И всюду тьма

Ана бежала сломя голову. Она не чувствовала ни пронизывающего холодного ветра, бьющего ей в лицо, ни камней, впивающихся в ноги, ни кровоточащих ран на спине, груди, бедрах. Она стремилась убраться оттуда подальше. От места, которое она считала домом, от людей, которых считала семьей. Ана сворачивала в неосвещенные закоулки, стараясь скрыться от любопытных глаз. Пропойцы и пристрастившиеся к опиуму ничего не соображали и не замечали, а случайные прохожие, с кем она все же сталкивалась, сразу забывали увиденное. Ана проскользнула через дыру в заборе и нырнула в единственное незаколоченное окно, находящееся вровень с землей. Рухнув на что-то мягкое, она осмотрелась. То немногое количество света, что проникало в окно, позволило разглядеть, что вокруг не было ничего, кроме ветхой мешковины, на которую приземлилась Ана, да гниющих листьев, занесенных ветром. Ноги сами принесли ее в знакомый дом. В этом месте век назад произошел разлив Тьмы, поэтому местные считали его проклятым. Небольшое городское поместье так и не было достроено, дом пустовал и постепенно разваливался. Разливы происходили нередко, но не такой силы, и не с таким количеством жертв. В тот день здесь еще была рыночная площадь. В праздник Великого Нисхождения ярко светило солнце, и народ вывалил на улицы, веря, что получит Светлое благословение. И вдруг началось безумие: один человек бросил камень в другого, завязалась потасовка. Двое начали драться, а затем кусать друг друга, все сильнее, остервенелее, отрывая плоть от костей. Один за другим, без веских на то причин, люди присоединялись к страшной драке. И вскоре рыночная площадь превратилась в кровавое месиво, которое не в силах была остановить ни стража, большая часть которых тоже подчинилась желанию пожирать ближних, ни подоспевшие Святые. Чтобы остановить кровопролитие Святым необходимо было найти Проклятого, чья Тьма вышла наружу, но в такой кровожадной толпе, где каждый имел на себе следы Тьмы, это сделать оказалось невозможно. Погибло несколько Святых, прежде чем было принято решение о ликвидации. Выживших в этом происшествии не было, а источник Тьмы так и не нашли. Город, да и вся страна долго оправлялась от удара: вера в силу Света, а значит и в силу церкви, подорвалась. Простые люди в ужасе отказывались выходить из дома. Ходили слухи, что Проклятый, наславший безумие, жив, а некоторые утверждали, что никакого Проклятого и не было, что сама земля разверзлась, выпустив Тьму. Сорок лет назад, когда, казалось бы, кроме подобных легенд, да пересудов ничего не осталось, один из мелких баронов выкупил участок земли по дешевке, надеясь застроить и продать втридорога. Но, совпадение ли, или злой рок, несчастья настигли барона в скором времени. Однажды на охоте он упал с лошади, повредив голову, разум его помутился, с тех пор он вел себя, как ребенок. Проблемы в делах не заставили себя ждать: растущие долги и, в конце концов, банкротство. Однако жители города верили, что барон никогда не падал с лошади, а все его беды были связаны с этим проклятым местом. Ана посильнее укуталась в мешковину и усмехнулась от осознания злой иронии положения, в котором оказалась: «Может, земля здесь и правда притягивает Тьму?». Жесткая ткань немного царапала кожу, но это было лучше, чем ничего. Ана прикоснулась к ранам на спине, они почему-то болели не так сильно, как должны были. Ощутив под пальцами влажную, загустевающую кровь, у Аны внутри все сжалось. Адреналин, защищавший ее сознание, пока она бежала, прекратил действовать. На нее нахлынули воспоминания, грудную клетку сдавило тисками, мерзкая щекотка разлилась по телу, подобралась к горлу, дыхание сбилось. Ане хотелось кричать, рыдать, биться в истерике. Но ни одна эмоция так и не покинула ее тело. Ей казалось, что сейчас по ее венам течет ненависть, и стоит открыть рот, проронить слезинку, как все выйдет из-под контроля. Еще сегодня утром она радостно готовилась к предстоящему балу: дописывала домашнее задание, которое точно не успеет сделать после, накручивала локоны на свои черные неподатливые волосы, отглаживала платье, на которое копила целый год. В Академии каждый год проводилась церемония совершеннолетия — все ученики и ученицы, которым исполнилось девятнадцать, после этой церемонии имели право участвовать в светских мероприятиях. Именно с этого возраста можно начинать искать себе пару. Из-за своего происхождения Ана и не надеялась, что будет интересна хоть кому-то из мужчин, но бал означал еще и окончание обучения в Академии, поэтому она его так ждала. Наконец-то она станет свободной. На мгновение подвал вспыхнул ярким светом. Его было достаточно, чтобы понять — за ней пришли. Ана вжалась в угол и напряглась. Она не собиралась сражаться, это бесполезно. Она — одна из Проклятых, ее казнят. Но сила внутри требовала высвобождения. Если Инквизиторы не слишком талантливы и сильны, она попробует отбиться. «Они ни в чем не виноваты, они защищают город, тебе конец в любом случае». Она не знала, как долго сможет сдерживаться, пока не сойдет с ума. Неизвестный стоял у двери и не спешил действовать. Ана задрожала, то ли от ужаса, то ли от нетерпения. — Ты не потеряла контроль над Тьмой, — тихо, будто бы для себя, произнес он. Этот человек мог быть и не Инквизитором. Что он хочет? Может ли быть, что он из монастыря? Ана не могла терпеть эту неизвестность. Она словно вновь почувствовала на себе руки первосвященника. Она не знала, как мягкое, почти нежное прикосновение может вызывать столь всепоглощающий ужас: будто тараканы забирались ей под кожу, будто ее обливали кипятком. Перед глазами замелькали картины, как он раздевал ее на сцене перед залом, полным людей в масках, как называл цену за то, что с ней могут сделать. Ана попыталась подняться, но ноги не послушались. Мужчина сделал шаг и немного наклонился, вытянув руку вперед, как обычно подходят к диким животным. Он сделал еще один осторожный шаг. — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Ана начала всхлипывать. Вся ее внутренняя сила, только что грозившая выйти из-под контроля, вдруг сжалась и ослабла. Она почувствовала себя жалкой и беспомощной, среди ее пленителей было много владельцев Света, а власть их безгранична. Они смогут делать с ней, что захотят. Рядом с мужчиной вспыхнул огонек, не больше того, что исходит от спички. Он подошел уже достаточно близко, чтобы при желании схватить ее. — Не подходи, убью, — с трудом прошипела Ана. Она блефовала, сейчас она бы не смогла пошевелить и пальцем, но вошедший точно должен знать, на что она способна.

***

Когда ее раздевают, Ана не сопротивляется, она просто не осознает, что с ней происходит. Она чувствует каждое касание грубых рук, прохладный воздух, вызывающий мурашки, она чувствует все, и это не просто сюрреалистичный сон — это кошмар. Ана полностью обнажена. Из зала понимается человек, заплативший за то, чтобы ее «потрогать». Он идет к ней на сцену под одобрительные свисты и крики зала. Он подходит ближе и с самодовольной улыбкой хватает ее за грудь. От неожиданности, смешанной с отвращением, Ана толкает его. Мужчина делает шаг назад, а лицо его искажает ярость. — Я заплатил за тебя, тварь! — он берет хлыст. Удар. Можно подумать, что к боли со временем привыкаешь. Удар. Это не так. Удар. Она падает на колени. Удар. Кричит. Удар. Он улыбается. Он доволен. Наклоняется к ней, поднимает одной рукой лицо за подбородок, а другой — впивается в раны на ее спине. Хватает ее за волосы и резко прижимает лицо Аны к своему паху. Ее тошнит. — Сука. Ана не понимает, чем все это закончится. И уж тем более она не ожидает, что отказ первосвященнику закончится вот так. Она — комок боли, отчаяния и… презрения. Мир вдруг немного замедляется, а человек вновь замахивающийся на нее становится таким незначительным. «Я сдалась?.. Подчинилась им?..». Ана поднимается на ноги. Сейчас она может сделать все, что угодно. Бежать. Человек, чьи штаны в ее блевотине, идет к столику, на котором лежат инструменты для пыток, берет скальпель и перерезает себе глотку. Когда Ана уходила, в зале было совсем тихо. Кроме нее, никто не вышел.