Она любила боль...

      Мика… Так её теперь звали. Красивое имя. Куда лаконичнее, чем Микаса. Ей нравилось. Профессор, а точнее Хозяин, сказал, что она напоминает ему салюки. Это такая порода собак… Не видела ни разу, как они выглядят. Но, видимо, похожи на неё.       Они подошли к машине, и Хозяин открыл перед ней заднюю дверь.       — Собаки ездят только на заднем сиденье, — пояснил он.       Он завёл мотор и неспешно повёл машину в сторону дома.       — Я уже говорил, что ты неразговорчивая, — Мика увидела, что он бросил на неё взгляд через зеркало заднего вида, и качнула головой. — Поскольку собаки говорить не умеют, продолжай молчать. Можешь мотать или качать головой, как ты это любишь, можешь скулить или лаять, но не более.       — Гав! — согласилась Мика.       — Умница, девочка, — довольно улыбнулся Леви.       Она перешагнула порог его квартиры. Здесь было светло. Пахло свежестью, совсем не так, как у неё в комнате. Идеальная, даже стерильная чистота.       — Снимай обувь тут, — приказал Хозяин, и Мика стащила с себя рваные башмаки.       — А теперь давай расскажу ещё немного о правилах. Во-первых, собаки не ходят на двух ногах, поэтому с этого момента ты будешь ходить на четвереньках.       Мика послушно опустилась на карачки.       Хозяин одобрительно улыбнулся, и Мика подумала, что ей бы не помешал хвост, чтобы выражать свою радость.       — Во-вторых, — он продолжил, — собаки не носят одежду, поэтому ты будешь ходить голой.       Микаса, наверное, испытала бы чувство стыда, но не Мика. Мика — это собака. А собакам не свойственен стыд, поэтому она стянула с себя платье и лифчик, оставаясь перед Хозяином полностью голой.       — Хорошая девочка, — он наклонился и почесал её за ушком, отчего по телу тут же разбежались мурашки, а нога дёрнулась от зашкаливающего приятного чувства.       — Но это ещё не всё. За мной, Мика, — Хозяин отправился в комнату, она последовала за ним на четвереньках.       Он открыл шкаф, в котором висели собачьи хвосты. Пробежался по ним глазами и достал длинный чёрно-белый хвост с не менее длинной шерстью, чем-то напоминающей волосы Микасы.       — У собаки должен быть хвост, поэтому я вставлю тебе эту анальную пробку, — он поднёс хвост поближе, и теперь Мика могла рассмотреть его получше.       Обычный хвост, на конце которого было что-то похожее на грушу.       — Развернись ко мне задом, — приказал Хозяин, и Мика подчинилась.       Он взял её за ягодицы и раздвинул их, отчего тело Мики затряслось. Она не могла понять, от удовольствия или от страха. Наверное, второе, ведь от подобного собаки вряд ли получают удовольствие.       Дальше Хозяин осторожно вставил пробку внутрь. Странное ощущение.       — Отлично! Теперь давай сделаем тебе ушки, — он пальцем поманил её к себе, Мика развернулась и подползла поближе.       Хозяин запустил пальцы в её волосы.       Она заскулила и забила ногой.       — Приятно? — он замер.       — Гав!       — Хорошо, — он продолжил водить по волосам, пока не разделил их на две части.       Всё это время мурашки табуном гуляли по телу, покрывшемся гусиной кожей. Как же хорошо и приятно быть собакой!       Затем он взял резинки и сделал два висящих небрежных хвостика, напоминавших собачьи ушки.       — И последний штрих, — он снова подошёл к шкафу, достал небольшой блестящий медальон, сунул его в странное устройство и достал обратно. Мика заметила на нём своё имя. Он повесил его на красный ошейник, подошёл к ней и застегнул на шее.       — Это тебе.       Мика попыталась опустить взгляд, чтобы рассмотреть его, но безуспешно.       — Иди сюда, — позвал Хозяин и показал ей зеркало.       Мика глянула на себя: на бледной коже, просвечивающей голубые венки, висел красный ошейник из приятного материала. На нём — медальон, который блестел под светом лампы. Волосы, заделанные в хвостики, действительно походили на ушки.       — Нравится?       Не отрываясь от своего отражения, качнула головой и постаралась помотать попой, имитируя собачью радость.       Впервые почувствовала себя на своём месте. Словно она ждала этого всю жизнь. Как будто личность Микасы была ей навязана извне, на самом деле она — Мика и она — собака. Ей не нужно учиться в школе, ей не нужно общаться с другими людьми. Она должна служить хозяину, приносить ему пользу, следовать за ним. В этом её смысл и предназначение.       Слёзы снова подступали к глазам. Как долго она этого ждала. Как долго её душа желала этого. Желала подчинения, желала раствориться в чужой личности.       Хозяин снова вернулся к шкафу и достал оттуда две миски:       — Из этой, — он поднял ту, на которой было написано «Water», — будешь пить, а из этой, — поднял миску с надписью «Food», — будешь есть. Пошли покажу, где твоё обеденное место.       Он отправился на кухню, Мика поползла за ним, попутно осматривая всё вокруг. На стене в коридоре висели фотографии. На них был изображён Хозяин, а с ним разные обнажённые люди или, точнее сказать, собаки. Мика вдруг забыла, что она только что следовала за Леви, села напротив фото, рассматривая их.       — Мика! — чуть строже позвал её любимый голос, и она тут же ринулась на кухню. — Вот тут будешь есть, — он поставил две миски на пол. В одной уже была вода, во второй — рис с мясом и мелко нарезанными овощами.       Она уже давно ничего не ела, поэтому тут же набросилась на еду. Опустив голову к миске, она захватывала зубами и губами кусочки мяса, рис, овощи. Глотала, почти не пережёвывая. А затем, когда с обедом было покончено, наклонилась ко второй миске и с наслаждением всосала в себя воду.       Всё это время Хозяин гладил её по спине, приговаривая:       — Кушай, девочка, кушай.       Наевшись и напившись, Мика села на пол и вытерла рот тыльной стороной ладони. Никогда ещё еда не была такой вкусной и питательной. Желудок довольно забурчал, и негромкое рыгание вырвалось изо рта. Мика тут же прикрыла рот и стыдливо подняла взгляд.       — Собака не стесняется естественных выделений. Можешь пукать или рыгать, не скрываясь. Единственное, что я на дух не переношу, — лишние волосы. Их я буду сбривать с тебя сразу же, как они будут отрастать. Мыть, кстати, я тоже буду тебя сам. Также буду гулять с тобой утром и вечером, дела будешь делать на улице. Но если захочется днём, пока меня нет, то вот, — он отправился в туалет, Мика проследовала за ним.       Уборная комната была достаточно просторной. Хозяин поставил небольшой тазик в дальний угол.       — Твой туалет, поняла, Мика?       — Гав! — она старательно виляла попой.       — Ты такая хорошая девочка, — его голос был спокойным, хоть и отдавал привычной твёрдостью. Он присел напротив неё и снова почесал за ушком.       Мика, отреагировав на это движение, легла на пол животом вверх и по-собачьи приподняла руки и ноги, которые отныне звались лапами.       — Почесать тебя по животику? — спросил всё так же спокойно.       — Гав! Гав! Гав! — заёрзала Мика, надеясь получить ласку от Хозяина.       Настолько безумно тело требовало нежности, что она едва могла спокойно улежать на месте, постоянно ворочаясь то влево, то вправо.       — Тише, тише, — наконец Хозяин положил руку на её живот и, слегка нажимая, начал чесать.       Мика прогнулась в спине от удовольствия, приподнимая грудь. Микасе не было доступно такое наслаждение в человеческом образе, но не Мике. Сейчас за Микой ухаживали, кормили, гладили и уделяли внимание. Именно Мике стали доступны телесные удовольствия, именно Мика полностью открывалась перед Хозяином, бесстыдно показывая самые интимные части тела. Именно Мика не думала о своей красоте. Ведь она всего лишь собака. А собаке не свойственно переживать о своём внешнем виде. У них нет комплексов, нет стереотипов. Мика чувствовала себя куда свободнее, чем Микаса. И если бы она могла, она бы хотела полностью забыть свою человеческую жизнь. В ней не было ничего светлого, ничего приятного. Столько лет бессмысленного существования не сравнятся с парой часов пребывания в собачьем образе.       — Какая сладкая девочка, — всё тем же ровным голосом произнёс Хозяин, поднимаясь выше к груди.       Он ласково гладил один сосок, затем другой, потом приятно прошёлся по шее и опустился вниз, где по немного щетинистой коже потекла всё та же не сильно знакомая прозрачная жидкость.       — Хорошо тебе, Мика? — Хозяин пальцами прошёлся меж половых губ и легонько задел клитор.       — Г-гав… — постанывая, произнесла она.       Жаль, что она не родилась собакой… И неважно, что собачья жизнь в разы короче человеческой. Зачем человеку столько лет жизни? Чтобы мучения длились дольше? Больше похоже не на благословение, но на наказание.       — Вот и славно, — он встал и отправился за рабочий стол, Мика, едва встав на лапы, снова поползла за ним. Он уткнулся в монитор, не обращая на неё внимания, пока она, голая и возбуждённая, сидела на полу. Впрочем, ей это было не нужно. Сейчас ей хватало того, что она может смотреть на него, сидеть в его комнате и вдыхать запах его квартиры.       Но тем не менее внизу продолжало пульсировать, тянуть, и Мика начала осторожно подкрадываться к Хозяину. Тихонько присела около его стула, а затем легла головой на самые кончики пальцев ног.       — Чего тебе? — он опустил усталый взгляд, и она тут же легла на спину, приподнимая лапки.       — Тяф, — жалобно простонала, умоляя прикоснуться к ней ещё раз.       — Ещё тебя погладить? — наклонился чуть ближе.       Покачала головой.       И он начал вновь водить пальцами по животу, по груди, по внутренней части бедра, по лобку, половым губам и клитору.       Мика узнала, что чужие руки могут приносить не только боль. Они могут гладить, ласкать. Заставлять тело покрываться крупной гусиной кожей, распускать табуны мурашек от макушки до кончиков пальцев. Мика узнала, что может быть так приятно, так хорошо.       — Как ты промокла, — взгляд Хозяина упал куда-то вниз. — Раздвинь лапки, — он легонько потянул её свободной рукой за колено, и Мика послушно расставила ноги шире.       В этот же момент Хозяин засунул средний палец внутрь, а большим аккуратно надавил на клитор, вынуждая её сильнее прогнуться в спине от удовольствия. В паху как будто сжималась пружина, а затем резко со стоном распрямилась.       Мика хотела произнести «Хозяин», но собаки не умели говорить, поэтому она заткнула рот ладонью, пока её мышцы содрогались от приятных судорог.       Как же хорошо быть собакой.