колыбельная

слава тревожный. очень сильно тревожность его видно всем, кроме родителей, ее даже учителя подметили еще в первом классе. мирон тоже. не просто же так курить предлагал? а еще слава отличник, что неудивительно с такими родителями, которые всего пару лет назад за 4 в четверти не разговаривали неделю. мирон тогда здорово помог, забрав его к себе в квартиру или рассказав про ебучий английский. слава чувствует себя глупым рядом с этой оксифордской интеллигенцией, глазки прячет. а интеллигенция по голове треплет и спрашивает, нужно ли еще раз объяснить, пока славочка думает, стоит ли завалить предмет ради такого препода. сложил 2+2, посмотрев на родителей и решил, что все же лучше просто им говорить, что он не понял какую то тему и наведываться к мирону под их оглушительно холодные взгляды, подразумевающие, что теперь их славочка не такой умный. славочке теперь помощь нужна. славочка обращается к их старому другу, который отмечал раньше удивительные способности славочки. у славочки кипит мозг от того, что мирон на самом деле не такой злодей, которым он его подсознательно все еще считает, не злой лысый дядька с ледяными глазами, а хороший. и кошка у него лысая, от которой шерсть не остается на коленках и черной одежде. – ее Синька - отрывисто кидает мирон между своих обьяснений, смотря в тетрадь. – что? – кошку. слава еще пару секунд пялиться на профиль мирона, хмыкает и тут же краснеет немного. насколько до него долго доходит. мирон вертит ручку в пальцах и отваливается на спинке стула. – чет у тебя уже туго information заходит - тянет он задумчиво и смотрит на морду синьки, которая довольно жмуриться на славины почесывания. – так я сегодня 150 уроков сидел, потом дз делал, потом убирался, а потом разгадывал, че от меня хотят родители – дааа, с ними целые ребусы иногда решать надо. - честно признался, смотря в пустоту – но ты не парься, через время с них спесь уйдет и вы будете на равных, стоит тебе съехать. ну, у меня так было, как минимум. слава лыбиться на это, смотря прямо синьке в глаза, которая тут же жмуриться. вообще, мирон странно выглядел сейчас. ну, вернее, обычно он выглядит странно и очень официально, а сейчас наоборот слишком обычно, что для него и странно. а еще у него обычно круги здоровые под глазами, кожа белая и прозрачная - видно каждую венку, когда рукава закатывает. сейчас он не такой. сейчас он в домашних старых очках, руки все в пасте от ручки, а на черной футболке какая то похабщина. мило. а еще цвет лица слишком здоровый. мирон замечает пристальный взгляд, направленный сначала на очки и лицо, а потом ниже. слава завис на его руках, что крутили ручку. слава тут же поднимает глаза и натыкается на нежность. это что то до этого неизвестное во взгляде человека, что то, что почти можно потрогать и хочется это сделать. мирон будто помолодел тут же, хочется коснуться морщинок у глаз и потрогать его не арийских шнобель (хотя славе это и раньше хотелось). хочется, чтобы данная секунда тянулась как можно дольше и чтобы машины за окном перестали сигналить, а зазывалы орать, центр питера, хуле. – все хорошо? - мирон строит из себя дурака. будто не видит, что происходит между ними и не хочет понимать. – угу. славочка тушуется. отводит огромные зрачки и краснеет, смотрит в окно теперь, будто там что то очень интересное. – у тебя родители съебали. – да – это намек, если че карелин бесконечно тупит и слишком долго обдумывает. хуевый репетитор - с ним думать тяжело. но понимает и головой кивает радостно, тут же все мысли про нежность пропадают, а появляются новые - о том, как они будут смотреть что то до поздней ночи и угарать со всего.