Я тоже

      — Пошёл нахуй, тостер обосанный, — рычит Гвен.       — Ричард.       — Пошёл нахуй, Ричард.       — Может, лучше вы сходите, детектив?       Гвен сотрясается в хохоте.       — И куда? На твой что ли? Так у тебя в штанах хуя нет. Гладкий как Кен.       Диод RK900 на мгновение сияет жёлтым, хотя лицо его остаётся совершенно бесстрастным. Только на дне холодных синтетических глаз что-то вспыхивает, что вынуждает Гвен подозрительно щурится.       — Я заказал апгрейд, — сообщил он о своих действиях.       Гвен давится воздухом.       Сложить два и два не сложно.       — Нахуй тебе пластиковая писька?       — Это поможет вам сбросить стресс.       — Ты охуел? — спросила, а потом ответила на свой же вопрос: — Охуел.       — Вам понравится, — утвердительно сказал Ричард.       Гвендолин гневно щурится, ощущая, как всё в груди печёт, как будто ей между рёбер запихнули парочку кусков раскалённого металла. Если не даст выход этому — всё внутри сгорит дотла.       — Охуевший тостер! — рычит она.       Пытается отхуярить ходячую микроволновку ближайшим стулом. В данный момент есть только она и эта нарастающая ярость в груди, призывающая двинуть по охуевшей синтетической роже как можно больнее.       И похуй, что эти машины боли не чувствуют.       RK900 на месте не стоит, уворачиваясь от удара стулом — он быстрее, в его голове голове проходит больше миллион процессов, позволяя анализировать движение детектива Рид.       Её руки он перехватывает, сжимает, возможно, слишком сильно. Настолько, что Гвен морщится, выпуская из пальцев несчастный стул.       Андроид зажимает её возле стола, вынуждая наклониться назад. Его колено упирается между её ног.       — Успокойтесь, детектив Рид, — спокойно говорит он, понижая громкость голосового модуля.       Гвен кусает свою щёку.       Ярость всего за мгновение сходит на нет, оставляя ей лишь неловкость и стыд, а также боль в спине и запястьях, которые этот тостер сжимает слишком сильно. Удивительно, что ладони синеть не начали.       Сердце гулко бьётся в груди, спина охуеть как болит, обещая ей тяжёлую ночку, которую она проведёт в компании вонючей мази. И боли. Много боли, да.       Взгляд у RK900 уже не холодный, но Гвен смотрит куда угодно, только не на него. Вон та стена такая интересная! Она никогда не замечала!       По коже бегут мурашки.       Она чувствует смущение, стыд, боль и желание послать весь мир нахуй. В первую очередь эту своевольную микроволновку.       — Отпусти, — она дёргает руками.       Андроид медлит.       Задерживается слишком сильно, чтобы было очевидно, но Гвен предпочитает не думать, отключить нахуй свою пустую голову.       Он отпускает её.       Ричард спокойно ставит стул на место, пока Гвен вылетает из здания, нервно сжимая в дрожащих пальцах сигарету.       Бедняга, в которого она чуть не врезалась, получил в свою сторону тонну мата и оскорбления которых должно было бы хватить на всю жизнь.       Ричард следует за ней.       — Курить вредно, детектив, — сообщает он. — По статистеке…       — Заткнись, — рычит Гвен, кидая на эту жестянку злобный взгляд.       Уголки его губ дёргаются, но она тут же отворачивается, решая не выяснять улыбка ли это или же гримаса злости.       В любом случае, всё это лишь жалкая имитация.       Консервная банка не должна ничего чувствовать.       Гвен морщится.       Что-то в районе груди болезненно колет от этой мысли, но она не придаёт этому никакого значения. Всего лишь усталость. Не больше.       Не-ва-жно.

***

      Гвендолин Рид редкостная стерва.       Нормальные люди стараются обходить её стороной, потому что, не дай бог, откусит руку. Или медленно, со вкусом выжрет твой мозг ложечкой, смачно причмокивая пухлыми губками.       Она хорошенькая.       Достаточно для того, чтобы приманить парня, который вскоре сбежит от неё, сверкая пятками.       Пытаясь спасти остатки нервов.       И мозгов.       Но найти себе подходящую пару на ночь не было такой уж большой проблемой, достаточно простого желания потрахаться и красивой обёртки. Тело у неё неплохое, пусть и усеянное шрамами. Работа обязывает.       Но в последнее время стало гораздо сложнее.       На этот случай, конечно, есть вибратор, но участие партнёра это заменяло мало, особенно когда хотелось растянуть долгий вечер и наслаждаться прелюдиями. Постель её уже который вечер встречала лишь одну хозяйку.       Мужчины, да и женщины, стали чаще обходить её стороной.       Гвен догадывалась, что дело не в ней.       Конечно, не в ней!       Она ж невъебенно шикарная женщина, пусть и стерва конченая.       Даже в своём желании отрицать некоторую сторону реальности, она всё равно понимала, чьё вмешательство отвадит от неё любых «временных партнёров». Удивительно даже, что никто ещё не подал в суд на своевольную жестянку.       С другой стороны…       Гвен знает, что этот пластиковый мудаеб соображает гораздо быстрее кожаных ублюдков, да и прекрасно уведомлен о своих возможностях и недостатках. Скрыть своё участие для андроида-детектива гораздо проще, чем любой другой модели.       Мудилы из Киберлайф постарались.       Учитывая, что RK900 — это всего лишь тупая нет машина, Гвен удивлена, какого чёрта эти самые возможные партнёры не загремели в больницу или в тюрьму.       Гвен приятно удивлена.       Особенно, когда на пороге её дома оказывается этот раздражающий, любимый тостер, слегка приподнимая уголки губ.       В улыбке.       «Улыбка бы ему пошла» — думает Гвендолин.       То, что он сейчас пытается изобразить — не полноценная улыбка, нет.       Лишь попытка улыбнуться.       Но сердце в груди Гвен уже делает кульбит, пока мысли в голове панически мечутся, подобно белкам в колесе.       RK900, Ричард, тревожит её сердце, заставляет усомниться в своём видении и мира, вынуждает её поверить в то, что он больше, чем машина.       Гвен казалось, что она сходит с ума.       — Хули здесь забыл? — наезжает она сразу, как только отошла.       «Тостер» смотрит тепло.       В его глазах больше не отражаются кусочки синего льда, плывущего в безмолвном, антарктическом океане. Теперь она видит, как сквозь светлую синтетическую радужку пробиваются лучи тёплого солнца.       Гвен старается ему в глаза не смотреть.       Взгляд цепляется за яркий, голубой диод на виске, туда-то детектив Рид и смотрит, чтобы не допускать у себя лишних мыслей.       Гвендолин Рид отчаянно не хочет признавать андроидов живыми.       Так, словно от этого зависит её жизнь.       — Пропустите меня, детектив Рид? — спрашивает он.       По её коже бегут мурашки.       Будь прокляты Киберлайф со своими идеальными андроидами! Надо ли говорить, что RK900 выглядел как мечта любой женщины? Впрочем, как и его предшественник.       Учитывая, что сейчас официально андроиды приравнены к людям, от женщин у них отбоя не было.       — Нет, — криво усмехается Гвен. — Нахуй пошёл.       Андроид злится имитирует злость, вынуждая Ган всё же засмотреться на его мимику.       Диод его мигает жёлтым.       Осторожно он вталкивает Гвен глубже в квартиру, заходит сам и закрывает дверь.       Вообще-то Гвен могла бы возмутиться.       Могла бы заорать матом.       Выгнать его из квартиры.       Но Гвен мочлит.       Сердце в груди трепещет, сжимается и совершает какие-то иные непостижимые действия. В животе поселяются бабочки, которые щекочут внутренности своими крыльями и пушистыми лапками.       RK900 куда более отмороженный, чем его кибер-братец.       Его эмоции не написаны на лице, хоть он и старается подражать человеку. Для чего именно Гвен понять не может, а единственное предположение она старается запихнуть как можно глубже.       Он старается быть человечным ради неё.       Его прикосновения обжигают, несмотря на то, что температура его тела была ниже обычной человеческой. Ей казалось, будто синтетическая кожа андроида наоборот была похожа на раскалённое масло.       RK900 немного склоняется, чтобы их лица оказались на одном уровне:       — Я люблю вас, детектив Рид, — неожиданно говорит он. — Люблю.       Гвен замирает на месте, чувствуя себя так, словно её оглушили ударом чего-то тяжёлого по голове.       Земля уходит у неё из-под ног.       Стены и убеждения, которые она так старалась выстраивать, рухнули всего в одно мгновение, обнажая нечто хрупкое, внутреннее, незримое. Всего несколькими словами он оставляет снаружи ранимое внутреннее.       Гвен не в первой разбивать чужие сердца.       И ебала.       Но это впервые, когда разбивать чужое сердце — ебучий насос — не хочется; хочется сказать в ответ эти ебаные три слова. Настолько, будто бы в этот момент весь мир рухнет, если ответа не последует.       Хотя для Гвен действительно так и будет.       Она задыхается.       RK900 мягко проводит своими ладонями по её щекам, оставляет поцелуй на её обе и смотрит так пытливо, ожидающе.       Конечно, естественно, ему нужен ответ.       Гвен сдавленно хрипит:       — Я тоже… — она задышала чаще. — Тоже тебя люблю.