***
— Не глупи, Сатору, ты же понимаешь, что впустую потратишь время. Ароматный кофе медленно остывает на деревянном столе прямо перед Сатору. Тот его взглядом буравит уже около часа, выслушивая смиренно рассуждения Секо о том, что его планы не приведут ни к чему полезному. — Ты ведёшь себя, как современный ребенок, которому отрезали доступ в интернет, — Иери тушит сигарету в пепельнице и принимается что-то стремительно печатать. Сатору не видит, сидя за монитором, но такое сравнение малость загоняет его в тупик. — Обычно ребенок хотя бы знает причину такого наказания, — Годжо почти шепчет, отводя взор от кружки с кофе куда-то в окно. — Но без интернета тоже можно жить, понимаешь? Секо не утверждает, что Сатору нужно вот так просто вычеркнуть из жизни дорогого человека, нет, однако его методы решения проблем порой сильно удивляют. Она не бессердечная сука, Сугуру тоже был важной частью её жизни, но всё-таки мыслить рационально конкретно сейчас из них двоих может только Иери — Годжо уже где-то не на этой планете находится, судя по выражению его разочарованного лица и взгляду такому же пустому, как и его квартира. Сатору не хочет туда возвращаться. Первым делом Секо советует проверить те места, где Сугуру часто бывал в последнее время, а не рваться в кругосветку, называя свои приключения " В поисках Гето". Сатору слушает, слушает, слушает, не находя ни единого слова для ответа. Стыдно и совестно. За что? Годжо начинает воспроизводить в голове эпизоды из прошлого, но это не даёт никакой пользы. Сатору пытается вспомнить ссоры с Сугуру, отрывки их разговоров, в надежде проверить их на наличие чего-то плохого. Какого-то звоночка, который бы так яро оповещал о том, что, кажется, пора забеспокоиться. С ужасом приходит осознание — Сатору и двух слов связать не может в голове, чтобы восстановить диалоги из собственных воспоминаний. Он сомневается в каждой фразе и, домой вернувшись впервые за последнюю неделю, решает отоспаться и привести разум в порядок. Утром Сатору превращается в робота с четкой программой действий в голове: он забирает с собой некоторые вещи, что считает нужными, кладет в карман ключи от квартиры и уже на улице заказывает такси до аэропорта. В самолёте сам себе задаёт вопрос, а мозг отвечает, высвечивая перед глазами огромную красную мигающую надпись, словно красную тряпку перед быком. Зачем? Не знает. Так надо. А если надо, значит он будет это делать. Отныне жизнь Сатору построена исключительно на инстинктах и интуиции. Логику искать бесполезно. Каждое воспоминание даёт Сатору глоток свежего воздуха, но их всё равно катастрофически мало. Нужно найти Секо и расспросить обо всём, быть может, она снова даст более действующий совет, нежели все решения Годжо. Никогда ещё Сатору не ощущал так остро свою бесполезность. Вину ощущал, ощущал и беспомощность, кажется, именно тогда, когда Сугуру вдруг пропал. Ушёл. По своей воле. А Годжо, получается, так ничего и не сделал, и все его попытки найти Гето терялись в своих же спутанных воспоминаниях, а сам Сатору только и делал, что продолжал тянуть себя на дно, то ли специально не желая освежать свою память, то ли неосознанно приводя себя в состояние ебаного овоща, но такой образ для новой жизни вряд ли подходит. Сатору уже бесконечное количество раз запутался. Сходить бы к врачу, разобраться в себе и разложить по полочкам все свои чувства. Годжо усложняет жизнь, меланхоличной натуре своей давая волю и превращаясь в своей голове в героя какого-нибудь произведения. Дереализация. Пора перестать ставить диагнозы самому себе. Улицы за прошедшие сутки тише не стали. Тише стало только сердце, теперь можно снова всматриваться в лица людей и вслушиваться в их голоса, сравнивать с обрывками фраз в памяти и с довольной лыбой ориентироваться на что-то похожее. Выцепляя в толпе разных людей, Сатору следует за ними какое-то время, затем находя новых и повторяя то же действие. Объяснения искать нет смысла — Годжо уже давно бросил эту затею. Он останавливается, чтобы перевести дух и по инерции вытягивает из кармана пачку сигарет. Вновь открывает, пересчитывает, тут же замечает руку, что ловко достает из упаковки одну сигарету, и где-то сбоку Сатору чует знакомый запах дыма. — Когда ты успел закурить? Секо как всегда спокойна. Сатору рад, что искать не пришлось. — Я не курю. Анализируя то, что он делал последние пару часов, Сатору пугается, что со стороны он, вероятно, выглядел, как маньяк, выслеживающий жертву. Нужно лучше следить за собой, нужно держать себя в руках. Такое ему с самого детства твердили, вбивали в голову, но со временем все навязанные семьёй нормы и принципы удачно забылись. Сатору не чувствовал, что это так сильно ему нужно, как говорили ему родственники. Имидж — это пустышка, а статус — всего лишь пиздеж. Зеркальные стены киоска привлекли внимание Сатору сразу, как появились в поле зрения. Однако вид в отражении одновременно и не радует совсем, и заставляет сердце трепетать и выжигать в груди этот момент. Годжо наводит камеру на зеркало, но не получая ответной реакции от Гето, он думает сначала легонько толкнуть его локтем в бок, но останавливает себя мгновенно, задерживая взор на том, как Сугуру задумчиво листает ленту инстаграма. Оценивающе, словно в первый раз, проходится с головы до ног цепким взглядом, заостряя внимание на каждой детали и сравнивая где-то в душе с самим собой. Контраст получается существенный. Сугуру одним своим выражением лица показывает умиротворение и какое-то отстранение от внешнего мира. А Сатору выглядит как ходячая катастрофа, что вот-вот устроит хаос на одной из улиц. И если вдуматься, то контрастирует не только отражение в зеркале, но и характер и поведение, и Годжо до сих пор в уме не может сложить то, что их судьба вообще вместе свела. Так даже интереснее. Присутствие Сугуру заземляет всеобъемлющую активность Сатору, успокаивает во всех смыслах и даёт понять, что нужно делать дальше. Просто наличие рядом. Была бы возможность — Сатору бы везде таскал карманного Сугуру, чтобы тот то и дело исправлял его и направлял на верный путь. Однако тогда была бы полная несамостоятельность, а Сатору всё-таки человек взрослый и думать своей головой умеет. Или, по крайней мере, упорно делает вид. — Долго красоваться будешь? — Гето, наконец, отрывает взгляд от экрана смартфона и устремляет его на голубые глаза в зеркале. — Я ещё не начинал. У Секо в руках цветы — Сатору удивлен, но в принципе спрашивать откуда он не будет, не его дело, наверное. Иери такая же, как в пробудившихся воспоминаниях. От ее голоса в сон клонит немного — энергией не блещет. Но тон вполне добрый, ровный и мягкий. Она пробрасывает пару слов про работу, про Сугуру как будто нарочно не говорит, не задаёт вопросов, словно это запретная тема. По правде, боится надавить на больное. Но Годжо не особо догадливый. — Ты домой сейчас, да? — Нет, зайду по пути в одно место. Но если хочешь, можешь со мной не идти, я не заставляю, — Иери на цветы смотрит, и голос отчего-то становится тише. Темы стали ещё запретнее, где-то в голове Сатору они, видимо, по рангам распределены, и сейчас по уровню опасности они примерно на предпоследнем по возрастанию, ещё не самом высоком, но уже достаточно угрожающем. Солнце почти закатилось за горизонт, приятное глазу розоватое свечение растеклось по небу. Шумных людей на улицах стало заметно меньше, теперь никакие дети не мешаются под ногами, а вечно спешащие серьезные взрослые не толкаются на тротуарах. Так определенно удобнее, надо будет взять на заметку. Годжо смотрит на время, что на дисплее телефона отображается большими цифрами. — А ты куда изначально собирался? Ты вот так просто увязался за мной, мало ли, вдруг у тебя какие-то дела были, — Секо удачно обходит все барьеры в разговорах, Сатору перед ней как на ладони, но она всё равно до последнего надеется, что то, что она видит — лишь обман собственного зрения. — Хотел тебя найти, удача сегодня на моей стороне, — Сатору привычно улыбается. — По-моему, удача всегда на твоей стороне. — Ну, — Годжо выдает ироничный смешок, собирает всю волю в кулак, — В ситуации с Сугуру, кажется, она обошла меня стороной. Иери повторяет вслед за ним тот же смешок. Зрение не подводит. Из их троицы самым умным всегда был Сугуру, во всех смыслах, но это его и погубило, а Сёко, кажется, уже на грани. Она снова не уверена. — Кажется, — встречаясь с слегка непонимающим взглядом напротив, она моментально отводит глаза в сторону, позже возвращаясь, стараясь найти в нем хоть каплю осознания происходящего. Сатору смотрит в основном себе под ноги, не имея представления о том, о чём ещё можно говорить с Сёко. Ему немного неловко, но чувство абстрактного комфорта эту неловкость и неудобство перебивает, перекрывает — перед глазами мутная пелена. Та самая капля осознания происходящего падает на землю. У Сатору картинка мира в миг размывается, но он до последнего перечитывает иероглифы на черном граните. Секо отмечает, что была права.***
Небо пылает пожаром, не хватает только дыма до полноты картины, ну и нескольких человек, что ярко и эмоционально кричали бы, как в фильмах, в попытке убежать от огня. Иери выдыхает в прозрачный, словно стеклянный воздух струи едкого сизого дыма, что рассеиваются на фоне багряного солнца, заливающего жидким золотом облака, деревья и кусты, стоящие вокруг здания и проходящих мимо людей. Невольно сердце пропускает удар, когда Секо опускает уставший взор на цветы. На этот раз в одиночестве, но ей не привыкать, кажется, уже не впервой. Она удивляется собственной выдержке, убирает телефон в карман, не желая случайно увидеть в темном экране своё равнодушное лицо. Она не бессердечная сука, мыслить рационально конкретно в этот момент уже не нужно, но Иери уже поздно себя переучивать. Иероглифы на черном граните всё такие же четкие — Секо уже к ним привыкла, но губы всё равно поджимает, склоняя голову и вздыхая. Иероглифы на сером граните — перед глазами туман. Секо думает, что это дым от второй сигареты. Но капля осознания происходящего падает на землю. На этот раз не из глаз Сатору.