Потерянные письма

1902 г.       Знакомые мрачные улицы Лондона вновь освещали тусклые фонари, а брусчатку отбивали копыта запряженных лошадей. Она появилась словно из ниоткуда и из-за темного бесформенного облачения было сложно наверняка даже утверждать, что это она. Не лучший выбор для викторианской столицы, но, судя по грязи на ее лице и руках, времени у девушки не было даже на то, чтобы элементарно умыться.       Путница проскочила в ближайшую улочку и через пару минут уже добралась до нужной двери.       Раз стук, два, пауза… раз, два, пауза, три.       Большая темно-зеленая дверь отворилась будто и не была закрыта и так же легко захлопнулась после принятия гостьи. В нос дал приятный аромат лимонов и запеченного мяса с овощами, а в проходе ее уже ждала знакомая фигура.       Капюшон спал, выставляя напоказ графитовые глаза, постепенно наполняющиеся слезами. Истерзанное бледными шрамами лицо застыло в маске раскаяния. Спустя десять лет непрекращающейся борьбы, ей наконец-то удалось вернуться домой. И дело было даже не в доме — этот уютный таунхаус с обилием картин и цветов она видела впервые. Домом для нее был именно этот человек. И он словно бы знал о моменте ее появления, причем не заранее, а за пару минут: на нем все еще был повязан фартук, а испачканные мукой руки сжимали полотенце.       Саквояж шумно бухнулся на пол и странница рывком кинулась в объятия старого друга. Когда-то они были одного роста, но сейчас ухо ее упиралось в его грудь, издающую учащенный стук сердца и сбито вздымающуюся от сокращений диафрагмы. Его естественный запах, напоминающий чем-то персик, мох и кинзу, которого так не хватало на протяжении стольких лет, казалось бы, повернул время вспять. И тогда уже слезы сожалений выпали из ее глаз, скатываясь по лицу на грязные спутавшиеся темные волосы.       С минуту он стоял неподвижно, ошеломленно моргая, а затем аккуратно обнял за плечи. Туманные глаза заметались от запоздало нахлынувших чувств, в попытке сдержать которые пришлось запрокинуть голову и прикусить нижнюю губу, но предательская слеза все равно скатилась по щеке.       Столько лет ни единой весточки, ни единого знака, заверившего бы в ее здравии, как вот — она вернулась. Точно не надолго и уж точно не навсегда, но хотя бы на этот небольшой, отмеренный промежуток душа почувствует покой. Руки крепче сжали ее плечи, опасаясь, что она вновь уйдет, а нос зарылся в волосы, вдыхая почти забытый запах.       В тишине они простояли несколько минут, прежде чем их прервал глухой стук шагов по лестнице.       — Эльза! — От восклицания странница резко отпрянула и еще больше размазала грязь по лицу торопливой попыткой скрыть эмоции. — Ты вернулась!       Разумеется, Анну не мог не смутить столь близкий прием ее мужа, Оминиса, но отрада встречи со старой приятельницей с лихвой перекрывала все ревностные мысли. Подлетев к гостье, Анна тут же ее обняла.       — Ты, должно быть, устала, можешь принять ванну — она наверху, а в конце коридора будет гостевая комната — можешь располагаться там. Чувствуй себя как дома, — хозяйка расплылась в радушной улыбке.       — Спасибо, Анна, ты так добра. Как ты? — растерявшаяся девушка впервые смогла выдавить из себя хоть что-то. Было странно слышать голос Анны, который, как ей казалось, уже навсегда остался лишь в ворохе воспоминаний. А собственный голос теперь звучал еще страннее.       — Все хорошо. Иди, дорогая, тебе точно нужно помыться, — она товарищески похлопала Эльзу по спине.       Анна всегда знала, как снять возникшую в диалоге скованность, и никогда не стеснялась прямоты. Хоть Эльза и усмехнулась, но совету все же последовала.       Запотевшее зеркало в ванной навевало забавные воспоминания, за прокручиванием в голове которых Эльза совсем потеряла счет времени. В реальность мечтательницу вернул дверной стук.       — Все хорошо, Эльза? — глухо раздался женский голос.       — Да, я уже выхожу.       Выбор наряда пал на одно из черных платьев с высоким воротничком, манжетами на рукавах и длиной до середины икры; распутанные волосы легким мановением палочки собрались в подобающую прическу — теперь можно спускаться в гостиную.       Оторвавшись от блуждания взглядом по изгибам цветочного узора на обивке дивана, Эльза поинтересовалась:       — Известно, когда он прибудет?       — Должен был быть в четверть десятого, — Оминис уже начинал заметно нервничать, постукивая себя пальцами по коленке.       Его голос лишь немногим изменился, все так же звуча для нее подобно лимонному джему. Губы самовольно дернулись в улыбке, а по телу пробежали паучки мурашек.       — Пахнет чудесно, лимонный пирог?       — Да, — он слегка улыбнулся, но, кажется, раскусил ее намерение перевести тему.       — Если он не придет в ближайшие полчаса, я сяду ужинать без него, — воскликнула утомленная ожиданием Анна. Но это больше походило на шутку, чем на правду.       Через минуту в дверь постучали знакомой комбинацией. Присутствующие замерли в ожидании, устремив взгляды на темно-зеленую дверь. Та с легким скрипом отперлась и внутрь вошла крепкая мужская фигура. В воздухе повисло напряжение. Гость был выше того Себастьяна, которого Эльза знала, но они не виделись добрых одиннадцать лет и, конечно, он изменился.       Свет лампы упал на лицо входящего и всем стало очевидно — это он: те же глаза, та же ухмылка, пусть и прибавилось несколько шрамов и ссадин.       — Мерлинова борода! Себастьян, ты пришел! — вскрикнула Анна и кинулась на него.       — А вы ждали кого-то еще? — рассмеялся Себастьян и покружил сестру под радостные крики той.       Оминис и Эльза тоже подошли к старому другу, но с куда большей стесненностью. Все дело было в том, что эти одиннадцать лет Себастьян провел в неволе отчасти по их вине. По вине всех троих, но Анна была его сестрой, он не держал на нее зла. Эльзу же он знал сравнительно недолго на момент заключения, поэтому ей было более всего некомфортно смотреть в его измученные глаза. Она всегда знала, что кто-то должен был его остановить, но все же неприятная мысль закрадывалась в голове:       «А что, если не стоило? Что, если это не мне решать?»       Справедливости ради, она ничего и не решала, а лишь поддержала Анну и Оминиса в их выборе.       — Анна, как же я скучал, — голос Себастьяна стал много резче и грубее чем раньше. — Ты отлично выглядишь.       Он был счастлив спустя столько лет впервые обнять теперь уже здоровую сестру. О ее выздоровление весть ему сообщили сразу — это и ее посещения не давали сойти с ума в столь страшном месте.       Себастьян развернулся к старому другу и приобнял его, похлопав по плечу.       — Рад тебя видеть. Как ты? — голос стал немного грубее, чем с Анной, но тон все равно оставался достаточно дружелюбным.       — Ты здесь, ты в порядке — значит, все замечательно.       Себастьян, казалось, хотел что-то ответить, но поджал губы и перевел взгляд на последнюю присутствующую.       — И ты здесь. Здравствуй, Эльза. Спасибо за все, — он мотнул подбородком в сторону сестры. Голос был холоден, но говорил он искренне.       — Рада, что ты вернулся, Себастьян, — Эльза постаралась ответить с тем же тоном, но слегка переборщила.       — Давайте уже, наконец, ужинать! Я умираю с голоду, — почувствовав проскочившее напряжение, заявила Анна и поспешила к столу.       Компания несколько часов ужинала, обсуждала прошедшие года, общие воспоминания и упущенные мечты. Под конец беседы было сильно заполночь, все устали и принялись расходиться по комнатам. Эльза настояла на том, чтобы убрать все со стола, но в действительности же ложиться спать сейчас никак не могла. Слишком много старых ран было вскрыто и слишком много призраков прошлого бесцеремонно потревожено.       Без сложностей управившись с уборкой набором заклинаний, она не спешила покидать классический английский интерьер гостиной, так со вкусом украшенный различным декором: вазами, картинами с пейзажами и цветами. Цветов было много, даже слишком. Некоторые стояли в горшках, иные в вазах и кувшинах. По большей части это были тюльпаны, их сладкий аромат придавал дому определенный шарм.       С полупустым стаканом воды она стояла у окна и наблюдала, как тоскливо моросящий дождь стекает по нему каплями. Те, словно соревнуясь, обгоняли одна другую и медленно погружали ее в прошлое.