Чонгук
2011 год, Сеул, Корея
Хоть я и задержался в кабинете после звонка на большую перемену, всё же успел занять своё любимое место — широкий подоконник центрального окна в нашей рекреации. Мне нравилось сидеть, болтая ногами, и наблюдать за тем, как после часовой тишины урока оживала школа. Из кабинетов выбегали ученики: словно шарики ртути, они собирались в группы, о чём-то весело болтали, направляясь в столовую. Дежурные изредка окидывали строгим взглядом снующих под ногами первоклашек, делая ленивые попытки привести их в чувства. Бесполезно. Приближение лета и окончание первого полугодия в новой школе, напрочь срывало все тормоза. У доски с объявлениями наш куратор Ан Хеджин и завуч вносили правки в расписание. Нужно будет обязательно подойти позже и посмотреть, что изменилось. Я смотрел на всё это, как кино на большом экране. Сегодня было всё слишком буднично и неинтересно — совсем как документальный фильм, не доставляя обычной радости. Даже как-то обидно стало, что отвлечься было не на что. Хотя нет… в моём поле зрения появилось то, что привлекло внимание. Из кабинета математики вышел Ким Тэхён в окружении своих друзей: Хосока, братьев-близнецов Кидука и Кихуна, которые синхронно помахали кому-то вдалеке. Вместе с ними была и Минсо. Стройная, красивая, она стояла рядом с Тэхёном и его друзьями с прямой спиной, глядя на всех проходящих надменно и свысока, делая исключение в смене взгляда только для Тэхёна и его друзей. От нечего делать я начал разглядывать Тэхёна. У него скульптурные черты лица и лучистые глаза, очерченные длинными стрелами ресниц, мягкий рисунок губ и медовая кожа, которая словно впитала в себя лучи солнца. «А Тэхён красивый, — мелькнуло в голове, — если приглядеться… да даже и приглядываться не нужно. Он очень красивый». Тэхён, как и все ученики средней школы, был в форме: в голубой рубашке и серых брюках с заутюженными ровными стрелками, но при этом умудрялся отличаться от всех, всего лишь небрежно закатав рукава и расстегнув ворот на одну пуговицу больше, чем все остальные. Он выглядел так идеально, как выглядят отличники на фотографии с доски почёта «Ими гордится школа». Высокий, опрятный, тёмные волосы мягкой волной закрывали глаза, но при этом лежали так аккуратно — волосок к волоску, что это вызывало прилив зависти. А как иначе? Девчонки млели, глядя на него, даже красавица Минсо начинала кокетничать в его присутствии. Сидя на подоконнике, я вдруг резко перестал болтать ногами, осознав, что никакую зависть я уже не испытывал. Я просто поднял глаза в небо и мысленно произнёс: «спасибо», только вот непонятно кого благодарил — Всевышнего или родителей Тэхёна — за то, что кто-то из них дал мне возможность любоваться им. С Тэхёна нужно было рисовать картины и выставлять потом в Лувре или Метрополитен-музее, потому что красота Тэхёна достойна лучших музеев и о ней должен узнать весь мир. Вот сейчас на его лице явно читались расстройство и досада, но даже такие негативные эмоции его не портили. Взгляд Тэхёна скользнул по лицам, заполнившим коридор, ни на ком не задерживаясь, а губы непроизвольно что-то шептали, причём артикуляция явно совпадала с ругательствами. Я старался не хмуриться, глядя на него, но не получалось. Его настроение фантомно передалось и мне. Полёт моих мыслей прервался, а из прострации вывел грозный оклик: — Чон Чонгук! Иди сюда немедленно! Я так засмотрелся на Тэхёна, что совсем не заметил, как в мою сторону широким шагом направлялся Ким Намджун, председатель школьного совета. Мне не нравилась бурная школьная жизнь после уроков, которую организовывали под его энергичным руководством. Абсолютно не хотелось участвовать во всех их проектах и мероприятиях, которые регулярно устраивали в школе: концерты, спектакли, выезды волонтёрских групп на уборку территории в парках. А самое главное, Намджун требовал с меня определиться и записаться в один из профильных клубов. А я всё никак не мог выбрать, какая специализация мне будет нужна после школы. Поэтому под всякими благовидными предлогами я пытался спрятаться от Намджуна и не попадаться ему на глаза. Ким — парень довольно крупных размеров, и это позволяло ему сейчас беспрепятственно расчищать дорогу в мою сторону среди толпы учеников, по хаотичному движению которых в коридорах можно было изучать броуновское движение. — Вот чёрт… — я тихо стёк с подоконника, не теряя надежды скрыться от него за спинами. Буквально на полусогнутых я юркнул по коридору подальше от его длинных рук, не успевших до меня дотянуться. Голова непроизвольно вжалась в плечи от грозного крика в спину: — Чонгук, ты единственный, кто ещё не выбрал себе клуб. Можешь не прятаться от меня. Всё равно найду! Петляя между групп старшеклассников, я бежал в сторону запасного выхода с единственной мыслью: «Беги, Чонгук! Беги! Твоё безопасное место — на крыше!» И только оказавшись там, спокойно выдохнул. Решение спрятаться на всю большую перемену на крыше возникло спонтанно, точнее выхода у меня другого не было. В столовую мне не было смысла идти — деньги на обеды были потрачены на прошлой неделе на подарок Тэхёну, поэтому проглотить бутерброды можно было и тут. Я приземлился на ящики за электрощитовой и достал из рюкзака бокс с едой. — Чонгук, — раздался сзади строгий голос Тэхёна, — что ты здесь делаешь? Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. На меня подозрительно смотрела пара карих глаз. Я даже не сразу понял, что изменилось в облике Тэхёна. Точно. Очки! Я первый раз увидел его в очках в тонкой серебристой оправе, которые придавали его взгляду необычайно серьёзный вид. — Обедаю, — я почувствовал, как от смущения краска начала заливать мои щёки: почему-то стало неловко от того, что Тэхён увидел мои жалкие бутерброды. — А ты? — Да, блин, завалил сейчас на уроке тригонометрию. Мне Мин Сок дал полчаса, чтобы выучить таблицу синусов и косинусов и исправить, иначе поставит F в журнал. Пришёл сюда, чтобы никто не мешал. — Мне уйти? — Оставайся, — Тэхён обречённо махнул рукой, — только не отвлекай меня. Он уселся на соседний ящик, достал из рюкзака яблоко, учебник и, открыв его на нужной странице, принялся учить формулы. Дожевывая последний бутерброд, я украдкой рассматривал Тэхёна, поражаясь насколько в этот момент он казался простым и даже трогательным. Сосредоточенный и ссутуленный, он хрустел яблоком и беззвучно шевелил губами, морщился и встряхивал головой — очки сползли и чудом держались на кончике носа. Похоже, что у Тэхёна не получалось запомнить, потому что он слишком часто обращался за подсказкой. Подглядев через плечо, какой материал он учил, я тихо предложил: — Хочешь помогу? — Что ты в этом понимаешь, мелкий? — сарказм так и сквозил в его голосе. Тэхён отложил учебник и уже было поднёс указательный палец, чтобы поправить очки, но вдруг передумал и поправил их демонстративно, со слегка надменным видом за дужки. — Вы же ещё этого не изучали. — Кое-что понимаю, — я тряхнул головой, смахивая чёлку набок. — Меня папа учил, когда работал инженером на заводе. — Синусам и косинусам? — Тэхён подозрительно сощурил глаза. — Ну да. И не только им. Мы и логикой, и теорией вероятности занимались, а её практически нет в школьной программе. Судя по всему, у тебя не математический склад ума. — Это так... точные науки туго идут. Заучивать наизусть приходится. — Тупая зубрёжка тебе не поможет, нужен образ, чтобы сразу запомнил. Давай, протяни руку и сильно растопырь пальцы. Видишь, между большим пальцем и мизинцем образовался прямой угол. Стесняясь своих корявых пальцев, которых по сравнению с идеальными длинными пальцами Тэхёна хотелось назвать только граблями, я провёл линию по его ладони, очерчивая этот прямой угол. Тэхён слегка дёрнулся, как от щекотки, и улыбнулся. Мягко и неуловимо. В тот момент я очень обрадовался этой улыбке, вызванной моим прикосновением. Воодушевившись, продолжал уже более уверенно: — Остальные пальцы делят этот прямой угол на углы примерно в 30, 45 и 60 градусов. Смотри, между мизинцем и безымянным 30 градусов, между мизинцем и средним 45 градусов и так далее. Теперь пронумеруем пальцы: мизинец будет началом отсчёта, то есть — ноль, безымянный один, средний — два, указательный — три, большой — четыре. А теперь просто запомни одну формулу. — Всего одну? — Ну да… Синус угла равен квадратному корню из номера пальца, поделённого на два. Тэхён недоверчиво уставился на свою растопыренную руку. — Получается… — неуверенно начал он, — …синус угла в сорок пять градусов — это средний палец, палец с номером два, значит синус будет равен корню из двух, делённое на два. Верно? Не поверив самому себе Тэхён, заглянул в учебник и убедившись, что его ответ верный, счастливо рассмеялся. — Видишь, всё просто. Не нужно зубрить, нужно просто понять. — А косинус и тангенс? Я точно так же, на пальцах, объяснил Тэхёну, как найти значения этих функций. Потом гонял Тэхёна по таблице значений, видел как он шевелил за спиной рукой, загибая пальцы, и радостно выдавал правильные ответы. «26 мая 2011 года Так странно, но сказанное на выдохе тихое «спасибо» с искреннем блеском счастья в глазах МП грело целый день, заставляя меня улыбаться всем и каждому. Кажется, что за полчаса, которые мы провели вместе на крыше, стали с МП ближе друг другу. Даже взбучка, которую устроил мне куратор нашего класса в конце перемены, не испортила настроения. Наоборот, из-за этого случая мы с МП теперь будем еще больше проводить время вместе».***
— Чон Чонгук, ты выходил последним из кабинета? Куратор нашего класса, Ан Хеджин, нависла надо мной, стоило только нам с Тэхёном спуститься с крыши. — Да-а, — протянул я, понимая, что покрывшаяся красными пятнами шея суровой госпожи Ан не сулила ничего хорошего. — И что ты делал перед тем, как выйти из кабинета? Её громкий и грубый, больше походивший на мужской голос, привлёк внимание всех учеников, которые были в холле: нас быстро окружила толпа, выжидательно наблюдая, чем всё это закончится. Я старался скрыть растерянность за улыбкой, не понимая до конца, в чём суть её странных вопросов и гневного настроя. — Я сегодня дежурный, поэтому вытер доску, собрал все пакеты с мусором, отнёс их на сортировку к контейнеру и пошёл на перемену. — Значит это ты устроил потоп в классе! Почему ты оставил тряпку в раковине и не закрыл кран? — её низкий тон вдруг перешёл на ультразвук. — Какая еще тряпка? Я не включал кран с водой. — Нет, вы посмотрите на него! Он еще и отпирается. А кто еще кроме тебя мог это сделать? Ты учишься в средней школе всего третий месяц, но слава о твоих подвигах из начальной школы долетела и до нас. Ан Хеджин, пышущая гневом, практически тыкала в лицо мокрой тряпкой. Мне стало до ужаса обидно, что получал выволочку ни за что. Бесило, что вместо того, чтобы разобраться, куратор решила свалить всю вину на меня. Насупившись, я пытался прикинуть, как сильно мне влетит за то, чего я не делал. — В каком кабинете это случилось? — с серьёзным видом поинтересовался Тэхён. — Информатики! Хорошо, что это вовремя заметила Минсо и позвала дежурных. Всё это произошло, потому что ты, Чонгук, лентяй и вандал. Лень было отмывать тряпку от мела, бросил её в раковину и забыл. Готовься, что школа выставит счёт за понесённые убытки твоему отцу. — Никакой я не вандал! Может… это у вас здесь всё такое хлипкое, что кран сам начал подтекать… А вы… вы… просто… Вся правда уже была готова слететь с моего языка, я набрал воздуха в лёгкие, собираясь высказать всё, что я думаю о госпоже Ан Хеджин, как вдруг мой запал сбили. Кто-то прилично ткнул меня в спину. Оглянувшись, я увидел Тэхёна. — Что же ты остановился, Чонгук? — сощурилась Ан Хеджин. — Продолжай… мы с удовольствием выслушаем, что из себя представляем по твоему мнению. Куратор нависла надо мной, испепеляя взглядом. — Поверь, я добьюсь, чтобы тебя совет с позором исключил из школы. Таким как ты, — её губы презрительно изогнулись, — не место в нашем учебном заведении. — Боюсь, госпожа Ан, что вы ошибаетесь в обвинениях и Чонгук не виноват в случившемся. На совет школы этот случай выносить нельзя, — спокойно возразил Тэхён. — Тебе откуда это известно? Ты что был с ним? — Не был. Но все знают, что в кабинете информатики маркерная доска. И стирают с неё губкой, которую мочить не нужно, а не тряпкой. Поэтому Чонгук и не включал воду. Верно? Расправив плечи, я молча кивнул, подтверждая абсолютно верные выводы Тэхёна. — Он мог это сделать просто ради забавы! — парировала кураторша, продолжая настаивать на моей вине в случившемся. — Ну тогда этот… — Тэхён присмотрелся к тряпке в руках Ан Хеджин, — …платок должен принадлежать Чонгуку. А судя по узору, он больше напоминает девчачий. Вряд ли Чонгук носил с собой в кармане платок с цветочками. Я тут же полез в брюки и вытащил упаковку салфеток, демонстрируя её всем. — Я пользуюсь одноразовыми. Это не мой платок. Ан Хеджин замялась лишь на мгновение, но так просто сдаваться была не намерена: оглянувшись она увидела, что за её спиной скрестив на груди руки, грозно взирая на происходящее, стоял Намджун. И словно увидев в его лице поддержку, Хеджин продолжила нападать: — Как я посмотрю, у Чонгука адвокат объявился?.. Даже если это не твой платок, тот факт, что ты лоботряс, никто не отменял. Все твои одноклассники после уроков занимаются в клубах, кружках по интересам, а ты что? Только и можешь, что бегать от Ким Намджуна. — Я просто еще… — Чонгук просто еще не успел сообщить в совет школы, но сегодня он записался в художественный клуб, — не дал мне договорить Тэхён, — уже в пятницу придёт к нам на первое занятие. — В художественный клуб? — с недоверием переспросил Намджун. — Что-то я не замечал за Чонгуком тяги к рисованию. — Он не рисовать идет. Нам нужны натурщики. Чонгук будет нам позировать. Это очень сложно! Представьте: два часа сидеть неподвижно! А может и больше, если понадобится. И дополнительно к этому будет помогать нам делать декорации к спектаклю. — Хорошо… я приду в пятницу и проверю, как он вам позирует. Прозвенел спасительный звонок на урок, и зеваки, подгоняемые Ан Хеджин, разошлись по кабинетам. В коридоре остались только я, Тэхён и Намджун. — Тэхён, думаешь, я не понял, что ты спасал и вытаскивал Чонгука из полной задницы? Никуда он не записался. Не ври мне хоть сейчас, — оборвал Намджун Тэхёна, открывшего было рот, чтобы возразить. — Чонгук еще ребёнок, — Тэхён говорил про меня, словно я был прозрачный, как стекло и не стоял рядом с ним, — он просто еще не определился с тем, чего хочет. — Ничего себе ребёнок! Почти тебя по росту догнал. — Намджун, не сообщай совету школы про него. Дай Чонгуку шанс — под мою ответственность. Тэхён деловито поправил очки отточенным до автоматизма жестом, на котором я против воли завис, вздёрнул подбородок и чуть свысока взглянул на меня. — Под твою? — прищурясь, переспросил Намджун. Я уже было подумал, что из затеи Тэхёна ничего не получится, как вдруг Намджун перевёл взгляд на меня и хмыкнул: — Ладно, Тэхён, под твою персональную ответственность. Но ты сам знаешь, что будет, если он начнёт прогуливать занятия в художественном клубе. Если что-то пойдёт не так, отвечать перед советом школы будете оба. Уяснили? Я выдохнул и с безмерной благодарностью посмотрел на Тэхёна — как вовремя он всё сегодня заметил и не побоялся защитить меня перед стервой Ан Хеджин. Он мой герой! — Спасибо, Намджун. Мы уяснили! — ответил я радостно и за себя, и за Тэхёна. «28 мая 2011 года Интересно, что будет если МП будет долго смотреть на меня? Ведь ему придётся это делать, когда я буду позировать. Вдруг ему не понравятся мои уши? Или он разглядит прыщи? Как-то это неправильно, что самому красивому парню будет позировать самый обычный мальчишка, как я. Всё должно быть наоборот. Вдруг я не справлюсь и он пожалеет, что пригласил меня быть натурщиком? Очень не хочется, чтобы МП во мне разочаровался. МП начал мне по-настоящему нравиться. Вот только слово какое-то странное «нравиться»… ведь оно означает скорее симпатию или