колыбельная

родители уедут вот-вот, за окном мелькают машины блестящие часто, а в комнате у славы ночник на потолок динозавриков рисует. мама с папой в театр с какими то своими "деловыми партнерами", среди которых баба, которая постоянно у них хозяйничает, пока мама в отпуске. давно они никуда не выходили - за славу боялись, пацану 15 лет, а одного не оставляют. мириться тяжело с этим, но выбора то нет. все уже за гаражами водку хуярят в три горла, ешки, а ему досталась какая то нянька с именем мирон и ебанутыми амбициями. тоже кто то из свиты отца. пиздец. этот мирон с первой секунды понравился - не дед, татуировки на руках какие то, над славой шутит и курить даже предлагал. стало ясно, что с ним все вообще не так просто, как думает папа. он то считает, что этот мирон - писатель, интеллигент в очках с золотой оправой и розовой рубашечкой. в глазах черти хуярят и похабщина какая то, а взгляд спокойный. прям блять не человек, а феномен. слава по лестнице со второго этажа буквально бежит, проскакивает ступени и почти уже падает, но за стену хватается. - ты чего, шкед? - смеется, пальто свое стягивает пижонское. славе даже чуть неловко, что на нем лишь футболка и штаны пушистые. - ничего - смущается, видно. мирон взгляд на часы метает, коих тут какое то дикое количество, ведь родители пиздец пунктуальные. а сейчас всего 22:34, эта нянька позволяла не спать до 3, когда слава уже сам вырубался у него на плече, засмотревшись какого то сериала про вампиров.  через полчаса слава обнаруживает себя обвитого руками этого недоразумения и слезами. кажется, ими залило всю рубашку интеллигенции. наверное, это нервный срыв. все произошло как то слишком быстро и он не понял, почему не мог даже слова из себя выдавить, а горло сокращалось без воли, как при припадке каком то. глаза режет, а рука сзади мокрой гладит, по спине дрожащей, ребра считает с позвонками. стыдно становится. за свою слабость, нервозность, детское поведение и неспособность курить в затяг. хочется сжаться до размера котенка и в ладонях татуированных лежать, ласкаясь о пальцы. он и правда не помнит, что послужило причиной, а у мирона спрашивать совсем не хочется. вообще не хочется говорить, ведь сейчас он лишь иногда втягивает сопли носом и вздергивает. - ну, нормально? - неожиданно, но приятно так, будто мефедрон под коленку (он это услышал, пока шел от школы, за гаражами). угукает тихо, сам неуверен, но отрываться не собирается. сразу вспоминается та сцена с хаулом, где он на камине головой лежал, а черные волосы в слизи так красиво расплывались. его отросшей челке далеко до хаула, конечно, но он отчаянно стремится. мирон выдыхает тяжело, со свистом каким то - курильщик. все таки отрывается от плеча, холодно становится очень, кажется, на спину снежинки падают. мирон улыбается как то обреченно немного, очаровательно. больно. - прости за это все - лицо вытирает нервно, потом двумя ладонями вытягивает вниз. мирон усмехается, на людей смотрит, зажигалку в ручках теребит. нежный такой, домашний. любимый? уснуть не получается. очки наручные пикают, что начался новый час - 3:00. у славы режим, он позже 23 не засыпает. в комнату мирона стучит, как мальчик маленький, ручку дергает. - спишь? - шепчет, но сразу видит, как телефон освечивает лицо. не спит. он лишь подбородок вздергивает, как бы спрашивая. - а ты нет, да? со мной посидишь? засыпает слава через 30 минут, опершись головой о стену, на кровати чужой. мирон в лоб чмокает и обратно телефон берет.