***
Загадочный сон и не менее удивительное пробуждение заставили Изабель всё утро витать в тревожных мыслях. Во-первых, она не верила в то, что ей приснился Оминис, во-вторых, никогда прежде у неё не было вещих снов, а значит переживать тут не из-за чего. Ну, или почти не из-за чего. Вопрос с выжженной травой по-прежнему оставался загадкой и мог означать лишь одно — проблемы с древней магией. Быть может, ей не стоило так внезапно отказываться от неё? К счастью, у Коулман был человек, который мог помочь разобраться с этим. Звали его Элеазар Фиг. Стоило ей как в старые-добрые нагрянуть к нему с утра в кабинет, как пожилой профессор тут же приободрился. Изабель не хотелось разочаровывать его, ведь она не собиралась возвращаться к исследованиям древний магии, но рассказать правду всё-таки пришлось. — У вас серьёзный конфликт с магией, Изабель, — обеспокоенным тоном заявил профессор после того, как с помощью магии просканировал всё её тело и вернулся к себе за стол. — Это значит, я умру? — засуетилась она. — Ещё чего! У тебя ЖАБА в следующем году! Впрочем, я и сам не допущу, чтобы это произошло. Она благодарно и с облегчением улыбнулась. Всё-таки профессор Фиг всегда умел подобрать слова, которые ободрят и успокоят. Но её также беспокоило и другое. — Тогда есть ли вероятность того, что моя бессонница тоже вызвана «конфликтом магии»? — Боюсь, что так. Как нам известно из прошлого года, древняя магия всегда накапливалась внутри тебя, и раньше ты никогда не сдерживала её, но теперь ситуация изменилась. — Может, ей просто нужен выход? Может, мне помедитировать или уйти за пределы школы и повзрывать камни? — Боюсь, этим делу не поможешь. Большой выброс магии может быть неконтролируемым и опасным для твоего тела, раз она сама нашла лазейку, пока ты спала. — Тогда что мне предпринять, профессор? Перестать ходить на занятия, чтобы не подвергать опасности других учеников? — Конечно нет, — Фиг устало выдохнул и, задумавшись, принялся стучать пальцами по деревянной столешнице. Когда ему в голову пришло решение, он снова поднял взгляд на взволнованную Изабель: — Когда мы с Мириам вместе путешествовали по миру, то слышали историю об одном проклятье в Северной Америке. Один магл наткнулся на проклятый медальон, дарующий большую магическую силу, и решил присвоить его себе. — Тогда почему он проклятый? — Потому что в те моменты, когда он им не пользовался, он медленно высасывал из него жизненные силы. — Так вы хотите найти его и скормить ему древнюю магию? — настороженно предположила Изабель, и профессор нахмурился. — Разумеется нет! Зачем нам уничтожать столь редкую магию, когда можно просто разделить её? — Р-разделить? — удивилась слизеринка и ещё больше навострила уши, вслушиваясь в слова наставника. — У проклятого медальона был всего один владелец, и он мог посылать тому видения. Этим видением была руна «Альянса». Нанеся эту руну на тела нескольких человек, можно было разделить с ними и силу, и проклятье. Изабель ещё больше опешила. Неужели даже болезнь Анны Сэллоу можно было разделить с помощью этой руны? Она задала этот вопрос профессору. — Вероятно, да, — ответил тот, — это выиграло бы ей несколько лет жизни, только вот… Анна мудрая и добрая девушка. Она не захотела рисковать, ожидая, придумают лекарство от её недуга или нет, поэтому отказалась заражать смертельным проклятьем остальных и просила ни за что не говорить об этом её дяде и брату. — Да, Себастьян бы точно воспользовался этой отсрочкой. — Именно, — согласился мужчина. — К счастью, до своего отъезда он заходил ко мне и сказал, что ей помогут в Мунго. Я был рад за него. — Я тоже. Но чем же закончилась история с тем медальоном? — Тем, что группа маглов создала свой собственный культ, чем тут же привлекла внимание Министерства. Те силой отобрали у них медальон, изменили всем память, свели руны, после чего все эти люди вернулись к своей обычной жизни. — Так связь можно и разорвать… — Да, но всю эту информацию нужно искать в американском Министерстве. Возможно, после завтрашней репетиции я пропаду на пару дней. За это время попытайся найти хотя бы двух людей, с которыми сможешь разделить свою магию. Только помни, они всегда должны быть рядом с тобой. — Но какое время это может занять? — Не знаю. Зависит от того, как быстро в твоëм теле стабилизируется магия. Изабель задумчиво промолчала. Выходит, ей нужны два человека. Первым будет Себастьян, не иначе. Известный своей любознательностью он с радостью согласится помочь ей, к тому же она всецело доверяет ему, что также важно. Но кем же будет второй? Свитинг? Но пуффендуйка на каникулах собирается проведать свою бабушку. Онай? А вот она, кстати, вместе с мамой живёт в Хогвартсе, а значит все каникулы будет здесь. Отличный вариант, если не учитывать одно «но»: — Вообще мама хотела, чтобы мы съездили в Уганду навестить могилу отца, а заодно поздравили родственников с Рождеством. Знаешь, после смерти папы она ведь давно ни с кем из них не общалась, а сегодня ей приснилось какое-то странное видение. Только вот она не сказала какое именно. Впрочем, как обычно. После этих слов Изабель тут же поникла. Говорить о своей проблеме гриффиндорке она не стала — видела, что та и без того выглядела такой же нервной и задумчивой, как она сама, что, впрочем, не мешало ей ловко управляться с цапенем* на травологии, в отличие от неё самой. Впрочем, может, она просто слишком устала от сегодняшних событий, или магия отнимает её силы. Так или иначе справляться с заданием слизеринке было сложно, даже в паре с Онай. Древесные щупальца раз за разом выскакивали из пня и хлестали по рукам, не позволяя сорвать зелёные плоды, и даже чуть не сломали её палочку! — Проклятье! — Соберись, Иззи, иначе разочаруешь своего Сэллоу, и он быстро найдёт себе напарника попроворней, — гриффиндорка заиграла бровями и кивнула на другие пары, Изабель же густо покраснела при упоминании дорогого имени, а затем с театральной обидой пихнула подругу в бок и прошептала: — Ты просто обижаешься, что я не выбрала тебя напарницей в Скрещенных палочках. — Брось, я и без твоей помощи найду способ, как навалять Себастьяну. Просто с тобой это было бы куда быстрее и приятнее. В конце концов, это ведь ты победила его в своей первой дуэли, а сейчас… — Натти на мгновение остановилась и изучающим взглядом прошлась по её лицу. — Сейчас ты какая-то бледная. У тебя всё в порядке? Как твоя бессонница? — Уже получше, — солгала она и тут же оттолкнула заклинанием летящее в них щупальце. Лучше не беспокоить Онай, ей хватает проблем с матерью, а вот ей не помешало бы подумать о том, что написать Себастьяну про недавнюю ситуацию с Оминисом. Может, он знает, почему тот ведёт себя так странно? А если нет, то она хоть предупредит его об этом. Или… «Стоп, ты ведь не стукачка! Нет, нет, нет! И думать об этом не смей!» — слизеринка замотала головой, отгоняя коварные мысли. Глупо, но как бы она не старалась не думать о поведении Мракса и своём сне, всё равно беспокоилась, что с кем-то из них двоих случится несчастье. В конце концов, Мадиве Онай тоже снился тревожный сон, и всё это меньше походит на совпадение. Ну, либо она надумывает и ищет проблему там, где её нет. Сама того не замечая, она во время короткой передышки нашла взглядом Мракса. Он, в отличие от остальных, занимался более безопасным, но не менее тщательным делом: собирал гной из бубонтюбера* — почти неподвижного волшебного растения, похожего на торчащий из земли чёрный корень. Как известно, его гной в неразбавленном виде вызывал химический ожог кожи, поэтому при работе с ним все студенты в обязательном порядке надевали перчатки из драконьей кожи, что, судя по угрюмой и напряжённой спине слизеринца, ему не очень нравилось, но приходилось терпеть ради собственной безопасности. «Может, подойти к нему на минутку?» — подумала она и, немного поколебавшись на месте, всё-таки двинулась в его сторону, но не успела пройти половины пути, как на горизонте возникла Рейес. Она быстро обогнала её и, обернувшись на секунду, наградила Изабель весьма жгучим и однозначным взглядом, который перегородил ей дорогу, точно невидимая стена. Коулман захотелось рассмеяться от этой глупой ревности, но что-то внутри нервно сжалось, когда она увидела, как Имельда примкнула своим плечом к плечу Оминиса, а затем и вовсе уронила на него голову, в то время как тот даже не попытался оттолкнуть её, а лишь слегка поёжился. Но почему? Разве он не говорил, что она не нравится ему? Что это всё вообще значит? В голове слизеринки появился целый рой новых вопросов. Казалось, будто Оминис одним действием перечеркнул всё то, чего они добились в общении друг с другом, подорвал хрупкие крупицы доверия. Какую игру он вообще ведёт, связывая себя с её врагом и ища утешение в объятьях самой Изабель? Слизеринка была так зла на них, что забыла обо всех своих предыдущих проблемах и даже не заметила, как вся сонливость отступила, сменившись чрезмерной ловкостью и внимательностью, отчего процесс добычи плодов цапеня пошёл гораздо быстрее. Когда занятие подошло к концу, их с Натти корзина уже гордо стояла на столе профессора Чесноук и едва не трещала от своей тяжести среди остальных трофеев. Баллы за занятие разделили пополам между двумя факультетами, что понравилось всем гриффиндорцам, но не удовлетворило половину слизеринцев, что, ворча, первыми покидали теплицу. — Изабель, задержись на полчаса, — попросила её профессор, увидев её среди студентов, столпившихся у выхода. — Вы что-то хотели? — она оставила Натти и двинулась в обратную сторону. — Вы поступили к нам на пятом курсе, а значит пропустили важные растения, которые все изучали на четвёртом. Я бы хотела кратко ознакомить вас с ними, так что возьмите образец бубонтюбера со стола Оминиса и следуйте за мной в соседнюю теплицу. — Да, профессор. Дав указание, учитель тут же направилась в сторону лестницы, а Изабель поторопилась к месту Мракса, на котором её ждало растение, накрытое защитным стеклянным куполом. Сам Оминис тем временем находился среди других студентов, чему Изабель, честно говоря, была только рада. Она бы точно не удержалась от вопросов к нему, а так у неё была пара часов на то, чтобы не только остыть перед их следующей репетицией в крипте, но и немного отдохнуть от занятий. Впрочем, покой ей только снится, иначе как объяснить то, что у стола Мракса она вновь наткнулась на Имельду в компании Грейс. — Любят же учителя давать тебе индивидуальные занятия. Не думаешь, что это немного несправедливо по отношению к остальным? Ты занимаешь чужое время, которое они, между прочим, могли бы потратить на всех. — Я не понимаю, ты или грубишь, или напрашиваешься пойти со мной? — Ещё чего! — возмутилась Рейес, после чего более сдержанно добавила: — Я лишь хотела спросить, когда ты намереваешься вернуться в комнату? Вчера ночью к нам наведывалась староста, и мне, между прочим, пришлось прикрыть тебя. Снова. — И что с того? — с равнодушием ответила Изабель. — Хочешь, чтобы у нашей комнаты из-за тебя были проблемы? — Честно говоря, мне плевать на это. После каникул я попрошу мадам Уизли переселить меня в другую комнату, потому что мне надоели твои фокусы, Имельда. — Какие ещё фокусы? — огрызнулась та. — Какие? Да стоило мне только немного за полночь прийти в комнату, как ты подговаривала девочек и закрывала мне дверь! Мне приходилось рисковать и просить Себастьяна открыть её Алохоморой, или вовсе ночевать в гостиной. Но ведь тебе и этого было мало! Ты начала загораживать мне вход шкафом, играя на моём терпении! — Ты нарушала правила и сбегала ночью из комнаты к своему Сэллоу. Кто-то же должен был преподать тебе урок. Изабель чувствовала, что начала закипать. Её буквально затрясло от злости и обиды. В это же время к их компании присоединился Мракс. Кажется, он всё слышал, потому как тут же схватил Имельду за локоть и попытался увести её подальше. — Подожди, Оминис. Мы не договорили. — Имельда, хватит, — он дёрнул её руку более настойчиво. Все ученики уже разошлись, осталось лишь несколько гриффиндорцев, решивших перед уходом собрать ингредиентов в теплице. Изабель мельком глянула на них, затем, чуть успокоившись, вернулась к Рейес. — Закончим этот разговор, Имельда. Если тебе больше не над кем измываться в комнате, то это только твоя проблема. Коулман обошла её стороной и, аккуратно взяв нужное ей растение со стола Мракса, направилась за профессором Чесноук, но вскоре споткнулась от брошенного ей в спину заклинания подножки. Горшок с бубонтюбером тут же выскочил из рук и упал на пол вместе с державшей его слизеринкой. Стеклянный купол разбился буквально перед ушибленными коленями Коулман, в то время как жгучий яд растения, почуявшего опасность, брызнул на шею и руки девушки, когда она попыталась прикрыть ими лицо. Изабель застонала, когда кожу сильно зажгло, а затем услышала, как кто-то поблизости быстро произнёс заклинание и наложил удерживающий барьер на растение. — Имельда, ты в своём уме творить такое? — рядом с Коулман появился Гаррет и помог ей встать раньше, чем слепой слизеринец кинулся к ней. — Ты в порядке? — Я, кажется, в норме… — Вот видишь, — тут же поддакнула слизеринка и в качестве поддержки взяла Оминиса под руку. — Да у неё кровь из-за твоей шутки пошла! — вскинулся на неё Уизли, после чего достал из кармана платок и перевёл всё внимание на раненую. — Надо позвать учителя и отвести тебя в больничное крыло. Вот, приложи к руке. — Я отведу её, — вырвался из змеиной хватки Мракс и с решительным видом шагнул вперёд. — Не стоит, я просто замотаю раны бинтом, а ты… лучше следи за своей девушкой. Гаррет, предупредишь профессора, что мне не здоровится, ладно? — Ты сейчас шутишь? — удивился гриффиндорец. — Ты спустишь ей это с рук? Изабель не знала, что сказать. Она никогда не жаловалась учителям на других и обычно решала все проблемы сама. Даже сейчас слизеринке хотелось вызвать Рейес на дуэль, но она чувствовала опасения, что если ввяжется в это, то ещё больше усугубит ситуацию с древней магией. В итоге она просто поблагодарила Гаррета за помощь и, отказавшись от посещения лазарета из-за своего страха врачей, прошла мимо встревоженного Оминиса и направилась к профессору Шарпу за настойкой бадьяна.***
Мракс несколько часов просидел в крипте, чувствуя себя слизняком, что не смог помочь девушке, которая ему нравилась. Почему он раньше не слышал о том, что творила Имельда? Почему Себастьян молчал об этом? Почему он сам не встал на сторону Изабель сегодня? После их конфликта он серьёзно поговорил с Рейес, та пообещала, что больше не полезет к ней, если он этого хочет, но при этом ненавязчиво намекнула на их соглашение. Его это разозлило, но он удержал гнев, а теперь и не знал, как поступить. Он устал быть самым уязвимым среди всех, устал, что им постоянно помыкают. Оминис хотел спокойствия, и чтобы друзья были рядом, как в прежние времена, хотел среагировать раньше треклятого Уизли в теплице, а теперь даже не был уверен в том, что Изабель вообще придёт на их репетицию, однако в назначенное время дверь всё же открылась. — Изабель? — он отклонился от спинки дивана и повернул голову в сторону металлического звука. — Это я, — спокойным, даже немного холодным тоном ответила она и зашагала к нему. — Прости за то, что было сегодня. Это всё случилось из-за меня. Я должен был остановить Имельду, но, честно говоря, не ожидал, что она замыслит такое. Ты в порядке? — Да. Настойка бадьяна помогла, и мне стало полегче. — Где ты поранилась? — Ты всё равно не увидишь и вряд ли чем-то поможешь. А нет, стоп, ты можешь поговорить с Имельдой и сказать ей, чтобы больше не тянула ко мне свои щупальца, иначе больше я в долгу не останусь. — Она обещала, что больше к тебе не полезет. А что задумала ты? — Думаешь, я действительно скажу об этом тебе? Она опустилась на противоположный край дивана и, судя по тяжело выпущенному вздоху, серьёзно насупилась. Оминиса это расстроило, но она имела право не рассказывать ему ничего. — Хорошо, не говори. Но у меня для тебя кое-что есть. — И что это? Он слышал её вырывающееся раздражение в голосе, прикрытое за обычной вежливостью, и тут же воспользовался этим. Думал, раз она так сдержанна сейчас и даже не в чём не обвиняет, значит чувство вины всё-таки отражается на его лице. Так оно и было. Изабель уже с порога хотела накинуться на него с вопросами, но увидев его одинокое беспокойство, поняла, что он ни в чём не виноват. Он всего лишь согласился помочь ей, а Рейес… она всегда ненавидела её. Даже глупо, что всё так обернулось. Да и каково Оминису? Они враждуют между собой, а его используют, как разменную монету. Ох, лучше бы Себастьян никуда не уезжал. И не просил её найти с ним общий язык. Однако Мракс приятно удивил её, когда достал из кармана баночку мази и передал ей: — Вот, держи. — Погоди, ты специально приготовил для меня мазь? — Не думаю, что вообще задумывался об этом два месяца назад, но ты можешь думать, как хочешь. — Ну конечно! — голос её не казался доверчивым, но она, как любая нормальная девушка, тут же кинулась скорее откручивать крышку, чтобы понюхать запах… — Фу! … который разрушит все её ожидания. — Смирись, в любом мире самое лучшее лекарство никогда не пахнет приятно, — усмехнулся Оминис. — Этот рецепт мне дал наш семейный лекарь, так как в детстве я часто травмировался. Будешь наносить её дважды в день, и твои раны быстро затянутся. Она хотела ответить ему какой-нибудь колкостью или просто расспросить побольше, но по-прежнему была в замешательстве из-за его возможных отношений с Имельдой, поэтому просто приняла его извинительный подарок. — Спасибо. — Было бы лучше, если бы ты согласилась пойти в больничное крыло. Девушка не должна терпеть боль. Слышал гной бубонтюбера попал тебе на руку. — И шею тоже. — Сильно болит? — он машинально наклонился в её сторону, а, когда захотел протянуть руку, быстро одумался и отдёрнул её назад, подумав, что не в праве дотрагиваться до неё без разрешения. — Терпимо, если не вертеть головой слишком часто. — Тогда можно я посмотрю? — А? Она удивилась так, что ему самому стало неловко. — Я ничего не вижу и хочу убедиться, что ты правда в порядке, как утверждаешь. — А как же репетиция? — она попыталась перевести тему. — Пять минут ничего не изменят. Она задумалась. С одной стороны, не хотелось, чтобы он думал, что она стесняется его — он ведь не Сэллоу, в конце концов, — с другой стороны Оминис действительно выглядел раскаявшимся. Это подкупало. «Попробовать довериться ему ещё раз? — подумала она, как в голову пришла и другая мысль. — И параллельно попытаться выведать о том, что у него с Имельдой?» Она решительно вздохнула и согласилась: — Хорошо, но не делай мне больно, ладно? Он впал в лёгкий ступор, пытаясь понять, какой подтекст мог быть скрыт под этими словами и почему чёртов мозг достраивает в уме картинку того, что его симпатия взаимна. Подсев к ней ближе, Мракс занервничал, подумал, что с него этого достаточно, но отступать было поздно. Он уже сделал этот шаг. — Погоди, я сначала разбинтую, — сказала Изабель и начала разматывать бинт с левой руки. — Я сам. Оминис прошёлся пальцами по обивке дивана и, нащупав ими часть бинта, быстро поднялся по нему до руки слизеринки. Изабель вздрогнула, когда холодные пальцы Мракса коснулись открытой части кожи, а затем принялись с деликатной осторожностью снимать с неё повязку. Он задел её рану осторожно, почти невесомо, чувствуя жар и стянутость повреждённой кожи, хотел проклясть Имельду за то, что сделала это с ней, и себя за то, что допустил. Но почему-то вся злость неумолимо гасла перед возможностью побыть с ней вот так чуть дольше. Несмотря на боль, Изабель чувствовала странное, даже немного приятное наваждение рядом с ним, вспоминала, каким упёртым может быть Оминис. Он всегда ругался на неё и Себастьяна, а сам помогал им, как мог. Наверное, Сэллоу не врал, когда говорил, что он очень заботлив. Но неужели, чтобы стать чуть ближе к нему, ей обязательно нужно страдать? Думая об этом, она с интересом посмотрела ему в лицо. Странное, почти неизведанное чувство притаилось в его глазах, подрагивающих уголках губ и размеренном дыхании, отчего слизеринка, сама того не ожидая, ощутила неловкость. — Теперь убедился? — почувствовав неуместное смятение, она попыталась отстраниться, но Мракс увереннее перехватил её ладонь, не отпуская. Решив дать себе поблажку, он хотел лишь одного - растянуть свою шалость, несмотря на последствия. — Не достаточно. Ты сказала, что ещё ранила шею. — И? — удивилась она. — Боюсь, как бы не остался шрам, растение ведь очень опасное. — А он может остаться? — забеспокоилась она, представляя, что придётся надевать на бал платье с воротником. — Но разве магия в таких ранах не всесильна? — Давай проясним. Ты с детства разбираешься в маглах, а я в ранах, так что не спорь и дай мне всё проверить, раз в больничное крыло ты идти не хочешь. Это была ложь. Одна из тех, на которую он был готов пойти, чтобы испытать последние остатки сил, в которых так нуждался рядом с ней. В угоду его желаниям Изабель замолчала и после недолгих раздумий принялась осторожно снимать повязку с шеи. Оминис не всегда понимал, как она могла быть такой доверчивой, особенно рядом с ним. Его фамилию в школе знал каждый, и каждый второй произносил её с горечью. Сколько бы он не пытался избавиться от мрачного клейма Салазара Слизерина, ничего не выходило. И только Сэллоу хватило ума и смелости, а может даже природной дурости, однажды связаться с молчаливым мальчиком, что сторонился всех на втором курсе, и стать его другом. Теперь ту же самую глупость делала и Изабель, когда осторожно села ближе и, взяв его руку, медленно опустила её себе на шею. Неужели совсем не боится? А может уже обо всём догадалась и специально испытывает его терпение? Нет. Тогда она не позволила бы к себе прикоснуться. По крайней мере, не таким образом. Но дыхание её потихоньку сбивалось, удары пульса на шее становились более отчётливыми, когда холодные кончики пальцев Оминиса мягко изучали обожжённые участки её кожи. Это было больно, но вместе с тем так же приятно, как окунуть лицо в холодный источник в знойный день. Поддавшись порыву, Изабель вздрогнула от нового ощущения, издав томный вдох. Тихий, сдавленный, но он едва не лишил Оминиса рассудка. — Откроешь мазь? — спросил он в попытках продлить их контакт, который наверняка исчезнет из её воспоминаний, едва они отпрянут друг от друга. — Боюсь, это уже слишком, я могу справиться с этим сама. — Но ведь это я во всём виноват, так что позволь мне помочь. К тому же тебе было почти не больно, не так ли? — Кто сказал тебе такое? — возмутилась она, пытаясь скрыть правду. — Твоё дыхание. Оно было похоже на довольное мурчание кошки. Она показательно фыркнула. — Не было в нём мурчания. — Было. — А я говорю нет. — Тогда как насчёт сходить к мадам Блэйни и проверить, будет ли у тебя такая же реакция на неё? Кажется, его слова сбили её с толку. При упоминании больничного крыла Изабель судорожно сглотнула и попыталась отодвинуться, но слизеринец успел перехватить рукой её талию, усаживая её ещё ближе. — Что такое? Почему ты сбегаешь? — он не хотел отпускать её, и из-за этого не мог держать себя в руках. Она же заметно занервничала, будто испугалась чего-то, и Оминис очень надеялся, что причина была не в нём. — Разве Имельда не говорила тебе, что я с детства боюсь врачей? — Многие их боятся, что в этом такого? — Ладно, скажу иначе: меня трясёт от вида больничного кабинета. Боюсь, это наследственное, у моего отца такая же фобия. — Поэтому ты постоянно бегаешь к Шарпу за зельями? — Да, — подтвердила она, после чего продолжила: — Отчасти по этой же причине моя семья решила заниматься сбором целебных трав. Хотя, конечно, бывали случаи, когда маме удавалось провести замаскированного врача в дом или убедить кого-нибудь из них выписать нам рецепты без посещения больницы, но это были редкие случаи. Оминис понимающе вздохнул. В голосе Изабель сквозила неловкость и тревога, и ему хотелось утешить её, поблагодарить за то, что поделилась с ним этим. Но нельзя потакать сиюминутным желаниям, способным уничтожить всё то, к чему он стремился. К тому же ей нравится Себастьян. — Раз так, то тебе тем более не стоит бояться меня, я же не врач, — продолжил убеждать её слизеринец. — К тому же Себастьян не простит мне, если узнает, что я даже не пытался искупить грехи за свою ошибку. А я не хочу, чтобы он мне докучал. — Почему ты всегда так «добр» к нему? Он ведь твой друг. — Потому что я чувствителен к громким звукам, а с его появлением Хогвартс стал похож на живое землетрясение. Изабель не сдержалась и засмеялась. Наверное, такое живое и точное описание Сэллоу мог дать только Оминис. — Перестань смеяться, прошу. И не говори это ему, а то ещё подумает, что я сделал ему комплимент. — Хорошо-хорошо. Она стерла рукавом слезинки смеха, понимая, что заслужить комплимент Оминиса дело крайне сложное. Возможно, это даже тяжелее, чем бегать по лесу в поисках нюхлеров и единорогов. — Так ты позволишь мне помочь тебе? — Один раз, — согласилась Изабель, а затем тут же добавила: — И то, чтобы доказать, что я не мурлычу, как тебе это могло показаться. Мракс довольно усмехнулся: — Идёт, я принимаю вызов. Изабель достала подаренную баночку из кармана и вложила её в протянутую ладонь слизеринца. Тот открыл крышку, выпуская жуткий аромат мази наружу, от чего Коулман с неохотой заёрзала на месте, стараясь отвести нос подальше от этого запаха. — Не елозь, — предупредил он, пододвинув её одной рукой чуть ближе к себе и одновременно вспоминая, на каком уровне в прошлый раз была её шея. И пока он медлил, Коулман наконец решилась задать ему вопрос, который возник у неё на травологии. — Если я буду сидеть спокойно, ты расскажешь, что у тебя с Имельдой. — Я ведь уже говорил, что ничего. — Тогда почему она прижималась к тебе на травологии? Он не хотел вспоминать этот момент и ещё больше не хотел обсуждать его с ней. Но он знал, что если ничего не ответит, она тут же уйдёт, поэтому решил ограничиться следующими словами: — Она пообещала помочь мне кое с чем. — С чем? Любознательная. Он чуть сильнее прижал пальцы к её ране, негласно требуя прекратить допрос, пока не пожалела, затем осторожно принялся втирать в чувствительную кожу мазь. Изабель болезненно зашипела, но упрямо повторила свой вопрос. — А разве тебя не только Сэллоу интересует? — спросил Оминис и, сам не зная зачем, усмехнулся. Она же распахнула глаза и нахмурилась. И правда. Почему её вообще должны волновать отношения Мракса? Может, она слишком сильно пересекла границу, стараясь завоевать его дружбу? Или она действительно полагается на его помощь, поэтому всякий раз ощущает вкус предательства, когда в их дела вмешивается Рейес. — Ладно, если ты не хочешь отвечать, я не буду спрашивать. — Просто поверь, в этом нет ничего интересного. — Мою интуицию не обманешь, — она коснулась пальцами его руки, которая трогала её шею, после чего осторожно убрала её. — Дальше я сама. Спасибо. Оминис едва не зарычал, когда диван рядом с ним вдруг опустел, а затем понял, как сильно он во всём этом увяз. Ему нравилась девушка, которая доставляла ему одни только хлопоты, головную боль и желание в полной мере отнять её у Себастьяна. Но он не мог заставить её полюбить себя, но мог научить танцам, доказывая самому себе, что даже хлопоты могут быть довольно приятными. Оминис хотел просто находиться рядом, но впереди их ждала новая неприятность.