Полюбить тебя снова

— Ага, и когда тебя ждать? Не понял. Романофф, день рождения не каждый день бывает! Что значит «и что»? Мы с Юн, значит, приготовили тебе тут сюрприз, а ты укатила куда-то? Сигюн беззлобно смеется, слушая разговор Клинта с Нат, и тушит одну за другой свечи на торте. Другие агенты, тоже желающие поздравить Нат, начали расходиться. Девушка малость расстроилась, но их вины тут нет. Работая в Щ.И.Т.е уже как полтора года, она осознала, что планы строить нельзя. Никаких. Потому что, скорее всего, в последний момент все сорвется, куда-то вызовут, будь то миссия или операционная — так или иначе ей, как и другим агентам, пришлось учиться жить одним днем. В этом были свои плюсы: учишься наслаждаться моментом, жить сейчас, а не потом, ценить, что имеешь… С другой стороны, никакой стабильности, никаких перспектив — только тревожное сейчас. — Знаешь, скажи ему… — он долгим взглядом посмотрел на загоревшийся экран телефона и с досадой убрал его в карман брюк. — Сбросила! Ох уж эти русские! Зла на них не хватает! Трудоголики гребаные! — Что сказала? — Видите ли, на важное задание под прикрытием отправили к какому-то бизнесмену… — Бартон защелкал пальцами. — Как его… Тони Старк. Может, слышала о нем. В последнее время мир вокруг него без преувеличения крутится. Сигюн задумалась, а потом коротко кивнула. Было дело, по новостям что-то такое показывали. «Тони Старк прекращает производство оружия», «Тони Старк — легендарный Железный Человек», «Тони Старк — самый перспективный бизнесмен, по мнению Форбс», «Тони Старк попал в топ-5 самых богатых людей Америки»… Об Энтони Старке не мог слышать только глухой, пожалуй. — Ну и ладно. Нам больше достанется! — Клинт хищно посмотрел на торт, убирая мобильник в карман брюк. — Давай подождем хотя бы обеда, — усмехнулась Сигюн и накрыла торт пластиковой крышкой. — До обеда еще дожить надо. Кстати, вчера меня и Лоу отправили на разведку, там такое было… Он тебе еще не рассказал? Девушка качнула головой. — Отлично. В общем… И Бартон понесся рассказывать, с каким трудом они добрались до места назначения, как установили слежку не за тем объектом, как их чуть не прижучили свои же и как потом в итоге они удачно вывернули дело в их пользу. Сигюн даже не сомневалась, что все закончится благополучно. Да, первое их совместное дело обернулось катастрофой, зато потом все дальнейшие прошли успешно: они и теракт предотвращали, и государственный переворот во Вьетнаме, и покушение на министра обороны США, и под прикрытием в тюрьму попадали, и много чего еще было, забавного и не очень. Травма Нат полностью зажила, оставив после себя белесый рубец в качестве напоминания, зато осталась психологическая травма у Сигюн, которую она скрывала от напарников. До и после заданий ее трясло пуще стиральной машинки, а тошнило, как при отравлении в забегаловке за углом ее дома. Кровь она по-прежнему видеть не могла ни при каких условиях, и если раньше этот факт можно было как-то игнорировать, то сейчас все обострилось до невозможного — Сигюн боялась, что однажды из-за этого не сможет оказать помочь и кто-то может серьезно пострадать. Потому она пыталась перевестись из больничного отделения в лабораторию — ее работники, хоть и работали с пробами, кровью и прочим, были невыездными, задания уже их не касались, что значило, что насилия она будет видеть минимум. И напарники ее прекрасно понимали и желали ей лучшего. Хотя нельзя не согласиться, что за это время они успели сработаться. Вроде как Сигюн уже договорилась о переводе, прошла месячную переподготовку, оставались какие-то формальности, которые решались в течение нескольких недель. Сейчас она спешила на плановый осмотр. На днях провалилась масштабная миссия — произошел взрыв, — так что сейчас отделение было заполнено безрукими, безногими, даже безглазыми агентами. Сигюн было тяжело на них смотреть. Ей хотелось помочь как-то, вылечить их, но, увы, она не бог, чтобы предотвратить такие последствия, лишь врач с небольшими привилегиями. Максимум она могла облегчить их страдания обезбаливающим. Этим она занималась до вечера: осматривала, вкалывала лекарства, инструктировала медсестер, заполняла документацию. У кого-то наблюдались улучшения, у кого-то — наоборот. Кто-то доживал свои последние часы здесь, на холодных больничных койках, вдали от близких. Вчера умерло трое. И Сигюн нескрываемо подавляла эта атмосфера смерти. Казалось, с каждой ушедшей жизнью что-то умирает и в ней. Телефон в кармане халата глухо завибрировал — Клинт. Сигюн оглянулась, будто бы кто-то в самом деле мог проснуться от этого несчастного жужжания, и решила выйти в коридор, чтобы не шуметь. Хотя она все еще сомневалась, что эти люди ее слышат. Вышла, прикрыла дверь, отошла за поворот, ответила. — Приветик. Что-то случилось? Она медленно двинулась по коридору неторопливым шагом, где сейчас никого не было. Самый пик активности приходился на дополуденное время, а после обеда сотрудники рассасывались по разным обстоятельствам. Сейчас же был относительный вечер, когда большинство сотрудников лаборатории и больничного отделения уходили, а агенты отправлялись на ночные задания. Дежурным врачом сегодня была Сигюн. — Хорошие новости. Я звонил Нат, выпытал, когда она заявится на базу… — Сигюн слушала внимательно, но до момента, как с другого конца коридора раздался протяжный вой. Она напряженно вышагала ближе, в первую секунду подумав, что ей показалось. Шумоизоляция все-таки здесь нехилая. — …«Старк Индастриз», представляешь? В общем, как-то так. Ладно? Юн, прием. Ты меня слышишь? — Извини, тут кое-что срочное. Давай потом перезвоню. Сигюн упихала телефон в карман и подошла ближе к двери, за-за которой разносились приглушенные болезненные стоны и хрипы. Без задней мысли девушка провела карточкой-ключом по панели и прошла внутрь — вдруг кому-то срочно нужна помощь. Странно, что здесь не было дежурного врача, но очень вскоре стало ясно почему. Сигюн хватило нескольких секунд, чтобы понять, что на кушетках лежат не обычные больные, получившие свои ранения на поле боя. Это было многим хуже. Настолько, что она едва устояла на ногах. Сигюн схватила первую попавшуюся медкарту, закрепленную у изножья. В висках запульсировало, а глаза не мигая читали жадно строчку за строчкой. Пациент: Кэтрин Ли Дата рождения: 24.05.1982 Диагноз: мутация в следствие участия в проекте «Пегас». Особенности мутации: разрушение легочных тканей. Лечение: поддержание проходимости дыхательных путей с помощью трахеостомической трубки. Противопоказания к медикаментам: отсутствуют. Последние полгода биологи и физики тесно работали с одним артефактом — Тессерактом. Продвижений не было, зато у самих работников возникали мутации после длительного контакта с ним. Щ.И.Т. это не волновало. Сопутствующие потери, как принято говорить. У Кэтрин Ли поначалу воспалились легкие, а после ряда диагностик оказалось, что ее организм мутировал, изуродовался, и ее легкие медленно разлагаются прямо внутри нее. Кэтрин была одной из биологов, кто тесно работал с Тессерактом на протяжении нескольких месяцев. Сигюн с ужасом посмотрела на женщину, которая теперь даже дышать не могла самостоятельно — именно она болезненно хрипела, а иногда и стонала в агонии. Надежды очевидно не было. Жить с такими показателями, именно жить, а не существовать, просто невозможно. По соседству лежал Виктор Новак. Его организм также мутировал, но, в отличие от Кэтрин, он заработал неоперабельный порог сердца, хотя у него никогда не наблюдалось подобных проблем. Все это стало следствием длительного взаимодействия с Тессерактом. Сигюн бросилась на выход. В висках пульсировало, живот скрутило. Сердце гулко клокотало в горле, куда подкатывал ком тошноты. Сигюн моргнула несколько раз, чтобы согнать поволоку паники, потом прижалась головой к стене. Надо было успокоиться. Приближающиеся голоса заставили ее приоткрыть глаза. Она выглянула в коридор, откуда только что сбежала сломя голову. К палате двигалась странная коллегия людей в белом и через мгновение скрылась за злополучной дверью. Сигюн, превозмогая слабость, подкралась к двери. Через стеклянное окошко она могла смутно видеть происходящее внутри. Двое врачей стояли над больными, еще двое медбратьев неподалеку, ожидая дальнейших указаний. — Новак и Спенсер? — Да, — подтвердил второй голос. — Их мутации несовместимы с жизнью. Директор Фьюри подписал документы об их эвтаназии. — Тогда ввожу лидокаин. Первый пульсоксиметр протяжно запищал. Через четверть минуты затянулся и второй, а после все звуки оборвались. Как и оборвалось что-то внутри Сигюн. Она, стоявшая под дверью, не могла пошевелиться. Все произошло настолько быстро, что она даже не успела ворваться. Да и что бы она сделала? Остановила их? Это уж вряд ли. Скорее всего, подразумевалось, что ее тут быть уже не должно. В голове только и тянулся протяжный писк приборов и стояла картинка, как перестают дышать больные, невинные работники лаборатории, у которых наверняка есть семьи, дети… Как они могли так обращаться с человеческими жизнями? Сигюн прижала руки ко рту, чтобы сдержать накатывающие всхлипы. Из глаз бежали слезы, крупные и горячие, скатывались по щекам вниз, на халат. Плечи дрожали. Сердце так разрывалось в груди, что казалось, что она сейчас задохнется от недостатка кислорода. Ей было больно и страшно. Больно, потому что она не могла помочь, и страшно, потому что стала частью этого. Спасая сотни и миллионы жизней, они столько же и калечат в собственных стенах. Они даже не умирают естественной смертью, их усыпляют, как каких-то животных. И чтобы что? Ради чего? Чтобы познать то, что людям не положено знать? Такие жертвы Сигюн были не нужны. Опомнившись, она отскочила за поворот, и двое медбратьев не заметили ее по выходе. Мимо Сигюн промчалась каталка с бездыханным телом на ней. Рука, по неосторожности вывалившаяся из-под белой ткани, была мертвенно-бледной, а ногти вдоль кутикулы — густого синего цвета.

***

Следующие несколько дней Сигюн ходила сама не своя. Ночами ей снились кошмары, как усопшие приходят за ней и душат ее, или убивают, или мучают, поэтому она перестала высыпаться. На работе ходила никакая, без настроения и сил. Она чувствовала себя безвольной и подавленной. Сигюн осознавала, что не может ни посмотреть по компьютеру наработки по проекту «Пегас», поскольку доступа у нее нет, ни обсуждать увиденное с кем-либо — это поставит под угрозу не только ее, но и того, с кем она поделится. Но оставить все без внимания она тоже не могла. Как вообще на такое можно закрыть глаза? Потому, уличив поздним вечером момент, когда биологи и химики уже расходились, Сигюн решила проникнуть в лабораторию (она находилась отдельным зданием на территории базы), посмотреть на наработки, понять, как далеко все это зашло и что можно исправить. Она удачно дошла до другого корпуса — никто даже не спросил, куда она и зачем, а поздний вечер помог добраться незаметно. Сигюн дрожащей рукой достала карту и приложила к магниту. Двери ожидаемо не открылись. — Вот черт… — Сигюн поджала губы и поспешила уйти, пока завидевший ее агент не начал задавать вопросы. У Сигюн был только третий уровень доступа, а для того, чтобы попасть в лабораторию, нужен был шестой. Но она не была бы собой, если бы не попыталась что-то сделать. Первый вариант пришел на ум довольно быстро. Она прекрасно знала, что у многих агентов есть доступ в лабораторию. Например, у Нат или Лоу — первая была в особой милости у Фьюри, а Лоу некогда был сотрудником лаборатории, и все привилегии остались при нем. Сигюн начала судорожно вспоминать, кто из них где может быть. Нат, к сожалению, сейчас нет, потому вариантов немного. Если Лоу не на задании, то либо на вечерней тренировке, либо в зоне отдыха, либо вообще уехал домой, если не повезло. Второе быстро отпало, поскольку, проходя мимо, Юн никого там нужного не обнаружила. Поэтому она направилась в раздевалку. Сигюн старалась не думать о том, что вообще собирается делать. С несвойственным ей безумием она заскочила в мужскую раздевалку, где никого не было. Она знала, что все пароли Лоу представляли собой повтор одной-единственной цифры, поэтому шкафчик она вскрыла довольно быстро, схватила пропуск и дрожащими руками спрятала его в халат. Через десять минут она снова стояла у входа. Индикатор загорелся зеленым. Сигюн, затаив дыхание, прошла внутрь. Свет уже был погашен, поэтому девушка какое-то время бродила по зданию по наитию, надеясь выйти в нужное место. Один раз едва не напоролась на охрану, но вовремя притаилась за углом. Проходящие мимо последние сотрудники вопросов не задавали, так, с вопросом или даже безразличием смотрели на нее. Как ни странно, она будто бы знала, куда идти. И поэтому дверь с надписью «Повышенная опасность» Юн нашла довольно быстро. Дверь поддалась. Девушка включила фонарик и начала осматриваться, оказавшись в лаборатории. Не зная, где и что лежит, она нашла совсем ничтожное количество информации в одном из столов. Тессеракт, найденный еще в девяностых, в дальнейшем собирались использовать для разработки оружия, а до этого такие попытки привели к плачевному результату. Сигюн пролистала журнал отчетов, но большая часть была оцифрована, а к этому доступ она точно не могла получить. Сейчас уж точно. Она поднялась на ноги, смахивая с лица прядь волос. Осмотрелась. Внезапно в дальней части лаборатории что-то сверкнуло. Сигюн пристально посмотрела туда и быстрым шагом направилась к другой двери — за которой находился Тессеракт. Пропуск снова сработал, хотя Сигюн даже не рассчитывала. Благо у Лоу до сих пор сохранился доступ к лабораториям. Тессеракт стоял в отдалении на подставке. Какие-то приборы, пища, фиксировали изменения внутри него. Украсть его, конечно же, было невозможно — его пригвоздили всеми способами. Девушка замерла. Она никогда прежде не видела ничего подобного: настолько опасного, но красивого и завораживающего. Куб мерцал и переливался в темноте, и этот ледяной голубой отблеск отражался тем же оттенком в завороженных глазах Сигюн. От Тессеракта веяло знакомой прохладой. Девушка сделала еще один шаг. Он так и манил к себе своей загадочной внеземной энергией. И она казалась Юн знакомой, будто раньше она встречала ее. Холодная, но близкая. Девушка коснулась пальцами хрустальной глади куба и закрыла глаза. По пальцам прошлось легкое покалывание. «Однажды я сделаю тебе сережки из Тессеракта, хочешь?» Вспышка света. Сигюн медленно разомкнула глаза. На щеках ощущалась засохшая влага, хотелось пить, голова слегка звенела. Она провела рукой по лицу и медленно села. Оказалось, что она лежит на кушетке в больничном отделении, укрытая простыней, а из окна льется яркий солнечный декабрьский свет. Рядом медсестра заполняла какие-то документы. Увидев, что Сигюн очнулась, она подскочила к ней и принялась осматривать по новой. Все показатели были в норме. Это и радовало, и пугало одновременно. Сигюн свесила ноги с кушетки. Конечно, не самая комфортная ночь в ее жизни, если учесть, что практически всю ее часть она провела на холодном полу в лаборатории, в одном помещении с Тессерактом, а ранее утро — в палате. Когда с формальностями было покончено и девушка вышла в коридор, получив рекомендации, ее ожидал некий Брок Рамлоу, не очень довольный встрече. — Очнулась, — агент с усмешкой посмотрел на нее, даже с каким-то презрением. — Директор Фьюри просил подойди к нему, как только придешь в себя. Сигюн тем не менее любезно отразила колкость, улыбнулась и на ватных ногах направилась на ковер к начальству — с Рамлоу у них были натянутые отношения по многим причинам, но главной оставалось патологическое желание Брока быть везде первым. Дорога до кабинета казалась Сигюн вечностью. Но она ни о чем не думала. Вдох. Короткий стук. Она была готова. Знала, что ее точно не похвалят, премию не выпишут, по головке не погладят, но и виноватой себя не чувствовала. Уж точно не перед Фьюри. У нее целый список тех, перед кем она хотела бы искупить вину. За время, пока Сигюн отсыпалась, уже выяснили, что она зашла по какой-то причине в палату к мутировавшим (в здании «Пегаса» для них банально не осталось места, поэтому пришлось временно перевести их в основное отделение, что оказалось провальной идеей), а потом проделала все дальнейшие действия — это легко отслеживалось по камерам и автоматически фиксировалось при использовании пропусков. Так что отпираться было бесполезно. Да и не то чтобы Сигюн собиралась отрицать сделанное. Если конечный итог был бы таков, то она все равно поступила бы ровно так же, ни секунды не сомневаясь. Какое-то время она стояла посреди кабинета, пока Фьюри задумчиво сидел к ней спиной и смотрел в окно — казалось, большую часть времени он за этим и проводит. — Сядь, — наконец скомандовал мужчина. Сигюн покорно села в мягкое кресло и положила руки на колени. Пальцы непроизвольно подрагивали. Она сглотнула. Приказала себе прекратить, ведь она хотела как лучше. — То, что ты сделала, достойно увольнения: украла пропуск, проникла в лабораторию, вступила во взаимодействие с потенциально опасным объектом, — Фьюри сложил руки на животе. Его голос неприятно звенел в ушах. — Зачем ты туда пошла? О чем ты думала, Хэйвен? — Зачем? О чем думала я? При всем уважении, мистер Фьюри, — спокойно заговорила Сигюн. На гнев не было ни сил, ни желания, — я в первую очередь врач. И думала я о людях и их жизнях. Да, в той палате я оказалась случайно, но все остальное сделала осознанно. Сколько людей посвящены в то, что вы делаете? Кто знает, что работа с Тессерактом вызывает мутации? А кто знает, что потом пострадавших усыпляют? Это вообще законно? Фьюри скривил губы. В Щ.И.Т.е закон он, как бы это самонадеянно ни звучало. А если не юлить, то все в самом деле было законно — участники проекта «Пегас» на все согласились добровольно, на смерть в том числе. — Зная все это, ответь еще раз: на кой черт ты туда пошла? Это было опасно для твоей жизни, ты хоть осознаешь это? — Как и для жизни других, — она кивнула. — Я такой же человек, как и все остальные. Люди для вас всего лишь расходный материал? Если да, то я не хочу быть частью всего этого. Фьюри вздохнул. Сигюн, он уже давно понял, имела характер. И сейчас это никак ей не помогало. Когда дело доходило до столкновения принципов, ситуация заходила в тупик. — Раз ты такая любопытная, то знай, что Тессеракт никак не повлиял на твой организм, — он сделал паузу, следя за реакцией девушки. — Ты полностью здорова. И ты первый человек, кто без последствий находился в контакте с ним столько времени — а это, на минуточку, шесть часов. Тебе это о чем-то говорит? Это смутило Сигюн. И вправду: о себе-то она не подумала, и это было упущением. — Ты еще слишком неопытна, чтобы понять, что и зачем мы делаем, чтобы думать на несколько шагов вперед. Две жизни могут спасти двести. И если мне придется отдать их взамен на что-то большее, то я не колеблясь сделаю это. Сердобольство в данном случае может погубить мир. Что касается остального — рабочие риски, эти люди осознанно пошли на это — не мне тебе это объяснять. Тем не менее… — Что вы скажете родственникам? — перебила Сигюн. Фьюри вздохнул. Она испытывала его терпение, ходила по очень тонкому льду. — Смерть ввиду несчастного случая. Такой ответ тебя устроит? — он издевательски хмыкнул. Конечно, такой ответ ее не устроит. Нужно быть идиотом, чтобы посчитать так. Более того, Сигюн решительно не понимала, как так можно обращаться с чужими жизнями. И все эти эмоции отчетливо отражались на ее лице, от сожаления до недовольства. — Кхм… Тем не менее, я могу понять твое негодование. И я прощу тебе и его, и твои ошибки. Но только сейчас и только потому, что ты ценный сотрудник. Это твоя последняя скидка. И да, то, что ты видела и слышала, должно остаться при тебе — эта информация по-прежнему засекречена, а ты, напомню тебе, нарушила внутренние правила Щ.И.Т.а. А теперь иди. — Он развернулся в кресле и молча уставился в окно, как будто бы показательно хотел подчеркнуть, что разговор исчерпан. Выждав какое-то время и почувствовав спиной, что Сигюн до сих пор стоит позади, спросил, то ли снисходительно, то ли с раздражением: — Что-то еще? — Лоу… То есть агент Клеро, чьим пропуском я воспользовалась, ничего не знает, прошу его не привлекать к ответственности. Фьюри тихо и сухо рассмеялся голосом мудреного опытом старика. Сигюн причины увеселения не понимала и продолжала переживать, что ее действия окажут влияние и на других. — Это все? Хорошо. Свободна. — Спасибо. Сигюн выдохнула с облегчением и вышла из душного кабинета в коридор, где смогла выдохнуть, но не сказать, что с полным облегчением.

***

«Ты еще работаешь? Встретимся ''У Мориса''?» Сигюн уже полчаса смотрела на сообщение от Лоу и не знала, что ему ответить. Ей было жуть как стыдно, что она воспользовалась им, а он даже не знал об этом. Он всегда был добр к ней и никогда не отказывал в чем-либо, а она поступила с ним подобным образом. Но Сигюн также знала, что ошибки нужно исправлять и справлять желательно не отходя от кассы, чтобы не усугублять, потому быстро напечатала в ответ, пока у нее была смелость на это: «Хорошо. Я освобожусь через час. Нормально?» «Ок. Увидимся». В семь Сигюн припарковалась у кафешки и вышла на улицу, кутаясь в пальто. Из приоткрытых губ вырвалось облако пара. Лоу ожидал ее у входа, убрав руки в карманы и пиная носком ботинка глыбу льда. Рыжеватые волосы падали на глаза, закрывая их, поэтому девушка не могла видеть, куда смотрел Лоу, насколько хмурым и жестким был его взгляд. Хотя Сигюн, если объективно оценивать их отношения, предполагала, что плохого от него ожидать не стоит. У Лоу было к ней особое, теплое и добродушное отношение, за что она его и ценила. Набравшись смелости, она окликнула его, стараясь придать голосу бодрости. — Привет, — Лоу снял наушники и посмотрел ясными голубыми глазами на Сигюн. От этого в воздухе стала сгущаться неловкость, и она стремительно нарастала, чем дальше они продолжали молчать и бросать друг на друга неоднозначные взгляды. Первым не выдержал парень: — Слушай, Юн… — Прости, — с жаром перебила она. — Мне очень, очень жаль. Я не хотела тебя подставлять и втягивать в это, но другого пути у меня не было… Если бы я могла придумать что-то… — Стой-стой, — Лоу взял ее за плечи, так что от удивления она аж замолчала и уставилась на него. — Я не собираюсь ругаться. Точнее, собираюсь, но не по этому поводу. Фьюри вызвал меня утром, обрисовал ситуацию… Не полностью, конечно… Сказал, пропуск у меня украла, чтобы в лабораторию проникнуть. Почему ты не попросила меня о помощи? Я бы ни за что в жизни не отказал бы тебе — плевать, что прилетело. Зато вместе. И вообще что ты делала в лаборатории? Зачем? Сигюн потупила взгляд. Ей было запрещено говорить об этом, да и не особо хотелось вспоминать пережитое. Лоу ослабил хватку и вскоре убрал руки с ее плеч — считал не особо приличным так долго прикасаться к коллеге, даже несмотря на то, что они находились в статусе «друзья». — Я понимаю, не можешь говорить, понимаю. Но о помощи ты всегда можешь меня попросить, хорошо? Сигюн благодарно кивнула. — И все-таки прости. — Ну за малиновую тарталетку так и быть. Лоу широко улыбнулся, и Сигюн тоже не сдержала улыбки. Все-таки она была счастлива, что, несмотря на само место, все трудности и невыносимости, ее окружают хорошие люди. А это, несомненно, самое главное — люди. Всегда они. — А теперь пойдем поедим, — Лоу, положив ладонь девушке на поясницу, легонько подтолкнул ее вперед и придержал дверь, — а то я ужас какой голодный! Кстати, сегодня на тренировке произошел очередной сюр с Рамлоу — ты бы видела его лицо… ㅤ