Восхитительно

Беспечность — вот вся прелесть быть ребёнком, пусть и могут последовать достаточно суровые наказания в виде переписи тысячи пунктов правил, стоя на одной руке, зато не обременяют тревожные мысли и тело ведёт себя достаточно понятно. Ты просто теряешься за тренировками, пресной пищей и за изучениями нового материала, периодически внутренне забавляясь как от гнева дёргается бородка учителя, пока тот пытается всеми своими фибрами души донести до твоего товарища, что тут, вообще-то, получают знания, а не валяют дурака и все в таком духе. В жизни каждого ребёнка наступает подростковый период, который дополняет и без того красочную жизнь, новыми нерешёнными вопросами, в голову лезут разные мысли из разряда: а что если… И если в детстве было любопытно поймать какую-нибудь стрекозу, покрутить её между пальцев, в лужу окунуть, а потом дивиться, что та не может взлететь некоторое время, перетирая между лапок крылья, чтобы поскорее покинуть это пристанище незамысловатых пыток — любопытство и не более. Сейчас же: а что если… Несло уже немного более сложный подтекст, ладони потеют сами по себе гораздо чаще и отнюдь не от тренировок, а с утра низ живота приятно тянет, поэтому поскорее хочется с головой уйти в медитацию. А что если позволить этому восхитительному утреннему пробуждению растянуться на чуть дольше? — Сычжуй! Ты вообще тут? — пытливый юношеский взгляд недовольно сверлит напротив, тонкие черные брови чуть сдвинулись к переносице, придавая яркости эмоциям на лице. — Ах…я совсем задумался, прости. Ты что-то говорил? — Говорил, — как отрезал Цзинъи, насупившись пуще прежнего, осознав, что его тираду о самых невозможных наказаниях, в общем-то, не услышали даже. — Ты не мог бы повторить? — уже более мягко отозвался А-юань, виновато почесав свою же щёку, негоже себя так неуважительно вести с товарищем по клану, да и просто приятным собеседником, и хорошим другом. — Да вот же.— тяжело вздыхает Цзинъи, от чего грудь вздымается ещё больше. Юноша закинул обе руки за свою голову, сцепив пальцы между собой в замок и прильнув ладонями к затылку, — я теперь тебе вообще мало что рассказывать буду. Сычжуй несколько опешил, устами в нерешительности зашевелив в немых словах, а затем и вовсе отвернул голову в сторону от собеседника. — Вести себя так с друг другом нам не пристало, завтрак уже окончен, нам пора идти, — А-юань с места неторопливо поднимается, тут же параллельно расправляя любые собравшиеся складки на одежде. И к чему это всё вообще? Контролировать себя эмоционально стало гораздо трудно, хочется пальцы в кулаки сжимать и оскалиться как-нибудь угрожающе. Тренировки сейчас — истинное спасение, в особенности тогда, когда те происходят с двумя нефритами из ордена Облачных Глубин, тренируют те поочередно, каждый раз рот хочется от восхищения раскрыть, поэтому приходиться себе каждый раз напоминать, что это неприлично и противоречит всем устоям. Да как же только тут оставаться холодным снаружи, когда перед тобой слишком много грациозных движений, похожих на самые натуральные танцы из переплётов, которые читал в библиотеках. Цзинъи в нерешительности некоторое время топчется перед входом в читальный зал, вероятно, он сейчас выглядит крайне нелепо, хуже только Цзинь Лин будет, последняя мысль придает больше смелости, поэтому юноша уверенно раздвигает сёдзи и плавно проникает внутрь, практически сразу же взглядом найдя своего привычного собеседника. — Сычжуй, я был не прав, — прячет за своей спиной руки как-то нервно, взгляд уводя под потолок куда-то, то в пол, то книжки внезапно стали интересными, А-юань аж потерялся на мгновение, словно каждой своей клеточкой тела ощутив чужое повисшее волнение, терпение быстро подходит к своему логичному завершению, аж целых несколько секунд прошло после извинений! Поэтому Цзинъи решил поторопить с ответом, — сегодня утром. — Всё в порядке, — кивнул Сычжуй, махнув рукой, тем самым предлагая усесться напротив, — мне бы стоило относиться к тебе внимательно, поэтому твое утреннее высказывание вполне резонно, — устало вздыхает А-юань, словно пропустив только что через себя всю бренность бытия, потирая двумя пальцами переносицу. Жизнь в Облачных Глубинах идёт по часам и лишь только какие-то огромные события могут повлиять на привычный тут ритм, да и то мельком, даже ощутить не получиться. Новыми испытаниями стали путешествия за пределы Ордена, когда юноши уже достаточно подросли для того, чтобы браться за реальные поручения по спасению мирного населения от тварей, иногда вылазки были и с наставниками, в такие моменты было интересно чуть менее, ведь уже нет такого страха, что кто-то тебя схватит, зоркий глаз первого нефрита Облачных Глубин попросту не позволит это в свою смену. Отбой, как обычно, по расписанию, даже никто не противится спать ровно в девять вечера, настолько это уже укоренилось в гусуланьской крови, что доходит чуть ли не до рефлекса. А что ещё делать? Организм требует отдыха, отсутствие Ордена поблизости вовсе не освобождает юнцов от ответственности и противных правил, даже сам Глава Ордена спит, разведкорпус по-китайски во главе Цзинъи лично убедился в этом. Знал бы Сичэнь до какого абсурда доводит подростковое любопытство, вероятно, покачал бы головой с улыбкой на устах. Дежурная улыбка. Очередная ночь за пределами родного дома, пусть Облачные Глубины и славились своими невыносимыми правилами, это был всё-таки дом для большинства адептов, возвращаться к пресной пищи и размеренной, полной тренировок жизни — это безумие. Зато какое. — Благодарю Вас за ужин, кушанья были отменными, — Сичэнь с места поднимается, заставляя младших встрепенуться, желая встать в знак уважения, однако, Глава Ордена одним только взглядом показал, что в этом нет нужды. — Отрадно слышать, достопочтенный, — раздался мягкий женский голос, а затем удаляющиеся шаги, вскоре и сам Сичэнь покинул пределы гостиного дома, отдав предпочтение понаблюдать за стремительно наступающей грозой. Неведомая сила потянула и Сычжуя подняться с места, оставив остальных адептов недоуменно наблюдать исчезнувшую белую спину в проходе. — Ты уже насытился? — словно из ниоткуда звучит мягкий голос, побуждая дёрнуться от неожиданности в сторону, взглядом вопросительным тут же заскользив по расслабленному лицу Главы. — Да…— с опозданием отзывается Сычжуй, наконец придя мыслями в порядок, — скоро отбой, поэтому перед сном хотелось бы подышать свежим воздухом. — Очень кстати, — Лань Хуань взглядом заскользил по пожелтевшему небу от грозовых туч; создавалось впечатление какого-то апокалипсиса и это внутри нагоняло лёгкую тревогу. Постоянная умиротворенная физиономия Главы была кстати и это всегда восхищало Сычжуя, поскольку Лань Сичэнь безмерно располагал к себе одним своим видом и, вне зависимости от ситуации, успокаивал; несколько встревоженное или сосредоточенное выражение лица, безусловно, красовались на нефритовом лике, однако, уста, растянутые в лёгкой улыбке, всегда придавали уверенности в себе и в чужих действиях, не сказать, что Лань Юань безумно нуждался в поддержке, он просто хотел быть таким как Глава Ордена Лань. Брови на лице дрогнули, собираясь вместе и придавая мимолётную задумчивость, Лань Хуань хмыкнул. — Нам лучше пройти внутрь, дождь с ветром достаточно быстро приближаются. Сычжуй кивает головой согласно без задней мысли, словно Сичэнь всегда и везде прав. — Добрых снов Вам, глава Ордена, — Юань склоняет голову в знак уважения. — Спи спокойно, — Лань Сичэнь глаза полуприкрыл, улыбнувшись радушно, а после двинувшись по направлению к своим покоям. Все адепты уже отдыхали по своим койкам, один только Сычжуй опоздал со сном. Тот вечер, проведенный некоторое время на крыльце под боком с расслабленным Лань Хуанем, по какой-то причине, запомнился Сычжую ещё надолго. — Ты вчера перед отбоем ушёл куда-то.— невзначай напоминает Цзинъи, ополоснув руки в прохладном ручье, параллельно рассматривая пару мелких ребёх, что спрятались под большим волуном. Сычжуй лишь вздыхает протяжно, вглядываясь в водную рябь рядом с товарищем. — Ты, вероятно, слышал ночью грозу, вот захотелось посмотреть её начало, — почти что честно признаётся А-юань, поскольку истинного посыла своих действий юноша так и не понял, попросту захотелось выйти вместе со старшим и понаблюдать за хмурым небом. Цзинъи язык сосредоточенно прикусывает, засучив рукава белых одеяний, да как хлопнет ладонью по воде, вытащив мелкую серую рыбешку за хвост. Разулыбался во все свои тридцать два зуба, показывая свой улов удивленному Сычжую. — Цзинъи, ты. — Чем это вы тут занимаетесь? Вас уже заждались, — раздался голос ещё одного молодого адепта, который спугнул своей неожиданностью чересчур наглого Цзинъи, вынудив выронить рыбу из руки обратно в речку. Разочарованный вздох раздался достаточно тихо, всё-таки мучить живность запрещено, вдруг ещё и расскажут, мало того, что самому достанется, так ещё и Сычжуя подставит. — Идём, мы идём! — с колен вскакивает Цзинъи тут же, недовольно хмурясь. Уже вечерело, нечисть в этой деревушке полностью зачистили, а значит поход стремительно подходил к концу, за столом за трапезой повисла тишина, все довольствовались пищей, а если быть честными, то рядом сидевший Глава смущал своим видом, за едой разговоры вести нежелательно, поэтому юноши сидели, выпрямившись как сосны, молча поглощали ужин. Сичэнь прекрасно ощущал лёгкое напряжение от мальчишек, глаза каждого так и горели жаждой поделиться сегодняшним насыщенным днём. Внутренне усмехнувшись по-доброму этой ситуации, Лань Хуань принял решение покинуть стол раньше всех, так и не доев свою порцию. — Всех благодарю за ужин, — дрогнув уголками губ, мужчина вновь вышел на улицу, а за столом практически сразу же начались тихие незамысловатые диалоги. — Вы практически ничего не съели, Вас что-то тревожит? Не сочтите за грубый тон вопросы этого адепта, — Сычжуй остался стоять немного поодаль, подав свой голос со спины; под любопытный взор попались достаточно длинные ухоженные волосы, среди которых болталась белая налобная лента, своими концами переплетаясь со смоляными локонами. Лань Хуань взгляд бросает из-за плеча продолжительный, явно что-то анализирующий, а затем, перестав стоять как изваяние, дёрнул плечом, обратно вернувшись глазами к горизонту, где заливались болота, усеянные рисом. — Этот Глава находится в добром здравии, — с тихим вздохом отозвался Сичэнь, вовсе развернувшись к своему внезапному собеседнику, — что насчёт тебя, Сычжуй? В последнее время ты выглядишь задумчивым больше обычного. А-юань заметался мысленно, поскольку, браво, сам совсем не понимал, что же заставляет разум так тяготиться. — Вероятно, это множество новой информации на меня так воздействует, за такой краткий срок Вы показали и рассказали мне массу разного полезного опыта, этот адепт благодарен Вам за это, — Лань Юань корпусом чуть вперёд поддается, в лёгком почтительном поклоне так и замерев, — я обязательно реализую свою задумку и непременно буду стремиться к Вашему совершенству, — Сычжуй жмурится на мгновение, выдохнув тихо через нос, ощущая как напряжение, наконец, покидает голову и тело. Лань Хуань голову склоняет чуть в сторону, мягко улыбнувшись и глаза полуприкрыв. — Это воодушевляет меня, — из-под ресниц пристальный взгляд на сей раз в юношеском лице находит расслабленность, а значит продолжать расспрос нет нужды, вопрос сам собой решился. — Теперь нам пора идти отдыхать, завтра на рассвете отправляемся в путь, — Лань Хуань мимо Сычжуя неторопливо проходит, да только все же на мгновение останавливается, чуть более тихим тоном добавив, — доброй ночи, выспись хорошенько. Лань Юань так и замер на одном месте, ощутив как внутри всё сжалось в один сплошной ком — все эти короткие диалоги и взгляды будоражат, вызывая поток бурных эмоций, что беспощадно терзали лицо, грудину, уши, наверное, такая должна быть реакция на человека, которым восхищаешься. Которым хочешь стать. От чего-то с утра аппетита и вовсе не было, хотелось палочками и ложкой ковыряться в посудине, а сон был слишком беспокойным для того, чтобы набраться сил; тело неприятно ломит, а виски трещат, складывалось впечатление, что в глаза засыпали горы песка. — Ты выглядишь бледным, знаешь, — обеспокоенный взгляд Цзинъи бегло прошёлся по лицу Сычжуя. — Может тебя покусал кто? — Юноша хохочет коротко, оставаясь довольным своей шуткой и, протянув ладонь ко лбу А-юаня, касается того тыльной стороной ладони, — Да ты весь горишь! — невольно громко от удивления прокричал Цзинъи, привлекая к себе внимание. Оставшись в койке в не-гордом одиночестве, А-юань взглядом врезался в потолок, чувствуя как морозец бежит по коже, покрывало совсем перестало греть, веки тяжелеют с каждым мгновением и хочется поскорее впасть в бессознательное состояние, чтобы все это прекратилось. Когда всё началось? Сычжуй так и не понял, в последнее время мальчишка слишком много думал и беспокоился о чем-то непонятном, рассудок постоянно испытывал какую-то неосознанную тревогу, казалось, что ответ где-то поблизости, однако, в то же время А-юань предпочитал не зацикливаться на внутренних противоречиях, методично занимаясь тренировками и прочими вещами, которые были куда более понятными. Незаметно для себя юноша провалился в дремоту. Прохладная аккуратная ладонь мягко легла куда-то на щёку, затем в области лба; касания были настолько мимолётными и в то же время до одури приятными, что попросту не хотелось открывать глаза, да и ещё так нуждался в этой прохладе из-за своего жара, что был готов головой податься к руке, если бы та не казалась такой тяжёлой. — Сычжуй, — прозвучало в пол тона, практически шёпотом, однако, отзываться не хотелось, было желание заснуть поскорее дальше. — Сычжуй… — терпеливый ровный тон, сложно перепутать с кем-либо. Вскоре одна из чужих ладоней оказалась под спиной, разместившись между лопаток, побуждая, наконец, усесться. — Выпей вот эту пиалу, боль должна будет отступить, — заботливо протянутая ёмкость к губам без колебаний побуждает открыть рот, чтобы громкими большими глотками осушить все, только вот лишь бы не словить рвотный рефлекс от невыносимости всех этих каких-то максимально невкусных трав. Вскоре следует вторая пиала, на сей раз там была обычная вода, за что Сычжуй был крайне благодарен. — Молодец, — облегчённо выдыхает Лань Хуань, отставив посудину в сторону, укладывая А-юаня обратно в постель, натягивая концы покрывала на плечи юноши, вскоре следует прохладная смоченная в холодной воде, тряпка на лоб. Прямо сейчас было гораздо приятнее засыпать вновь, ткань на лбу поспособствовала всего на мгновение щекочущим ощущениям где-то внутри тела, однако, все чувства сразу же отключились, когда удалось найти крайне удобное положение для сна. К позднему вечеру, когда солнце уже практически укатилось за горизонт, просвечивая сквозь деревянные ставни розоватыми оттенками, глаза сами по себе разомкнулись. Накатило странное ощущение; в первую очередь Сычжуй потерялся во времени и пространстве, а потом только пришло осознание, что день прошёл как-то мимо А-юаня и эта мысль прямо сейчас добила до конца, побуждая буквально вскочить с постели, сразу же морщась от головной боли. Рядом на полу стоял кувшин с водой, а горло так жутко пересохло, словно там множество трещин, будто это уже не рот, а давно покрывшаяся корками пустыня, на утоление жажды ушло даже больше половины от достаточно объемной посудины. Послышались тихие осторожные шаги по другую сторону комнаты, что заставило невольно тело напрячься. Не отчитают же? Сегодня все должны были возвращаться в Обычные Глубины. А может вернулись уже все? Просто оставили лекарям и владельцу гостиницы. Дыхание тут же участилось, да, это же логично — семеро одного не ждут. Пальцы сами ухватились за края белых рукавов, принявшись те теребить. Сёдзи растворилось, в полумраке практически ничего не было видно, один только светильник со свечой внутри показался в крепкой руке. — Отрадно видеть, что ты очнулся, — вскоре объект свечения оказывается на небольшом столике поодаль от кровати, — жара уже нет? — чуть обеспокоенный тон, кажется, влетает в одно ухо, а вылетает через другое. Тыльная сторона ладони вновь аккуратно ложится на лоб, не касаясь мягкой ленты. Сычжуй ресницами захлопал в неверие. — Н-но разве Вы не должны быть со всеми в Облачных Глубинах? — Так и есть, твои товарищи действительно сейчас уже должны добраться до Ордена, — Лань Сичэнь ткань по-новой смачивает в деревянном небольшом ведре. — Я предпочёл остаться тут и присмотреть за тобой. Не проголодался? Тебе необходимо набраться сил. — Ох…— А-юань окончательно растерялся, — простите за предоставленные неудобства этим адептом, я уже завтра могу выдвигаться. — В спешке нет нужды, — уже более твердо прозвучало, вселяя уверенность в то, что необходимо отлежаться ещё сутки. — Сейчас я принесу тебе поесть, — Лань Хуань тряпку протягивает Сычжую, чтобы тот ее взял в руки. Накатили противоречивые чувства и Сычжуй плюхнулся обратно на кровать, стоило только старшему выйти за порог комнаты. Было приятно, что объект воздыхания остался рядом в трудный момент, но в то же время не хотелось казаться обузой перед наставником, а ещё тело само по себе напрягалось рядом с Лань Хуанем, от мимолётных касаний наоборот расслаблялось и это было настоящей загадкой для юношеского ума, вероятно, это подростковое и через такие ощущения проходят все. — Поесть сам сможешь? — мужчина деревянный поднос опускает на стол, глянув из-за плеча на мальчишку. — Да, я смогу! — вскакивает достаточно резво Сычжуй, аккуратно отложив покрывало в сторону, — благодарю за заботу, — уже чуть более тихо добавляет, склоняясь перед Главой клана. — Приятного аппетита, — невольная улыбка трогает уста, — мне необходимо отлучиться, зови, если вдруг что-то понадобится. — Хорошо. Аппетит и впрямь разыгрался не на шутку, впервые за длительное время юноша был так рад чему-то съестному, что даже хотелось отойти от всяких правил и просто проглотить всё залпом, тревожные мысли отошли на задний план, позволяя насытиться и на мгновение забыться. Пламя огня периодически подрагивало в масляной лампе, создавая причудливые тени вокруг себя, от созерцания мерцающих форм в темноте, всё нутро неприятно скручивалось и складывалось впечатление некоторой таинственности, воображение разыгралось не на шутку и сидеть в практически пустой просторной комнате стало менее комфортно, захотелось отвернуться к стене на мягкой постели или вовсе уйти восвояси, Сычжуй предпочел подняться с места и, аккуратно разгладив складки на белой одежде, поправил длинный хвост на голове, а после отправился с подносом в обеденную комнату; вокруг было достаточно тихо, лишь изредка с улицы доносился лай собак или назойливое пение цикад, было непривычно находиться тут без адептов Ордена Облачных Глубин. Обойдя пару комнат по длинному коридору, А-юань краем глаза случайно зацепился за приоткрытую сёдзи, откуда падали тусклые тёплые тона света от очередных восковых свечей, в нос ударил запах сандала, тело словно само по себе остановилось напротив комнатушки, а взгляд сам по себе нашарил высокую фигуру, что находилась в сидячем положение перед столиком, Лань Хуань что-то старательно выводил чернилами, дыхание невольно затаилось; на лице Главы отображалась лёгкая усталость, в то же время можно было наблюдать и расслабленность, Лань Сичэнь явно получал удовольствие от занятия, длинные ресницы отбрасывали тени, а под тёплым светом черты лица казались гораздо мягче, однако, даже не смотря на несколько домашнюю обстановку, Лань Хуань по-прежнему выглядел весьма статно, сидя всё также ровно, практически не шевелясь, это выглядело слишком восхитительно, хотелось вздохнуть с шумом, рот сам по себе снова пересох. Ладони начали потеть. Вскоре мужчина предпочёл несколько поменять своё положение, чуть сместившись в сторону и отложив от себя чернила, чем спугнул Сычжуя сие секунду же. Было чертовски непонятно абсолютно всё, А-юань уже успел несколько раз пожалеть о том, что вообще заглянул в комнату, продолжив исподтишка рассматривать Главу Ордена, разве сам Лань Сичэнь поступил бы так с ним? Это совсем неблагородно и далеко от образа Лань Хуаня, который намертво засел в голове. Определённо, Сычжуй только что совершил настоящее преступление. Тихо разместив поднос на столе, А-юань изучающим взглядом прошёлся по обеденной зоне ещё раз, а затем на ватных ногах поплёлся обратно в свою комнату, кажется, жар снова подступил и теперь вновь захотелось поскорее заснуть, сны были пустыми в последнее время. — Ты уже поел? — донеслось за спиной, заставляя Сычжуя на пятках развернуться лицом к Лань Сичэню, взглядом зашарив сразу же по лицу, по янтарным глазам. — Да...я поел! Благодарю ещё раз за заботу, — Сычжуй уже непонятно какой раз по счёту за этот день склоняет голову перед старшим, хочется лбом продолбить пол, Лань Юань только сейчас понял, что готов выполнить любое чужое поручение из этих восхитительных уст. Лань Хуань усмехнулся кратко, склонив голову набок и глаза полуприкрыв. — Отдыхай и не о чём не беспокойся, — звучит тепло, заставляя внутри всё полыхать мелкими искорками, казалось, что прямо сейчас произойдёт взрыв эмоций, хочется допрыгнуть головой до высокого потолка. — Этот адепт Вас услышал, — кажется слишком сухим, на самом деле, хотелось бы сказать что-нибудь другое и более тёплое. Почему только о нём заботятся? Сам же ничего не сделал за последнее время, эта мысль не давала теперь покоя, позволяя навязчивости вновь поглотить весь рассудок и тело, недавние жаркие ощущения и чувства вмиг утихли, стоило только закрыть дверь в свою комнату и остаться в полутьме одному. Запах свежести ударил в нос, это было раннее утро и даже ещё птицы не проснулись. Глаза настоятельно не хотелось раскрывать, потому Сычжуй перевернулся на другой бок, натягивая покрывало получше на себя, в удобном положение достаточно просто потеряться и вновь погрузиться во тьму, с новой силой ощущалось желание заснуть, пока в голову не стрельнула тревожная мысль: больше нельзя здесь задерживаться. Усевшись на постели достаточно быстро, Сычжуй потёр глаза ладонями, ощутив жажду в воде. Пока возвращалась способность мыслить более рационально, возвращались и вечерние воспоминания, когда тайком подглядывал за мужчиной. Стало некомфортно и сон совсем отпустил. Время плавно перетекло к медитации. — Думаю, я уже готов отправляться в путь, мне гораздо лучше. Лань Хуань оценивающим длительным взглядом смерил профиль адепта, одобрительно кивнув. — Это восхитительно, ты оправился достаточно быстро, — восторженные нотки в голосе скрывать вовсе не было нужды, — мне казалось, что мы задержимся тут ещё на пару дней. Сычжуй заметно поник. Уйти отсюда — значит в скором времени вновь не видеться так часто, как хотелось бы. С другой стороны, это наоборот будет закалять и будет больше стремления приблизиться к совершенству Главы Ордена Облачных Глубин. Уже вечерело и, судя по рассказам Лань Сичэня, осталось пройти совсем немного, однако, недавно переболевший молодой организм был несколько слаб, потому Сычжуй молчаливо отставал, что вызвало тревогу у мужчины. — Мы можем передохнуть, нет нужды в спешке, — заботливое напоминание, наконец, бьёт по упорству младшего, побуждая того хотя бы остановиться на месте. — Благодарю, — удручённо вздохнув тихо, Сычжуй прячет взгляд в стороне. На пригорке красовалось ветвистое дерево, в кронах листьях мелодично посвистывала какая-то птица, нервно прыгая с ветки на ветку, кажется, нежданным гостям тут были не рады. — Мне нужно немного времени. — Будем тут столько, сколько потребуется. Собственное положение казалось крайне неудобным и неловким, по какой-то причине А-юань внезапно стал доставлять так много неудобств, что в глаза уже стыдно смотреть. Неужели собственная юношеская пылкость доказать себе, что, на самом деле, дотягивает своим существом до общества Лань Хуаня? — Вас, небось, множество дел ждут. — Верно, однако, каждое из них требует времени, поэтому нынешнее положение меня не тяготит, это даже хорошо, что у меня больше времени на размышления. — Получается, Вы записываете свои мысли? Лань Хуань согласно кивает головой. — Таким образом я нахожу гораздо больше ответов и вариантов решения вопроса. Сычжуй лишь вздохнул воодушевленно. Багровые разводы в небе сгущались под объемными облаками, смешиваясь в нежные оттенки, замерцали первые звёзды и теперь очертания луны стали виднеться куда более ярко; на заливных полях едва подрагивали листья от ветра, в нос ударил приятный аромат мелких луговых цветов, вдали в ближайшей деревушке послышалась ругань котов, шумно над головой пролетела стая диких уток, а позже время словно остановилось, стремительно всё в округе темнело, различных звуков становилось всё меньше, лишь только мелкая коричневая птица не замолкала на макушке дерева и протяжно что-то свистела, заливаясь подобно флейте. Лань Хуань стоял на сей раз спиной, вглядываясь вдаль уходящих тропинок. Изучающим взглядом пройдясь по широкой спине, Сычжуй силой заставил себя увести взгляд в сторону. — Я готов идти дальше, — юноша с места поднялся, приводя свой вид в порядок, убирая лишние веточки и травинки, что успели попасть на штанину. — Хорошо, — кивнув неторопливо, Лань Сичэнь даже взглядом не одарил, будучи каким-то чересчур задумчивым. Дальше шли молча, вслушиваясь пристально в различные возможные звуки, однако, на душе Юаня было как-то неспокойно и в то же время лёгкое предвкушение чего-то приятного не давало совсем уйти в уныние. Вышагивая практически вровень со старшим, юноша внезапно остановился, отвернувшись в сторону и склонившись к земле. — Глава Ордена Лань, — чуть колеблясь, словно прямо сейчас готов совершить какую-то глупость, — меня сегодня большую часть времени терзали мысли; что я могу для Вас сделать прямо сейчас? Лань Хуань лишь продолжил молча слушать, выжидающим взглядом рассматривая то спину, то затылок, длинный хвост. — И вот мне пришла на ум интересная мысль, хотя я бы предпочел назвать это желанием, — Сычжуй белый нарцисс аккуратно срывает и, повернувшись обратно к Главе Ордена, улыбается чуть неловко, глаза закрывая. — Это Вам, — более уверенно протягивает цветок, чувствуя как прямо сейчас внутри сгорает. — Ох… А-юань, — на лице Лань Хуаня можно было наблюдать восхитительное удивление; чуть приоткрытые уста, полузакрытые глаза, желающие спрятаться где-то в стороне. Ему ведь ни разу не дарили цветы, это вызвало неопределённый трепет. Подушечками пальцев мужчина касается приятных лепестков, затем прочного стебля, едва касаясь собственными фалангами пальцев чужих, секундное замешательство скрылось с лица, оставив после себя лишь улыбку. — Он выглядит восхитительно, благодарю. — Отрадно слышать, что Вам понравилось, — буря эмоций утихает в одно мгновение, сытость от ощущений накрывает и Сычжуй чувствует себя безмерно довольным собой, спрятав руки за свою спину. Мужчина цветок прижал к груди, оставшись стоять напротив юноши в этой кромешной тьме, где узкие тропинки остались залитыми лунным сиянием, где слышался шорох листвы и где так ярко улыбался его ученик. Утром, когда время дойдет до тренировок, Лань Юань получит весточку о том, что Лань Хуань вновь покинул Орден на неопределенное время; тогда юноша уйдет с головой в совершенствование, в ожидание периодически заглядывая в места, где обычно проводит своё время Глава Ордена. Фантомные щекочущие ощущения на пальцах после той ночи вновь всколыхнут приятные воспоминания, занятия на флейте снова покажутся куда более привлекательными, а книжные переплёты крайне занимательными. Когда черты лица приобретут уже более мужественные линии, когда на глазах прольются реки крови, а вся правда вскроется за один дождливый день, Сычжуй обеспокоенным взглядом и с замиранием дыхания войдёт внутрь полуразрушенного храма, обнаружив вместо привычного яркого янтаря — хрусталь. Сердце совершит пару кульбит, заметив багровые пятна на белой одежде, а вечно собранные волосы — растрёпанными. Собственные пальцы позволят непростительную дерзость — коснуться чужой теплой ладони мимолётно, заставляя отдернуть ту, измученно улыбнувшись уголками губ. — Всё закончилось. — Закончилось. Провожая своих названных родителей добродушной улыбкой, Сычжуй ощущает себя в каком-то сне, всего за одно мгновение прояснилось больше, чем нужно было. Поджав губы, юноша сцепил руки в замок за спиной, продолжая стоять и вглядываться в чужие спины. Чья-то ладонь ложится на перекат плеча, отвлекая все внимание на себя; А-юань голову поворачивает неторопливо, взглядом найдя тёплую улыбку; протянутая цветущая веточка персика навевает давние воспоминания, уши зальются алыми оттенками, а от перенасыщения эмоций вновь раздастся тихий всхлип. — Лань Хуань…— произнесёт куда более тихо, полушёпотом, — это слишком восхитительно.