Да, тайпан, ну и что?

Какая тварь придумала проводить первой парой такой нудный, но от того нелегкий предмет, как черчение. Чимин лично имеет много чего против. У него сбитый режим сна и, когда удалось заснуть лишь под утро, не отрываться от подушки и пропустить первую пару — дело святое. Но никто не восстановит его нервные клетки и не вернет утраченные полдня жизни, которые парень займет увлекательнейшим разбирательством с графиками и чертежами, строить которые хрен знает как, если проебланить пару. Утром он сонный и недовольный, его и без того сухие волосы путаются в необоримое гнездо, и Чимину хватает одного взгляда на себя в зеркало — только оценить незаправленную мятую рубашку со съехавшим воротником и черные брюки, в которых он всегда щеголяет не потому что весь из себя интеллигент, просто на них пятен не видно, а также окинуть свое такое же помятое и бледное лицо со следом от подушки и как всегда кровоточащей нижней губой, в которую впиваются два игольчатых клыка — чтобы решить, что выглядит он на троечку, но сносно. Взгляни на него кто и не скажет, что парень — омега. То ли из-за неотесанной походки и сгорбленных плеч, то ли из-за расползшейся по правой щеке и виску зеленой змеиной чешуе, выдающей в нем опасного хищника. Только на полпути Чимин просыпается и вспоминает про сумку, в которой лежат папки с чертежами, и смотрит на плечо, замечая свою кожаную пропажу. С ним всегда так — никогда ничего не вспоминает вовремя, но тело действует на автопилоте. В кампусе ему навстречу идут приличных на вид парня-жертвы, у одного висят по бокам лица длиннющие заячьи уши с блестящим мехом и дрыгается хвостик над поясом юбки, а второй часто дергает хомячьим носом, под которым торчит редкая растительность из длинных и твердых усов. Чимин неосознанно облизывается, парни это замечают и, онемев на мгновение, убегают. Грустно. Аудитория под завязку, сонные и недовольные с завистью и раздражением смотрят на тех, кто какого-то черта в половину девятого выглядит бодрым и энергичным, смеётся, шутит и не выглядит, как ходячий помятый мертвец. У Чимина уже забито местечко рядом с одним альфой, Чонгуком, но он принципиально на него не смотрит, уткнувшись в телефон. Когда омега падает рядом и ложится головой ему на плечо, гибрид кролика с притворством закатывает глаза и хочет выдернуть хотя бы свое длинное ухо из плена. — Оставь, оно такое мягкое, не отнимай у меня последнее, — ноет Чимин, зарываясь носом в невероятно густой и мягкий мех. Ему нравится все теплое и мягкое, по всей его комнате разбросаны плюшевые игрушки и пушистые пледы. — Мое ухо не подушка, придурок, — фыркает Чон и все-таки выдергивает отдавленный кончик своей драгоценной части тела, следом пихая омегу в плечо, чтобы сел нормально. — Почему ты так жесток, — старательно разыгрывает драму, когда закидывает голову назад и ударяется затылком о парту позади, но не спешит подняться и потереть ушиб. Он так устал. Вошедший профессор портит весь сон, когда кидает свой портфель на преподавательский стол и скрежещет мелом на доске тему пары. Когда он разворачивается, все студенты должны встать и поприветствовать его, и Чимину проходится подняться, как кукле на шарнирах. Парень какое утро подряд жалеет, что ненавидит вкус кофе. Иначе выхлебал бы уже не один литр. — Здравствуйте, можете садиться, — и после этих слов начинается сущий ад. Студенты гремят канцелярией и шуршат страницами, быстро листая практикум, чтобы найти нужную тему, а профессор Мин лишь за эту минуту успевает перечертить все базовые виды из учебника. На черчении всегда так: шаг влево, шаг вправо, только опустил голову или отвлекся на прорисовку линии, как на доске уже появился линейный монстр, готовый сожрать остатки ваших мозгов. Монотонная работа под фоновый шум и спокойный голос преподавателя занимает студентов на целый час. Чимин беспокойно жует карандаш, то и дело втыкая клык в стерку на конце, и нервничает. Ему вообще хорошо давались технические предметы, но из-за своей медлительности он никогда не мог выполнить всю программу пары и сейчас завис над третьим из пяти уже разобранных на доске чертежей. К счастью, он не один такой. Чонгук тоже выглядит сбитым с толку и потерянным, но этот высокомерный никогда и виду-то не подаст. Всегда за двадцать минут до конца пары учитель проходится по рядам, чтобы оценить работу некоторых и с чем-то помочь. Именно эти минуты и являются столь драгоценными для студентов, как белый билет в армию, так и помощь препода в темнющем мире чертежей, но Юнги ценит свое время и покой, как никто другой. Его раздражает, когда студенты сломя голову несутся к нему и толпятся над душой, поэтому всем сказал сидеть на местах и разбираться, сам же он подходит к тем, к кому считает нужным. А когда он объясняет, в аудитории стоит мертвая тишина, чтобы его советы услышал каждый. Сегодня такая привилегия выпала Чимину. Юнги вытянул у него из-под локтя листок из практикума и развернул к себе. Без спроса забрал у парня обкусанный карандаш и твердой рукой провел без каких-либо вспомогательных инструментов несколько идеально ровных прямых и полуокружностей. Потом начал вкратце объяснять, как происходило построение, и Чимин умоляет свой мозг включиться, чтобы слушать и запоминать каждое слово, потому что иначе хрен он сделает все сам до практического занятия через два дня. — Понятно? — Чимин моргнул, словно поставил запись у себя в голове на паузу, но что-то проигрыватель барахлит и все сказанное тут же вылетело прочь. Он поднял на профессора глаза и честно замотал головой. Юнги усмехнулся, но распаляться в более подробных объяснениях не собирался, посоветовал лишь посмотреть пару обучающих уроков на странице кафедры. Это же он сказал и Чонгуку, который поднял руку и еще даже не успел озвучить вопрос. После черчения все были выжатые и высушенные, как лимоны, и выползали из аудитории прочь к автоматам с едой. Есть плюсы в том, чтобы быть старшекурсниками — младшие уступают тебе места в очереди и смотрят с восхищением, как на звезд. Чонгук улыбается милой девочке-леопарду, что восхитилась его невероятному меху и умоляла ей рассказать, каким кондиционером он пользуется, потому что её собственная шерсть уже начала выпадать. Чимин, стоя рядом, молча поражался, как альфа мог быть таким двуличным — злобная язва рядом с ним и милейшее создание рядом с другими омегами, которые были в его вкусе. Пак наблюдал, как Чонгук с охотой поглощает любые снеки, будь то орехи или чипсы с красителем — он ел все. Чимина же блевать тянуло от любой химозной пищи, поэтому либо оставался голодным, либо хрустел безвкусными рисовыми лепешками. Но сегодня все было против него. В автомате не оказалось ничего интересного, а когда они пришли в столовую, то прямо перед ним какой-то медведь забрал последнюю порцию салата, а мясо было только с подливой, которую змей тоже не переносил. Чонгук тоже раздражал, все ел и ел, запихивая за обе щеки кашу с тушенными овощами, пока Чимин ковырялся в своем рисе и все беспокойно водил языком по клыкам — привычка с детства, когда его что-то беспокоило. Он не выспался, устал за день и проголодался, еще как назло сегодня пять пар, что выть охота. У Чонгука пары в другом корпусе, а Чимин медленно плетется на математику, рассеянно поглаживая живот через рубашку. В отсутствии витаминов его клыки начали пульсировать, что медленно перерастало в ноющую боль. В темном углу коридора, рядом с нужным ему кабинетом, стояла лисица, на вид хрупкая и юная, такую точно можно развести. Чимин постарался навести на себя уверенный и опрятный вид, и с ненавязчивой улыбкой подошел к девушке, изливая на неё свой неожиданно открывшийся поток красноречия. Хорошо быть старшекурсником также потому, что тебе доверяют. Уже через пять минут Чимин держал девчонку одной рукой за плечо, впиваясь безболезненным укусом прямо в пульсирующую шею, и тут же застонал от облегчения, когда скопившиеся капли шипучего яда, раздражающего его десны, наконец вышли и оставили его без боли. У него всегда в кармане были таблетки для всех им покусанных, и сегодня обошлось без происшествий. Девушка осела на пол и катала таблетку на языке, но сознания не теряла. Бывало, Чимин из-за рассеянности и слишком сильной подверженности своим чувствам не думал о тех, кого кусает, впивался клыками несколько раз в и так раздраженную кожу шеи, слишком сильно терял контроль и выпускал яда больше, чем нужно, отравляя. Гибриды-хищники всё переносили хорошо, а с жертвами бывали проблемы. Или, как сейчас, Чимин укусил не так точно и брызнул на себя чужой кровью. У него так не одна рубашка испортилась. Он мало заботился о том, что происходит с укушенными после. Дал таблетку и ладно, те же сами согласились, поэтому сейчас его больше заботило новое пятно на последней чистой рубашке. Зачем он вообще носит светлое? Мама решила, что ему идет, и начала покупать ему их, а менять гардероб самому — лишняя трата времени. — С тобой все в порядке? — Чимин удивленно услышал знакомый ему голос и увидел, что рядом с лисой сел на корточки профессор Мин Юнги, слабо касаясь пальцами щеки миниатюрной девушки. Несмотря на то, что он практикует такое уже давно, Чимину было нежелательно быть пойманным преподавателем. Могут возникнуть проблемы с медицинскими справками, заключениями и возможностью его социального ограничения от других студентов. Многие профессора — хищники, поэтому понимают его, но неизвестно, как поступит профессор Мин. Дождавшись кивка, Юнги поднялся, что уже не говорит в пользу сердобольности, как учителя, мол, убедился, что в сознании, и ладно. Чимин понял, что с таким можно договориться. Мужчина окинул взглядом его неряшливый вид и остановился на лице. — Делай это не так беспечно. Здесь много людей, — все, что он сказал, прежде чем уйти. Чимин удивленно смотрел ему в след, понимая, что это действительно с стиле учителя Мина: все, что меня не касается — не моё дело. *** Все, кто сталкивался с черчением в их вузе, терпеть не могут обучающие видео с кафедры, ибо их озвучивает совершенно невразумительный голос и показывает изрядно простые примеры, которые никаким боком не наложить на те произведения Айвазовского, что Юнги ваяет каждую пару на доске. Чимин вплел руку в волосы и периодически дергал себя за прядки, уговаривая мозг проснуться и приступить к делу. У него снова бессонница, поэтому в десять часов, когда все соседи уже укладываются спать, он решил сесть за черчение. Практика послезавтра, а он ещё даже не доделал задания из класса, что уж говорить о домашке. Благо, остальные предметы давались легко, поэтому в этом семестре Чимин мог позволить себе чуть больше внимания отвести только одному предмету, с которым маялся всего месяц, но, сука, как же он успел заебаться. На коленях у парня поселился плюшевый кит насыщенного синего цвета с белым брюшком, которое он задумчиво почесывает вновь удлинившимися ногтями. Помимо чешуи, клыков и невероятно мешающего жить яда у него также были темно-зеленые и крепкие, как кость, ногти и пронзительные зелено-карие глаза — в общем, все так и кричало о редкости его вида. Оба его родителя являются редкими земноводными, ни одного пушистика в длинном генеалогическом древе, и Чимин собрал все вопиющие гены, которые никак не делают его красивым или милым. Даже Чонгук, с виду тот еще неотесанный подкаченный мужлан, но ушки делают его самым милым существом на планете. У пушистых всегда все просто, им достается любовь и привлекательность. Бесит. Дамочка все продолжает ему вещать через наушник о секущих плоскостях и осевых линиях, и Чимин покорно ведет вслед за ней карандашом по тетрадному листку. Огромным плюсом в копилку Мин Юнги, помимо похуистичного характера, которому Чимин тайно завидует, является его голос и четкая манера речи. Он никогда не скажет лишнего слова и не отвлечется от мысли, пока не закончит её. Он не пользуется микрофоном, как многие преподы в ступенчатых аудиториях, ведь его тон достаточно громкий, но не режет ухо, и его приятно слушать даже на первых партах. Но самое главное, почему за ним гонятся все студенты и только и выискивают возможности, как выманить у него советы, это то, что Юнги — бог объяснений. Стоит лишь вникнуть в то, что он говорит, как понимаешь все черчение и сам становишься просвещенным, эдакое крещение в инженеры. И Чимин готов бить себя по голове за тупость, что пропустил все советы Мина мимо ушей, отвлекшись на вялое самочувствие и красивые движения чужой твердой руки по листку бумаги. В чате потока, в котором всего пару часов назад велись активные обсуждения, как делать домашку по черчению, как на зло стояла тишина, оставляя Чимина в гордом одиночестве. Он снова попробовал зажевать губу — ещё одна вредная привычка, и опять раздёр её до крови своими клыками. Усталость и боль смешались, доведя омегу до грани слез, и потому он все бросил и завалился в постель. Может и удастся заснуть. *** Скучно изо дня в день повторять одно и то же. Немыслимо, как кто-то в своем уме искренне хочет стать преподавателем. Юнги ведет спокойную жизнь архитектора, пьет джус и горя не знает, когда ему на голову сваливается просьба от давнего друга, по стечению обстоятельств ректора одного из технических вузов, и просит выйти учителем на замену вместо ушедшей сорокалетней кошки, что без объяснений решила бросить свою прежнюю работу и обрести дзен. На Мина муть наводят толпы, ор, визг и писк детей до двадцати трех, но Намджун, гадина такая, пользуется аргументом их давней дружбы и перспективой «делать все, что заблагорассудиться, в пределах разумного», и тут Юнги уже заинтересован и стоит на пороге в начале второго семестра. Он быстро навел свои порядки во всех классах, прекрасно зная, что загрузишь студента работой — и никакого нравоучительного ора до разорванных связок о дисциплине и не нужно. Все у него по струнке ходят, и Юнги находит некоторые прелести в управлении еще не созревшими, не закостеневшими умами. Ему также любопытно увидеть какие-нибудь интересные виды гибридов: что-то помимо пестрых лисиц, мягких кроликов с пандами и пушистых пум и леопардов с круглыми ушами — таких пруд пруди по телевизору крутят. Поэтому он каждую пару выделяет на самостоятельную работу, а сам разглядывает новые лица. Самым запоминающимся был гибрид пеликана. У бедного парня нижняя челюсть и впрямь напоминала ковш, и перья росли прямо на шее, может, и дальше, Юнги не видел из-за рубашки. И совсем недавно он приметил гибрида зеленого тайпана — самой ядовитой змеи в мире. Юнги и не знал, что такие существуют, может, только где-нибудь в тропических странах. Несмотря на ярко выраженные змеиные особенности, что мешают нормально жить в обществе, этот парень уже старшекурсник и имеет хорошую успеваемость, только черчение подгаживает ему жизнь, но это уже сугубо его проблемы. Больше всего Юнги интересовали клыки. Два очень острых и тонких зуба, которые часто показываются на нижней губе, всей израненной и истыканной. Впрочем, мальчишка был очень даже ничего. Кто его знает, как это работает, но Мина всегда привлекали только представители его вида или близкие к этому. Он не представлял, как можно жить с дополнительным мехом, это же столько выпавшей шерсти, цепляющейся к одежде и витающей в воздухе, забивающей нос, брр. Перед парами в коридоре в Юнги влетел какой-то первокурсник и расплескал весь его кофе прямо посередине рубашки, поэтому на сегодняшних практиках Мин стоял злой и готовый мстить всем невиновным, потому что майка, которая у него завалялась в машине и пошла в качестве сменки, ни черта не грела, делая его ещё более раздражительным. Студенты выли от незапланированных проверочных, рвали на себе волосы от строгого оценивания и по цепочке передавали новость об ужасном настроении препода дальше, к следующей группе. Услышав от старосты о том, что Юнги сегодня валит и лучше бы им всем иметь сегодня безукоризненные практикумы и быть готовыми к тестам, Чимин посерел на глазах. Даже Чонгук испугался, мол, вдруг откинется сейчас. У Пака не было сделано около двух заданий, насчет которых он собирался выторговать у Юнги отсрочку, но видимо не выйдет. В класс он зашел на негнущихся ногах и умостился на самой последней парте, раздумывая, может смыться сейчас и не попадать под горячую руку. После звонка оказалось, что две трети их группы так и поступили. На поле военных действий оказалось, помимо Чимина, еще шестеро храбрецов, готовых ко всему. Юнги окинул взглядом хиленькую аудиторию и впервые в жизни взял у старосты журнал, чтобы отметить пропуски. Все группы страдают, и самые умные, решившие сбежать, не исключение. — Сегодня напишете небольшую контрольную, доставайте листы, — в порыве раздражения из-за одного студента, задолбавшего его своими вопросами на самой первой его паре на сегодня, Юнги быстро настрочил на листиках какие-то дикие пересечения объемных тел и затем решил этот акт мести переформулировать в контрольную и раздать и остальным группам. Тем более, черчение у них профильный предмет, так пусть стараются. — В процессе я буду вызывать вас к себе с практикумами на проверку. От того, что все худшие опасения сбылись, не было легче от того, что они были ожидаемы. Чимину достались фигуры, названия которых он даже не знал. Какие-то восьмерки, фаллические фигуры и кубы с отсеченными гранями. В задании сказано сделать шесть видов и все за одну пару. Со вздохом он схватился за карандаш и начал мыслить. Хорошо, что на прошлой перемене он укусил какого-то молодого альфу, у них кожа тверже и клыки больше не болят и не чешутся. — Пак Чимин, — как овца на заклание, омега медленно прошаркал к столу и упал рядом на небольшой стульчик со всей тяжестью обреченного на провал тела. У предыдущего студента не была сделана пара невидимых линии и Юнги безжалостно снизил оценку, но то, как Чимин нервничал и боялся, было забавным. Маленький смертоносный хищник, боящийся плохой отметки. И не зря боялся, у него не сделано и половины домашнего задания, но профессора больше позабавили крохотные круглые циферки и злые или усталые смайлики на пустом пространстве рядом с чертежами, которые парень забыл стереть. — И что это? Мне нужно увидеть готовую работу, но здесь ничего нет, — он помахал раскрытой папкой перед лицом, словно Чимин и так не знает, что там абсолютно белые, девственно-чистые листы. — Извините, не получилось разобраться, — он дернул плечами и покосился на преподавателя, который зачем-то вновь умным взглядом вперился в его работу. Юнги размышлял, как это оценивать. Мальчишка выглядит искренним, значит, не забил все-таки большой болт на его предмет, но и ставить за красивые глазки, когда вся остальная группа обливалась третьим потом и не спала ночь за этими чертежами, было не очень-то честно. И хотя Мину порой похуй на то, что называется справедливостью, он решает поставить половину всех баллов от возможных за почти полностью пустую работу и отправляет восвояси. Чонгук подмазывается к боку друга и лезет глазеть на его оценку. Он удивлен, Чимин косится на него, пожимает губы и разводит руками. Ну что, повезло, бывает. Главное сдался и дело с концом. Пара за выполнением контрольной проходит слишком быстро, оба друга не закончили и четырех видов, и на большой перемене идут отпаиваться чаем с печеньем, которое Чимин терпеть не может, а Чонгуку побоку, какие принес, такие и жуй. Мимо них, осевших у большого дуба перед корпусом, по мощеной дорожке гуляет куча пар, альфы и омеги, как под копирку счастливые, за ручки держатся и плевать они хотели, что вызывают зависть. — Почему у меня никого нет? — жалуется омега, пропихивая в глотку сухие, как песок, крошки от печенья, запивая кислым красным чаем. — Понимаешь, Чимин-а, в зеркало надо хоть иногда смотреться, — умничает альфа, дергая ближайшим к парню ухом, и крепкая пушистая мышца шлепает его по щеке. — Помогает. — А что со мной не так? — уже и аппетит пропал. Чимин кидает надкусанный и недожеванный кусок печенья обратно в коробку и осматривает себя. Снова черные брюки классического кроя, потому что пятен на них не видно, мы помним, и на этот раз без рубашки — приоделся, можно сказать. Просто все в химчистке, а в шкафу была завалявшаяся черная майка и огромная не по размеру бело-оранжевая вязанная жилетка, которая постоянно сваливалась у него с плеч. Чонгук приподнял бровь и выразительно посмотрел на него. — Ты серьезно? Дело не только в том, как ты одеваешься, пускай это и выглядит просто ужасно, не спорю. Но ты видел, с каким лицом по кампусу шатаешься? Любой альфа к тебе и подойти-то боится. Чимин хмурится и Чонгук тут же прижимает к груди руки и изображает обморок, откидываясь на кору дерева. — Таким взглядом и до комы довести не долго. — Да иди ты, — фыркает омега. Он бы обиделся и ушел, но двигаться лень, а на улице так тепло и приятно. — Короче, ты просто неотесанный мужлан, Чимин-а, и обращаешься со всеми своими жертвами, как мудак, поэтому у тебя никого нет, — заключил Чон и спокойно допил свой чай. Вспоминается их первая встреча. Чонгук был душой компании на втором курсе и со всеми стремился подружиться. Чимин, как оно и понятно, был Чимином, и альфу привлекла нетипичная для омеги, ведь они преимущественно все травоядные, внешность. Они подружились и каким-то боком начали встречаться, но их пара не прожила и недели, когда Чимин продолжал появляться на парах хрен пойми в чем, постоянно пачкался в крови и даже не заботился о своем внешнем виде, чтобы быть красивым для своего парня, к чему Чонгук — мистер ухоженность и красота, привык еще со школьных времен, чтобы омеги прихорашивались при виде него, тем самым делая кролика кем-то важным для себя. Из-за такого похуизма они и расстались, но до сих пор пребывают в дружеско-токсичных отношениях вроде как знакомых и одногруппников, но за пределы универа и вялой неохотной переписки общение их никуда не двигается. Чимин подергал себя за подол светлой жилетки, замечая, что даже после неоднократных стирок на подоле остались потускневшие пятна крови, и проглотил обиду, вставшую поперек горла и заложившей нос. Он не такой ужасный, как его описывает Чон, да и верить словам высокомерного кролика — последнее дело. *** Но омега серьезно загнался из-за темы отношений. Кто знает, может весеннее обострение ударило в голову или стайки радостно-влюбленных парочек — всё вгоняет Чимина в уныние и депрессию. Очередная пухлая игрушка — новый подарок от мамы, приятно лежит в его объятиях, парень мирно поглощает нарезанные ломтиками нори и смотрит пустым взглядом на пол перед кроватью. Почему он такой неудачник? Понятно, что все любят милых травоядных парней и девушек, они все низкие и худые, приятно смеются и кожа у них что надо, нежная и упругая. Для Чимина остается загадкой, какой магией они пользуются для такого поразительного ухода за собой, и откуда берут столько времени, чтобы утром накраситься и сделать прическу. Может, это все особенности их вида, и это ему просто не повезло с уродливой изумрудной чешуей на полщеки? Даже соседи Чимина гибриды жертв. Кто знает, какой придурок писал правила общаги, разрешающие селить хищников рядом с добычей, но Чимин никогда их не кусал, чтобы не портить и без того вялые отношения. Он сегодня полчаса наблюдал, как его сосед наносил маску на лицо перед большим зеркалом в их комнате. Тот, милый гибрид мыши, испугался его пронизывающего взгляда и убежал в комнату соседей по блоку. Чимин и так пугал его до чертиков, вдруг ненароком съест, пока тот спит. Может, ему стоит переключиться на омег? Он все равно часто с ними зависает, потому что те гораздо слабее и податливее, легче ведутся на его хиленькие подкаты, которыми он всегда уговаривает жертв дать себя укусить, чтобы не сдохнуть от жуткого зуда в клыках. Кто-то миниатюрный и милый, кто будет выглядеть хорошо за них двоих, наверняка станет неплохим вариантом, чтобы скоротать эту невообразимо долгую и скучную весну. Конечно, глубоко в душе он знает, что ему не нравятся омеги в этом плане, но слова Чонгука о том, что на него никогда не клюнет ни один вменяемый альфа, осаждают любые мысли о романтике. От беспокойства и волнения Чимин зарывается лицом в пушистую голову и впивается клыками в мягкое ушко игрушечного полярного медведя, грея ноющие зубки в теплом плюше, оказывающем необходимое давление на десны. Снова собирается яд, как же ему это осточертело. *** На перерывах куча студентов собирается в комнате отдыха, где тут и там разбросаны продавленные диваны и бесформенные кресла. Кофейный автомат работает на убой, возле него всегда километровая очередь. После того разговора Чимин перестал часто зависать с Чонгуком, теперь даже не собираясь встречаться с ним на тех перерывах, когда у них разные пары. Он стоит особняком у стены, раскусывая мягкий кимбап из свежих овощей. Его мама навестила его на прошедших выходных, привезла много еды, закаток из хрустящих фруктов в сиропе и еще много светлых рубашек, в одной из которых он и был сейчас, потому что подбирать образы ему все ещё нестерпимо лень. Сама будучи зрелой коброй, она понимала его чувства и ворковала, пока он плакал у нее в объятиях, рассказывая, как ему хочется встречаться и как он не может этого сделать от накатывающей боли в клыках и желания кусаться. — Тебе просто надо найти человека с переносимостью к ядам. Таких видов очень много, не волнуйся, — поддерживала она, гладя гладкие и нежные чешуйки своего сына. Конечно, это было враньем, непереносимостью к ядам обладали только рептилии, чаще всего сами ядовитые, и их процент на бесчисленное множество млекопитающих, травоядных и хищных с шерстью, был ничтожно мал. Даже на его потоке не было ни одной змеи или ящерицы. Он отвлекается от смакования свежих ломтиков огурца и морковки на заливистый и громкий смех очаровательного гибрида-ласки. Это девушка с очень белыми волосами, убранными красным платком с лица, длинной шеей и самым очаровательным выражением лица. Нос-кнопкой, небольшие блестящие и черные глаза и тонкие подкрашенные розовым губы. На ней милое платье, как и все остальное в ней — легкое, воздушное, светлое. И смотрит она зачем-то именно на Чимина. Это явный намек подойти, и пока омега раздумывает, что выбрать — продолжить наслаждаться сытным обедом или попытать счастье, девушка сама подплывает к нему и начинает разговор. — Привет, ты чего стоишь тут один, без компании? — она наклоняет к плечу голову и закладывает руки за спину. Чимин честно старается контролировать свой взгляд, потому что омег всегда пугали его зрачки, но та сама не промах, глаза вообще черные, блестят. — Ой, что это, кимбап? Можно и мне кусочек? Так с дележки еды и завязывается их знакомство. Он узнает, что девушку зовут Найми, она японка и учится на третьем курсе. С её подачки Чимин стал чаще появляться на улице в перерывах, где они гуляли по тропинке и девушка могла без устали болтать о совершенно любых вещах. Единственное, что казалось подозрительным — ласка часто засматривалась на его клыки и спрашивала о них. Ну мало ли, может у неё зоология в качестве хобби, как будто не хватает странных людей на планете. Чонгук охренел, когда увидел Чимина в компании с девушкой, что на перемене все крутилась рядом с их партой. — Скажи, а они очень острые? — девушка беззаботно указала пальцем на рот парня и тот быстро спрятал клыки во рту за нижней губой. Ну не привык он к такому вниманию. — Ой. Видимо ласка не знала, что клыки можно прятать, но это все равно распалило её интерес и она бухнулась прямо на колено к парню так неожиданно, что Чимин чуть не уронил её. Ему было неприятно, когда кто-то заглядывается на его рот, но девушка быстро бросила затею и теперь смотрела только ему в глаза, щебеча какие-то глупости. Чимин ещё не решил, нравится ему или бесит, поэтому пока оставил все как есть. После звонка она не спешила на свою пару, напоследок провела рукой по его щеке с той стороны, где росли чешуйки, отчего Чимин поежился, и убежала. Остаток пары Чонгук странно на него косился, но у омеги не было желания с ним говорить. *** — Это какая-то катастрофа, Юнги, — Намджун вызвал к себе друга с целью рассказать о всех проблемах за чашкой кофе, что ректор приноровился делать с Мином время от времени. — Начали поступать жалобы о пропаже студентов. Это и не новость, в вузе же нет разделения на хищников и не-хищников, но не хватало мне ещё проблем с полицией. — Я давно говорил, нечего жертвам учиться в вузах. Все они либо безмозглые, либо наглые, пустая трата времени, — высказался альфа и сделал глоток крепчайшего кофе. Помимо работы в университете, он принял заказ на подробный чертеж плана здания одного крупного офиса, с которым оказалось больше мороки, чем он думал, поэтому пришлось урезать часы сна. — Не говори так, все имеют право на образование, — возразил Намджун, как благородный преподаватель, и схватился за голову. — Ну где мне найти убийцу среди толпы хищников. Тут хоть на каждого бирку повесь — все либо виновные, либо потенциальные виновные. — Не знаю, как здесь у вас все делается, но попробуй созвать педсовет или как там это сборище называется, и посоветовать приглядываться к студентам. Может какой-то выглядит более кровожадным, чем остальные, — тут ему вспомнился тот неопрятный студент с лисицей в коридоре, и Юнги нахмурился. Надо-ка его выловить и поговорить. *** — Ты выглядишь там мило, — Найми запрыгала на месте, когда разглядывала Чимина, которого уговорила напялить свою темно-зеленую юбку. У омеги были хорошенькие ножки и их надо было определено всем показать. Парень чувствовал себя неловко, замерев посреди своей комнаты в общежитии. Не то, чтобы парни не носили юбки, для омег это было нормой, но сам Чимин никогда не пробовал что-то такое. — Правда? — он выдавил из себя охрипшим голосом. Голую кожу обдувал фантомный ветер, и Чимин уже хотел поскорее вернуться в свои мешковатые штаны. — Конечно, омега должен выглядеть женственно, а ты такой милый, — Найми захихикала и подошла ближе. Сейчас Чимин казался меньше, чем она, и её странный взгляд пугал. Каким-то чертом ласке удалось напроситься в гости и она хозяйничала тут, как дома, завалилась на его кровать и спихнула половину из той армии игрушек, что у него была расставлена у подушки. — Это как-то странно, — он подергал складывающийся колокольчиком подол юбки и повертелся у зеркала. На его соседе-мыши этот прикид смотрелся бы мило, но себя Чимин ощущает угловатой деревяшкой, на которой повязали тонкую цветную ленточку. Нелепо, короче. — Да брось, ты привыкнешь, — она подошла ещё ближе и подергала маленьким носом у его шеи, смотря в глаза через зеркало. — С виду страшный змей, а на деле маленький ужик, да? Чимин недоуменно нахмурился, хватаясь за руки девушки, что поползли по его бокам к животу и вверх, к груди. Он пытался обработать все происходящее, до него сейчас домогалась девчонка, или это игра света? — Всегда хотела попробовать с омегами, — она захихикала низким смехом и прижалась кончиками пальцев к соскам парня через рубашку, начала поглаживать их круговыми движениями. Несмотря на первый сексуальный контакт с другим человеком, Чимину не было приятно от слова совсем. — Нравится? Чимин отшатнулся от нее и крепко сжал руки, сложенные на груди, защищаясь. Его чешуя на виске в оборонительной манере вздыбилась и заблестела от косого солнечного луча радужными бликами. — Да ладно тебе, что я такого сделала? — Уходи, — Чимин отошел от двери и отклонился от её рук. Любые контакты вызывали у него тошноту. — Какой ты грубый, думаешь, можешь выбирать? — она надулась и ушла, оставляя Чимина с роем мыслей и дискомфортом, словно он действительно в чем-то виноват. *** Существуют прилипалы, от которых хрен отделаешься, если не распаляться матами. Юнги едва отвязался от парочки таких первашей, что в их-то годы уже знали все свои права и грозились, что доложат в деканат о том, что он не выполняет своих обязанностей преподавателя и хуй кладет на разъяснения вне класса. Именно в такой формулировке, Юнги сам обалдел от таких языкастых детей и заставил всех писать объяснительные за брань. На последней паре он поставил себе миссию поговорить с Чимином о его проделках и ещё раз посоветовать делать свои делишки не так открыто, чтобы у пацана не было проблем, когда при выходе из кабинета кафедры его цель сама находит его. Мин понимает, что-то не так, потому что вид у студента не сытого и довольного жизнью змея, а побитой собаки. Глаза испуганные и защищенная поза, он явно ошеломлен и держится у стенки на дрожащих ногах, чтобы не упасть. Он не видит преподавателя, поэтому Юнги может его разглядеть повнимательнее. Ротик чистый, даже подбородок не заляпан, а весь воротник в крови. — Эй, Чимин, что случилось? — парень вздрагивает, когда его плечо сжимают, и лишь на миг встречается с его глазами, прежде чем беспокойно забегать ими по всему лицу. Чимин поджимает губы, но от Мина не скрывается их дрожь, и ловит быстрым взглядом, как рука студента прижимается к шее и тот старается более твердо встать на ноги и принять свой обычный вид. Но Юнги все равно видит, что тот на грани истерики. Не думая о своих действиях и причине своего беспокойства профессор отнимает руку Чимина от его шеи, студент протестует, но у Мина силы побольше будет. Двумя пальцами отодвигает воротник дальше по плечу и видит два тонких отверстия на коже в месте соединения плеча и шеи. — Кто это сделал? — Чимин дергается и вновь закрывает отметину, пытается вжаться в стену подальше от вставшего почти вплотную преподавателя. Юнги перестает насаждать с вопросами и ведет Чимина за руку обратно в свой кабинет на кафедре. Благо все на обеде и никто из профессоров на пути не встречается. Он сажает вялосоображающего ребенка на свой стол, чтобы рана была на уровне его лица, и открывает аптечку. Из-за работы с бумагой Юнги по неаккуратности порой режет пальцы и просто ненавидит тонкие щипающие царапины, поэтому всегда спешит обрабатывать их на месте. Чимин держится молодцом, впивается пальцами в край стола и терпит, пока Юнги разглядывает его рану и нажимает пальцами по кругу, ожидая, выйдет какой-нибудь яд или нет. Не обнаружив признаков заражения, преподаватель со знанием дела обрабатывает рану и пихает Чимину в рот антибиотик, горький и противный на вкус, но действенный. — Можешь сходить к медсестре за освобождением, — предлагает мужчина, укутывая ученика в свой бежевый кардиган. Чимин млеет от тепла, оставшегося на ткани от чужого тела, и, когда его рана и большое пятно крови скрыто, чуть-чуть расслабляется. — Нет, я пойду на пару, иначе потом вообще ничего не пойму, — он пытается пошутить, стараясь спрыгнуть со стола так, чтобы не задеть колени преподавателя. — Чимин, ты же понимаешь, что никто не должен кусать тебя без разрешения? Ты можешь написать жалобу на этого гибрида, — Чимин мотает головой и бредет вслед за профессором к кабинету. — Я змея, все только посмеются, если я кому-то пожалуюсь, ведь сам кусаю кого-то каждую неделю. — Ты предполагаешь неправильно. Есть большое отличие между физиологической потребностью и желанием навредить, — Юнги молча кипел от гнева, но дал Чимину обещание никому не рассказывать, и пропустил его первым в класс. Первым большой пластырь на шее заметил Чонгук и тут же подскочил к Паку. — Тебя укусили?! — альфа дергает с плеча кофту и видит окровавленный воротник. В классе начинается шепот. Юнги тут же осаждает любой шум и включается в обычный темп работы, записывая тему и первые чертежи на доске. — Отвали, — Чимин выдергивает кофту и берется за карандаш и циркуль, антибиотик оказал хороший эффект и прояснил кружащуюся голову. — Кто это сделал? Та ласка, я прав? Та еще сука, — выругался Чонгук себе под нос и сам расстроился от того взгляда печали и обиды, который на него кинули. Чимин, может, и неопрятный рассеянный студент, но обижать его может только сам Чон. Юнги краем уха прислушивается к их разговору и впервые не просит этих двоих замолчать и приступить работе. Чимин не разговаривает с Чоном до конца пары и идет с ним на хвосте до самого общежития. Впервые этот парень решил озаботиться Чимином, но у самого омеги не было желания возиться с чужими чувствами. На остатках злости, двигающей им прямиком от корпуса до своей комнаты, Чимин впихнул в себя пару ложек оставшейся в холодильнике еды и бухнулся на кровать лицом вниз. Он лежал так до самого вечера, зарывшись поглубже в одеяло, и плавал в каких-то отстраненных мыслях. Надо бы написать конспект по математике и сесть за курсовую, но оцепенение медленно проходило, и за беспокойством, — которое Чимин пытался заесть любимыми свежими фруктами и мясными чипсами, заобнимать всех своих животных, неосознанно покусывая от лапы, то носы, то уши и засмотреть сериалами — он снова вернулся к бессоннице. *** Что может быть приятнее вернуться к прокрастинации и ничего не делать, просто существуя. Чимин выкинул все милые вещи, которыми Найми пыталась задабривать его, преследуя цель в конечном счете просто укусить его и показать, как это может быть больно и что все змеи должны знать свое место, когда водятся с другими, нехищными видами. Он рассказал все маме, единственному его другу и близкому человеку, и женщина шипела в трубку, как настоящая гремучая кобра, грозясь устроить сладкую жизнь всем, кто надумался обижать её сына. Единственным плюсом был пополнившийся счет банковской карты, куда она в расстроенных чувствах кинула большую сумму на лекарства и вкусняшки. Слова девушки все-таки оказали нежелательный эффект, и Чимин на некоторые время перестал флиртовать с жертвами и впрыскивал яд в свои игрушки. Но жидкость долго не задерживалась в плюше, отчего весь яд постепенно стекал вниз, пачкал его домашние штаны и оставлял раздражения на коже, отчего пришлось обзавестись отстойно пахнущей мазью. Его клыки и десна чесались, не получая должного давления, отчего его настроение катилось, как мяч с горы, быстро и неоспоримо вниз. Когда-то в начале года он проходил медкомиссию и очень «умный и разумный» врач посоветовал ему спрыскивать яд в предназначенные для этого резиновые мячики или колбы, которые продаются в аптеке. Это была пума с толстыми хищническими клыками, мужчина, у которого выпирающие зубы были только для красоты и не доставляли никакого дискомфорта, и поэтому он решил, что у всех клыкастых не может быть проблем с зубами. Как-то в детстве педиатр тоже раздавал ему такие советы, но мать Чимина отбрыкивалась и никогда не покупала никакие искусственные колбы или мячи, а давала сыну разгрызать кусок сырого мяса, где и оставались капельки яда, а кусок шел в мусор. По мере взросления Чимин все же попробовал купить один такой мячик, ведь не зря его делают для змей, но толстая резина только отшкребла ему всю эмаль и оставила нагие клычки чувствительными к любой температуре, шершавые и пульсирующие, с ужасным привкусом резины, который держался во рту ещё не одну неделю. Колбы вообще придумали конченые медики, ведь, чтобы сцедить яд, гибриду змеи приходилось лезть пальцами в рот и давить на припухшие десны и, естественно, жидкость выходила не полностью. И теперь после неудачного знакомства Чимин снова начал подумывать о всех этих медицинских пытках, вновь смущенный просить кого-то об укусе. Он надеялся, что растоптанная уверенность вернется к нему и Найми пойдет нахер со всей этой токсичной хуйней в голове. — Зефирки? — Чонгук стащил из пачки Пака принесенный им пакетик с маршмеллоу. — Сдуйся, это не для еды, — кролик смотрел, уложив голову на руки и рассевшись в центре кампуса на траве, как Чимин достает четыре круглые зефирки и надевает себе на клыки, пряча нижнюю губу подальше в рот, чтобы слюной не растворить сахар. — Зачем это? — Чонгук сдержал смех, но с любопытством смотрел, как нижние зефирины постепенно разбухают и чернеют от яда, Чимин хватает их салфетками, прячет в припасенный пакетик и надевает следующие, верхние он не трогает, поскольку те оказывают хоть какое-то давление на клыки. — Ты что, вегетарианцем заделался? — Забочусь о кроличьей популяции в этом месте, — бурчит Чимин с кривым прикусом, — Вы все так быстро дохните от моего яда, что я решил повременить с истреблением. — Ой, захлопнись, — Чонгук пихает его локтем, и Чимин проезжается клыком вдоль пальца, ладонь инстинктивно сжимается на зефирине, которую он только что снял, и весь яд попадает на рану. — Сука, Чон, черт бы тебя подрал, Гук, — взвывает от боли парень и дует на ранку, прижженную такой кислотой, что и врагу не пожелаешь. Чонгук смотрит, как Чимин пытается залечить рану, засунув полпальца в рот, и закатывает глаза. Этот парень еще такое дитё. После инцидента они сблизились и даже стали походить на друзей. Чонгук иногда тратился ему на шоколадное молоко исключительно потому, что у него мелочь осталась и не хотелось её потом расфасовывать по карманам, а Чимин иногда, только в исключительных случаясь, делился с кроликом своим обедом, но держал альфу в ежовых рукавицах, чтобы не привыкал к халяве. Идея с веганством с самого начала показалась кролику глупой. Чимин хищник, и все искусственные откачки яда делают его ещё более невнимательным, что в масштабе одного Чимина походит на катастрофу, потому что он и так не мистер грация, а теперь вообще путается в ногах и моет голову через раз, ибо «и так сойдет, сил нет никаких». Сил никаких нет и у чистоплотного опрятного Чонгука, что со своих плеч пылинки сдувает и сидит рядом с парнем, который открыл в своей жизни джинсовые комбинезоны и щеголяет с болтающимися лямками и в неизменных светлых вещах, за которыми совершенно не умеет следить. Сил нет, но есть идея, и он радостно озвучивает её омеге и тащит его без лишних объяснений в общежитие. — Я не буду больше никого кусать, Чонгук-а, — ноет парень, даже не потрудившись стоять прямо, пока альфа сдергивает с него комбинезон и пинком отправляет в душ в одной майке. — Разве что тебя. — Размечтался, — энтузиазм Чимина разом тухнет, он бурчит и передразнивает, не спеша куда-либо уходить, пока парень хозяйничает у него в шкафу. — Мы пойдем в клуб. Там полно жертв-экстремалов, которые будут не прочь, чтобы в них что-нибудь впрыснули. — Фу, — омега сморщился от формулировки и вяло приоткрыл один глаз, наблюдая, как друг вывернул все с полок на пол. Пусть только попробует потом все не убрать, скотина. Путем угроз и уговоров Чимин все-таки приводит себя в порядок и выпивает тонизирующие витамины, на которых сидит во время бессонницы, — ими забит весь навесной шкафчик в ванной. Выходят они вечером, кролик где-то откопал неплохие вещи его размера и принарядил друга, чтобы хоть выглядел по-божески и прошел контроль. В клубе после десяти полно молодежи, все блестящие от глиттера и пота, танцуют в середине зала и веселятся, в середине апреля все смело открывали как можно больше кожи, ведомые сексуальным вайбом и духотой в клубе. Синяя подсветка бара и тусклые голубые светодиоды создают интимный полумрак, и Чимину уже нравится здесь. Чонгук для приличия сидит с ним у бара первые пять минут и заказывает каждому по напитку, а потом идет к уже примеченной горячей рыси в блестящем кроп-топе и непозволительно коротеньких шортах. Давненько он не тешил свое кроличье эго, пора наверстать. В долгу оставаться не приходится — Чимин выпивает один горящий шот залпом и тоже идет на поиски, включив все свое обаяние. Здесь можно не бояться показаться чрезмерно флиртующим или опасным, что делают за парня его внешний вид и темные глаза, тут это всех только заводит. Некоторое время он просто двигается в такт битам, особо не стремясь подойти к кому-либо или словить чужой взгляд, просто наслаждается атмосферой и своей недоступностью, привлекая внимание окружающих. Чонгук облачил его в белую майку с портупеей и джинсовый костюм, который остался у Чимина в недрах шкафа ещё с первого курса и кочевал с ним из общаги в общагу на дне сумки. Наряд был вызывающий и яркий, вокруг него вились девчонки и парни, как мотыльки на свету. Чонгук всегда говорил, что Пак не похож на омегу, и в смешении запахов и чужих духов распознать его вторичный пол было невозможно, поэтому омеги крутились вокруг него куда активнее, чем альфы. На медленном танце несколько пар ладошек ненавязчиво потянули его за шлевки брюк и джинсовку в разные стороны, отчего Чимин расхохотался, удивляясь, насколько он востребован здесь. Он выбрал девушку в вызывающем наряде и деликатно опустил руки на её бедра во время танца — самую прикрытую часть тела. Может, сменить ориентацию? Альфы и вправду не клюют, Чонгук как в воду глядел, а омеги, даже самые желанные в этом клубе, все его. От волос девушки приятно пахло свежим кондиционером, а от шеи ненавязчивым и мягким запахом сливок. Ему всегда нравились пассивные ароматы. Пак приникает носом к её коже и облизывает клыки, уже готовый спросить формального разрешения и прокусить плоть. Но танец заканчивается и девушка, осознав, что он омега, быстро теряет к нему интерес, извиняется и идет танцевать к другим. Чимину надо выпить. Каково его удивление, когда ещё со спины он замечает знакомый затылок, который постоянно видит на парах чаще, чем лицо. Рядом с Юнги оказывается последнее свободное место у бара, и Чимин решает занять его, заказывая у бармена что-то крепкое и фруктовое. — Кто-то сегодня отдыхает, а? — Мин усмехается и кивает на следы от красной помады на шее Чимина. Омега небрежно размазывает следы от губ до красных пятен и скромно здоровается с преподавателем. — Вы тоже ходите в такие места? — Ага, бывает иногда настроение, — омега кивает и недолго размышляет, развязанный язык жаждет воплотить давно жужжащую в мозгу идею. — Можно спросить, какой вы вид? — по всему вузу ходили легенды и сплетни, кем является их препод по черчению, поскольку на его теле нет ни одной подсказки. — Ой, Чимин-а, это интимный вопрос, — воркует альфа и смеется, когда Чимин тут же тушуется и спешит смущенно извиниться. Юнги смотрит на него, пока отпивает крепкий виски из своего стакана и раздумывает. — Но ты мог бы сам узнать, если интересно. — Как? Кто знает, как до этого дошло, но вот они уже стояли в самой темной части клуба, за баром у туалетов, куда Мин утянул их, с клыками, глубоко впившимися в невероятно грубую и толстую кожу на плече мужчины. Чимин шумно дышит и не может не стонать, ощущая невероятное давление на клыки и дёсна. По ощущениям, около литра сдерживаемого им яда сейчас нашло выход, и освобождение от продолжительной боли разливалось по всему телу вплоть до паха. Студент пытается сжать ноги, чтобы оказать еще немного приятного давления в другом месте, пока отчаянно хватается за плечи преподавателя. Юнги анализирует свои ощущения, змеиные клыки и впрямь острые, как иглы, входят почти без боли, благодаря своему виду в некоторых частях тела он обладает трудно пробиваемой крокодиловой кожей телесного цвета, так что Чимину при всем желании не удастся выпрыснуть свой яд в кровь и отравить его, ибо у него банально не хватит длины клыков, чтобы достать до ближайшего сосуда. Мальчишка топчется перед ним и Мин понимает, в чем дело, хватает рукой под ягодицу и подсаживает его промежностью на свое бедро, второй рукой нажимает на затылок, призывая получить все желаемое сполна. Чимин дрожит от силы, приятной к телу, и зрелого аромата альфы, чувствуя, как кончик члена начинает намокать, сжатый между его тазом и твердым бедром. Он не отказывается и выдавливает из себя все до последней капли. Когда желания кусаться больше нет, Чимин может наконец расслабиться и ахнуть от крепкой хватки на своей заднице, большой палец этой же руки ненавязчиво глядит поясницу, забравшись под футболку. — Узнал? — Юнги смотрит на него с приподнятой бровью, как на забавную зверушку. Ему-то смешно, а Чимин, походу, влюбился. *** Словленный кайф от укуса приводит Чимина в чувство и он возвращается к прежнему темпу жизни, не ограничивает себя и флиртует с первокурсниками. Любо-дорого смотреть на вновь вернувшуюся язву, Чонгуку только в плюс, ведь можно будет снова тырить у Пака конспекты и прогуливать пары, так как омега снова взялся за учебу, под конец семестра-то. Но сегодня Чимин решил переплюнуть сам себя, явившись в универ в черном комбинезоне с короткими шортами и белом гольфике. Приобретя объект симпатии впервые за столько лет, Чимин и вправду желал выглядеть красиво. Чонгук пустил слезу, когда Чимин впервые позвал его за покупками и мурыжил часами в примерочной, выбирая, наконец, омежьи вещи. Наверное, летом снег пойдет, ей богу. Он даже причесался, правда, за утренней суетой забыл все свои конспекты дома, но это мелочи. Чимин обсуждал с одной девчонкой их общий проект по экономике, усевшись на лужайке, когда заметил приближающегося к нем преподавателя, и тут же принял самую, по его мнению, соблазнительно-невинную позу, сложив ноги крестиком и откинувшись на руки сзади. — Милый, — Юнги позабавился с разыгрываемой только для него сцены и пошел дальше по дорожке к другому корпусу. Чимин аж засиял весь, ведь все его старания оправдались. В кампусе было неспокойно. Начали проходить шепотки о том, что стали пропадать гибриды-жертвы, и преподаватели настоятельно рекомендовали всем студентам быть осторожными и не ходить одним, пока преступник не будет найден. И, как по иронии судьбы, все палки достались хищникам. Травоядные, которых в вузе большинство, как и в принципе в мире из-за их неуемного желания спариваться, ополчились на всех мясоедов, и вся грязь и неприязнь начали вылезать наружу. На парах физкультуры это было особенно видно. Жертвы отказывались принимать в свои игры хищников, больше никаких парочек и компаний, лобызающихся на трибунах и лужайках. Случаи убийства травоядных раньше были обычным делом, но сейчас все научились отстаивать свои права и чрезмерно опасались за свои тушки, когда стало известно о нападениях. Чимину пришлось туго. Раньше многие легко соглашались, благодаря его мордашке и милым речам, давали себя укусить, но сейчас с этим встала напряженка. В природе гибридов было нормально удовлетворять свои животные потребности на людях — кто-то кого-то кусал, кто-то кого-то облизывал, нюхал или делал куда более непристойные вещи, особенно в период размножения, но теперь это почему-то стало порицаться. Конечно, это все первая реакция толпы на возникшую угрозу, но ждать, когда она закончится и все вернется на круги своя, Чимину было сложно. Даже учителя стали более предвзято относиться к хищникам, одна овца влепила ему трояк по математике просто за то, что Чимин во время урока неосознанно зашипел, потому что сосед, гибрид барана (как символично), поцарапал его циркулем. Чонгука, простая душа, беспокоило лишь то, что все преподы начали строго следить за посещаемостью и теперь не проспать даже самые бесполезные пары. Но несмотря на все предостережения, Чимин больше не хотел впадать в апатию и мучить себя, поэтому договорился с одной кошкой, что они встретятся под лестницей после пар. Ей было нужно, чтобы кто-то как следует почесал её за ушками, чтобы избавиться от накопившегося за неделю стресса, и она согласилась на укус с условием, что Чимин даст ей двойную дозу таблеток. Как потом выяснилось, у её была плохая свертываемость крови и она думала, что у Чимина есть не только таблетки от его яда, но и пилюли для решения этой проблемы. Он же, блять, ходячая аптека. *** Юнги был в ярости, когда заметил их. Пару минут назад Намджун вытрахал ему мозг с просьбами больше не лихачить со студентами, как в былые годы, и быть осторожным, внимательным, следить за студентами и вообще надеть шкуру святого агнца и пойти вершить мир правосудия. Альфа даже вспылил, что уволится, если его продолжат всем этим загонять, и теперь только-только начал отходить, предвкушая ещё одну пару со своим милым студентом, когда опять обнаружил его всего в крови с бессознательной кошкой на полу под лестницей. — Что ты опять творишь, — шипит на него альфа и затаскивает девчонку поглубже под лестницу, отпаивает водой, что всегда таскал с собой в сумке, и заматывает покрепче рану на шее её же платком. Убедившись, что девчонка оклемалась, Юнги переводит убийственный взгляд на Чимина и тащит его обходными путями в мужской туалет, в котором был один унитаз с раковиной и дверь запиралась на замок. — Не знаешь, что сейчас происходит? Хочешь загреметь под следствие? — Чимин выдергивает у него из пальцев свое ноющее запястье и смотрит волком в ответ. — Я ничего не сделал, — оправдывается парень и начинает пытаться отстирать кровь с белого гольфика, методично только ещё больше развозя розовое пятно по ткани. Юнги сейчас бесит и это тоже. — Ты делаешь только хуже, прекрати, — Чимин фыркает, но останавливается. Впрочем, его внешний вид не стал лучше, кровь не видно только на черном комбинезоне. — Зачем носишь белые вещи, если постоянно их пачкаешь. — Мне нравится так. Я бы мог тоже кое-что сказать о вашем внешнем виде, — язвит в ответ омега, и Юнги понимает, что вправду его замечание было неуместным. Он не должен указывать человеку, как ему одеваться просто потому, что он думает, что это лучше. — Много гибридов-жертв пропадает сейчас, и я нахожу тебя под лестницей по уши в крови с бессознательной омегой, — тон разочаровывающий, режет по сердцу, но Чимин упрямо ничего не говорит. — Ты всегда такой небрежный с теми, кого кусаешь, что это наводит на мысли. — Какие мысли? — Чимин хмурится и давит обиду. Сегодня он хотел быть осторожным, чтобы не испортить свой наряд до последней пары по черчению, даже кусал в место, где меньше всего сосудов, но девчонка ничего не сказала ему о своей болезни, и он был облит с ног до головы. — Ты убил этих жертв, Чимин-а? Вот какие мысли, — омега вскинул на него неверящий взгляд и тут же сморгнул первую влагу с глаз. Его считают убийцей? — Это может быть случайностью, я понимаю, в этом возрасте гибридные сущности особенно сильны. — Думаете, я настолько туп, чтобы не понять, что убил человека? Что не ношу эти сраные таблетки от яда каждый божий день, хотя мне они даже не нужны, и стоят они, как гребаный самолет? — Чимин достает из кармана банку и кидает на пол, пластик лопается и все капсулы разлетаются под их ногами. — Если я змея, это не значит, что я хочу кусать всех этих гибридов. Но как еще мне не сдохнуть?! Парень закрывает лицо руками и отворачивается, возясь с замком на двери, тот поддается, и он выбегает прежде, чем Юнги успевает его остановить и хотя бы предложить сменную одежду. Все проносится в суетливом ворохе событий — Чимина ловит в коридоре заместитель декана, его долго мурыжит наряд полиции, дежуривший последнюю неделю по кампусу, пока выясняются обстоятельства с кошкой, которую ещё пришлось искать по всему универу. Его мучали до вечера, и закончилось все приказом об отстранении его от занятий на две недели из-за неподобающего поведения. *** Ему горько и обидно, мать беснуется по телефону и просит ехать домой, обещая засудить всех этих идиотов из администрации, и Чимин этим вечером ощущает себя таким одиноким и ненужным. Родители в двухстах километрах, соседи его сторонятся, Чонгук свалил домой на день рождения и выговориться некому. Он снимает с себя гольфик и агрессивно трёт его с мылом, глуша слезы и пытаясь отвлечься другими мыслями. Но перед глазами снова Юнги, его недоверие и неоправданная злость. Кажется, Чимин действительно навыдумывал себе насчет их двоих. Кому нужна в пары ядовитая змея? После неоднократной стирки ткань не становится светлее ни на тон, и гольфик летит в мусор. Дома спокойно, дома родные сердцу люди и всесторонняя поддержка. Чимина долго отпаивают любимым чаем, искренне им интересуются, младший братишка, который только в третьем классе, рисует ему милый рисунок, где две змейки играют вместе в хоккей на траве. Отец проводит с ним сугубо мужскую беседу, уверяя, что Чимин ни в чем не виноват и все сделал правильно, дает понять, что их поддержка всегда рядом и они станут горой за своего ребенка. Чимин смотрит через кухонный проём из гостиной на трогательное взаимодействие своих родителей, как мама игриво кусает мужа за плечо, когда тот потянулся пальцами попробовать крем к ещё не испеченному пирогу, а тот в ответ щекочет её и мягко покусывает загривок. Они тоже ядовитые змеи и каким-то чудом нашли друг друга. Чимин невольно примеряет такую жизнь на себя и Юнги — нежные касания и толпа детей — и быстро мотает головой. Не бывать этому, альфа назвал его убийцей так грубо и нечестно, просто поверив, что Чимин может кого-то случайно прибить. Хорошо, что от этого семестра остались сущие крохи, всего-то пара недель, и пусть тот катится в далекие дали, унося с собой любые воспоминания. *** Родители дарят ему еще одну игрушку — толстого яйцевидного желтого цыпленка с хохолком и в оранжевой кепке, Чимин едет с ним всю дорогу на автобусе в Сеул, гоняя мятную конфету от щеки к щеке. Пассажиры косятся на него, но они мало волнуют омегу. Он размышляет о том объеме заданий, под которым ему нужно будет похоронить себя, чтобы не отлететь на пересдачу. Энергетики пополняют его полку в холодильнике, и Чимин садится за свой стол впервые за месяц, разминая пальцы и готовясь батрачить. *** У него горит жопа. Конкретно так подгорает, когда Чимин понимает, что совершенно не готов к экзамену ни по математике, ни по черчению. Впереди пятый курс, благо этот не последний, и все, чего Чимин хочет — это достичь полотка своих знаний и вытянуть оценки на удовлетворительно. Последние две недели и зачетный период проходят стремительно и незаметно. Юнги однажды попросил его остаться после пары и искренне извинился за свои слова, чувствуя свою вину за то, что Чимина отстранили и он сейчас вынужденно вгоняет себя в стресс, чтобы все наверстать. Даже если омега и думает об этом моменте иногда слишком сильно, у него не так много времени, чтобы отвлекаться от учебы. После с горем пополам сданной экономики Чимин летит прямиком в библиотеку, только бы успеть выхватить решебник, по которому эта овца будет валить всех на математике. Книга потрепанная, от неё пахнет древностью и пылью, но он рад даже этому. Меж двух зол, когда до последних экзаменов остается всего четыре дня, Чимин решает все-таки готовиться к математике, полностью забивая на черчение и полагаясь на судьбу, хотя знания у него в этих предметах прямо противоположные — он даже как-то на олимпиаду по матанализу ездил. Ну, а когда эта курица (читай та самая овца) поставила ему семерку, он на крыльях настигающего пиздеца летит на кафедру вылавливать своего куратора по курсачу, чтобы потом прямо на пути от его кабинета до парковки защищать свою работу и махать бумажками перед лицом. Преподаватель, в учет его прошлым заслугам и такому отчаянному стремлению не остаться второгодником, ставит ему зачет, прислонив зачетную книжку прямо к крыше своей машины. До последнего экзамена по черчению остается день, и Чимин напивается в грязь и слюни, празднуя свою победу по сдаче матана у этой грымзы и всех закрытых долгов. К слову, к черчению он так и не подготовился как следует, пытался дрочить книжки всю ночь, пребывая на слепом энтузиазме, тонизирующих таблетках, энергетике и бессоннице. Но даже дольки кислющего спелого лимона, которые он грыз в желании заставить свой мозг работать, не помогли. Орты с хордами никак не хотели складываться у него с окружностью, прямые и наклонные, кривые и косые, такие и сякие плоскости прыгали у него по извилинам, играя на музыкальных тарелках, и никак не хотели собираться в цельную кучу. И по итогу он разобрал лишь десять вопросов из сорока и, надев свой самый шикозный наряд простого студента, надеясь на богов ума, удачи, черчения, Мин Юнги и секса — пошел сдаваться. *** Все студенты, собравшиеся возле двери аудитории для сдачи экзамена, походили на эпилептиков, судорожно листая практикумы, гугля определения и в сотый раз проверяя циркуль, ластик, ручку, карандаш трех уровней мягкости, точилку, линейку, треугольник и транспортир. Чимин пошел в предпоследней пятерке, так выпал онлайн-жребий, проводившийся в группе. У преподавательского стола они обменялись взглядами, но Юнги быстро отвлекся на нагло списывающих студентов, ставя каждому из них на работе минус два балла и свою роспись, чтобы не смели менять листы. Омега тем временем вытащил билет, а в билете — пиздец. Нарисовать совмещение трех тел вращения по указанным параметрам и расписать все в шести основных видах. Он пошел к первой парте у окна с мыслью, что уже завалил, хотя и мог для возмещения ущерба своей упавшей гордости сказать, что два вопроса теории он знал. Первым делом он начал разбираться в задаче. Нарисовал три тела, попытался представить, как они будут совмещаться, но напортачил сразу на первом же виде, сместив ось у конуса и запоров всю службу. Он чертил и вымерял, не поднимая головы, пока не понял, что из аудитории начали выходить уже ребята из последней пятерки, и вскоре он остался с Мином один на один. Как никогда довольный таким приятным стечением обстоятельств, Юнги подошел к его парте и заглянул в сверкающий белизной листок. Мог хоть для приличия наклепать что-нибудь. — Ну и что тут у нас? — будничным тоном вопросил преподаватель, встав перед студентом и оперевшись руками о его парту. — Я правда ни черта не понимаю, — Чимин неловко положил карандаш на стол, уже даже не пытаясь изображать рабочую деятельность, что он делал до этого. Будь что будет. — Иди к доске, будешь сдавать мне экзамен устно. Чимин кивнул и пошел к зеленой подруге, возле которой Юнги разложит его на атомы начертательной геометрии и соберет все разбросанные его тщедушные знания в один цельный фронтальный вид. — Я бы и мог поставить тебе автомат, Чимин-а, но в профессии, которую ты получаешь, знание азов моего предмета просто необходимо, — омега воодушевился, когда понял, что Юнги выносит ему мозг не из-за стремления повысить его нулевую отметку, а по доброте душевной. — Вы так открыто говорите о пособничестве, профессор, — Чимин смотрит, как рука Юнги замерла над его зачеткой, и он посмотрел на омегу, следом отложив ручку и подойдя ближе. — Уже завтра, когда сессия закончится, я перестану быть твоим преподавателем, Чимин-а, — Чимин ждет, когда альфа приблизится плотно и прижмет его лопатками к чистой части доски, чтобы обнять его за шею. — Тогда этим надо пользоваться, — пальчики скользят по коже над рубашкой Мина и чуть-чуть проникают вглубь, к горячим и твердым ключицам. — Хочешь побыть плохим студентом для своего учителя, да? — Чимин уже так невероятно возбужден. Теперь, когда нервы от экзамена отпустили, он полностью отключился от учебы и теперь сосредоточился на чем-то более увлекательном. — Хочу, — одного слова хватило, чтобы альфа резко развернул его лицом к доске и снова потребовал взять мел. — Пишите, студент Пак, все, что вы знаете о сечениях, — Юнги никуда не отстраняется, Чимин все еще может чувствовать исходящее от него тепло своей спиной, и начинает выводить на доске какие-то понятия и простенькие примеры. Некоторое время преподаватель вообще его не касается, просто назидательно стоит за его спиной, и это подстегивает Чимина стараться сильнее и наконец думать, что он пишет, чтобы по совести отработать свой автомат. — Что значит эта запись, расскажи мне. Альфа указывает пальцем на какую-то его запись и вторая его рука смело оглаживает скрытые за свободными шортами ягодицы парня, прерывая Чимина на полуслове. — Это наложенное сечение, раскрывающее отверстие детали. — Так, — омега вздрогнул, когда рука опустилась ниже, чтобы погладить внутреннюю сторону его бедра и задрать ткань повыше, почти касаясь трусиков, которые Чимин сегодня со знанием дела напялил на себя перед экзаменом. — Какие еще виды сечений изображены на этом чертеже? — Симметричное вынесенное… ч-что вы делаете, профессор? — Не отвлекайся, — буркнул ему Юнги, утыкаясь носом в волосы за ушком, где также было несколько чешуек, которые преподаватель отметил губами, вторая его рука коснулась левого бока омеги и заползла под футболку. — Нарисуй мне конус, проникающий по своей оси в прямую призму. Чимин прижался теснее к его телу, и Юнги притянул его еще ближе, опоясав талию сильной рукой. Он принялся чертить кривые линии подрагивающими пальцами, но учителю это не понравилось. — Веди ровнее, — альфа взял его крохотную руку в свою и провел хорошо видимую белую линию на доске, Чимин заметил, что ему до одури нравится, как тот уверенно рисует, так четко и красиво, что невольно сжал коленки, отчего немного осел в чужих объятиях. Юнги придержал его под ребрами, когда омега согнулся, и пощекотал вставшие соски, когда Чимин естественно выгнул спину, не специально тесно вжимаясь задницей в его ширинку. — Нравится, когда профессор играет с твоими сосками посреди класса вместо того, чтобы вести пару? — Очень. — Какой непослушный, — альфа цокнул и развернул его лицом к себе, вожделенным взглядом окинул возбужденное лицо и провел обеими руками по торсу Чимина вплоть до тазовых костей и притянул к себе, в награду получая нежный стон. — Как же вы собрались получать хорошие отметки, когда так несерьезно относитесь к моему предмету? — Я надеялся, что вы научите меня. — Я могу научить тебя всему, чему захочешь, детка, — Чимин забыл, как дышать, когда Юнги наконец прижался к нему своими губами, обсасывая его и пробираясь языком дальше, меж двух остреньких клычков прямо в полость его рта, грязно смешивая их слюну меж языков. В поцелуе Чимин почувствовал, что альфа постучал по его бедру, омега поднял коленку высоко вверх, чтобы тот смог поднять его на руки и отнести к своему столу. Парень тут же лег на стол под напором чужих ладоней, когда Юнги сразу опустился губами к его дрожащему животу, пальцы неустанно поглаживали любой открытый участок кожи. Его ладонь легла на вздыбленную ткань и осторожно сжала его член, который оставил крохотное пятно даже на шортах. Чимин приподнялся снова и сам начал исследовать, расстегивая пуговицы на рубашке мужчины. Последние полтора месяца он гадал, как же выглядит его преподаватель без одежды, и наконец его мечта сбылась. На некоторых участках его торса виднелись островки прочной, как камень, крокодиловой кожи желтовато-бежевого цвета, сливающейся оттенком с остальным молочным полотном, прямо на прессе был самый крупный, из-за мышц кожа особенно бугрилась, рождая в Чимине самые непристойные фантазии. — Как бы не хотелось трахнуть тебя на преподавательском столе, лучше сделать это в более подходящем месте, — Юнги еще раз чмокнул его в губы и опустил задранную майку на место. — Поехали ко мне. Сборы с каменным стояком были чем-то новым для Чимина, но он справился, и Юнги одолжил ему свой длинный пиджак, как раз прикрывающий все пикантные места. Возбуждение не ослабело даже из-за прохладного воздуха улицы и встречных людей, потому что Юнги все ещё обнимал его за поясницу и дразнил. — Ты знаешь, как занимаются сексом рептилии? — неожиданный вопрос, когда они едут по оживленной улице. Чимин мотает головой, у него никогда не возникало интереса узнать. Юнги нежно шлепнул его по внутренней стороне бедра, призывая расставить ноги, и пробрался рукой в его шорты, надавливая кончиками пальцев на кожу между его членом и яичками. — Вот тут существует еще один отросток, выполняющий функцию яйцеклада, — Чимин завозился под его рукой, когда альфа нежно огладил все его чресла и сжал одним махом в большой ладони, принявшись растирать чувствительную кожу испорченной тканью влажных трусиков. — Твое тело хорошо подготовлено к этому, детка, но мы можем не спешить. — Я могу забеременеть? — Чимин сжал руками края сидения и подался тазом ближе к руке, наслаждаясь стимуляцией и аккуратными пальцами. Одно представление вызывало у Юнги тик в челюсти и каменный стояк, но он отложил эту идею в долгий ящик. — Только в сезон размножения, то есть в твою течку. — Мгм, — согласился парень, все еще отчаянно гонясь за удовольствием. Легких поглаживаний уже было недостаточно, он хотел кончить. — Упрись пятками в кресло, — Чимин тут же послушался, скинул кроссовки и приспустил шорты, забираясь с ногами на сиденье. Какое-то время Юнги ничего не делал, вяло двигая пальцами, и мял кожу поджатых яичек, и только на светофоре взялся за дело. Член омеги был крохотный для его ладони, поэтому он не мог как следует обхватить его рукой в такой позе, в салоне сильно пахло мускусно-сладким возбуждением омеги, и каждый раз, когда альфа тянул носом, в паху становилось все теснее. — Сильнее, — взмолился парень, и Юнги тут же крепко сжал его член и, когда до оргазма осталось немного, спустился к пухлой сочащейся дырочке, которая охотно приняла два его пальца. Чимин заскулил от дискомфорта, впервые растягиваясь на чем-то. — Погладь себя, если хочется, — омега тут же взял себя ладошкой, в которой наоборот собственное достоинство умещалось красиво и правильно, и подергал себя парой рваных движений медленно вниз и сильно вверх, пока запястье альфы с тяжелыми на вид часами холодило складку его ноги и лобка. Чимин повернул к нему голову, замечая, что Юнги внимательно следит за дорогой, чтобы они не попали в аварию, пока вытворяет это с ним, как будто Чимин просто маленькая грелка для его руки. Сравнение заставило его член дернутся в ладошке, и омега еще теснее сжал на нем пальцы, чувствуя медленное движение двух пальцев внутри. Он никогда не играл с собой, грешил, что обладает пониженным либидо, раз и не дрочил почти за всю свою подростковую жизнь, но дырочка раскрывается для пальцев альфы в первый раз так охотно и без боли, обволакивая горячими девственными стенками уже не два, а три пальца. Чимин зашипел от нового давления, как гремучая змея, высоко и пронзительно, но Юнги никак не изменился в лице от его пугающих звуков, через зеркало заднего вида иногда наблюдая, как тот корчится от растяжки и не спадающего возбуждения. Рука на члене больше не двигалась и омега сосредоточился на успокаивающем и приятном ощущении двигающихся пальцев. Это новое чувство не вызывало дискомфорта, даже когда альфа чуть растопыривал пальцы, аккуратно растягивая. Когда они приехали на парковку, Чимин уже залил смазкой все сиденье и отмыть это теперь будет проблематично одними только салфетками. Удивительно, это ведь только его жидкости, и всего за пятнадцать минут поездки он устроил такой беспорядок. Не зная как быть и идти с такой скользкой промежностью, Чимин хотел опустить ноги, но Юнги быстро решил проблему. Он обошел машину и открыл дверь с его стороны, стянул по ногам всю одежду, вытер о неё грязную руку и все его интимные места, и выбросил напрочь промокшую ткань. — Пойдем, здесь только подняться на лифте. В одном пиджаке Чимин голяком еще не ходил по улице — это точно. Юнги быстро завел его в лифт, стремясь уйти от прохладного воздуха подземной парковки, и вывел на своем этаже. Квартира Юнги пропахла дизайнерским лоском и шиком, некоторую мебель Чимин видел в дорамах, а открытое пространство с высокими потолками казалось ещё больше. Омега даже начал сожалеть, что не пошел на архитектора, если они столько зарабатывают. — Душ? — предложил альфа, скидывая ботинки у входа, уже пожирая привлекательную омегу в своей гостиной одними глазами. — Если хочешь, но я бы не советовал. — Да? — Чимин хмыкнул, но на этом его дерзость закончилась. Юнги сдернул с него пиджак, являя его обнаженное по пояс тело, и увлек в свою спальню, предвкушая грядущий вечер. От невообразимо мягкой на вид и широкой кровати, о которой Чимин всегда мечтал, у него заблестели глаза, и он поспешил опробовать её, разваливаясь на матрасе, раскинув руки. Его кровать в общаге и рядом с такой не стояла, боги, Чимин готов провести здесь всю жизнь. Он уложился на подушки, наблюдая, как альфа быстро скидывает с себя рубашку, звенит ремнем, разом приспуская штаны, но белье оставляет на месте и садится на постели. Чимин будто понимает его с полуслова и ползет на его колени, непривычно широко раздвигая ноги, чтобы обхватить и без того расставленные бедра Юнги. Его майка тут же была затеряна на полу, на пальцы нашли свое любимое место меж ягодиц. Хватило пары поглаживаний по краю, чтобы Чимин снова начал течь, и мужчина тут же погрузил в него три пальца, потом четыре, и омега уже извивался в его руках, чувствуя себя таким открытым и растянутым, наконец он воплотил свою пошлую фантазию, о которой думал еще в аудитории, прохаживаясь головкой члена по бугристой коже чужого пресса и кайфуя от стимуляции. — Так хорошо растягиваешься вокруг моих пальцев, крошка, — Юнги звонко чмокнул его в висок и грязно скользнул языком по его чешуйкам на щеке. — Такой красивый и хороший. Чимин закивал, заломив бровки, он уже был на грани, и Юнги решил не мучать его, наконец надавливая на простату, которой тщательно избегал все это время, и омега излился тут же с пронзительным криком, медленно и лениво сходя с пика наслаждения. Ему дали отдохнуть на подушках, пока альфа суетился со своим бельем и уткнулся носом в его бедро, наслаждаясь столь милым и сексуальным парнишкой в своей постели. Ему не нравится спешить в сексе, ведь гораздо приятнее ловить каждую эмоцию и звук своего партнера. Признаться, никогда еще у него не было таких малышей, тем более такой же рептилии, но он постарается сделать ему приятно. Когда Чимин пришел в себя и снова смог возбудиться, Юнги прижался губами к его нежному отверстию, осторожно целуя чувствительную плоть. Его шершавый язык мог ненароком принести дискомфорт, поэтому он не стал облизывать по кругу, а сразу ввел его внутрь без сопротивления. Дырочка, помня растяжение пальцев, приняла его с охотой глубоко внутрь. — Такой длинный, — запричитал Чимин, сжимая его волосы и подушку над головой. Альфа тут же показал, каким может быть его язык, омега послушно поджал колени к груди, давая альфе больше доступа. — Приятно? — все и по лицу было видно, но Юнги нравилось слушать его надрывный высокий голос и невнятную речь, когда Чимин пытался формулировать слова непослушным языком. Альфа снял его руку со своих волос и провел языком по всему указательному пальцу омеги, который был вдвое короче. Глаза Чимина расширились, он никогда не видел, чтобы язык был таким длинным и сводился к прямоугольнику с острой вершиной, а не округлой. И если такая прелесть снова окажется в нем, то Чимин готов умолять. — Пожалуйста, вылижи меня, — потеряв всякий стыд, заныл омега и даже надавил на его плечи слабыми ручками, чтобы Юнги скорее опустился и занялся делом. — А если я не хочу? — Юнги издевался, глянув в чужие глаза с вызовом, но Чимин был таким ошеломленным и взъершенным, что ему хотелось подарить весь мир. — Т-там так пусто, пожалуйста, — теперь флирт давался ему титановыми усилиями, однако пальцы все-таки потянулись вниз, чтобы пошире раздвинуть ягодицы и предоставить альфе вид на сладко трепещущую, действительно непозволительно-пустую дырочку. Мужчина согнул его еще круче, чтобы Чимин видел, как дразняще медленно кончик его языка проникает вглубь, исчезая за растянутым кольцом. Он вылизывал медленно и глубоко, собирая со стенок сладкую смазку, пока Чимин млел под его прикосновениями, отпуская очаровательные короткие стоны. Но подобные игры были очень некстати для болезненно возбужденного члена, намекающего, что давно пора приступить к главному. — Вылижу тебя в другой раз, ладно? — Чимин кивнул и опустил взгляд на их промежности и крупный член, что не шел ни в какое сравнение с его собственным. Темно-розовая головка текла толстыми каплями прямо на его дырочку, и Юнги вошел в него одним слитным движением, прикасаясь бедрами с его попой. Невероятное растяжение подарило звездочки в глазах, омега шумно задышал и захныкал, когда член так сильно давил на его простату, но из-за легкой боли он не мог кончить сразу. — Давай лучше я, — Юнги надавил пальцем на его подбородок и высвободил кровоточащую губу изо рта, сам втянул её в рот и зализал две глубокие ранки, пока Чимин нервно облизывал клыки, часто сглатывая набегающую слюну, что стимулировало его выпускать больше яда в десна. — Не стесняйся, твои крохотные зубки не причинят мне никакого вреда. Чимин тут же впился в участок его твердой кожи и буквально завизжал от такого количества приятных ощущений. Его клыки сильно сдавливались, шипучий яд выпрыскивался наружу, пока крупный член мягко таранил его стенки и давил на простату сильно, до покалывания по всему тазу. Юнги схватил его болтающиеся ноги и притянул коленки к своим бокам, принялся любовно мять мягкую плоть, пока все толкался и толкался внутрь, стимулируя себя слишком плотным обхватом, а Чимин все никак не мог насытиться его шеей, все кусал и кусал в твердое место, что не приносило альфе абсолютно никакой боли. Чимин так наслаждался моментом, ведь любой другой партнер от такого количества яда уже давно бы загнулся, но Юнги возвышался над ним нерушимой скалой, крепко держал его бедра, с нажимом входил, и даже его плечи и грудь были такими твердыми и плотными, как будто он сделан из одних мышц. Оказывается, во время возбуждения зрачки Юнги тоже вытягиваются в едва заметные тонкие полоски, которых почти не видно за землисто-зеленым цветом глаз, и таким альфа выглядит пугающе, но Чимин уже привык видеть змеиные глаза, поэтому сердце его не пропустило ни одного удара, когда Юнги навис прямо перед его лицом, нос к носу, пока размеренно и сильно трахал его. Омега закинул руки ему на плечи, понимая, что его ступни остаются над постелью только благодаря крепкой хватке. Чимин решает упростить задачу, скрещивая ножки на чужой пояснице, что дает Юнги еще большую свободу действий. Он склоняется еще ниже к омеге и буквально дышит с ним одним воздухом. Они часто целуются, альфа не позволяет ему и дальше терзать свою нижнюю губу, покусывая ее самостоятельно и оттягивая к себе. Все это время никто не прекращает своих действий и сколько бы десятков толчков ни было сделано, каждый как первый, Чимин каждый раз чувствует, как с легким сопротивлением он насаживается на крепкий ствол и никогда не становится легче. Тело держится в постоянном напряжении, но потом все резко прекращается и Юнги возится внизу, выходя и вместо этого засовывая по самое основание свой более короткий и тонкий ствол. Чимин с любопытством ждет, что должно произойти, и наконец чувствует, как что-то крупное и упругое упирается в его ободок и легко деформируется, проникая внутрь, по всему отростку и с легким толчком оказывается глубоко внутри. Юнги блаженно вздыхает, впервые издавая столь искренний стон, и по мере наполнения омеги яйцами, он все больше чувствует завязывающийся в паху оргазм. Чимин уже кончил пару раз и был немного чувствительным, но любопытные ощущения отвлекали его от дискомфорта. — Потрогай, — Юнги прижал его ладошку к низу живота, где под кожей действительно проступали овальные желеобразные шарики. — Я так давно не делал этого, Чимин-и, ты представить себе не можешь. Альфа рычит он наслаждения, когда около двадцати яиц наполняют омегу до вздутой матки, и надрывно дрочит им обоим. Он мог бы вновь войти и спустить все в приятное плотное лоно, но Чимин и так достаточно испачканный, поэтому приходится кончать на простыни под ними толстыми густыми струями. Юнги падает рядом с омегой и кладет его голову себе на руку, позволяя себе несколько минут отдыха. Чимин тоже сытый и довольный, заласканный с головы до ног. Альфа наконец понимает, почему так не взлюбил пушистых и всегда подсознательно отдавал предпочтение земноводным — их анатомия идеально сочетается. У него были омеги, что гнались за интересным опытом секса, но Юнги либо не был достаточно возбужден, чтобы размножаться, либо омега не выдерживала, её тошнило и рвало от растяжения, и альфе приходилось с болью в сердце, вызванным первобытными инстинктами, спускать все свои плоды в унитаз. Глубоко в груди ему неприятно, когда все яйца уходят в пустую, но сейчас они хранятся в теплой защищающей матке омеги, даже если совсем ненадолго, и альфа счастлив. Секс с очаровательной змейкой он официально возводит в ранг лучших, ведь весь процесс от начала до конца вызывает у партнеров лишь томное возбуждение, приятные ощущения и чувство доверия. Никакой боли, никакой крови и слез. Чимин уже почти спит, привыкая к приятной тяжести и пухлости живота. Его организм никак не был против подержать эмбрионы ещё немного, дать им развиться или обрасти скорлупой, но омега мало знал об анатомии их вида и не понимал, что без надлежащего спаривания и состояния их тел — яйца оказываются нежизнеспособными. Юнги поднимается с постели и выходит из спальни в ванную, возвращаясь в полотенцем и стаканом воды. — Давай, малыш, надо еще немного постараться, — Чимин ожидаемо ноет и вяло брыкается ногами, но Юнги хватает его за лодыжки и усаживает вялую омегу в удобную для себя позу между своих ног прямо на полотенце. Он напоследок любовно оглаживает припухший животик, прежде чем надавить на верхнюю стенку матки, оставив вторую руку для поддержки под поясницей и сдавливая живот мальчишки меж своих рук. — Поднатужься, нам нужно, чтобы они вышли, — Чимин завозился и даже чуть испугался, не понимая, как они собираются вытолкнуть что-то, кажется, навсегда похороненное в его матке. Но Юнги выглядит так, словно знает, что делает, и Чимин подчиняется его рукам. Стоит ему лишь чуть напрячь таз — и вереница из значительно сдувшихся яиц начинает падать на полотенце под твердым давлением ладони. С любой другой омегой мороки было бы не обобраться, а с такой же рептилией они закончили чистку всего за пару минут. — Не смотри, — предупреждает альфа, когда прощупывает живот и не обнаруживает там больше ни одного выступа, и перекладывает Чимина на сухую часть постели. Он уже привык видеть освобожденные от желейной оболочки сморщенные тельца мёртвых змеёнышей и крокодилов, но Чимину этого показывать не стоит. Убрав беспорядок и кинув полотенца в стирку, Юнги разминает затекшую спину и готовиться мыть свое сокровище, но Чимин не спит и тянет его на постель, его глаза блестят мягким светом, и альфа готов раствориться в этих ромбовидных зрачках и мягких руках. — Ты мне нравишься, — шепчет Чимин севшим от стонов голосом и с замиранием ждет ответа, разглядывая невероятно привлекательное лицо мужчины. — Ты мне тоже, детка, — омега довольно улыбается и теперь решается поцеловать уже на полных правах, засасывая чужие губы и длинный кончик языка, который то и дело облизывает его клыки и не боится порезаться. Они вместе принимают быстрый душ, где Юнги ответственно вымывает его между ног снаружи и изнутри, а Чимин гладит следы от своих клыков на его шее. Действительно, яд не достигает кровотока, стоит надавить по краям, как вся отрава выступает на поверхности и тут же смывается водой. — Тебе правда не больно? — Ни капли, прелесть в том, чтобы быть гибридом крокодила, что моя кожа, не только гибридная, но и человеческая, невероятно плотная и потому не подвержена никаким повреждениям. Я также устойчив к ядам, если тебе интересно, — подобная информация успокаивает Чимина, ведь он всегда боялся, что когда-нибудь ненароком отравит своего партнера или будет вынужден кусать мячики до конца жизни, чтобы не причинять лишней боли. Юнги все больше кажется ему идеальным парнем. Они укладываются отдохнуть на диване, переодетые в домашнюю одежду, и Чимин засыпает в уютном гнезде между Юнги и спинкой, накрытый легким пледом, вплоть до раннего утра. *** — Зачем тебе столько плюшевых игрушек? — поинтересовался Юнги, пока помогал Чимину с летним выселением из общежития. Утром омега поехал заранее, чтобы упаковать все в коробки, и альфа приехал чуть позже этим же днем, уладив некоторые дела на работе. Чимин ел привезенную Мином клубнику, сидя на расправленной кровати. Он впивался клыками в сладкую ягоду и так разрезал плод надвое, развлекаясь. Юнги давно просек фишку с любовью Чимина к свежим овощам и фруктам, когда за первый день в его квартире из холодильника и пиал на столе пропал весь виноград, яблоки и киви, а Чимин скромно напрашивался в магазин. Юнги было интересно, чем же питаются змеи. Вероятно, этого у него в холодильнике не было, может, какие-то изыски в виде мышиных тушек, утрировано говоря, конечно. Но Чимин всем сладостям, замороженной рыбе, которую Мин просто обожал, и мясу отдал предпочтение растительным плодам природы и загрузил ими всю тележку. А потом еще положил сверху, бонусом, так сказать, небольшую пачку миндаля, смущенно улыбнувшись. И теперь он знал, как же просто выбирать своей омеге подарки, чтобы тот был всегда доволен и счастлив — контейнер клубники и маленькая баночка голубики — и Чимин кидается к нему на шею с радостным визгом. — В детстве моя мама, кобра, была против всяких лекарств и неестественного высасывания яда, которые советовали врачи, потому что сама натерпелась в прошлом, и когда у меня опухали десны, она подсовывала мне куски сырого мяса. Нет, мясо, мне, конечно, нравится, но не в сыром виде, — Чимин сморщился, вспоминая его вкус. — А потом она мне подарила свою старую игрушку из детства, она была сделана из впитывающего материала и обтянута тонким слоем натуральной кожи, и так я ходил и кусал её вплоть до восьмого класса, пока она в конец не истаскалась. Потом я узнал про соглашения между хищниками и жертвами, что большинство даже не против, когда их кусают. Теперь я уже вырос, но привычка осталась. Да и мне нравится плюш, а они такие нежные и мягкие. Юнги с интересом слушал, пока выносил по три-четыре коробки из блока в коридор. — Тогда давай заберем коробку с игрушками и одеждой ко мне, а остальное отправим к твоим родителям. — Говоришь так, будто предлагаешь мне жить с тобой, — Чимин замолчал, понимая, что Юнги не шутит, и через силу проглотил не разжеванный кусок клубники. — В этом есть что-то смешное? — Юнги присел на кровать рядом с ним и украл одну ягоду из контейнера. — Думал, мы встречаемся. — Мы встречаемся? — Чимин ахнул, уставившись на Юнги, как на восьмое чудо света. Даже аппетит пропал. Альфа медленно анализирует всю их прошедшую неделю и понимает, что и вправду не поднимал эту тему. — Прости, Чимин-и, должен был сказать раньше. Ты будешь встречаться со мной? — неожиданно к альфе пришло осознание, что омега может и не согласиться с ним встречаться и изначально шел лишь на легкую интрижку, но Чимин неожиданно накидывается него с объятиями и радостно визжит на ухо. Ягоды падают и рассыпаются по полу, но Чимин погорюет об этом после. Сейчас у него в объятиях идеальный парень, о котором он грезил днями и ночами, плача и тоскуя от зависти к другим счастливым парам. Все-таки черчение не такая уж и сука, когда преподносит такие сюрпризы!