И всюду тьма

Ана задумалась, что же ей делать. Сомнения и недоверие проигрывали все разрастающемуся желанию помочь Джеймсу. Она еще не забыла, как он грубо зажал ее в коридоре, а теперь напал в ее собственной спальне. Но как бы неприятен Ане не был этот человек, его отчаянные мольбы разжалобили ее, а беспокойство о безопасности Лиззи стало той самой последней каплей, чтобы Ана решилась начать действовать в тайне от Кеннета. Она еще сама не разобралась, почему же юная горничная вызывает в ней столько сочувствия, но отказаться от своих чувств уже не могла. — Хуже? Почему? — Ана склонила голову набок.  — Я предал его, госпожа Мелрой. А граф Блэкфорд такого не прощает, — Джеймс нервно теребил рукав рубашки, потупившись.  — Наоборот, Кеннет будет благодарен, если ты ему расскажешь о тех, кто пытается прознать о его личных делах.  — Вы совсем недавно с ним, — он покачал головой, — вы его плохо знаете.  Ана хотела возразить, как вдруг в коридоре послышались тяжелые шаги. Она и Джеймс переглянулись и замерли в ожидании, что они постепенно затихнут. Но шаги звучали все громче, пока резко не наступила тишина. Ана вцепилась в подлокотник. И раздался такой неожиданный и одновременно ожидаемый стук в дверь ее комнаты. Ошибиться было невозможно.  Джеймс сорвался с места и ловко исчез под кроватью. Ана замерла в растерянности, но повторный стук заставил двигаться и ее. Она осторожно, стараясь не издать ни звука, заползла в кровать, легла на бок, укрылась одеялом и закрыла глаза. Ана надеялась, что кто бы то ни был, он не станет входить, не получив разрешения, а если и станет, то уйдет, заметив, что она спит.  Стук нетерпеливо повторился, а затем послышался едва слышный скрип двери, предупреждающий о вторжении. Это точно был Кеннет. Оказалось, ей не нужно было открывать глаза, чтобы узнать его. «Хотя бы начал стучать, уже прогресс». Он подошел к постели, легкий сквозняк коснулся ее волос, а Ана продолжала лежать неподвижно и размеренно дышать.  Она почувствовала, как проминается перина около ее спины, как рука ложится на плечо.  — Ана, можешь не притворяться. Я знаю, что ты не спишь, — бархатным голосом сказал Кеннет.  Но она не откликнулась. Сейчас не до разговоров. Джеймс лежал под кроватью и, Ана была уверена, вслушивался в каждое слово. Тогда как она совсем не знала, что делать. Кеннет должен был сам догадаться, что она не хочет и не будет ему отвечать.  — Ох, Ана… — Кеннет провел рукой по ее волосам, убрал за ухо прядь, щекотавшую ей нос, — с Лиззи все будет в порядке, если вдруг ты беспокоилась.  Ана беспокоилась. Она почувствовала угрызения совести: граф пришел успокоить ее, несмотря на то что сам, скорее всего, невероятно устал.  — Знаешь, войдя на кухню, я чуть не задохнулся от концентрации Ть… Ана резко села, воскликнув «Добрый вечер, граф!» и оборвав Кеннета на полуслове. «Это точно не тот разговор, который должен сейчас происходить!» — О, вот что заставило тебя подняться. Я рад.  «Интересно, сколько сейчас времени?» — случайная мысль отвлекла Ану. Теперь, смотря на Кеннета, ей казалось, что луна засияла ярче. Он был на расстоянии полусогнутой руки, намного дальше, чем Джеймс, когда держал ее, но казалось, что намного ближе. Он спокойно смотрел на нее, будто ждал, пока она налюбуется. И она любовалась, сама не зная чем — ночными ли переливами в темных волосах, заостренными очертаниями скул, уголками губ, слегка приподнятыми или, быть может, едва уловимым, блеском спокойных глаз… Ана подумала, что так провести остаток ночи она и не против, пусть только Кеннет молчит.  — Утром, граф Блэкфорд, давайте все обсудим утром, — тихо попросила она.  — Нет уж, заставила меня разбираться с твоими вспле… — В его голосе послышалось недовольство. — Граф! Я не хочу об этом говорить, — отрезала Ана.  Она не могла позволить Джеймсу услышать этот разговор. Был ли Джеймс невинной жертвой или обманщиком ей все еще предстояло выяснить, но в любом случае о Тьме он не должен был узнать. Ана всерьез задумалась выдать Джеймса, рассказать все сейчас же.  — Зато я хочу.  Кеннет едва заметно нахмурился. «Нет, не стоит. Джеймс и правда может знать больше меня…» — она все же поверила страху лакея перед графом. У Аны уже зародилась идея, что делать, но для этого Кеннету, правда, стоило замолчать.  — Ана, я не собираюсь тебя отчитывать или ругать, но нельзя этот вопрос оставлять без обсуждения. — Граф Блэкфорд, я не готова к этому разговору, — она отвернулась.  Каждой фразой, каждым действием она брала себе время подумать: «Как сменить тему? На что?». Кеннет подвинулся еще немного ближе, рукой взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. У Аны дрогнуло сердце, когда она поняла, что он стал еще ближе. Стало сложно сосредоточиться, дыхание участилось, и некуда было деться, только смотреть в его внимательные, пронизывающие глаза.  — Тебе достаточно просто меня выслушать.  Этой ночью мужчины только и просили об этом. Кеннета Ана была готова слушать хоть вечность, пока он рядом, так близко, что она чувствовала запах мыла от его одежды. Но они были не одни.  — Давай договоримся, что ты не будешь искать приключений на свою голову, когда меня нет рядом, и уж тем более я категорически запрещаю… — он замялся, — не рекомендую в мое отсутствие… — Ана уже поняла к чему Кеннет ведет и была готова зажать ему рот обеими руками. Но как она потом это объяснит? Мысли Аны растерянно метались, а сердце нервно колотилось. Кеннет продолжал говорить не замечая ее тревоги.  — … использовать…  «Да замолчи же!».  Ана быстро потянулась вперед и закрыла его рот поцелуем. Порывистым, нелепым. Когда ее губы, разгоряченные и подрагивающие, прижались к его губам, холодным, застывшим, Ана осознала, что сделала и испугалась. Несмотря на это, она задержала прикосновение еще на мгновение, а потом отстранилась, опасаясь поднимать взгляд на Кеннета. Нет, она не была готова посмотреть ему в лицо. Какое оно сейчас? С сурово сдвинутыми бровями? С печальным, разочарованным взглядом? Плотно сжатыми губами и сморщенным от отвращения носом? Ее сердце билось, желая покинуть грудную клетку окончательно и безвозвратно. Это было больше не ее домашнее, терпеливое сердце, а дикое, неприрученное и никому не подчиненное.   Зато Кеннет молчал.