Она любила боль...

      Мика спала на просторном мягком матрасе в углу комнаты под шерстяным пледом. Её разбудил тихий шорох. Она распахнула глаза и увидела перед собой хозяина. Солнце ещё не успело подняться над горизонтом, а он уже делал зарядку посреди комнаты. Совершенно не напрягаясь, он выполнял достаточно трудные асаны из йоги.       Мика жадно поедала его глазами, изучая каждый кусочек рельефного тела. Трудно было поверить, что сегодня она проснулась не в своей тусклой комнате. Ещё труднее было поверить в то, что сегодня впервые за долгое время она открыла глаза и не думала о смерти.       Она потянулась, лёжа в «кровати», и на четвереньках подползла к хозяину. Тот закончил утренние упражнения, ласково почесал её за ушком и молча направился в душ. Мика последовала за ним, но хозяин, не обращая на неё внимания, захлопнул дверь перед её носом. За стеной послышался шум воды, и Мика присела на пол в ожидании.       Она с любопытством рассматривала коридор, который толком не успела изучить вчера, а точнее фото, висевшие на стене. Мика подползла ближе к снимкам. На каждом из них хозяин стоял рядом со связанными обнажёнными людьми. Множество узлов переплетали их руки, ноги, туловище и шею. Мика посмотрела на лица: расслабленные, даже немного блаженные, но самое главное и удивительное — знакомые.       Рыжая девушка, связанная и подвешенная под потолком. Она училась на последнем курсе. Зимой её тело нашли около общежития. Девушка выбросилась из окна.       Ещё одна девушка блондинка училась с Микасой в одной группе. Погибла под колёсами автомобиля. Видеозаписи трагедии не было, но водитель утверждал, что девушка сама бросилась под колёса.       А вот рослый мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами. Это был профессор истории в университете. Скромный мужчина, которого невозможно было представить в подобном образе.       А ещё ректор университета. Немного безумная, но харизматичная женщина. Оказывается, то, что можно было увидеть в университете, — не предел её безумства.       Продолжая сидеть на полу, Мика перевела взгляд к следующей фотографии, глянула на очередного человека и вздрогнула.       Ей показалось?       Она пригляделась, чтобы убедиться, что её глаза не врут.       Не врут.       На фото красовался никто иной, как Эрен Йегер. Связанный и беспомощный, он единственный, кто со злобой смотрел на хозяина. На лицах остальных — любовь, обожание и готовность подчиниться.       В этот момент дверь ванной комнаты распахнулась. Мика обернулась. Хозяин стоял перед ней абсолютно без одежды, как и она.       Он задержал на ней взгляд, а затем скользнул глазами по фотографиям, висящим на стене. Молча подошёл ближе, присел напротив. От волнения Мика начала дышать чаще.       Она наверняка что-то сделала не так. Ей наверняка не нужно было идти за хозяином, ей нельзя было смотреть на эти фото. Ей вообще лучше было оставаться в своём углу и не двигаться без разрешения.       Мика не смела посмотреть хозяину в глаза. Она ждала его дальнейших действий. Наверняка он ударит её сейчас или пнёт, как это делили смотрительницы в приюте. Но вместо этого хозяин пальцами прикоснулся к подбородку и осторожно поднял его, вынуждая посмотреть ему в глаза.       — Смотрела фотографии? — спросил он.       Мика неуверенно качнула головой.       — Хочешь так же? — он продолжал смотреть ей прямо в глаза.       Мика дрогнула. Она представила, как верёвки сковывают её тело, не дают пошевелиться. Лишают её всякой воли, любой возможности вырваться.       Да. Это то, что она хотела. Хотела ещё больше зависеть от воли хозяина. Хотела полностью передать ему контроль над своим телом.       Она качнула головой.       — Пошли, — коротко скомандовал хозяин и направился в комнату.       Он достал из шкафа красный плед и постелил его на пол.       — Садись, — не смотря на неё, приказал он.       Мика послушно уселась ровно посередине.       В это время хозяин достал несколько мотков верёвки, закрыл шкаф, а затем сел напротив. Несколько мгновений смотрел ей в глаза, будто проверяя на прочность.       — Ты мне доверяешь? — его спокойный голос обволакивал. За окном раздавались разные звуки улицы, но Мика не слышала их. Только голос хозяина.       Медленно качнула головой.       На его лице не дрогнул ни единый мускул. Он сел позади Мики и тихо шепнул:       — Расслабься.       В этот же момент глаза закрыла плотная повязка, и мир погрузился в темноту. Мика чувствовала кожей дыхание хозяина, отчего собственное становилось чаще, а тело покрывалось крупными мурашками.       Он осторожно скрестил её руки за спиной, а затем она почувствовала, как верёвка обвилась вокруг запястий.       Хозяин властно, но аккуратно перевязывал грудь, спину и живот. Он наклонялся к ней настолько близко, что Мика могла почувствовать его запах. Приятный. Хотелось нюхать его снова и снова.       Вскоре она полностью утратила возможность двигать руками. Верёвки обвили туловище симметричными узлами.       — Сейчас я привяжу верёвки к кольцам на потолке и подниму тебя. — Мика была согласна на всё, лишь бы слышать этот голос вновь и вновь.       Верёвки натянулись, впиваясь в кожу. Мика медленно и осторожно поднималась выше, пока носки едва доставали до пола. Тело едва качалось на верёвках, вынуждая мышцы расслабиться.       Умиротворение — это было первое, что она почувствовала. А затем — возбуждение. Лёгкое, тёплое и такое приятное.       — Чувствуешь? — хозяин легонько касается ладони, и Мика машинально обхватывает его пальцами.       — Хорошо, — говорит он и убирает руку.       Он подтягивает её голень и привязывает к бедру. То же самое делает со второй ногой. Теперь Мика полностью висела в воздухе.       Это было похоже на полёт. На свободное падение. Кажется, всё её тело превратилось в сосуд, в котором плескалась эйфория. Она волнами текла по мышцам, по коже, по органам и костям. Это было что-то фантастическое, нереальное. Что-то из космоса, далеко-далеко от Земли.       Мика попыталась повернуть голову. Краем глаза увидела хозяина. Он смотрел на неё. Трудно было сказать, о чём он думает. Может, оценивает, а может, любуется.       — Тебе больно? — вдруг спросил он.       Больно? Да… Или нет? Можно ли это чувство назвать болью? Или это приятное покалывание на самых кончиках пальцев, которое медленно поднималось выше по рукам и ногам, переходя в туловище и оставаясь где-то в отвердевших сосках, — её личный вид удовольствия?       Пожалуй.       Ей и правда это нравилось.       Помотала головой. Ей не больно. Ей приятно. Ей хорошо и спокойно.       Хозяин ничего не ответил, Мика не видела, что он сделал дальше, но услышала шаги, а затем звук открывающейся двери шкафа. Снова шаги. На этот раз приближающиеся.       Лёгкое прикосновение к ключице. Пальцы спускаются к груди. Не выдержав, сдержанный тихий стон вырвался наружу.       Что-то холодное коснулось сосков и сжало в тиски.       — А теперь больно?       Вспышка. Буквально на мгновение. Но этого хватило, чтобы стянуть к двум точкам на теле все нервные окончания и разбросать их обратно. Пальцы дёрнулись. В этот момент стало тепло или даже горячо.       Больно? Вовсе нет.       Помотала головой, и тогда хозяин закрутил фиксатор на зажимах для сосков сильнее, а затем взял что-то ещё.       Звук зажигающейся спички, тихий треск свечи.       — Ты любишь боль. — Заключил он и был прав.       Маленькая горячая капля упала на спину и застыла, стягивая кожу. За ней ещё одна, а потом ещё и ещё. Капли превратились в линию, которая тянулась вдоль позвоночника и плавно переходила на ягодицу.       — Знаешь, тебе повезло, — он задул свечу, — ведь я люблю причинять боль. — Наклонился прямо к её уху: — хочешь ещё?       Не задумываясь, Мика покачала головой.       Она любила боль… Очень. И хотела ещё. Хозяин благосклонно давал ей боль. И Мика растворилась в ней. Ничего, кроме боли. Сладкой и желанной боли. Она пронзала каждую мышцу, вызывая приятные судороги.       Характерный звук удара чего-то упругого по коже. Хозяин нагнулся к ней и тихо прошептал на ухо.       — А на этот раз больно? — его голос, который до этого момента был ровным, стальным, вдруг окрасился чем-то зловещим, загадочным. Мика не видела его лица, но почему-то была уверена, что он улыбнулся.       Сильно помотала головой в разные стороны. Ей не больно, и хозяин ударил ещё раз, только уже сильнее.       Кожа горела, кровь разгонялась по венам быстрее.       Ещё. Ещё. Ещё.       Сильнее. Ещё сильнее.       Хотелось стонать, но Мика сдерживалась изо всех сил: хозяин не разрешал. Она не хотела его расстраивать.       — Если хочешь стонать – стони, — он как будто прочитал её мысли.       Удар, и Микаса с наслаждением выпустила рвущиеся из груди стоны. С каждым ударом они были всё громче, слаще, пока всё вдруг резко не закончилось.       Мика слышала, как хозяин тяжело дышал, а затем начал сдержанно стонать. Его стоны сопровождались негромким хлюпаньем, становились громче, а затем медленно затихли.       Неспеша верёвки опустили её вниз. Лёгкий сквозняк на полу остужал горячую кожу, но чувство возбуждения при этом не утихало. Хотелось ещё.       Она чем-то была похожа на заблудшего в пустыне путника, который добрался до оазиса и никак не мог напиться.       Молча хозяин развязывал узлы. Один за одним, пока её тело полностью не освободилось. Однако двигаться не хотелось. Совсем. Она чувствовала себя растопленным маслом, размазанным по хлебному ломтю. Голова немного кружилась, сердце билось чуть быстрее обычного, дыхание глубокое и частое.       — Если захочешь поразвлекаться, то твои собачьи игрушки здесь, — хозяин указал пальцем на закрытую коробку в шкафу. — Вернусь вечером.       Входная дверь захлопнулась, и Мика осталась одна.