Преступление и наказание.

Уэнсдей лежит на кровати с той самой серой футболкой. Ей кажется, что она все еще пахнет женщиной, хотя этого быть не может, потому что носит ее теперь только она. Но та все равно лежит и вдыхает запах вещи. В уголках глаз скапливаются предательские слезы. — С ней все будет хорошо… — Энид видит состояние своей соседки — говорят она сегодня ночевала уже у себя, а не в мед пункте. Но девушка ничего не отвечает. Вот уже два дня она не ходит на уроки, а только лежит и обнимает футболку, единственную вещь напоминающую ей о женщине. Состояние старшей стабильное, но она очень слаба. Уэнсдей проводит у нее стабильно по три часа, больше ей не разрешают. Они не разговаривают, просто держаться за руки и этого достаточно. — Уэнс, хватит лежать, иди к ней. Но девушка не реагирует. — Так встала и пошла — Синклер решительно подошла к кровати и выдернула из рук соседки футболку, та хотела схватить ее обратно, но не успела. Уэнсдей встала собираясь разобраться с назойливой соседкой, но та прям вытолкнула ее из комнаты. Делать нечего пришлось идти в квартиру к директрисе. Аддамс медленно брела по коридорам академии, словно взвешивая все «за» и «против», внимательно разглядывала окружающие ее стены, как будто ни разу их не видела. Она даже подошла к окну внимательно вглядываясь в закатное солнце, озаряющее теплым оранжевым светом. До квартиры директрисы она добралась за 40 минут, хотя от силы идти минут 10-15. Она впервые ощутила себя не в своей тарелке. Девушка робко постучала в дверь. Послышалось «открыто». Она прошла внутрь. — Вы где? — оглядывала та помещение в поисках знакомого силуэта. — В спальне — немного хрипло ответила та. Женщина лежала в своей постели в черной футболке оверсайз, ноги накрыты одеялом, лицо было слегка бледным, хотя возможно это из-за отсутствия привычного макияжа. Глаза девушки начала накрывать необъяснимая пелена слез. — Ну ты чего, девочка моя — женщина подняла руку, приглашая ту к себе — иди сюда. Аддамс послушалась и легла рядом, на грудь к Ларисе. Та приобрела ее больной рукой, а здоровой поглаживала волосы, пытаясь успокоить ученицу. Девушка подняла на нее заплаканные глаза, всматриваясь в голубые океаны напротив. — Я уже не могу понять, что с тобой? Ты жалеешь меня? Или жалеешь, что я не умерла? — старшая показывает полуулыбку. Брюнетка обиженно цокает. — Это что еще такое? — Лариса тыкает ту в бок здоровой рукой, на что младшая хихикнув изгибается, задев больное плечо, а женщина шипит от боли. — Ой, извините-извините, я не хотела — Уэнсдей привстает, оглядывая плечо, теперь она нависает сверху над женщиной. Аддамс перебрасывает ногу через женщину, которые теперь находятся с обеих сторон от ее бедер. Секунду всматривается в глаза напротив и припадает к чужим губам. Блондинка охотно отвечает на поцелуй. Руки невольно ложатся на девичью талию, затем опускаются на упругие ягодицы. Разум уже давно не подчиняется Ларисе. Все действия выполняются горячим сердцем. Девушка переходит от нежных поцелуев к более страстным, прикусывая пухлые губы старшей. Затем спускается к шее, немного прикусывая ее, а потом нежно целуя, проводит языком по бархатистой коже. На шее моментально остаются багрово-красные следы. Директриса сильнее сжимает девичьи ягодицы, ощущая накрывающее, словно лавина, возбуждение. Уэнсдей спускается ниже к ключицам, продолжая целовать каждый миллиметр разгоряченной плоти. Но на ее пути так некстати встает футболка. Она тянет ее наверх, и женщина позволяет той снять ее. В глаза бросается повязка на плече, сквозь которую просочилась капля крови. Она аккуратно обводит пальцем вокруг повязки. Женщина дышит тяжело, но боли не испытывает. Брюнетка еле-еле прикасается губами к краям марли. Тело покрывают мурашки. — Больно? — шепотом спрашивает та. — Терпимо — так же шепотом отвечает старшая. — Мне перестать? — Нет, продолжай. — Точно? — кареглазая недоверчиво заглядывает в голубые океаны напротив. — Точно… — Но если будет больно… — От тебя я готова терпеть любую боль — перебивает ее Лариса. — Но… но почему? — замялась младшая. — Тебе бы я позволила выстрелить прямо в сердце — женщина отводит взгляд в сторону — хотя по-моему ты это уже сделала… и давно… Обе без посторонних подсказок понимали, что это было признание. Возможно странное, но признание… А главное очень долгожданное для обеих. — В таком случае и вы заставили биться мое мертвое сердце — теперь уже младшая отвела взгляд в сторону — вопреки всему и всем вы разожгли во мне огонь… огонь любви… вы, Лариса Уимс. — Девочка моя… — блондинка была шокирована таким признанием. — Но если вы кому-то скажете, во-первых, вам не поверят, а, во-вторых, мне придется вас убить. — Вот, теперь я узнаю свою девочку — женщина широко улыбнулась, а девушка в ответ лишь припала к губам за новым поцелуем. Уэнсдей разорвала поцелуй и внимательно всматривалась в женское лицо, будто ища там что-то. — Что? — сдалась Лариса. — Вы прекрасны, я заметила это еще в самый первый день… вы помните? Когда я приехала сюда — женщина кивнула — вы такая властная, статная… я сразу поняла, что мы будем либо врагами, либо союзниками, но кажется слегка промахнулась — девушка улыбнулась — я пыталась с вами воевать… честно пыталась, но вы серьезный соперник, я таких не встречала, а потом чувство вражды… оно куда-то исчезло и появилась… — Влюбленность… — закончила старшая за нее. — Да, но потом меня стало пугать то, что вы видите меня…как бы я не пыталась скрыться, спрятаться вы чувствуете мое нутро… меня настоящую… ту, которую сама я не знаю… — А я когда увидела тебя подумала, что ты заноза в заднице — женщина широко улыбнулась. — Мисс Уимс! — Мисс Аддамс! Дамы засмеялись. Уэнсдей слезла с женщины и легла рядом со стороны здорового плеча. Лариса повернулась на бок, чтобы видеть собеседницу. — Что будет дальше? — неожиданно спросила младшая. — Не знаю… надеюсь хэппи энд… — Можно я заберу эту футболку? — девушка взяла в руки только что снятую с Ларисы черную оверсайз футболку. — Можно — со смехом ответила та. Уэнсдей моментально встала с кровати снимая с себя джинсы и кофту, оставаясь лишь в «новой» вещице. Затем легла обратно. Женщина гладила младшую по голове. Обе любовались друг другом. Первая уснула Уэнсдей, а за ней и Лариса. Утро наступило неожиданно скоро. Удивительно теплые лучи солнца заглядывали в окно, беспокоя юную девушку. Та нехотя открыла глаза. Время близилось к полудню, а значит и сегодня на уроки она не пойдет. Аддамс посмотрела на директрису. Та ещё сладко спала. Волосы аккуратными локонами были разбросаны по подушке, ноги подогнуты к себе, руки были под подушкой, на щеке виднелись розоватые полосы, вызванные сном. « Она идеальна» — пронеслось в голове младшей. Уэнсдей продолжала рассматривать каждый миллиметр кожи женщины, отчего-то это доставляло удовольствие той. Это утро она действительно могла назвать добрым, кажется впервые в своей жизни. Это утро было не таким как все… — Ещё две минуты и я подумаю, что ты маньяк, думающий как убить меня — открыла вдруг глаза Лариса, брюнетка от неожиданности вздрогнула. — Ну вот, вы меня раскусили. — Какие у нас на сегодня планы? — Весь день провалятся в кровати — младшая сладко потянулась в постели. — А как же учеба? Или она больше не входит в твои планы? — А я надеялась договориться с директрисой, правда говорят, что она очень суровая, но я рискну. — Надо же? И как будешь уговаривать? — Хм… Даже не знаю — девушка чмокнула старшую в губы — может быть как-то так… — Даже не знаю, учеба так важна в жизни юной леди… — Ну в таком случае придется как-то так действовать — девушка снова поцеловала женщину, но теперь более напористо, прикусывая то нижнюю, то верхнюю губу. — Аргумент, конечно, весомый… Аддамс села сверху на директрису, не дав той договорить. Снова целуя в губы, шею, медленно спускаясь вниз. — Тебе не говорили, что старших перебивать не хорошо? — Получается, что я плохая девочка? — Уэнсдей коварно улыбнулась, кажется это была улыбка самого Люцифера. — Получается, что так. — Может быть меня стоит наказать? — девушка водит пальцами по груди, ребрам, животу женщины. — Иди давай умываться, негодница — Лариса шлепнула ту по ягодицам. Брюнетка, кокетливо хихикнув, скрылась в ванной. А женщина просто лежала и улыбалась, как давно она мечтала именно о таком утре. Провалившись то ли в свои мысли, то ли в остатки сна, блондинка не заметила как из-за угла показалась стройная манящая нога, затем рука, держащая что-то чёрное, после чего бросает на пол эту вещь. Лариса теряет дар речи, в голове уже вырисовываются картинки. Но не успевает она пофантазировать, как с криком «агааа» в дверном проеме появляется Уэнсдей. Полностью одета, к сожалению женщины. — У тебя явно хорошее настроение сегодня. — А то. — Но если позволишь, то я тебе его немного испорчу — женщин сделала грустный вид. — Что-то случилось? — Что стало с Роузом… с его трупом… — Я… я не знаю… я напрочь про него забыла… последний несколько дней… — девушка бормотала что-то невнятное куда-то в пол. — Эй, дорогая, я тебя ни в чем не виню… но может съездим туда. — А вы сможете вести машину? — Ты сможешь — блондинка улыбнулась, брюнетка улыбнулась в ответ. Уэнсдей помогла Ларисе собраться. Особенно ей понравилась та часть, где она помогала ей одеваться, хотя хотелось делать совсем обратное. Но с этим они разберутся позже. Лариса пошла вновь в спортивном костюме, шокируя всех своим видом, кто попадался на их пути. Уэнсдей же пошла в черных джинсах скинни и черной футболке женщины, поверх надела черную кофту, но застегивать ее не стала, пусть все видят, что она в футболке своей женщины. Хотя никто этого, конечно же, не узнает, но ей хватает того, что они обе это знают. Кто бы мог подумать, что Уэнсдей Аддамс в какой-то степени собственница. Дамы вышли из академии и подошли к автомобилю. Брюнетка направилась в двери с водительской стороны, но женщина с улыбкой попросила сесть ее на пассажирское сиденье. — Ну вы же обещали — расстроилась младшая. — Но не днем же, и не на виду у всей академии — Лариса погладила ту по колену, когда они сели в авто. — А когда? — Может ночью? Или рано утром? — После очередного преступления? — девушка коварно улыбнулась. — Тьфу на тебя мне двух трупов достаточно. — А вы кого-нибудь убивали? — как-то нерешительно спросила Аддамс, но женщина ничего не ответила, сделав вид, что увлечена дорогой. Уэнсдей и вправду было интересно откуда у нее столько знаний в сфере убийств. Создавалось впечатление, что она знает все на своем опыте, а не как девушка из фильмов, книг и прочей литературы. Хотя смерть, пытки, трупы и прочее всегда привлекало маленькую Уэнсдей. Она не может объяснить, чем именно ее это привлекает и откуда появилось это странное увлечение. Просто в этом есть какая-то своя атмосфера. Пока все девочки мечтали о кукле Барби маленькая Уэнсдей Аддамс мечтала о кукле Вуду. Пока все гуляли с веселыми песиками, она гуляла со своим верным другом скорпионом. Пока все нянчились младшими братьями сестрами девушка учила Пагсли азам выживания. Ну и пока все устраивали семейные ужины, семья Аддамс устраивала семейные вечерние спарринги как в рукопашную так и с применением оружия. Но Уэнсдей ни о чем не жалеет в глубине души она любит свою семью, и ее полностью устраивают ее маленькие странности. А больше всего устраивает, что эти странности устраивают Ларису Уимс, а не пугают как всех остальных. Так за своими раздумьями девушка не заметила как они приехали уже к лесу. — Ну что идем? — тяжело вздохнув спросила старшая. — Идем — максимально серьезно ответила младшая. Дамы около часа бродили по лесу. Неужели они забыли то место, где чуть не умерла Лариса и Уэнсдей совершила свое второе убийство. — Я абсолютно уверена, что это тут — заявила брюнетка. — Но где тогда труп? — Вот в этом то и весь вопрос. Кареглазая присела на пень и тут же тело пронзило словно электрическим током. Труп лежит на земле. Вдруг чьи-то массивные руки хватают мужчину за ноги и волочат за собой. На земле остаются небольшие борозды от веса тела. Уэнсдей так же быстро возвращается в свое сознание, как и вышла. Ее голову придерживает Лариса. Явно чтобы та не упала с пня вниз головой. — Его кто-то стащил — заявляет очнувшись брюнетка. — Как? Кто? Зачем? Куда? Ты видела лицо того человека? — К сожалению, у меня ни на один вопрос нет ответа… Кому мог понадобиться труп? Ведь забирая тело человек перекинул ответственность на себя. Что, конечно же, хорошо для преступниц. Но так же выглядит очень странно. Может быть какие-то черные ритуалы? Или он жив? Хотя Уэнсдей уверенна на все сто, что когда она уходила Дэвид Роуз был совершенно мертв. Вопросов очень много, а ответов нет совсем… Странность ситуации зашкаливает…