О хрупкости мира

      Дилюк проснулся счастливым. И это счастье больно разбилось о взгляд, который наткнулся на иностранную роспись на противоположной от кровати стене. Отголоски сна, мягкого и спокойного, каких давно уже у него не случалось, нехотя отдавали мужчину реальности. Дилюк не мог вспомнить, что ему снилось, что-то мягкое и манящее, залитое солнцем Мондштадта и пахнущее летней усталой зеленью.       Вторым, что почувствовал Дилюк, было возбуждение. Он непроизвольно вжался бедрами в кровать плотнее, пытаясь унять тянущее чувство. Дилюк перевернулся, решительно отбрасывая одеяло. Кажется, с вечера в ванной осталось немного воды, нужно умыться. Дилюк сжал возбужденный член сквозь ткань свободных штанов и тихо застонал. Спереди начинало образовываться пятно, поэтому Дилюк, исключительно чтоб спасти спальный комплект, приспустил ткань с бедер. Прикрыв глаза, он обвел большим пальцем головку, растирая по ней влагу, а в голове возникло лицо Кэйи, насмешливое и немного усталое. Красивое лицо. Член дернулся, заставляя Дилюка начать медленно двигать рукой вдоль ствола. Перед глазами начали сменяться картинки того, как он прижимает Кэйю к стене, как чувствует тепло его тела под собой, податливо выгибающееся ему навстречу. Его рука сжимается уже не на горле новопровозглашенного принца, как это было вчера, а поддерживает бедра, с такой готовностью обвивающие его талию. Дилюк толкается в руку сильнее, одновременно толкаясь в бедра Кэйи, чувствуя, как тот тоже возбужден. Их поцелуи всегда такие горячие, безумные, состоящие из сплетающихся языков, пытающихся то ли вытолкнуть чужую плоть изо рта, то ли втянуть глубже, из сбитого дыхания, из легких укусов. Сперма растекается по напряженному прессу, вместе с острым удовольствием приходят отвращение и вина.       Дилюк честно говорит себе, что он болен, раз дрочит на человека, которого с не меньшей страстью хочет убить. Кажется, у него не осталось ни капли гордости, если после всего ада, через который прошел он и его близкие, он все равно кончает от этого порочного образа. Дилюк на секунду думает, что болезненность и неправильность этого желания и делает его таким острым, таким навязчивым, что ему невозможно сопротивляться. И он отгоняет от себя мысль, что это желание не меркнет с годами лишь потому, что рядом с Кэйе он чувствовал себя счастливым и любимым, что, в общем-то, оказалось ложью.       Дилюк умывается, поспешно смывая с себя следы утреннего оргазма и, минуя залы с накрытыми столами, выходит на задний двор.       – Мастер Дилюк, тоже вышли подышать воздухом перед завтраком? – Джун Ли наблюдает за суматохой внутреннего двора, снующими туда сюда слугами, несущими корм лошадям, дрова для растопки каминов, запасы провизии.       – Да, хотел проехаться по окрестностям. Видел их только как поля сражения.       – В этих местах действительно можно увидеть определенную прелесть. Здесь можно найти удивительно редкие минералы с изящным рисунком. Украшения из них, при правильной обработке, могут обладать удивительными характеристиками.       – Очень занимательно, действительно. Пойду проверю, как там Пепел в стойле.       – Нам всем повезло, что эта земля возродилась и очистилась от скверны. Я думаю, нас ждет много приятных открытий, связанных с этими краями. Признаться, даже я бы не знал, чего нам ожидать в будущем.       Кажется, Джун Ли уже не нуждался в собеседнике, поэтому Дилюк отправился к конюшням.       Спустя четверть часа разгневанный Магистр уже стоял в общей зале, где редкие ранние гости завтракали после затянувшегося ночного пира.       – … Министр Эндзе, я теперь пленник?       По залу прокатился легкий шорох ужаса, разговоры смокли так же быстро, как и начались.       – Конечно же нет, Магистр, если это по поводу вашей лошади, то это просто мера предосторожности. Совет Скоро начнется, так что мы беспокоимся, чтоб все ключевые фигуры прибыли на него без происшествий.       – Без происшествий не обойдется, если мне придется сжечь все конюшни, чтоб забрать собственную лошадь.       – Я думаю, нам не стоит прибегать к столь скоропалительным действиям, если вы меня понимаете. Мы были бы благодарны, если вы согласитесь отложить свою прогулку на более позднее время, - темноволосый мужчина почтительно склонил голову. – В конце концов это был приказ Принца.       – Я был бы очень благодарен, если в следующий раз, как хороший советник, вы отговорите принца от таких опрометчивых распоряжений, ведущих к различным происшествиям, – Дилюк выглядел спокойнее, но внутри все еще клокотала ярость. Отсюда нужно убираться как можно скорее.       Сидя с Вэл за завтраком, Дилюк хмуро пил горячий чай. Стол, который они заняли, был на террасе, почти у самого выхода. Воздух был прохладным, небо, как и почти всегда тут, было затянуто тучами. Считалось, что это последствия катаклизмов, но погода навевала на Дилюка усталость.       – Я согласна, тебе нужно уехать, к тому же дела в Мондштадте требуют твоего присутствия. Стройка движется быстро, городские стены уже восстановили, но строительство новой винокурни не обойдется без тебя.       – Новой винокурни… Я еще размышляю над этим.       – Чарзль писал, что урожай в дальних виноградниках уцелел, они начнут подготовку к производству, а также нам стоит оговорить здесь новые условия некоторых контрактов по поставкам, раз уж здесь есть представители почти всех гильдий.       – Я уеду сегодня вечером, мне кажется, что-то происходит и…       – Что-то произошло с Кэйе? Вы говорили?       – Нет, конечно, нет, – чересчур поспешно ответил Дилюк, сам не понимания, зачем врет Вэл.       – Возможно, вам стоит обсудить сложившуюся ситуацию. Ты единственный, кто не обсуждал с ним дела лично, что не преминули сделать представители абсолютно всех остальных регионов.       – Нам нечего обсуждать лично, насколько я понимаю. К тому же, он довольно охотно соглашается говорить и с тобой, что меня полностью устраивает.       – Возможно, ты бы мог договориться о торговых соглашениях…       Дилюк рассмеялся:       – Вэл, кто бы знал, что в тебе так сильна деловая хватка. Торговать со страной, которая нас разорила.       – Именно поэтому нам нужно как можно больше сделок. Поставки материалов и моры действительно внушительны, что уж там говорить, но и положение Мондштадта…       – Тогда почему бы вам с Марджори этим не заняться? Она вполне сведуща во всех тонкостях торговли.       – Вообще-то мы поднимали этот вопрос среди прочих и это было бы выгодно обеим сторонам, потому что у Каэнри'аха нет таких угодий и производств, пока нет.       Поэтому Кэйа сказал, что готов обсудить детали с тобой. – Что он хочет? Чтоб я устроил ему презентацию мондштадских вин? – огрызнулся Дилюк. – Это было бы и правда восхитительно, - раздался голос у него за спиной. Дилюк заметил, что множество любопытных взглядов устремлено на них. – Вы удивительно неприметны для царственной особы, принц Кэйа. Прямо как шпион, – Дилюк поставил чашку на стол. – Извините, что помешал вашей утренней прогулке, боялся, что вы снова не явитесь на заседание Совета и не сможете рассказать мне о всех достоинствах моншдатских производств. – Вы осведомлены о них получше моего, учитывая, сколько времени вы проводили в тавернах. Правда, почти ни одна из них не уцелела. – Все можно отстроить заново, мастер, если между нами будут достигнуты соглашения, – Кэйа говорил почти мягко. – Не все можно отстроить заново, – отрезал Дилюк.       Спустя пять минут Вэл сдавлено спрашивала Дилюка:       – Вы ведь говорили не о тавернах?       – Мы говорили о тавернах.       Переговоры шли не так гладко, как казалось Дилюку до этого. Представителей Ли Юэ постоянно не устраивали формулировки контрактов, делегация из Сумеру требовала участиях в экспериментах Каэнри'аха в области кхемии, с Инадзумой сложно было договориться о границах нейтральных вод. Кэйа выглядел уставшим и постоянно бросал непонятные взгляды на Дилюка, который не требовал вообще ничего. – … Предложение о создании Лиги мира Тейвата звучит очень обоснованно, учитывая, что единственный регион, в котором хранятся силы Скверны и артефакты, найденные в Разломах, это Мондштадт. И они отказываются уничтожить эти вещи или дать гарантии их неиспользования, – спокойно проговорила Нин Гуан. – Кто вам сказал, что их вообще можно уничтожить? – поинтересовался Дилюк. – И Мондштадт единственный регион, у которого есть эта энергия, только потому что никто не согласился отправиться к Разрывам в нужный момент. – Извините уж, Мастер Дилюк, что кроме вас не нашлось желающих подохнуть там, – резко сказала Дори. – Конечно, большинство представителей Сумеру предпочитали подохнуть в убежищах Академии. Но я, как видите, здесь. – Это возмутительно, Сумеру внесла неоценимый вклад в борьбу с Селестией и снятие Скверны. А то, что теперь вы используете угрозу распространения Проклятия…, – поднялась со своего места Хайпасити. – Мы не используем и не угрожаем, мы просто говорим о том, что Мондштадт понес больше потерь, чем кто бы то ни было, и теперь заслуживает ресурсов для восстановления. – Вы позволяете мастеру Альбедо взаимодействовать с этими вещами, что бы это ни было, а его благонадежность сомнительна. Не кажется ли вам, что данный гарант безопасности должен быть у всех регионов во имя соблюдения равновесия, – исследовательница продолжила повышать тон. – Нет, мне так не кажется, – спокойно ответил Дилюк. – И почему же? Почему только у вас должны быть рычаги давления в этой ситуации? Если мне не изменяет память, мы выступали единым фронтом, деля все потери и должны были поделить все победы… – Насколько я помню, я похоронил Магистра Джинн и Миссис Минчи под городской стеной… – У нас у всех были потери, нельзя давить такими вещами. – Затем ее захлёбывающаяся в слезах сестра буквально заштопала мне плечо в моей таверне, потому что свод Собора обвалился. После этого я предложил действовать решительнее и отправиться в зону источника Проклятия, чтоб найти необходимые материалы и разработать нейтрализующий элемент. И после этого отправился туда один. Так что эту победу Мондштадт ни с кем делить не будет, потому что, как вы верно заметили, желающих подохнуть там не нашлось. – Никто не знает, как вам удалось получить то, что вы нашли там. Никто не знает, почему вы использовали разработки мастера Альбедо в качестве защитных, а не наступательных. И у многих присутствующих возникают сомнения в том, что вы на находитесь в тайном сговоре с Принцем Альберихом, – Хайпасити победно посмотрела на него поверх очков. Дилюк почти рассмеялся, интуитивно бросив взгляд на Кэйю, но осекся, потому что в синих глазах на секунду мелькнул неподдельный ужас: «Тебе больно это слушать, Кай?» – Мы не находимся с принцем ни в тайном, ни в открытом сговоре… – Мондштадт получает все, чего другие регионы добиваются невероятным искусством дипломатии. А вам с Принцем раньше связывали близкие отношения, насколько нам известно, родственные. Почему мы не должны думать, что вы передадите ему энергию Проклятия, не оставив весь Тейват беззащитным перед достижениями кхемии?       По залу пробежал гул приглушенных обсуждений. Послышалось согласное гудение. – Мы выросли вместе, в одном городе и в одном доме, которые оказались разрушенными из-за действий Принца, о чем я думаю, многим также известно. Так что я не думаю, что братские чувства заставят меня подвергнуть Тейват какой-либо опасности, потому что никакие семейные чувства нас давно не связывают. Впрочем, это не предмет для обсуждения, потому что у Мондштадта четкая позиция по поводу передачи Скверны другим регионам – отрицательная. Что же касается Мастера Альбедо… – Насколько мне известно, вас связывали не только братские чувства, – резко перебила его Хайпасити. Дилюк едва заметно дернулся. – Или это всего лишь слухи? Поймите правильно, Магистр, мы наслышаны о легких нравах Мондштадта и никогда бы не коснулись этого вопроса, если бы не были обеспокоены воссозданием прочного и долговечного мира на всем континенте. – Полагаете, мир Тейвата и его благополучие настолько тесно связано с моими сексуальными предпочтениями? По залу раздались робкие смешки.       – Так это правда? – продолжала Хайпасити настаивать на своем.       – Нам с принцем Альберихом…       – Нас с Магистром связывает многое, что на мой взгляд является только залогом прочного мира, вы ведь знаете, как многое зависит от личных отношений, госпожа ученый, – улыбнулся своей самой обворожительной из улыбок. – Моншдант был для меня домом многие годы юности, и теперь, когда благополучие Каэнри'аха восстанавливается и укрепляется с каждым днем, я намерен упрочить и благополучие Мондштадта, а затем и всех регионов Тейвата. Но, как верно высказалась, Нин Гуан, Тейвату требуется гарант мира и место для обсуждения острых вопросов, мы уже обсуждаем кодекс Лиги мира, так мы ждем заявки от всех регионов о своих представителях. Еще одной идеей показать, что между регионами установился мир, будет проведение турнира, который бы продемонстрировал, что все битвы между нашими народами – это только честные поединки. Подготовка к турниру уже началась, он пройдет в качестве заключительного мирного символа на седьмой день Переговоров. Участие смогут принять все желающие, а также официальные представители своих регионов. Спасибо за эту идею представителю делегации из Снежной, Аяксу.       – Принц, я рад, что мы находим общий язык так же легко, как и в прежние времена, – Аякс оскалился в самой широкой улыбке. – Надеюсь, Мастер Дилюк, что вы окажете мне честь открыть турнир нашим поединком.       – Полагаю, меня уже не будет в Каэнри'ахе к тому моменту, но я вам оказал честь в Золотых Палатах, можем принять к сведению исход того поединка, Предвестник. Дальше обсуждение пошло спокойнее, Дилюк и Кэйа поднялись почти синхронно, чем вызвали несколько заинтересованных взглядов из разных гильдий, обсуждавших дела регионов. К счастью, вместе с ними встала Вэл и еще несколько представителей Сумеру, чтоб покинуть зал.       – И кому же ты предлагаешь представлять Мондштадт, Дилюк? Мне или Марджори?       – Мы напишем в Мондшдадт, полагаю, Рейзор и Беннет не откажутся поучаствовать в показательных поединках.        – Ты действительно считаешь, что это не вызовет вопросов? Герой Мондштадта, рыцарь Рассвета, Полуночный Герой предлагает поучаствовать в турнире от лица региона двум юным мальчикам?       – Они уже намного старше, чем я, когда стал капитаном Ордена. И что ты мне предлагаешь? Ты слышала вопросы?       – Они небезосновательны?       – Безосновательны, и мой отъезд это только подтвердит.       – Или покажет всем, как ты спешно уезжаешь после недвусмысленных намеков на твою ангажированность в этом вопросе.       – Ангажированность… Откуда ты взяла это слово? Я подумаю, как лучше поступить. Возвращайся в зал, я бы хотел, чтоб ты закончила с подписанием наших соглашений насчет ресурсов и помогла Марджори с обсуждением торговых сделок.