Шанс на спасение

«Твой ад всегда в тебе». Тампль

2022.02.05 Черный внедорожник, следуя указателю, плавно поворачивает направо и движется дальше прямо по шоссе, набирая скорость. При виде знакомого пейзажа, Хан Джувон распрямляет плечи, словно заранее готовясь быть во всеоружии, хотя до Маньяна еще достаточно далеко. Поначалу он не хотел ехать. Все уже было пройдено, этот эпизод его жизни завершен. Потом он решил, что поедет обязательно, даже если не получит приглашения. Шеф Нам Санбэ помимо того, что был хорошим человеком, на протяжении нескольких месяцев являлся также его начальником, и Джувон обоснованно усматривал свою вину в его гибели. Отдать ему честь, почтить его память было личным делом, поэтому справедливости ради следовало хотя бы просто посетить его памятную табличку, даже не заглядывая в лавку Джэи. События, произошедшие год назад, перевернули судьбы многих, поэтому случившееся все же нельзя было так просто вычеркнуть из памяти. Как и людей, с которыми в то время и в том месте пересекся его жизненный путь. Разумеется, речь шла не только о Ли Донсике. Джувон бросает взгляд на цифры на приборной панели. В конце концов, дата была символичной, поскольку именно трагическая гибель Нам Санбэ стала переломным моментом в их непростых взаимоотношениях. Ли Донсик и Нам Санбэ были близки. Неэтично близки, по мнению Джувона, для начальника и подчиненного. Ли Донсик знал о том, что Джувон подложил копию отчета и леску в сейф, спровоцировав цепную реакцию, итогом которой стало убийство шефа полицейского участка Маньяна. Несмотря на горе, несмотря на явное и заслуженное неприятие, он принял его руку, когда Джувон протянул ее, как и предложение работать вместе. К тому моменту он, уже получив знатную пощечину от жизни, предпочитал не судить сгоряча. Когда Джувон надевал на Ли Донсика наручники, он понимал, что они, скорее всего, прощаются навсегда. Это было логично: их общее дело завершилось. Ли Донсик, очевидно, тоже так считал, поскольку с того дня ни разу не позвонил ему и не попытался связаться, даже выйдя из заключения. Что до самого Джувона, то после всего, что выяснилось о причастности Хан Гихвана к гибели Ли Юён, после многих месяцев необоснованных обвинений и того ареста он не оставлял за собой никакого права на попытку общения. Пожалуй, они оба изрядно наследили в жизнях друг друга. Наверное, он до конца своих дней будет ощущать на себе груз вины за преступление своего отца и в какой-то степени держать за это ответ. Но то, что было между ними, следует оставить прошлому. В этом Хан Джувон безуспешно пытался убедить себя почти на протяжении года. Почему-то сейчас улицы Маньяна кажутся несколько иными. Возможно, яркое предвесеннее солнце так искажает на восприятие, либо же просто месяцы, проведенные здесь, начали постепенно стираться из памяти. Неизбежные последствия естественного хода времени. Ю Джэи по-прежнему обаятельна, и кажется, после того, как останки ее матери упокоились, спокойствие обрела и она сама. После обмена приветствиями и нескольких фраз дыхание выровнялось. Чего он ожидал? Новой атаки яйцами за то, что посмел арестовать ее обожаемого Ли Донсика? В отличие от большинства незамужних молодых женщин, Ю Джэи не пыталась привлечь к себе внимание всеми способами, и уже одним этим нравилась ему. В иных обстоятельствах они даже могли бы стать друзьями, если бы он допускал для себя такую возможность. Хёк был прав: Джэи станет кому-нибудь прекрасной спутницей жизни, и Джувон искренне желает ей благополучия. Возможно, О Джихун и вправду составит ее счастье. - Ли Донсик! Джувон готовился к этому моменту, но все равно замирает, считает мысленно «Раз, два, три», призывая всю свою натренированную сдержанность, поворачивается, и… мир стремительно теряет равновесие. ~~~ Когда Джувон четко осознал, что его интерес к напарнику выходит за пределы, предусмотренные для отношений между сослуживцами, товарищества или даже той самой мужской дружбы, столь часто описываемой в художественной литературе, то не испытал отторжения или неприятия. Хотя последние два варианта следовало исключить: они не были товарищами, и уж тем более друзьями. По правде говоря, он не понимал, что между ними происходило после того, как они перестали считаться врагами. К тому моменту он уже оставил безоговорочную уверенность в том, что Донсик – серийный убийца, но руки порой по-прежнему чесались ударить того в ответ на очередной издевательский смешок. Однако с некоторых пор, уже порядком давно, желание ударить Донсика дополняло желание поцеловать его, а иногда последнее и вовсе солировало. Если прежде в нем словно существовало два человека, один из которых изучал доску с информацией о предполагаемом преступнике Ли Донсике, а другой после касался себя в душе, представляя его перед собой, то в какой-то момент эти две ипостаси слились воедино. Поначалу Джувон не мог назвать происходящее с ним ничем иным, кроме как помешательством. Болезнь. Заболевание, распространяющееся исключительно в Маньяне. Вскоре он свыкся. Осталось скорее удивление и легкая досада тому, сколь многого он о себе не знает. Джувон чрезвычайно гордился отсутствием у себя предубеждений, которые могли бы повлиять на его объективность и непредвзятость. Единственный критерий, которым он руководствовался, из «Допустимо все, что допускает отец» со временем трансформировался в «Допустимо все, что допускает Закон». Поскольку его отец был представителем Закона, Джувон испытывал некое садистское удовлетворение, когда тот не мог ничего противопоставить неоспоримым доводам, подкрепленным отсылками к правовым нормативам. Впрочем, после того, как выяснилось, сколь вольно Хан Гихван трактует нормы закона применительно к себе самому, это полностью утратило смысл. Дело было не в том, что он желал – и мечтал! – о поцелуе с мужчиной. Дело было в личности этого мужчины. Что до Ли Донсика, то ему, судя по всему, предубеждения не были свойственны в принципе. Возможно, будь у Джувона побольше опыта в таких делах, все это воспринималось бы иначе. Джувон как-то сказал Хёку, что он за простоту в отношениях. Другое дело, что такого, что можно было бы считать отношениями, у него никогда не было. Редкие встречи с женщинами происходили скорее из желания попробовать то, что снискало столько восхвалений, и служило поводом для многочисленных преступлений. Сменив несколько партнерш, Джувон так и не обнаружил в сексе с женщинами ничего такого, что было бы лучше его собственной руки. Уж точно не чище. Он не привык быть с кем-то на короткой ноге, не заводил друзей и не испытывал потребности в социальных связях, однако вынужден был их поддерживать, поскольку обитал в социуме. Он понятия не имел о романтике, не нуждался в ней и уж точно не соотносил это понятие с кем-то вроде Ли Донсика. И, конечно же, он бы предпочел, чтобы объектом его интереса, если уж он возник, являлся кто угодно другой. Увы, инспектору Хану не был предоставлен выбор в данном вопросе. Разумеется, он не позволял себе даже задумываться о перспективе взаимности, но и этот момент неизбежно наступил. Джувон порой перехватывал взгляды и касания, которые классифицировал как странные, потому что так не смотрят на сослуживцев и не хватают за руку напарников. Но он не знал, как это трактовать. Не осмеливался трактовать так, как ему бы того хотелось. Хотелось ли? В самом деле, что он будет делать, если… Ну, уж нет, только не это. Хан Джувон не выносил фамильярного обращения и чужих прикосновений без его согласия и всегда жестко пресекал любые попытки нарушение личных границ. Но Ли Донсик не спрашивал позволения, вторгаясь раз за разом, подбираясь все ближе и ближе. А Джувон возражал все менее убедительно. Но он не забывал, что Ли Донсик - поистине невыносимый тип - бывал порой отменной сволочью, и все это запросто могло являться очередной забавой. Никто не рискнул бы предположить, как работают у него мозги, и что на сей раз на уме у этого психа. Вдруг он каким-то непостижимым образом вычислил то, что творилось с ним, и просто затеял эту игру потехи ради? Джувон привык сдерживаться, избегать постыдных ситуаций. С детства в нем пестовался самоконтроль, который теперь трещал по всем швам, и он, столкнувшись с таким вызовом впервые, просто не знал, не понимал, как справиться с самим собой. Желать мужчину, которого обвинял в серийных убийствах, – что может быть унизительнее и абсурднее? Он никогда не испытывал влечения к определенному человеку, касаться себя для него было сродни тому, чтобы справить нужду во избежание ночных поллюций. Но Донсик – другое дело. Вряд ли он справлялся со своими потребностями в одиночку. Джувон не хотел об этом думать, но несколько дней с того момента, как все же дозволил этой мысли оформиться, не мог думать ни о чем другом. У Донсика была связь с кем-то? Кем-то из Маньяна? Из его окружения? Из компании, собиравшейся в мясной лавке? О Джихва? Пак Чонджэ? Ю Джэи? О Джихун? Мог ли он что-то упустить в сложно сплетенных взаимоотношениях этих людей? Впервые с момента перевода в Маньян его захватил другой вопрос, нежели серийные убийства. Эти мысли были болезненным и губительным лабиринтом, паразитарным и цепким, и, только приложив всю волю, Джувон смог отбросить их. ~~~ - Сладких снов, инспектор Хан. Ли Донсик зевнул во весь рот и, махнув рукой, отвернулся. Они несколько часов провели в его гостиной, той самой, что служила и столовой, и спальней, обсуждая, выдвигая теории и просчитывая возможные варианты. Джувон прежде редко заходил в дом и в свои визиты уделял несравненно больше внимания подвалу, но в последнее время он бывал и здесь тоже. День был не из легких, ведь, несмотря на собственную инициативу по неофициальному расследованию убийства Нам Санбэ, обязанности офицеров участка Маньян с них никто не снимал. Когда Донсик начал подолгу задумываться над ответом и тереть покрасневшие от усталости глаза, Джувон решил, что ему пора уходить. Он сам едва держался на ногах. Увы, на все возраставшее влечение физическое и эмоциональное напряжение не влияло. - Не забудь поесть перед сном, Джувон-а. У тебя какой-то недокормленный вид. Могу угостить тебя рамёном, но ты же его не любишь. Насмешка? Забота? Это в равной мере могло быть и тем, и другим. Донсик снял свитер, стоя спиной к нему, и Джувон почти протянул руку в иррациональном желании дотронуться. «Испытывать влечение к мужчине – не преступление», - порой твердил он себе. Даже если этим мужчиной являлся Ли Донсик. Даже если он был серийным убийцей, хотя Джувон уже давно не верил в это. Все остальное значения не имело, но ровно до тех пор, пока это все не покидало пределов его головы. Забавно, ведь еще несколько месяцев назад Хан Джувон буквально ощущал удушение от отсутствия законного способа арестовать этого, как ему казалось, неоспоримого преступника. Сейчас он сходил с ума от невозможности прикоснуться к нему. Не доверяя себе, Джувон поспешно взялся за ручку входной двери, открыл и… захлопнул, позволив лишь порывам холодного ветра ворваться внутрь. И тут же пожалел об этой своей секундной слабости. Что ты творишь? Бесконечные секунды он стоял, ощущая, как падает в разверзшуюся под ним пропасть, пока не услышал за спиной приближавшиеся шаги. - Что-то забыл, Джувон-а? Он не знал, что делать. Сказать, что нужно обсудить то, что внезапно пришло ему на ум? Да, именно так. Собравшись с мужеством, Джувон обернулся – и оказался прижат спиной к той проклятой двери. - Осточертело уже, - с горящими глазами пояснил Ли Донсик, на мгновение коснулся его губ своими, отстранился и поправил упавшую ему на лоб темную прядь. Джувон не знал, что его поразило больше: поцелуй или этот ласковый жест. Донсик несколько секунд глядел на него насмешливо и жадно, просто глядел, и этого, лишь одного этого хватило, чтобы у Джувона, ценившего самоконтроль и дисциплину превыше всего, полностью отказали тормоза. Он никогда не любил и, должно быть, не умел целоваться, считал это не особо приятным и совершенно негигиеничным, как секс и любые прикосновения в принципе. Сейчас ни о чем таком он даже не вспомнил. Он ухватил Донсика за плечи, развернул, прижав к стене, и встряхнул так, что отчетливо услышал, как тот ударился затылком. - Согласен, осточертело, - выдохнул он ему в губы. Донсик расхохотался, запрокинув голову, и Джувон, восприняв это как приглашение, набросился на него с поцелуями. Они жадно целовались, так, что слюна стекала и размазывалась по их лицам, зубы сталкивались и задевали губы, щетина Донсика кололась и царапала. Это было так непохоже на поцелуи с женщинами, но лишь добавляло остроты. Должно быть, движения Джувона были резкими, неуверенными, неуклюжими, а сама ситуация - постыдной. Но все эти выводы были после. А тогда – глубокие поцелуи, треск рвущейся ткани, ощущение горячей кожи под пальцами и спонтанное, такое долгожданное, разделенное на двоих удовольствие. Они впервые находились так близко друг к другу. Легкий запах табака смешивался с чем-то цитрусовым, но был почти неуловим, и Джувону нестерпимо хотелось уткнуться носом в шею Донсика, чтобы вдохнуть сильнее, почувствовать, запомнить. Когда одних поцелуев стало недостаточно, Джувон не сразу понял, что нужно делать, что ему хочется сделать самому и чего он хочет от мужчины с зацелованными губами, которого сгреб в объятия. Пока он лишь фантазировал о напарнике, его это не волновало. Когда же случилось невероятное, то, во что сложно было поверить и представить наяву, он замешкался. Джувон не стыдился отсутствия такого опыта с мужчинами, просто хотел сделать все правильно. - Что дальше? – напряженно спросил он, в силу роста слегка нависая над Донсиком. - Все, что хочется, - выдохнул тот. – Мне, например, хочется этого. Донсик потянулся к его ремню, ослабив, вытащил его рубашку из брюк и запустил под нее свои наглые руки. Никакой осторожности. Касания были уверенными, и ощущались кожей словно разряды молний. Джувон был напряжен, натянут, как струна. Он сделал несколько глубоких вдохов и, решившись, сам скользнул руками по спине партнера. Поцелуи замедлились, теперь они не спеша исследовали друг друга губами и руками. Но вскоре и этого стало мало, и тогда, когда Джувон уже был готов спросить, его взяли за руку и потянули вниз. Ткань, другая, грубее, мягче, и вот под его пальцами горячая кожа. - Не хотел, чтобы ты заблудился в такой ответственный момент, - со смешком выдохнул Донсик. – Если хочешь расплющить меня, хотя бы доставь удовольствие. Обнаружив, что всей тяжестью навалился на него, Джувон слегка отодвинулся, но тут же оказался притянут обратно. Горячее дыхание скользнуло по коже, и по телу прошла дрожь. - Я не говорил, что мне это не по нраву. Наверняка он выглядел в тот момент столь же диковато и взъерошено, как и Донсик, смотревший на него восторженно и слегка безумно. Впрочем, как только теплые, шершавые пальцы обхватили его собственный изнывавший от напряжения член, все мысли дружно испарились. Джувон, правда, в тот момент не мог ни думать, ни говорить. Прижавшись лбом ко лбу Донсика, он закрыл глаза, отдаваясь моменту. Член партнера в его руке ощущался немного по-другому, нежели его собственный, из-за небольшой разницы в размерах и изгиба влево, но только одно понимание, что он делает и с кем, оттеняло и стократ усиливало возбуждение. Он старался двигать рукой так, как делал это для себя, стремясь скорее достичь оргазма, но его собственное удовольствие на сей раз находило в руках Ли Донсика в прямом смысле этого слова. А тот обходился с ним поистине безжалостно, то ускоряясь, то оттягивая разрядку. - Быстрее, - зло и нетерпеливо выдохнул Джувон сквозь зубы. - Ты куда-то спешишь? – ухмыльнулся Донсик, даже в такой момент не оставив свои насмешки. Джувону хотелось приказать, заставить, но он ничего не мог поделать. Сдавшись, он принял навязанный садистский ритм и покорно тонул в этой сладкой пытке. Когда он понял, что уже на грани, то лишь беспомощно застонал и впился пальцами в плечо партнера. - Теперь можно. Но подсказки были излишни. Несколько быстрых движений, и Джувон ощутил, как дрожит под пальцами горячий член, услышал горловой стон, а затем его руку покрыла влага. Он взглянул в затуманенные удовольствием глаза Ли Донсика, и, не выдержав, со стоном излился сам. Первый опыт Джувона с женщиной случился по нынешним меркам поздно, когда ему исполнилось двадцать, и совершенно не впечатлил его. Но еще с тех пор он интересовался правилами поведения после секса. К счастью, никаких устоявшихся норм как таковых не было. Джувон отказался от предложения принять душ, воспользовавшись влажными салфетками. Он также отверг приглашение остаться на ночь, хоть Донсик и подчеркнул в своей обычной насмешливой манере, что выделит ему отдельные апартаменты. Это было бы куда практичнее, нежели возвращаться ночью в Сеул, но Джувон пребывал в смятении, он не знал, как реагировать, как вести себя, как теперь воспринимать Донсика. Ему нужно было побыть одному, в знакомой, безопасной, своей обстановке. - Не бери в голову, инспектор Хан. Мы просто помогли друг другу снять напряжение, - напоследок сказал ему Донсик. - Что здесь такого? Тебя же это не смутило, правда? Что такого?! - Волнуетесь за меня, инспектор Ли? – в том ему осведомился Джувон, в совершенстве скрыв бушевавшие в душе эмоции. - И в мыслях не было. - Хорошо. Если Донсик таким образом хотел его успокоить, то вышло ровно наоборот, хотя вектор размышлений и правда сместился в смежную плоскость. Всю дорогу до дома у Джувона было в голове лишь одно: «И с кем еще ты так снимаешь напряжение?». Бессонная ночь не принесла успокоения, а предельная двойная доза зернового кофе едва помогала держаться на ногах. Почти весь следующий день Хан Джувон чувствовал себя не выспавшимся и разбитым, но радовался обилию дел: монотонность занятия позволяла углубиться в свои мысли. Волновала ли его реакция Ли Донсика на то, что произошло ночью? Да, как и его собственная, ведь у них было общее дело, и личным связям нельзя было вмешиваться и сбивать едва обретенный конструктивный настрой. Поздно. И что теперь? Что его тревожило? Почему он не решался взглянуть Донсику в глаза? Что он боялся увидеть? Торжество? Они с болью и кровью уже миновали тот этап, когда постыдное было поводом для собственного превосходства. Если уж на то пошло, Ли Донсик тоже кончил в его руку, так что счет был равен. Неловкость? Это было про кого угодно, но не про Ли Донсика. Сожаление? Пожалуй, это было самым опасным. Джувон умел признавать свои слабости хотя бы перед самим собой. Его предвзятость, поспешные суждения и непоколебимая уверенность в собственной правоте, жестоко разбившиеся о реальность, совсем недавно уже сыграли с ним злую шутку. Он десятки раз прокручивал в голове сцену их «взаимопомощи» и столько же раз приходил к выводу, что по всем параметрам это была очень плохая затея. О, он искренне сожалел. Он жалел о многом, о чем угодно, но, увы, только не о том, что случилось прошлой ночью. Они просто помогли друг другу. Безопасная во всех смыслах трактовка. Устраивала ли она его? Это был вопрос, на который он пока не желал отвечать даже себе самому. Погрязнув в этих мыслях, Джувон задумчивостью маскировал волнение, но порой все же говорил что-то невпопад и даже один раз перепутал бумаги. Никто не обращал на него внимания: каждый был занят своим делом. Никто, за отдельным исключением. - Если инспектор Хан, задумавшись, вдруг споткнется и упадет, вместо приятного и продуктивного вечера ему придется довольствоваться койкой в больнице. Ли Донсик первую половину смены вел себя даже спокойнее обычного, ничем не выказывая к нему особого интереса. Джувона такой подход по всей логике должен был полностью устраивать, но почему-то раздражал. Однако, сейчас, похоже, тот утратил терпение. Либо просто-напросто четыре чашки крепкого, почти смолистого кофе, являвшегося не иначе как геноцидом желудка, наконец, возымели эффект. Проходя мимо, Донсик словно бы невзначай коснулся его спины, и Джувон демонстративно отодвинулся, но сделал это чересчур поспешно и выронил из рук телефон. Донсик, явно заметивший его состояние, с усмешкой приподнял бровь, словно бы спрашивая «В чем же дело?». - Инспектор Хан, вы и правда выглядите уставшим, - деликатно заметила О Джихва. Шеф участка в Маньяне так и не был назначен, и ей, как начальнику отдела полиции Мунджу по особо тяжким преступлениям, было поручено приглядывать за здешними делами. Либо, что вероятнее, за личным составом. - Ночью мало спали? Джувон постарался изобразить учтивую улыбку. Сама того не зная, она фактически пришла ему на помощь, и, несмотря на глубокое неприятие к таким публичным проявлениям внимания, он был ей даже благодарен. - И не спал, и наверняка не ел, - заключил Донсик. – Нет, избыточный мыслительный процесс тоже бывает вреден. Кстати о еде. Можешь как-нибудь зайти вечером на ужин. Накормлю тебя рамёном. Попробуешь мой любимый. - Благодарю, но я сам в состоянии приготовить себе ужин. И я не люблю рамён. - Правда? А вчера мне показалось, что ты очень даже не против. Сказано это было с тем самым взглядом, в значении которого Джувон теперь ни капли не сомневался. - Разве твое любимо блюдо не уха из фугу? - недоуменно пожал плечами О Джихун, тоскливо взглянул в телефон и почесал затылок карандашом. – И когда уже обед? - И это тоже. - Не понимаю. - Даже не пытайся понять этих психов. Что? Вы и вправду сойдете с ума, если не будете высыпаться. О Джихва выхватила папку с бумагами из рук Донсика и одарила его многозначительным взглядом, смысл которого Джувон не распознал. Впрочем, фокус внимания теперь сместился с него, что не могло не радовать. - Заканчивайте уже. И вправду надо поесть. Донсик прыснул, согнулся пополам от хохота, при этом нечаянно смахнув на пол бумаги со стола. - Детектив О, кажется, вы правы. Инспектор Ли, должно быть, сильно проголодался, - предельно вежливо заметил Джувон, прожигая напарника взглядом. Напарника. Любовника. Восстановленного самообладания надолго не хватило. Донсик впервые надел водолазку с высоким горлом, и Джувон, именно сейчас заметивший это, при мысли, что он так пытается скрыть следы их вчерашней «взаимопомощи», к своему ужасу испытал какое-то незнакомое, но приятное чувство. В уборной Джувон ополоснул горящее лицо холодной водой и взглянул на свое отражение. Он выглядел как обычно, лишь под глазами залегли круги от отсутствия нормального сна. Когда Хан Джувон понял, когда осмелился признаться себе, чего желает на самом деле, он часто воображал себе их вместе, то, при каких обстоятельствах они могли бы... Но не предполагал, что такое может случиться между ними в действительности, что это может выйти за пределы его фантазий. Но оно случилось. Это должно было быть чисто, стерильно. Так, как было все в его жизни. Образцово и успокаивающе. Это было неловко, чувственно и невероятно приятно. И хотелось еще больше, еще сильнее. Он точно знал, что это – некорректно и неправильно. Плохая, очень плохая затея. Настоящая глупость. Но он не был уверен, что сможет себя сдержать. Не был уверен, что захочет сдержаться. Эта смена длилась целую бесконечность. - Ждешь меня? Небо было плотно затянуто облаками, но кое-где пробивались лучи заходящего солнца. Джувон замешкался на крыльце полицейского участка, разглядывая оранжевые закатные полосы, а теперь расплачивался за свою нерасторопность. - Нет. - Так, а когда мне тебя ждать? Джувон медленно повернул голову вправо и смерил нарушителя его внутреннего спокойствия уничижительным взглядом. - Я не доверяю тебе. Ли Донсик покосился на него и покачал головой. - Какая жалость. Только я не вижу связи между этим фактом и своим вопросом. Снова эта усмешка. Что она означала? Сожаление? Сарказм? Все это было уже не так, нежели их прежние пикировки на грани открытого столкновения. Что же поменялось? И когда начало меняться? Осознав, что загляделся на линию губ Донсика, Джувон зло отвернулся и расправил плечи. - Ты, правда, сожалеешь? Может, хочешь сказать, что ты доверяешь мне? Донсик издевательски рассмеялся. Джувон скрипнул зубами, убрал руки в карманы пальто и сделал два шага назад и в сторону. - Топорно, инспектор Хан. Я ожидал от тебя более тонкой работы. В разведчики тебя вряд ли возьмут. Но попытка засчитана. Скажем так: мы успешно прошли этап под названием «Подложи улику», сделали выводы, и пока для наших общих планов этого достаточно. Джувон едва не подавился вдохом. В голове сразу возникли образы Нам Санбэ и Ли Гымхва. Словно лязгнула цепь, бетонная плита под названием «Чувство вины» опасно накренилась, угрожая упасть и расплющить его окончательно. Пожалуй, это было похоже на паническую атаку, которую он испытал всего однажды, но запомнил на всю жизнь. - Я не про шефа Нама, не про твои надуманные и реальные грехи, а про нас с тобой, - словно подглядев его мысли, добавил Донсик. - Для секса не всегда нужно доверие. Даже нравиться не обязательно, ну, не во всех смыслах. Джувон приложил все усилия, чтобы сохранить лицо, хотя мочки ушей предательски запылали. Как же можно так просто переключаться на секс, словно это было… обычной темой. А разве нет? - У нас не было секса. Ты сам сказал, что мы просто помогли друг другу. И ты мне не нравишься. Гримаса надменного презрения всегда хорошо ему удавалась. Увы, на Ли Донсика она никогда не производила должного впечатления. Донсик издал звук, похожий на кудахтанье. Было очевидно, что он всеми силами сдерживал смех. - Тогда я решительно не понимаю, причем здесь вопрос доверия. Знаешь, должно быть, я просто чего-то не уловил. Начнем сначала? Джувон по-настоящему разозлился. Этот человек своими словами опять завел его в лабиринт и заставил укусить собственный же хвост. - Это – безумие, - с отчаянием пробормотал он. Грязный маленький Маньян и безумный Ли Донсик планомерно уничтожали все то, что он взращивал в себе на протяжении всей жизни. Неужели все его достижения на пути к внешнему совершенству и внутренней стойкости были столь хрупки? - Именно, и в эту игру можно играть бесконечно, - беспечно глядя на раскрашенное яркими красками небо, улыбнулся Донсик. Так для тебя это все – игра? - Инспектор Ли, очевидно, между нами возникло недопонимание, - поборовшись с собой, максимально вежливо произнес Джувон. Это далось ему с усилием, но его необходимо было приложить ради сохранения рабочего формата их взаимодействия. Ради того, чтобы выиграть время. Засунув руки в карманы, Донсик вальяжно подошел к нему почти вплотную. Смело взглянув ему прямо в глаза, Джувон немедленно понял, что это было ошибкой. Никакой насмешки. Тяжелый, глубокий, голодный, понимающий взгляд опалял. Гипнотизировал. Провоцировал. Время замерло. Теплые вечерние лучи застыли, казалось, все вокруг сковало то же оцепенение, что овладело им самим. Черт возьми. - Правда? А я решил было, что между нами что-то другое. Вкрадчивый голос застал врасплох. Джувон тяжело сглотнул и с трудом сдержал позорный порыв отступить назад. - Что же? Еще несколько кошмарных секунд, Донсик моргнул и отвел взгляд. Мир вокруг них ожил и вновь пришел в движение. Наваждение спало. - Ну, похоже, мы неверно истолковали некоторые слова и поступки, - Донсик пожал плечами и насмешливо приподнял бровь. – А ты о чем подумал? - Это – ровно то же самое, - процедил Джувон. - И в самом деле, - словно спохватившись, расплылся в улыбке тот. – Ай, тяжелый день, должно быть, я утомился. Прошу простить меня за эту явную глупость, инспектор Хан. Отправляйся домой, тебе тоже не помешает отдохнуть. Джувон стиснул зубы. Не время приносить себя в жертву. Он еще успеет добровольно встать под беспощадную плиту возмездия и принять залуженную кару. Им нужно выяснить, кто стоит за убийством Нам Санбэ, Ли Юён, Кан Джинмука, и что, черт возьми, творится в этом абсолютно сумасшедшем городишке. Бросив «До свидания», он развернулся на каблуках, но пока шел к парковке, спиной ощущал кривую усмешку.