и извиняется, оправдывая своё присутствие здесь тем, что туалет для персонала сломался. Лиза в ответ лишь давит улыбку, которую Кира видит через зеркало напротив входа. Когда Кира понимает, с кем находится в одном помещении, то сразу же расслабляется. Она застенчиво осматривает Лизу, как делала сама Андрющенко часами ранее, и забрасывает её избитыми вопросами: — Ты чего не в зале? Почему не ловишь букет невесты? Не любишь свадьбы? Лиза вначале отмалчивается, а потом кивает лишь на последний вопрос, отмечая, что Кира, на самом деле, проницательная девчонка. Ей свадьбы ещё с того недавнего раза с матерью нравиться перестали, когда та, перепив, высказала ей всё, как на духу: что она, дура несчастная, заебала жить у неё на шее и веселиться совсем не умеет. А Лиза умела, и очень даже хорошо. Только ей алкоголь для этого был не нужен, он ей вообще ни для чего не нужен — справляется всегда без него. — Да, не люблю, — подтверждает Лиза, наконец закончив рыскать по не самым лицеприятным закоулкам памяти. — Я тоже не люблю, — кивает Кира. — Ужасно заебалась, вот зашла сюда хоть передохнуть пару минут. Музыка громкая, убирать надо быстро и много, так ещё и мужики лапают. Лиза кривит лицо, когда мозг зачем-то подкидывает ей эту картинку, и это отдаётся диким отвращением в голове. — Не люблю мужчин, — зачем-то добавляет Кира, хотя Лизе впору бы сказать ей спасибо за важное уточнение. А вот Лиза их, к сожалению или к счастью, любит. Не всех, конечно, но одного так точно любила. Совсем недавно, правда, осознала, как была не права, но её радует хоть, что осознала и бросила, ни о чём не пожалев после, даже о потерянном на него времени — всё-таки какой-никакой, но опыт. — Женщин люблю, — добавляет Кира, будто не хочет останавливаться, будто в их стране за подобное не сажают, будто она бронированная. А Лиза лишь наслаждается подобным запалом, растягивает губы в довольной улыбке и шепчет: — Я тоже. Была ведь у неё когда-то и бывшая тоже. Юная девчонка, улыбчивая, дурная и милая-милая, потому и расстались, наверное, — слишком она была пушистой для запутанной и тернистой Лизы, со своими нетипичными тараканами в голове. — Блять, так и знала, что гей-радар меня не подвёл, — выдаёт Медведева, звонко хлопнув ладонями. — Гей-радар? — не понимает Лиза, оправдывая прозвище «дед», данное ей не так давно её лучшей подругой Мишель. — Ну да, — пожимает Кира плечами, — своих всегда чувствуешь на подсознательном уровне. — Именно поэтому ты от меня весь вечер не отлипаешь? Кира не отвечает. Теперь она предпочитает не отрывать своих бездонных карих — а при таком освещении почти чёрных — глаз от девушки напротив. Она делает шаг, затем ещё один и ещё, пока не оказывается той, кто прижимает Андрющенко спиной к раковине. Та морщится от дискомфорта, но прижимается теснее, трётся носом о белую щёку напротив. Кира вздрагивает от столь открытых действий, словно ожидала чего угодно, но никак не этого. Она с волнением шепчет, обдавая мятным дыханием сладкие губы напротив: — Останови меня. Лиза мотком головы ей отказывает, игриво чмокает в губы, как умеет, и отрывисто продолжает шептать, чтобы не нарушить сложившуюся между ними атмосферу. — Не остановлю, — вновь мотает она головой, — но только, пожалуйста, не здесь. — А где? — настороженно отвечает Кира. Лиза думает, что она испугалась, что её прямо сейчас отвергнут, но она не настолько жестока, по крайней мере сегодня уж точно. Она молча отходит от раковины, действуя под внимательным взором блондинки, и переплетая их пальцы, тянет в самую дальнюю кабинку. Кира расплывается в улыбке и довольная идёт за ней, предвкушая что-то, от чего хочется потом с трудом стоять на ногах. Лиза впервые делает что-то подобное, да и Кира, как ей кажется, тоже, хотя по её уверенным шагам складывается совершенно иное впечатление. Она заталкивает её в кабинку, наслаждаясь тем, что тут тихо, стены от пола до потолка, и поэтому никто их не услышит. Как только Кира защёлкивает замок на двери, Лиза целует её первая, берёт лицо Медведевой в свои ладони. Те холодные очень, и потому касания обжигают тёплую кожу, заставляя поморщиться, но тут же получить удовольствие вновь, когда Лиза зубами оттягивает нижнюю губу Киры. У неё от этих действий бегут мурашки, а ещё почему-то ноги подкашиваются. Лиза приходит в восторг, когда понимает, что у Медведевой сплит языка — целоваться в миг становится ещё приятнее. Кто бы что не говорил, в том числе и сама Лиза, но целоваться она любит, потому добрую половину времени, что Кира собиралась отвести на перерыв, она целует-кусает её губы, шею и даже кожу на груди, расстёгнув пару пуговиц белой рубашки. Кира закрывает глаза, когда Лиза рукой забирается под фартук, но натыкается на преграду из тёмных брюк. Она разочарованно выдыхает, отходя в сторону, чтобы осмотреть проблему, с которой ей в быстрый срок необходимо разобраться. И как только она ослабляет контроль, Кира тут же его вновь себе возвращает. Толкает Лизу к белой стене с каменной кладкой и руку запускает прямо под чёрный подол. Её платье ей нравится, поэтому стягивать его с неё она не желает, она вообще не особо хочет оголяться больше, чем Лиза уже позволила себе с неё стянуть, ведь одеться после будет крайне проблематично. — Сколько тебе лет? — отрывисто шепчет, пока продолжает гладить не скованные капроновой тканью ноги брюнетки. — Двадцать два, — протягивает Лиза, наслаждаясь прикосновениями и цепко за плечи хватаясь, лишь бы не упасть. Она, честно признаться, не думала о возрасте той, на кого положила глаз и с кем прямо сейчас собирается переспать, потому что не выглядит она, как малолетка, да и малолеткам такую работу не дают, но всё-таки решает поинтересоваться. — А тебе? Продолжая дарить нежные прикосновения и гладить мягкую кожу ног, торопливо подбираясь осторожно к самому чувствительному месту, Кира мычит ей в шею, как будто не желает отвечать. Лиза в отместку больно впивается коготками ей в плечи, и Кира, шикнув, всё-таки шепчет ответ: — Двадцать один. — Малолетка, — улыбается Лиза, невероятно довольная тем, что оказывается старше. — Ты сама выглядишь, как ёбаный подросток, — парирует Кира. Лиза глухо смеётся, поднимая руки с плеч и отодвигает её лицо от своего, вынуждая смотреть глаза в глаза. — Лучше действуй, а не разговаривай, — на выдохе говорит Лиза — руки Медведевой ведь своих ласк не прекращают, не давая ей спокойно дышать. — Умею молчать только во время секса, — кривит улыбку Кира и играет светлыми бровями. — Тогда приступай. А для Киры это как зелёный свет — она опускается на колени, под внимательный взгляд Лизы, предвкушая самую интересную часть вечера. Медведева обдаёт внутреннюю поверхность бёдер горячим дыханием, и Лиза едва сдерживается от того, чтобы не развести ноги ещё шире, но пока предпочитает оставить всё, как есть. Кира целует от начала подола платья до кромки чёрного белья, легко прикусывает нежную кожу, выуживая из Лизы самые несдержанные звуки — ещё ничего толком не произошло, а ей уже дурно лишь от одних только прикосновений. Когда Кира проходится раздвоенным языком по белью, у Лизы кружится голова. Она давится тихим стоном, и пытается прижаться к Кире сильнее. Ей не хочется хватать её за волосы — понимает ведь, что незачем портить идеально уложенную причёску, но лишь бы хоть как-то показать свою живую реакцию, она с силой сжимает её ладонь, которая покоится на подрагивающем от возбуждающих ласк животе. Лиза впивается отросшими ноготками в мягкую кожу, заставляя Киру чуть усилить напор, и тут же поглаживает место своей несдержанности. Кира надавливает на чувствительную точку поверх белья, и Лиза с позором осознаёт, насколько она промокла. Она затуманенным взглядом смотрит на девушку сверху-вниз и, оперевшись на стену сильнее, теперь уже совершенно бесстыдно разводит ноги пошире — отступать уже некуда, да и как будто ей этого когда-либо хотелось. Кира ловит мысль Лизы моментально. Она стягивает с неё бельё, снова припадает губами к чувствительной коже и легко проводит языком, разнося смазку. Лиза хнычет от чувствительных прикосновений и подтягивает руку к лицу, чтобы в нужный момент побороть излишне сильный посыл застонать от действий Медведевой. Она проводит раздвоенным языком по клитору, предпочитая не подключать пальцы — те не совсем чистые, а руки в спешке она вымыть совсем не успела, потому лишь водит ими по подрагивающим бёдрам и наслаждается неровным дыханием сверху. Лиза уже совсем не имеет возможности сдерживаться. Кира имитирует толчки пару раз и вслушивается, как Лиза на это действие отвечает негромкими задушенными стонами. Она продолжает уже обычные стимуляции клитора: то изводит, играясь обеими половинками, то мажет, то чуть всасывает в рот, наслаждаясь ответной реакцией тела Лизы — она дёргает бёдрами, дрожит и покрывается мурашками, а одни её стоны, кажется, способны довести и её саму до предсказуемого финала. Когда кожа под губами начинает дрожать, Кира, ещё пару раз лизнув, отстраняется, придерживая бёдра и пытаясь умерить силу подрагиваний. Она гладит не способные стоять прямо ноги и поднимается с колен. Её губы расплываются в самодовольной манере, когда она видит перед собой Лизу с крепко-крепко зажмуренными глазами и губами — суше них сейчас только пустыня Сахара. Она впивается в них влажным поцелуем, не ожидая, что на него ответят, но Лиза легонько ей всё-таки отвечает, даже укладывает руку ей на шею, притягивая ближе. Она ощущает вкус соли на губах и бесстыдно проталкивается языком в податливый рот, огладив верхнее нёбо. Кира стонет ей в губы, на этот раз сама теряясь в ощущениях. Как только поцелуй прекращается, Кира начинает отходить, потянувшись дрожащими руками к серебряным пуговицам на рубашке, но Лиза ловко её останавливает, теперь уже сама прижимая девушку к вычурной стене, заставляя её от жёсткого соприкосновения невольно сжаться и задрожать. — Ты никуда не пойдёшь, пока мы не закончим, — выдыхает Лиза. У неё у самой дыхание едва ли успело прийти в норму, но оставлять девушку напротив без внимания будет совершенно несправедливым — она за взаимное удовольствие. — Бля-ять, — тянет Кира, задерживая дыхание от нетерпения. Лиза не опускается на колени, нет, да и Кира совсем не настаивает — в её платье это будет, как минимум неудобно, потому лишь опускает обе руки вниз, пытаясь расправиться с тонкими завязочками на чёрном фартуке. Кира помогает ей, и они вместе стягивают элемент одежды, ловко вешая тот на крючок на двери, и тогда Лизе остаётся только расстегнуть молнию на чёрных брюках. Кира сама поддаётся бёдрами вперёд, как только ощущает прикосновения холодных пальцев к голой коже. На ней, в отличие от Лизы, не удобные трусы, а грёбанные стринги — проигранная партия в карты даёт о себе. И именно из-за этого чёртового куска ткани она почти весь вечер ходит, как на иголках, но именно он сейчас сослужит ей службу, открыв для Лизы почти безграничный доступ. — Неплохо, — хмыкает Лиза, расплываясь в сдержанной улыбке. — По тебе и не скажешь… — Сначала действия, потом слова, — нетерпеливо шепчет Кира и льнёт к ней от прикосновений. Лиза тут же замолкает, находя контакт с нужным участком кожи и с силой надавливает, наслаждаясь ответной реакцией, которая следует незамедлительно. С губ Киры слетает тихий стон, который растворяется во влажных звуках, доносящихся снизу. Лиза оглаживает вход, не отводя от Киры своего чуть пьянящего взгляда. Она проталкивается на одну фалангу, сгибает пальцем внутри и легонько толкается пару раз, а затем замирает. Она смотрит Медведевой прямо в глаза, потому что она, в отличие от Андрющенко, их прикрывать никогда и не думает — наслаждается контактом всегда лишь с широко распахнутыми глазами, пусть затуманенными от наслаждения, но открытыми. — Не тормози, — бормочет Кира, как только устаёт ощущать пальцы в себе без движения. И тут же они возобновляются. Более тонкие, чем она любит, более длинные, чем привыкла, пальцы толкаются в её нутро, гладят изнутри и снаружи, вынуждая снизойти до беззвучных стонов — будь они, где угодно, но не здесь, Кира бы себя так не сдерживала, но она слишком цепляется за эту работу, потому стонать приходится в полголоса, либо просто открывать рот, тяжело дыша — за всё это время в туалет никто не зашёл, но кто знает, что так будет и дальше. — Быстрее, Лиз, — пытается снова. На этот раз Лиза слушается. Она толкается резче, почти вбиваясь и заставляя тело напротив крупно дрожать. Наслаждение накрывает с головой, и Кира, не в силах ему противостоять, слегка прикрывает глаза и стонет громко, не думая больше ни о чём и совсем себя не сдерживая. Лиза подключает к ласкам левую руку, чуть сжимая левую грудь поверх ткани и припадает губами к венке на шее. Будь Медведева на кровати, давно бы металась по ней, как заведённая, но здесь пытается сдержаться от переизбытка прикосновений, которые ощущаются всюду и приносят запредельное удовольствие, вынуждая едва на ногах держаться, стонать, как суку последнюю, и к касаниям тянуться. Кира кончает с её именем на губах, и Лизе это даже льстит. Она вытаскивает пальцы, отводя руку в сторону, но девушку не подгоняет — наоборот, позволяет навалиться на себя всем телом и опустить голову на плечо — худое и острое. Кира тяжело-тяжело дышит, пытаясь справиться с подрагивающими коленками и искрами перед глазами, что никак не могут её отпустить. Но, признаться, именно эта усталость вызывает в ней должный эффект и лёгкую ломоту по всему телу. Она отстраняется нехотя, лишь с одной целью — чтобы не помять форму ещё сильнее, чем она уже успела это сделать. Лиза помогает ей надеть фартук и заправить рубашку в брюки, даже заправляет слегка выбившуюся из причёску белёсую прядь, и Кира, случайно замечая часы у неё на руке, пялится на них в ужасе — уже почти половина одиннадцатого. — Блять, я же должна была вывозить торт, — выругивается сама на себя Кира, ещё раз пригладив фартук с рубашкой. Она позволяет себе чмокнуть Лизу в губы и, ловко открыв дверь кабинки, выбежать из неё, проскользив туфлями по гладкому полу. А Лиза смотрит глупыми глазами на то место, где пару секунд назад стояла Кира, и пытается осознать, что только что произошло. Она с трудом подводит себя к мысли, что несколько минут назад переспала с почти незнакомкой на чужой свадьбе. И ей не то, чтобы это не понравилось, а наоборот, это событие основательно засело у неё в голове, как одно из лучших за последние пару недель. Позже, когда Лиза возвращается обратно, с человеческой причёской, спокойным размеренным дыханием и довольной улыбкой, она оглядывает зал в поисках Киры, но не видит блондинку нигде. Её почему-то берёт волнение, которое не отступает даже тогда, когда ей подносят кусочек торта и чашку зелёного чая, потому что приносит её порцию совершенно незнакомый ей Александр, вместо чересчур уже знакомой усталой мордашки Киры. Лиза с разочарованным вздохом тянется к чайному пакетику — кто только придумал давать их на свадебных церемониях, как будто заварников не существует, — и натыкается на совсем крошечную бумажку угольного цвета. Она с опаской поднимает её и читает белую надпись на ней — там незнакомый ей номер телефона и первая буква вполне знакомого ей имени. Музыка всё также продолжает бить по ушам, огоньки — плясать перед глазами, а вот гогот людей уже не кажется таким уж невыносимым, особенно в тот момент, когда Лиза вносит номер в контакты и поднимает взгляд, наконец находя глазами хитрую мордашку Киры, и улыбается ей уголками губ. Может она всё-таки не так сильно недолюбливает свадьбы, как считала ранее.